Пламя и шторм

— Разве отец не велел одеться в цвета нашего дома?       Алисента отвлекается от платья Аллирии и поворачивается к двери. Эйгон, одетый в черный камзол с вышитым на груди красным драконом, с удивлением смотрит на мать и сестру, одетых в привычный зелёный цвет. — Отцу настолько наплевать на нас, что он даже не заметит, во что мы одеты. — Отмахивается Аллирия от слов старшего брата. Алисента чувствует одновременно гордость и горечь. Гордость за дочь, которая прекрасно понимала и осознавала действительность. И горечь от того, что ее слова насчет отношения Визериса к ним были правдивы. — Его глаза всё равно не видят никого, кроме его драгоценного первенца. Так что я могу одеться в те цвета, которые захочу. — Девушка поворачивается и бросает на брата оценивающий взгляд. — И тебе следовало бы поддерживать ту часть своей семьи, которой ты не безразличен, Эйгон. — Я так и делаю, дорогая сестра. Рейнира в отличие от тебя помнит не только моё имя, но и кое-что помимо этого, — отвечает Эйгон. Его взгляд перемещается на Десмеру, молча стоявшую подле свекрови. — Приказывать матери и сестре я не могу, но это не касается тебя, моя жёнушка. Сними с себя эти зелёные тряпки и переоденься в цвета дома своего мужа. И не смей одевать в зелёный близнецов, ты меня поняла?       Алисента ловит вопрощающий взгляд невестки. Та ожидает её разрешения или неодобрения. Алисента кивает девушке и та, присев перед королевой в реверансе, выходит из покоев, чтобы сменить наряд. Эйгон провожает жену взглядом, полным презрения. А Алисента мысленно проклинает Рейниру, из-за которой между ней и её старшими детьми разверзлась огромная пропасть. — Иногда мне кажется, что леди Десмера считает своим мужем тебя, а не меня, — усмехается Эйгон, глядя на мать. — Может, если бы ты проявлял к ней больше внимания, она бы охотнее исполняла твои желания, — отзывается Алисента. — Что удивительного в том, что она тянется ко мне? Со мной она находит поддержку и утешение, тогда как с тобой она видит лишь пренебрежение. — Какое пренебрежение, матушка? — Деланно удивляется Эйгон. — Я честно исполняю свой супружеский долг. Разве не в этом заключаются мои обязанности, как её мужа? — Видимо, ты исполняешь его недостаточно хорошо, — Аллирия подходит к матери, глядя на Эйгона с жалостью. — Иначе почему она еще от тебя не понесла? Неужто мечеглотатель Лейнор более мужественен, чем ты, брат? Рейнира всех своих детей родила в первые шесть лет своего брака. Вы с Десмерой женаты уже семь лет, а кроме Джехейриса и Джехейры детей не нажили. — Видимо, Семерым не угодно видеть меня многодетным отцом, — пожимает плечами Эйгон. — Поэтому я решил благодарить их за то, что я уже имею. Разве не этому нас учит Семиконечная звезда? Радоваться малому? — На лице Эйгона появляется издевательская ухмылка. — Но если вы так жаждете новых внуков и племянников, мы можем обратиться к Четырнадцати Огням. Деймон говорил, что он молился Мелеис каждую беременность своей жены, и богиня отвечала на все его молитвы. Можем и мы попробовать. — Не богохульствуй! — Шипит Алисента, хватая сына за руку. — Как тебе не стыдно?! — Простите, матушка, — фальшиво извиняется Эйгон. — Плавания с моряками лорда Корлиса совсем лишили меня стыда. Но я постараюсь исправиться.       Алисенте хочется влепить хорошую пощечину сыну, но она сдерживается. В прошлый раз она не рассчитала силу, и на лице Эйгона остался синяк, повторявший очертания её руки. Визерис, не обращавший внимания на её детей, решил устремить свой взгляд на Эйгона в самый неподходящий момент. Тогда всю вину на себя взяла Аллирия, а Герольд подтвердил её слова о небольшой ссоре между братом и сестрой. Эйгону хватило ума не подставлять мать, и они отделались лишь замечанием от Визериса.       От продолжения ссоры её останавливает прибытие остальных детей. Алисента не может скрыть улыбку, когда видит зеленые одежды на троих младших сыновьях. Она протягивает руку к ним, и те по очереди целуют её. — Мои славные мальчики, — шепчет Алисента, прикасаясь к лицам сыновей. — Но разве отец не велел одеться в цвета Таргариенов? — Отец даже не заметит, во что мы одеты, матушка. — Повторяет Герольд слова старшей сестры. — Мы могли бы вырядиться в шутов, а отец даже не удостоил бы нас взглядом. — Поэтому мы решили почтить ту часть нашего наследия, которая сделала нас теми, кто мы есть сейчас, — продолжает мысль брата Эймонд. — Надеюсь, ты не огорчена, матушка? — Нет, конечно нет, — качает головой Алисента, чувствуя прилив нежности к детям. — Я рада, что мы все мыслим одинаково. — Кроме Эйгона, разумеется, — уцелевший глаз Эймонда угрожающе сверкает при виде черно-красного камзола старшего брата. — Надеешься получить одобрение этой шлюхи, брат? — Зеленый мне совсем не к лицу, братишка. Я выгляжу в нём как бледная пиявка. А из шлюх я знаю только девочек с Шелковой улицы. — Эйгон изображает недоумение. — А что, на свадьбу приглашены даже они? Не знал, что щедрость Рейниры к жителям столицы распространится так далеко.       Алисента сжимает челюсти от бессильной злобы. Преданность Эйгона старшей сестре сводила её с ума. Она была уверенна в том, что эта ведьма каким-то образом приворожила Эйгона и Хелейну и заставила их противостоять своей собственной крови. — Нет, брат, я имел в виду нашу старшую сестру, — не унимается Эймонд, который от упоминания Рейниры вспыхивал от гнева. — Не милую Хелейну, а ту, что рожает бастардов от своих заклятых щитов. — Право слово, Эймонд, я думал, что ты принц, а не болтливая базарная бабка, — ухмыляется Эйгон. — Неужели потеря глаза настолько сильно отразилась на твоем зрении, раз ты видишь среди детей Рейниры бастардов? И кто же из наших племянников является плодом греха? — Не делай вид, что не понимаешь, о чем он, — поддерживает Эймонда Дейрон. — Люк и Вилейна черноволосые, совсем как… — Совсем как их бабушка, принцесса Рейнис, — прерывает брата Эйгон. — Совсем как их прабабка, леди Джоселин. Совсем как лорд Боррос и четверо его дочерей. Баратеоновская кровь сильна. Да и у дяди Деймона есть черноволосый сын. Или малыша Эйгора Лейна тоже нагуляла? Ты вообще можешь представить, чтобы дядя Деймон простил измену? — Люцерис явно зачат не от валирийского семени, — встревает в разговор Герольд. — У Вилейны и Эйгора хотя бы фиолетовые глаза, хотя они могли им достаться от их распутных валирийских матерей. А у Люка они голубые. — Совсем как у королевы Эйммы, — Алисента понимает, что Эйгона забавляет этот спор. — Говорят, у нее были точно такие же небесно-голубые глаза. Вы ведь знали покойную королеву, матушка. Разве малыш Люк не унаследовал цвет глаз от своей бабушки?       Алисента молчит, не желая радовать Эйгона тем, что её удалось впутать в спор. Она чувствует крошечный укол вины при упоминании покойной королевы, но быстро давит в себе этот порыв. — И если говорить о валирийских чертах, — продолжает Эйгон, оглядывая своих младших братьев и сестру. — Тогда получается, что Аллирия и Герольд — не дети нашего отца? — Да как ты смеешь! — Ревет Герольд, готовый броситься на брата с кулаками. Алисента же задыхается от возмущения, услышав слова своего первенца. — Наша мать — набожная женщина, которая свято чтит законы Семерых. Она верная жена и прекрасная мать! — О, я в этом не сомневаюсь, братишка. — Фиолетовые глаза Эйгона, так похожие на глаза Визериса, наполняются холодом. — Но почему-то после четверых детей с валирийскими волосами и глазами она родила еще двоих темноволосых и темноглазых детей. Мальчика и девочку, в которых нет ни одной черты, унаследованной от её короля-мужа. — У нас есть драконы! — Восклицает Аллирия. — Мы с Герольдом такие же Таргариены, как и вы! — Неужели? — Эйгон оглядывает их зеленые одеяния. — Почему-то вы вспоминаете об этом только тогда, когда вам это удобно.       Тишина, заполнившая покои, давит на Алисенту. Слова Эйгона, косвенно обвинившего её в измене мужу и рождении бастардов, причиняют боль. Она и подумать не могла о том, что в голове её сына могли быть такие мысли.       «Как же глубоко в тебя проник яд этой шлюхи, мой мальчик», — с сожалением думает она. — «Как она смогла встать между нами?» — Пойду проведаю Хелейну. И заодно пригляжу за тем, чтобы моя женушка явилась в септу в подобающем виде. До встречи, матушка.       Эйгон кивает ей и направляется к выходу из покоев. Стражники открывают дверь, впуская Тишару, и Эйгон выскальзывает наружу, оставляя свою семью в изумлении от его поведения. Тишара оглядывает их взглядом, полным недоумения. — Моя королева, с вами всё в порядке? — Спрашивает она, подойдя ближе. — Вы очень бледны. — Со мной всё хорошо, дорогая. — Отвечает Алисента, улыбаясь младшей невестке. — Материнство порой отнимает много сил.       Упоминание материнства лишает зеленые глаза Тишары блеска. Раньше Алисента пожалела бы бездетную невестку, но теперь она не испытывала к Ланнистер никаких теплых чувств. Алисента с отцом делали на этот брак большие ставки, которые так и не оправдались даже по прошествии четырех лет. Утроба девчонки была даже более пустой и слабой, чем утроба почившей королевы Эйммы.       «Та хотя бы беременела. Да, беременности заканчивались либо выкидышами, либо мертворожденными детьми, но семя пускало в ней корни. А у этой даже лунная кровь ни разу за эти годы не сбилась. Лорд Джейсон подсунул нам бракованную львицу. Нужно было женить его на старшей Ланнистер», — с сожалением думает Алисента, вспоминая троих детей, которых леди Сирелла родила лорду Тарбеку.       Её отец уже начал раздумывать над тем, чтобы аннулировать брак Эймонда. Но Алисента уговаривала отца не спешить с этим делом. Тишара, несмотря на свою бесполезность как женщина, не была безродной девкой, от которой можно было отмахнуться как от назойливой мухи. Её дядя заседал в Малом совете в качестве Мастера над кораблями, а отец был верховным лордом Западных земель. И Алисента вовсе не желала терять мощь и богатство Ланнистеров, пытаясь избавиться от Тишары. — Даже если её чрево бесплодно, за ней стоит армия и золото Утеса Кастерли. Мы не можем разбрасываться союзниками, особенно когда Рейнира с каждым годом все сильнее привязывает к себе могущественные дома королевства, — уговаривала Алисента отца, обеспокоенного отсутствием у Эймонда наследников.       А сама Алисента надеялась на то, что браки её младших детей окажутся более плодотворными. Свадьбы Дейрона с Эллин Баратеон и Аллирии с Клетусом Айронвудом она планировала сыграть через две луны после свадьбы отродий Рейниры, а свадьбу Герольда с Джейн Мутон — еще через полгода. — Айронвуды будут держать Мартеллов в узде. Леди Эллин даст нам армию Штормовых Земель. А брак с девчонкой Мутон станет нашим рычагом в Речных Землях. Браки Хелейны и Эймонда привлекли на нашу сторону Запад, а Эйгон — золото и флотилию Редвинов. — Рассуждал Отто. — Главное, чтобы жены Дейрона и Герольда не оказались такими же пустыми, как леди Тишара, — сетовала Алисента. — Да. В этом плане Эйгон оказался меньшим разочарованием. У него единственного есть сын. — Если Семеро будут добры, Хелейна тоже, наконец, родит сына и закрепит нашу власть на Западе.       Алисента отмахивается от воспоминаний и оглядывает взглядом свою семью. Зеленый цвет, который когда-то стал символом вызова Алисенты, радует её глаз. Даже Тишара была одета не в привычные красно-золотые одежды своего дома, а в ярко-зеленое платье под цвет камзолу своего супруга. — Если все готовы, то нам нужно идти. Не стоит заставлять государя ждать, — велит Алисента.       Она выходит из покоев и направляется в сторону выхода, ведущего в септу Красного Замка. По дороге туда они встречают Деймона и его семью. — Ваше Величество, — приветствует её Лейна и приседает в изящном реверансе.       Алисента кивает женщине. Деймон, как и всегда, не удостаивает её ни поклоном, ни даже приветственным кивком, игнорируя все правила этикета. В присутствии Порочного принца она чувствовала себя не полноправной королевой, а юной девчонкой, какой она была до замужества. Презрение и издевка в глазах Деймона до сих пор оскорбляли её самолюбие. — Прекрасный наряд, Алисента, — голос Деймона звучит поразительно мягко, пока он оглядывает её семью. — Только вот понять не могу, к чему относятся его цвета? Разве мой брат не велел всем облачиться в цвета Таргариенов? — Может, это дань уважения Тиреллам, отец? — Спрашивает Бейлон. — Тиреллы — сюзерены Хайтауэров. Королева ведь Хайтауэр?       Алисента стискивает зубы от бессильной ярости, глядя на второго сына Деймона. Любому другому одиннадцатилетнему мальчишка Алисента милостиво простила бы подобные слова, но не этому. Бейлон был копией своего отца. Мальчик пошел в отца не только лицом, ростом и статью, но и мерзким характером. В столь юном возрасте у него был столь же мерзкий язык, как у Деймона, и такое же черное сердце. Вот и сейчас вопрос, который можно было бы счесть невинным невежеством, в устах Бейлона звучал настоящей издевкой. — Да, сынок. Наша королева осталась истинной Хайтауэр, несмотря на то, что она уже четверть века замужем за Таргариеном. — Отвечает Деймон, окидывая взглядом зеленые наряды Алисенты и её детей. — Разве жена не должна чтить мужа и его дом? Матушка ведь надела цвета Таргариенов, хотя сама принадлежит к Веларионам.       «Дьявольские близнецы», — думает Алисента, глядя на двойняшку Бейлона, изучавшую её своими разномастными глазами.       Эйна была таким же скверным ребёнком, как и её старшая сестра Алисса. Но если Алисса была любительницей помахать мечом с мужчинами на тренировочной арене, то Эйна была любительницей верховой езды.       «Она ведет себя не как леди, а как дикий кентавр», — часто говорила Аллирия, глядя на то, как её кузина носилась по арене верхом на черном жеребце, подаренном ей отцом на десятые именины.       Алисента часто разговаривала с мужем по поводу неподобающего поведения детей Деймона. По её мнению единственными его отпрысками, которых можно было впускать в приличное общество, были Эймон и Рейна. Те имели хотя бы малейшее представление о правилах поведения и этикете, тогда как Алисса, Бейлон и Эйна нарушали их с таким видом, будто это было величайшим подвигом. — Семеро, которым так яростно поклоняется наша королева, и впрямь велят жене чтить и уважать мужа. — С ухмылкой отвечает дочери Деймон. — Может, королева просто не услышала нашего короля? Всё же она уже не та юная девочка, что произносила клятвы верности моему брату в септе. — Зеленый очень идет нашей королеве, дорогой муж. — Лейна кладет руку на плечо мужа и виновато улыбается Алисенте. — Он прекрасно подчеркивает её кожу и волосы. Любая женщина хочет выглядеть красиво. А наши принцы и принцесса лишь решили поддержать свою мать, не так ли? — Конечно, леди Лейна. — Отвечает ей Аллирия. — К тому же сегодня главной фигурой на торжестве будет моя дорогая племянница. Кто будет смотреть на нас и наши наряды вместо того, чтобы любоваться невестой, не так ли? — Ты права, дорогая племянница. — Губы Деймона растягиваются в угрожающей ухмылке. — Думаю, по красоте Эймма сегодня превзойдет любую женщину в Красном Замке. Я слышал, что она велела перешить одно из платьев покойной королевы для своей свадьбы. Уверен, мой брат оценит этот жест. Принцесса Эймма пойдет под венец в платье своей бабушки-тезки.       Алисента заставляет себя улыбнуться деверю, будто бы соглашаясь с его словами. Деймон пропускает её семью вперед, и Алисента даже спиной чувствует его взгляд. По дороге к ним присоединяется Эйгон с детьми и Десмерой, переодетой в темно-красное платье, которое заставляло её выглядеть болезненно бледной. Хелейна в серебристо-красном платье, отсылающем и к дому ее супруга, и к её девичьему дому, догоняет их у выхода во двор.       У дворцовой септы они встречаются с Рейнирой и её детьми. Совсем скоро прибывает король Визерис в сопровождении сира Вестерлинга. — Чествуешь дом Веларион, дочь? — С улыбкой спрашивает Визерис, глядя на Рейниру. — Конечно, отец. — Отвечает Рейнира. — Моя дочь — настоящая Веларион, и мы как её семья должны показать ей свою поддержку. Люди должны знать, что семья наследницы дружна и крепка. И что я, несмотря на свой статус, уважаю и чту дом своего мужа.       На последних словах Рейнира бросает многозначительный взгляд на Алисенту и её детей. Сама она и весь её выводок были одеты в бирюзово-серебряные цвета Веларионов. Принцесса Рейнис и лорд Корлис с горделивыми улыбками оглядывали множество своих внуков, время от времени награждая Алисенту многозначительными ухмылками. — А где будущие молодожёны? — Визерис не обращает внимания (или делает вид, что не обращает) на шпильку в сторону Алисенты. — Прибудут с минуты на минуту. Мы ждали тебя и королеву, отец, — отзывается Рейнира. — Пройдемте внутрь. Церемония вот-вот начнется, — подгоняет их Дейна. — Эймма ненавидит, когда что-то идет не по плану.       Они все заходят в септу, в которой их уже ожидали Верховный септон, фрейлины Эйммы и северные лорды. — Что за невежество? — Шепчет Десмера. — Она не пригласила никого из верховных лордов, зато её не самые высокородные фрейлины тут как тут. — Неспроста свадьбу решили сыграть столь поспешно. — Тихо отвечает Аллирия. — Не удивлюсь, если моя племянница уже беременна бастардом лорда Старка. Отсюда и вся эта спешка и нежелание являть верховным лордам глубину своего падения. — В этом нет ничего удивительного, если вспомнить, чья она дочь, — отзывается Эймонд, с презрением глядя на Рейниру, весело разговаривающую с Эйгоном и Хелейной.       Алисента мысленно соглашается с сыном. Её тоже удивила поспешность союза со Старком, но ни она, ни один из её детей не мог выразить свои подозрения вне их семьи. — Лорд Криган Старк, Хранитель Севера! — Объявляет герольд.       Мужчина быстро проходит между рядами людей и встает рядом с Верховным септоном. Высокий, широкоплечий, с короткой черной щетиной и льдисто-серыми глазами, он выглядел как статуя, вырезанная из холодного камня. Его лицо не отражало ни единой эмоции, и Алисента почувствовала приятное чувство удовлетворенности.       «Разве можно быть счастливой в браке с таким грубым мужланом?» — Размышляет Алисента. — Он вообще живой? — Усмехается Тишара, глядя на Старка. — Похож на ледяную глыбу. — Самое то для Эйммы, — усмехается Герольд. — Для этой холодной суки такой муж будет в самый раз. — Герольд, — шипит Алисента, оглядываясь вокруг. Никто не должен был услышать эти речи. — Следи за своим языком. — Как будто я сказал хоть слово неправды, — фыркает ее младший сын.       Алисенте хочется отругать сына, но её прерывает герольд, объявивший о прибытии невесты. — Сир Лейнор Веларион и принцесса Эймма Веларион!       Все присутствующие оборачиваются, чтобы разглядеть невесту. При виде Эйммы внутри Алисенты разливается ледяной ужас. На мгновение в образе принцессы ей видится покойная королева. Алисента вспоминает платье, в которое была одета невеста. Королева Эймма была в нём на праздновании именин Рейниры. Это был последний официальный праздник, который королева посетила перед собственной кончиной.       Бирюзовое платье, расшитое серебристыми соколами Арренов и драконами Таргариенов, сидело на Эймме как влитое, открывая белоснежную шею и острые линии ключиц. Алисента замечает, что между драконами и соколами теперь были вышиты морские коньки, символизирующие отцовский дом принцессы. Серебристые волосы девушки были собраны в прическу, которую любила королева Эймма — низкий пучок, обернутый косой и украшенный тончайшей серебряной сеткой с драгоценными камнями. Принцесса не отличалась любовью к драгоценностям, подобно своей матери, поэтому из украшений на ней были лишь диадема с драконьим алмазом и кольцо, подаренные лордом Старком. Плечи принцессы укрывал тяжелый плащ с морским коньком, вышитым драгоценными нитями. — Матушка, всё в порядке? Вы побледнели, — шепотом спрашивает Десмера, глядя на свекровь.       Алисента не может вымолвить ни слова, лишь кивает невестке, с трудом оторвав взгляд от Эйммы. Алисента пытается отвлечься от созерцания молодоженов, и её глаза сами собой находят Рейниру. Когда их взгляды встречаются, в сиреневой глубине глаз Рейниры постепенно проявляется насмешка.       «Каково это видеть образ женщины, которую ты столько лет тщетно пытаешься заменить?» — Молчаливо спрашивает взгляд падчерицы.       Алисента резко отворачивается от Рейниры и сосредотачивается на своих детях. Она почти не слушает то, что бормочет Верховный септон, клятвы молодоженов пролетают мимо её слуха. И лишь когда септа заполняется аплодисментами и восторженными криками, Алисента отмирает и нехотя присоединяется к поздравлениям. Ей тяжело смотреть в голубые глаза Эйммы, которая с привычной сдержанностью благодарит её за добрые слова. Алисенте хочется поскорее покинуть это место, чтобы образ покойной королевы перестал её раздражать. Но Семеро, видимо, послали старшую дочь Рейниры ей в наказание, нарушив надежды Алисенты. — Вы ведь будете присутствовать на завтрашней церемонии по обычаям Старых Богов, моя королева? — С безупречно вежливой улыбкой спрашивает Эймма. — Хотелось бы, чтобы на ней также присутствовала вся моя семья.       Алисента с трудом сдерживает негодование, бурлящее внутри неё. Еретическая церемония по традициям диких богов северян была не тем, на что она хотела бы потратить своё драгоценное время. Она предпочла бы посвятить его налаживанию контактов с Баратеонами и Айронвудами. Но прямо отказать внучке своего супруга она не могла. — Я думала, что свадьба под взором Старых Богов не требует большого количества свидетелей, Эймма. Разве их не проводят в маленьком кругу? — Спрашивает Алисента. — С чего вы так решили, Ваше Величество? — В голосе Кригана Старка звучит лед. — Септа, которая нас учила, говорила, что для бракосочетания по обычаям Старых Богов достаточно лишь жениха, невесты и её представителя, — отвечает за мать Аллирия. — Что ж, ваша септа обманула вас, моя принцесса. — Тон северянина пропитан снисхождением к Аллирии, что раздражает Алисенту. — Может, у нас нет огромных септ с окнами, выложенными из цветного стекла, и важных септонов, освящающих свою паству, но это не значит, что наша Вера менее сильная. И бракосочетание под сенью Старых Богов имеет не меньшую силу, чем церемония, проведенная в свете Семерых. — Особенно когда это касается свадьбы принцессы и верховного лорда Севера, — соглашается со своим сюзереном мальчишка Дастин. — Если бы мы были в Винтерфелле, то замок ломился бы от гостей и их даров. Лишь нежелание лорда Старка и принцессы Эйммы отвлекать внимание от свадьбы королевского наследника стала причиной столь скромного торжества. — Мы лишь хотели убедиться в том, что наше присутствие на подобной церемонии не будет смущать молодоженов, — находится с ответом Алисента, не позволяя этому опасному разговору пойти дальше. Ей совершенно точно не хотелось заранее портить отношения с Хранителем Севера. — Какое смущение, моя королева? — Обращается к ней Дейна, глядя на нее своими глазами, унаследованными от Рейниры. — Мы ведь одна семья, не так ли? — Конечно, — кивает Алисента. Она заставляет себя улыбнуться Эймме и Кригану. — Мы будем рады присутствовать на церемонии.       Алисента собирает своих детей и возвращается в Красный Замок, не желая продолжать общение с отпрысками Рейниры. К её разочарованию Эйгон и Хелейна со своими детьми остаются с единокровной сестрой. Лорд Рейн, который был равнодушен ко всему, кроме вина, лошадей и охоты, отправился к своим вассалам, оставив жену и дочерей в компании ее семьи, а недовольная Десмера последовала за свекровью. — Как эта девчонка посмела пригласить нас на эту еретическую церемонию?! — Возмущается Эймонд, когда они все оказываются в безопасной тишине покоев Алисенты. — Может, принцесса хочет создать видимость сплоченности правящего дома? — Осторожно предполагает Тишара, глядя на раздраженного супруга. — Сплоченность нашего дома — это последнее, чего может желать Эймма, — отмахивается Аллирия. — Она годами выказывала неуважение к своей королеве, красуясь перед ней в нарядах почившей Эйммы Аррен, а сегодня решила проявить уважение? В такое я не поверю. — В любом случае нам придется посетить это мероприятие. — Прерывает начинающийся спор Алисента. — Если мы не придем, это будет воспринято как неуважение и вызов.       Дети замолкают, молчаливо соглашаясь с её словами. Герольд, Дейрон и Эймонд уходят, чтобы потренироваться с Колем перед вечерним пиршеством. Десмера и Тишара возвращаются в свои покои, и Алисента остается наедине с младшей дочерью. Она видит отчаяние в глазах дочери и тянет к ней руку. — Что такое, моя принцесса? — Осторожно интересуется она. — Это всё несправедливо, — шепчет Аллирия, вытирая слезы, выступившие на глазах. — Что? — Всё!       В одно это слово Аллирия вкладывает столько горечи, что у Алисенты сжимается сердце. Её младшая дочь была её маленькой копией во всем, начиная от внешности и заканчивая характером. Её, так же как и саму Алисенту, возмущала любая несправедливость. — Почему детям Рейниры можно всё? — Восклицает Аллирия, в бессилии заламывая пальцы. — Они могут выбирать себе мужей и жён по собственному желанию, могут вести себя так, будто весь мир должен подчиняться им, могут пренебрегать правилами, идти по головам… И при всём этом еще и избегать любой ответственности за свои поступки!       Алисента хочет обнять дочь и утешить её, но та не позволяет матери прикоснуться к себе. — Нет, матушка! Твоих объятий и слов в этот раз будет недостаточно! — Аллирия выставляет вперед руку, не позволяя Алисенте приблизиться. — Почему Эймма всегда добивается своего? Она опозорила кузину Бетани и леди Джейн, пустив по Красному Замку слухи о том, что они пытались соблазнить лорда Старка. И что ответил отец, когда ты указала ему на несправедливость, проявленную к бедным девушкам? Он сказал, что дыма без огня не бывает, и благородство лорд Старка не позволило бы распространять подобные слухи без оснований. А потом оказалось, что Эймма выходит замуж за верховного лорда Севера, чуть ли не сама сделав ему предложение. И вот уже Север в кармане у Рейниры. А мне из-за этого придется выйти за дорнийца! За одного из этих распущенных безбожников, с которыми Простор воевал тысячелетиями!       Аллирия с тяжелым вздохом садится в кресло и прикрывает лицо руками. Алисента прикрывает глаза, пытаясь справиться с нахлынувшими чувствами. Отчаяние дочери разбивает ей сердце. И к отчаянию примешивается злость на саму себя и собственное милосердие.       «Отец был прав. Нужно было передушить всех детей Рейниры еще в колыбели», — думает она, глядя на плачущую дочь.       Она качает головой, отгоняя ненужные мысли. Алисента знала, что им всё равно не удалось бы подобраться к отродьям Рейниры. Она не доверяла их никому, кроме узкого круга служанок, мейстера Герардиса и варваров-целителей из Эссоса, привезенных лордом Корлисом. А как только дети подрастали, Лейнор приставлял к ним Черных Плащей, которых муштровал Деймон в своем замке. Да и сама Алисента была другой. Более безвольной, более мягкой и слабой, слишком милосердной по отношению к отпрыскам женщины, испортившей её жизнь и жизнь её детей. И теперь она расплачивалась за свои промахи. — Я знаю, как тебе тяжело, моя девочка. Мое сердце разрывается от того, что тебе придется стать женой дорнийца ради того, чтобы укрепить наше положение. — Алисента невесомо поглаживает дочь по плечу. — Но не забывай о том, что наша жизнь — это испытание от Семерых. Боги не оставят твое благочестие без награды. Справедливость обязательно восторжествует, и все праведные будут вознаграждены. Не лей слезы напрасно, Аллирия, не позволяй этим зверям думать, что они смогли нас победить.       Аллирия пару раз всхлипывает и замолкает. Она вытирает слезы с щек и кивает матери. — Ты права. — Говорит она, вставая с кресла. — Мы так много уже прошли, что не имеем права останавливаться. — Ты как всегда права, моя девочка. — Алисента ободряюще сжимает ладонь дочери. — А теперь иди и приведи себя в порядок. На пиру всё должны увидеть, что нас никому не сломить. — Конечно, матушка.       Аллирия приседает в реверансе и покидает покои, оставляя Алисенту наедине с её мыслями. Королева велит одной из служанок привести к ней лорда Стронга. Общение с мастером над шептунами было для нее вынужденной необходимостью. Цена за информацию была самой мерзкой частью их взаимодействия, но сведения, полученные от Косолапого, была настолько ценны, что Алисента была готова заплатить её. — Вы желали видеть меня, Ваше Величество?       Алисента вздрагивает от шепчущего голоса Стронга, проковылявшего к её креслу. Она жестом предлагает ему присесть на стул. Алисента молчит — Ларис всегда находил, как завязать разговор — Кажется, принцесса Рейнира заполучила нового союзника, — осторожно начинает Ларис, наблюдая за её реакцией. — Теперь принцесса Эймма стала женой хранителя Севера. — Эта девчонка унаследовала от своего деда нюх на хорошие сделки. — Алисента недовольно поджимает губы. — Теперь в распоряжении Рейниры будет больше двадцати тысяч мечей. — Тридцати, если мои сведения верны, — поправляет её Ларис. — Открытие шахт и копей в Сапфировых горах привлекло на Север множество людей, часть которых поступила на службу к лордам в качестве военной силы. — И что же нам теперь делать? — Спрашивает Алисента, встречаясь с водянистым взглядом Лариса. — Чем перебить этот ход? — У врага можно учиться, — таинственно произносит Стронг. — Как? — Теряя терпение, спрашивает Алисента. — Рейнира создает союзы с домами, которые в прошлом выступали против своих сюзеренов в борьбе за господство над тем или иным королевством, чтобы ослабить ваши связи с гранд-лордами. Вы можете сделать то же самое. — И что вы предлагаете? — Власть Старков на Севере не столь неоспорима, как может показаться на первый взгляд. Болтоны — второй по силе и мощи северный дом после Старков. — Я бы ни за что не отдала дочь этим дикарям! — Восклицает Алисента, вспомнив герб Болтонов, изображавший освежеванного человека. — Да и к тому же помолвка Аллирии с наследником Айронвудов уже подтверждена. А больше дочерей на выданье у меня нет. — Я бы никогда не предложил вам отослать на Север свою дочь, моя королева, — заискивающе отвечает Ларис, немного наклонившись в её сторону. — Зачем тогда этот разговор о Болтонах? — Ваша кузина Бетани… Как вы понимаете, после распространившихся слухов её репутация безнадежно испорчена. Возможность удачно выйти замуж для неё утеряна. Если только… — Если только что? — У новоиспеченного лорда Болтона недавно умерла вторая супруга. Родильная горячка унесла её жизнь, и новорожденная девочка осталась без матери. Лорд Дредфорта активно ищет новую супругу, которая как можно скорее родит ему наследников. А женщины дома Хайтауэр никогда не подводили в этом вопросе. — Ормунд никогда не выдаст дочь за северянина, — качает головой Алисента. — У него не будет выбора. — Улыбается Ларис. — Никто не захочет брать в жены женщину, которая так бесстыдно предлагала себя мужчине. А лорд Болтон не столь щепетилен в вопросах чести.       Алисенте становится не по себе после слов Стронга. Она вспоминает, как отец отправил её в покои короля в откровенном платье с книгой об истории Валирии в руках для того, чтобы утешить скорбящего короля. Женщина понимает, что слова, сказанные в адрес Бетани, можно было бы применить и к ней. Прилив ненависти к Косолапому на мгновение захлестывает её. Но она быстро берет себя в руки. — Вы сможете договориться с лордом Болтоном насчет этого союза? — Если этого пожелает моя королева.       Алисента кивает ему. Его взгляд опускается к её ступням. Женщина понимает, что пришла пора расплатиться. Она запирает дверь и нехотя снимает с себя туфли и чулки. Когда Косолапый начинает расшнуровывать брюки, она зажмуривается, вцепившись пальцами в юбку платья. Несколько минут ей приходится выслушивать тяжелые вздохи и всхлипы Стронга. Ей кажется, будто её окунают в грязь. Тошнота подступает к горлу, но она сглатывает мерзкий комок и зажмуривается еще крепче.       «Это всё ради моих детей и блага королевства. Семеро простят мне этот грех», — убеждает она себя.       Когда она слышит сдавленный всхлип Стронга, она позволяет себе выдохнуть. Она ждет, пока Косолапый приведет себя в порядок, и, не глядя ему в лицо, надевает чулки и туфли. — Сир Ормунд уже может начинать подготовку к помолвке, Ваше Величество. Скоро леди Бетани станет леди Болтон, — бледно-голубые глаза Лариса сверкают весельем. — Как много свадеб для столь короткого промежутка времени, не так ли? Хорошего вам вечера, моя королева.       Алисента ничего не отвечает Косолапому. Едва дождавшись его ухода, она велит служанкам наполнить ванную. Она выгоняет всех и почти час отмокает в горячей воде, надеясь смыть с себя мерзкое ощущение, которое будто прилипало к ее коже после встреч со Стронгом. Затем она позволяет служанкам высушить и уложить ей волосы и переодеть её в очередное зеленое платье для пиршества. Её дети вновь поддержали её в этом маленьком вызове. Кроме Эйгона и Хелейны, к её сожалению.       «Дрянная девчонка! Как ей удалось своими ядовитыми речами лишить меня старших детей?» — Возмущенно размышляет она, разглядывая темно-красный камзол Эйгона и малиновое платье Хелейны.       В главный зал Алисента с семьей приходят одними из последних. Торжество было начато без них, и этот факт заставил её стиснуть зубы от гнева. Она внезапно вспомнила пир перед свадьбой Рейниры. Тогда она впервые предстала перед двором в зеленом платье, бросив вызов падчерице и её сторонникам. Королева до сих пор с удовольствием смаковала воспоминания о том дне. Весь зал тогда замолк, в изумлении глядя на неё. Даже её венценосный супруг лишился дара речи, глядя на то, как она медленно шла к высокому столу с высоко поднятой головой.       Но те дни остались в прошлом. Она была королевой, но все взгляды были прикованы к молодоженам, кружащимся в танце посреди зала. Алисента прошла к столу и села на свое место рядом с мужем, едва сдерживая раздражение. Визерис не обратил на неё внимания, наблюдая за внуками, присоединившимся к Эймме и Кригану в танце. — Почему они не танцуют? — Спрашивает Визерис, глядя их младших детей, сидящих за столом. — Там уже такая толпа. Боюсь, им не хватит места, — Алисента понимает, что сарказм в ее голосе совсем не прикрытый, но ничего не может поделать с этим. — Большой зал Красного Замка может вместить пять сотен танцующих пар, дорогая жена. — Не унимается Визерис. — Они присоединятся к веселью чуть позже. Вы ведь начали пир без нас, поэтому я думаю, что они могут насладиться трудами наших поваров перед тем, как отдаваться танцам, — миролюбиво отвечает Алисента.       От ответа Визериса отвлекает принцесса Рейнис, пригласившая кузена на танец. Визерис усмехается и позволяет ей вывести себя в центр зала. Внуки и племянники короля и принцессы окружают их, и пары окончательно перестают следить за рисунком танца, сбиваясь в непонятный клубок из человеческих тел. К удивлению королевы многие знатные лорды и леди присоединяются к этому безобразию. Алисента презрительно морщит нос при виде этого зрелища. — Такое ощущение, что дикость заразна, — Аллирия отпивает вино из кубка. — Где это видано, чтобы высокородные особы отплясывали словно простолюдины в таверне?       Алисента не находится с ответом для дочери. Её мысли слишком далеко от этого пиршества. Спустя какое-то время её дети под многозначительным взглядом короля присоединяются к танцующим. Аллирию уводит её жених, Дейрон и Герольд так же приглашают на танец своих нареченных, а Эймонд нехотя встает в пару со своей супругой. Алисента сочувствует сыну, которому так не повезло с женой. Они все ожидали от Тишары исполнения супружеского долга, а в итоге получили ярмо на шею, от которого не представлялось возможности избавиться безболезненно. Порой Алисенте хотелось приказать Ларису просто отравить девчонку, чтобы они могли женить Эймонда на достойной девушке с плодородной утробой. Но у нее не было такой роскоши. Они не могли рисковать потерять союз с Западом. Не тогда, когда каждый новый день приносил Рейнире союзы с домами из самых разных уголков Вестероса. — Могу ли я пригласить вас на танец, моя королева?       Голос Веймонда Велариона вырывает Алисенту из размышлений. Она пожимает плечами и следует за мужчиной, желая, чтобы этот танец поскорее закончился. Краем глаза она замечает, как Эймонд вручает Тишару одному из сыновей Веймонда, который с готовностью берет Ланнистер за руку и начинает с ней танец. — Надеюсь, леди Тишаре приятна компания Аурана. — Задумчиво отзывается Веймонд. — Ведь мало кто может сравниться с нашим принцем в начитанности, воспитании и галантности. — Уверена, ваш сын более чем достойная компания для моей невестки, — безразлично отвечает Алисента, даже не пытаясь понять, к чему клонил Веларион. — Мой сын недавно вернулся из путешествия в Волантис. — Надеюсь, море было к нему благосклонно. — Безусловно, моя королева. И он вернулся оттуда не с пустыми руками. — Что вы имеете в виду, сир Веймонд?       Алисента настораживается. Веларион улыбается, поняв, что смог захватить внимание собеседницы. Они осторожно двигаются к стене, чтобы избавиться от лишних ушей вокруг, но при этом не привлечь к себе излишнего внимания. — Ауран привез целебный бальзам, который волантийские дворянки принимают при проблемах с зачатием и рождением детей. — Ближе к делу. — Я бы хотел предложить его леди Тишаре, чтобы она смогла, наконец, родить детей принцу Эймонду. Ведь будущему королю обязательно нужны наследники.       Алисента озирается вокруг, чтобы убедиться, что слова Веймонда не были услышаны. — Будьте осторожны со своими словами, сир Веймонд. Визерис — мой супруг и мой король, и пока иных королей на Железном Троне я не вижу, — шепчет она, предупредительно сжимая руку Велариона. — Никто из нас не вечен, моя королева. Однажды Неведомый заберет душу короля, и тогда на Железный Трон должен будет взойти правильный наследник, — тихо отзывается он.       Алисента по привычке ищет в зале Эйгона, который столько лет был главной надеждой её и её отца. Тот танцевал с глубоко беременной Алиссой, не стеснявшейся отплясывать в своем деликатном положении. Затем её взгляд находит Эймонда, который танцевал с Аллирией. Разница между ее старшими сыновьями столь разительна, что у Алисенты болезненно щемит сердце. — Я велю Аурану передать бальзам одной из служанок леди Тишары. Мы не можем рисковать будущим королевства, не так ли? — Вкрадчиво шепчет Веймонд.       Алисента обреченно кивает. Будь на её месте Отто, он бы сначала проверил этот бальзам на какой-нибудь из служанок и, только убедившись в его действенности, позволил бы отдать его Тишаре. Но Алисента была на грани отчаяния. Дочь Деймона вот-вот должна была разродиться ребенком, который окончательно связал бы Дорн с Вестеросом. Алисента была уверенна в том, что из Красного Замка Эймма уедет уже с ребёнком Старка в животе, ведь боги не могли быть столь добры, чтобы наказать ее чревом таким же бесплодным, как чрево ее бабки, в честь которой она была названа. Дейна, которая была маленькой копией Рейниры, совершенно точно залезет на член своего брата в первую же ночь (если уже не отдалась ему) и подарит ему наследника, ведь она как и ее мать всегда получала то, чего хочет. А у Алисенты из внуков были лишь бесполезные дочери Хелейны и близнецы Эйгона, которых он всё больше и больше портил, позволяя общаться с Рейнирой и ее детьми. Им нужны были дети Эймонда. Без этого опасная игра, затеянная ею и ее отцом, не имела смысла.       Веймонд благодарит ее за танец и провожает к столу. Алисента рассеянно пьет вино, снова погрузившись в свои мысли. От раздумий её отрывает небольшая перепалка, разразившаяся между Тишарой и принцессой Эйммой. Она успевает различить слезы в зеленых глазах невестки, прежде чем та покидает главный зал. Взволнованная Алисента жестом подзывает к себе Аллирию. — Что произошло? — Шипит Алисента. — Эта дуреха за эти годы так и не научилась понимать, когда нужно говорить, а когда нужно молчать. — Раздраженно отзывается Аллирия. — Она посмела затронуть спешку со свадьбой Эйммы и поинтересовалась, стоит ли нам ожидать скорых вестей о будущем наследнике дома Старк. — Идиотка! Только проблем от ее длинного языка не хватало! — Эймма не осталась в долгу и высказала надежду на то, что сама Тишара скоро осчастливит нас новостями о долгожданной беременности. Вот она и обиделась. — Было бы на что обижаться. Это же правда.       Алисента обреченно выдыхает. Желание избавиться от нерадивой невестки становилось сильнее с каждым прожитым днем. К её счастью инцидент быстро забывается. Почувствовав приближающуюся головную боль, Алисента просит прощения у супруга и молодоженов и удаляется в свои покои. Служанки переодевают её в ночную сорочку и делают массаж, изгоняя из ее мышц напряжение, накопившееся за целый день. Даже из своих покоев она слышит пьяные возгласы мужчин и женщин.       «Видимо, пришла пора провожания», — размышляет Алисента, готовясь лечь в постель.       Она почти засыпает, когда в её покои врывается Аллирия. В её глазах горит ужас, а руки дрожат. — Аллирия, что случилось? Почему ты в таком состоянии? — Алисента набрасывает на себя плотный халат, ежась от непонятного холодка. — Тишара каким-то образом пробралась в покои лорда Старка и напала на Эймму с ножом.       Вместо дочери Алисенте отвечает Герольд. Его темные брови нахмурены, а губы сжаты в тонкую бледную линию. Алисенте приходится схватиться за спинку стула, чтобы не рухнуть на пол.       «Скажи, что ей удалось убить её!» — Мысленно молит Алисента. — «Так мы бы избавились от двух проблем сразу. Рейнира лишилась бы союза с Севером, а Тишару казнили бы, освободив Эймонда от этого бесплодного брака». — И? — Выдыхает Алисента. — Она не успела ничего сделать. Лорда Старка привели в покои почти сразу же, и он смог обезоружить Тишару и позвать стражу. В их покоях сейчас вся семья. И отец требует нашего присутствия, — отвечает Герольд.       Алисента оседает на пол, лишившись остатков сил. Она мечтает о том, чтобы всё это оказалось злым кошмаром, от которого она могла проснуться. Но кошмар совсем не хотел её отпускать…