По другую сторону реальности

***

Воскресенье выдалось дождливым. Осень заметно начала вступать в свои права, и пусть на улице было всё также тепло, чувствовался холодный ветер, несший сорванные желтые сухие листья, что под грузом воды, вылившейся из грузных свинцовых облаков, больше походили не на золотистый шуршащий ковер, а на грязную слизь, что липла к подошве. Как и ожидалось, Дэвис, несмотря, на легкое похмелье под властью своей всегда бушующей энергии, которой Ева могла только позавидовать, подняла свою соседку под все мольбы человечества. — Поднимайся, соня, у нас столько дел! — Стянула с лежачего трупа одеяло давно собранная гриффиндорка. — Мия, отстань. — Промямлило полуживое создание, зарываясь в подушках, лишь бы не видеть этот белый свет и не слышать громкий живой будильник. Мия напоминала Еве мать. Такая же безудержная. Работа, квартиры, дача, зал, дети, свидания. Этот список можно было продолжать до бесконечности. И откуда в ней было столько жизни? Если мама забывалась в постоянном движении, то Ева забывалась во снах и фантазиях, и это ее более чем устраивало. И не устраивало то, что единственный свой выходной уже изначально был направлен не на отдых в её понимании, а на суету. — Только девять. — Вымученно взвыла блондинка, взглянув на время. — Не только, а уже. — Чан с водой был вылит на голову, отрезая любые пути к желанному ещё секунду назад сну. После сборов и быстрого завтрака Мия решила сводить новенькую в Хогсмид. Маленькая деревенька находилась в паре километров от Хогвартса. Дорого занимала около получаса и проходила через холмы с вытоптанными дорожками, озеро с блестящей гладью и переполненный живностью лес, в тени деревьев которого температура падала на несколько градусов, обдавая ноги холодным туманом. Прогулка до городка была молчаливой, но не лишенной комфорта. Дэвис дала Еве возможность полностью проснуться, оглядеться и подумать, привыкая к её частой компании. Ведь общение — это не только слова, это понимание, выстраиваемое душой. Впрочем, последнее мало волновало блондинку. Голова её была полностью пуста, будто кто-то внутри возвел высокие и непреступные стены, что не пропускали безумно несущуюся и бурлящую реку мыслей. В ней звенели колокольчики, трескались под ногами влажные палки, журчал ручей и скребли по древесине белки, перебегая с одной ветки на другую. Дойдя до пункта назначения, их встретили мощённые булыжником улочки, опрятные фасады цветных зданий, уютные домики и разные магазины на любой вкус и цвет. Одежда, кафе, травы, зелья, метлы, парикмахерские и салоны красоты. Здесь можно было найти всё что угодно. Почти всё. Хогсмид жил своей размеренной жизнью. Утром его нельзя было отличить от обычного городка, где жители заняты своими привычными делами. Утром, когда учащихся было не так много, взрослые колдуны выделялись на общем фоне. Было непривычно наблюдать других жителей, помимо студентов и профессоров школы, которых ты видишь каждый божий день. Спустя час Еву перестало мутить от недосыпа и недавних передряг. Настроение потихоньку улучшалось, по крайней мере новые виды и приятная компания вешали на произошедшее ранее пелену, скрывающую изъяны. И даже пасмурная погода с редким мерзким дождиком не были помехой, ведь солнечная Мия пыталась развлечь новенькую, как только могла. Русоволосая показывала свои любимые места, чаще всего это были магазины с украшениями, антикварные, где хранились красивые, оригинальные и опасные по колдовству побрякушки. И заходя каждый раз в новое здание, Дэвис отслеживала эмоции на лице Нейман, что не была готова к такому вниманию, от чего смущение красило щеки в розовый. Впечатление от похода сложилось приятное. Девушки дурачились, примеряя платья, нюхали сушенные травы у продающей старой волшебницы, даже приобрели успокаивающий сбор. Не то, чтобы Ева верила, что какие-то травки, собранные в лесу, могли помочь хоть кому-то, ведь чаще всего главную роль играло самовнушение, но она решила, что этот маленький веник вправду должен был пригодиться когда-нибудь, либо же просто послужить отдушкой в чае. Они успели забежать в лавку со сладостями «Сладкое королевство», где Ева даже не пожалела денег, чтобы попробовать магические сладости, что видела в фильмах, видела в тележке в первый день своего пребывания здесь. Она до сих пор помнила какой страх испытывала от дезориентации. И какой ещё ждал её впереди. В кондитерской внимание привлекли розовый кокосовый лёд, что по факту оказался леденцами со вкусом кокоса, кислотные шипучки, разъедающие язык, друбблс, огромные синие пузыри из которых были надуты и лопнуты пальцами Мии и, конечно, шоколадные лягушки, запечатанные в красивые синие коробки в виде звезд. Прежде чем попробовать шоколад, Нейман достала вкладыш с волшебником. «Святой Мунго — великий целитель, основатель больницы Св. Мунго.» «Если выбора не будет, то куда я пойду? Буду ли я жить в обычном магловском мире или решу остаться в магической Британии. Попытаю вновь счастье в медицине или найду другое направление?» И вновь выбор профессии встал в очередь вопросов, от которых зависит будущее. Ева не могла выбрать дело жизни и в своём мире, а теперь, когда список увеличился в два, а то и в три раза, она и знать не знала, как решить данную задачку. Но тема раздумий была прервана Дэвис, которая затащила её в лужу, словно в фонтан в жаркую погоду в парке. — Эй! — Хватит думать, расслабься. — Она топнула своими красными ботинки по земле, окатывая блондинку волной мутной воды. Нейман недовольно отбежала, закрываясь мантией, где разводами остались капли свежей грязи. — Ну, держись! — Ева мотнула угрожающе головой. Её лицо злое в ожидании мести, заставило русоволосую шкодницу пожалеть о своей шалости, но ненадолго. Ведь после хитрого прищура её встретила улыбка и надвигающееся со скоростью света тело. Казалось, детство ударило им в голову настолько, что даже младшие курсы смотрели на этих сумасшедших с явным непониманием в маленьких глазках. Попаданка и сама удивлялась, как люди, что окружали её здесь в нужный момент могли выдернуть её из водоворота мыслей, словно за руку бедного утопающего, не давая ему захлебнуться, оказываясь на дне, где помимо гибели ждали ещё и ответы. — Пошли. — Выпрыгнув из воды, Дэвис взяла Нейман за руку, уводя в сторону. Она неслась так быстро, что Ева еле поспевала за русоволосой, что следовала дальше по своему списку мест, которые они были обязаны сегодня посетить. Ботинки, наполненные водой звонко шмякали, пузырились. Носки давно промокли, став второй кожей, прилипая к пяткам и пальцам. Мию без капли сомнений можно было брать в путешествия по новым городам, потому что именно этот человек за несколько дней смог бы прошерстить все сайты интернета в поисках значимых и прекрасных мест, что стоили внимания. Через пять минут интенсивной ходьбы, что больше напоминала сдерживаемый бег, девушки стояли у трёхэтажного здания, похожего на другие. Оно было непримечательным, выполненным из такого же серого камня, что был уложен вокруг молочных штукатуренных стен. Высокий фасад разрезал серое небо острыми крышами, что покоились на верхушках каждого этажа, будто иголки, а маленькие квадратные окошки с решётками напоминали пчелиные соты. Впрочем, гам голосов, что шумел, словно рой насекомых, давали такие же ассоциации. Деревянная вывеска под порывом ветра громко с протяжным скрипом качнулась, желая, чтобы её прочитали. «Три метлы.» Гостиница «Три метлы» была популярной гостиницей и пабом во всей волшебной деревне Хогсмид, которую часто посещали студенты из соседней школы чародейства и волшебства. В гостинице было тепло, многолюдно и немного дымно из-за выпечки и тлеющих сигар посетителей, но чисто и гостеприимно. Деревянная мебель, сделанная жителями, расставлена по всему периметру. На стенах величественно висели рога животных, что добыты собственноручно в лесах. Вдалеке у барной стойки стояло большое зеркало, что отражало силуэты снурующих с питьём людей и тёплый свет свечей. Уют витал в воздухе, несмотря на тесноту пространства. Популярные напитки, такие как сливочное пиво и огневиски, подавались в бокалах и в пенящихся оловянных кружках, а также жаберная вода, глинтвейн-медовуха, ром из красной смородины, вишневый сироп и содовая со льдом и зонтиком. И это только краткий список того, что в основном заказывали пришедшие с улицы колдуны, которым полюбился предоставленный хозяевами ассортимент. Ева выслушала список. К большой грусти здесь не было колы, за которую девушка готова душу продать. «Придётся забыть и колах, и о роллах, и бургерах и…» Мысли о еде из её времени заставили слюну течь по подбородку. В трёх мётлах Ева впервые попробовала популярное сливочное пиво, которое оставило после первого глотка пенные усы, что так смешно покоились под носом. Дэвис в предвкушении реакции, сама того не замечая, следила за каждой мышцей на лице приятельницы с такой внимательностью и собранностью, что ей могли позавидовать ученые, что проводят эксперимент. Мия, по скромному мнению Евы, была даже рада больше, чем сама блондинка, что переступила порог этого заведения каких-то десять минут назад. — Ну как? — Воодушевленно прошептала русоволосая, отпивая из своей кружки. Нейман вытерла губы. Она молчала долгие секунды, распробывая. — Как говорится, на вкус и цвет. — Подытожила блондинка, допивая знаменитый напиток без особого удовольствия. Возможно, дело было и правда во вкусовщине или просто в менталитете, но сливочный вкус никак не вязался с сильно газированной водой, по крайней мере в понимании Евы. А может всему виной несбыточное ожидание, что томилось в сердце годы. Но сам факт, что она попробовала это волшебное пойло, не мог не радовать. Ведь ещё один пункт в списке заядлых поттероманов был выполнен. Они ходили много, даже слишком много, если сравнивать дни до этого мероприятия, заставляя мышцы хоть немного поработать вне каменных стен школы, от чего под конец ноги знатно гудели, желая отвалиться где-нибудь по дороге. И это помогало отвлечься. Вообще у Нейман создавалось впечатление, что жизнь в мире Гарри Поттера вечно бурлила в котле эмоций и приключений. Будто те события, которые проживали люди здесь за неделю, в реальном мире пролетали только за полгода. И то, это в лучшем случае. От того волшебница словно постоянно находилась в движении и не могла остановиться. Не могла прорефлексировать, перевести дух, обдумать всё, что произошло. Мозг до сих пор отказывался верить, создавая тем самым безопасную тихую гавань для психики. Но несмотря на это, думать о будущем стоило уже сейчас. К слову поэтому Ева даже смогла устроиться подрабатывать на выходных в одну кофейню под названием «Кафе мадам Паддифут», чтобы хоть какие-то карманные деньги у неё были. Идея давно засела в голове, наверное, ещё в кабинете Дамблдора перед отправлением на Косую Аллею. Сэкономленные галеоны пускай и оставались с покупок, но их было менее, чем достаточно в дальней перспективе, так что приходилось хоть как-то выкручиваться. Кафе находилось в одном из переулков на первом этажа трехэтажного жилого дома. Оно было маленьким и тесным. Всё там пестрило розовым. Интерьер был наполнен слащавой влюблённостью, начиная от основного цвета оформления, заканчивая бантиками и оборочками. Даже запах напоминал плавленый сахар. Как поняла Ева, это место было популярно как раз таки у парочек, что приходили туда поесть пирожных со своей второй половинкой. Так что заведение было описанием периода «конфетно-букетный». Работать не хотелось, да и кому хочется в свободное время, которого и так не хватало. Но делать было нечего, да и подработка на выходных в теплоте и сладостях, звучит даже немного, как мечта. «Нужно же когда-то начинать вклиниваться во взрослую жизнь.» Близился обед — любимое время Евы. Повторный поход в библиотеку был перенесён на вечер, ведь это время суток освободилось в связи с делами Дамблдора и отменой их занятий, да и после хождения с самого утра по пригоркам отняли слишком много сил. Девушки зашли в комнату. Мия раскладывала покупки по полкам, в Хогсмиде гриффиндорка приобрела красивое розовое воздушное платье и кучу разных аксессуаров. Дэвис обожала побрякушки, так что Ева могла позавидовать терпению и вместимости её разрывающейся от барахла шкатулки. Пока соседка занималась своими делами, она лежала на кровати, смотря пустыми глазами в бархат балдахина, чувствуя бессилие. Существовать вроде можно, но будто в энергосберегающем режиме. Руки на автомате закидывали в рот оставшиеся сладости. Зачем, если через пятнадцать минут их встретит нормальная еда — Ева не знала. Она никак не могла наесться, не могла остановиться, жевав уже безвкусный мармелад без какого-либо удовольствия. — Я всё, идешь? — Угу. В гостиной факультета они подобрали остальных членов образовавшейся компании и последовали в столовую. — Как дела на поле? — Пруэтт, хоть и не играл за сборную гриффиндора по квиддичу, но всегда интересовался этим видом спорта, и для Евы было даже странно, что этот рыжий парень ещё не примкнул к Поттеру, что давно привык к вовлеченности друга, отвечая на все вопросы и рассказывая самые свежие сплетни. И Нейман не верила, что всему виной занятость старосты. «Может покататься на метле?» Флимонт выдохнул устало. — Никак. Меньше месяца до матча, а я думаю, что мы уже в полной заднице. Такими темпами мы проиграем не только Слизерину, но и другим факультетам. — Гриффиндорец являлся охотником, его задачей было ловить квоффл и пытаться забросить его в кольца соперников, избегая, конечно же, встречи с любимым железным бладжером, что одним ударом мог переломать парочку рёбер. И как такая опасная для жизни игра ещё не была под запретом? Но видимо острые ощущения были на первом месте как для учеников, так и для преподавателей. Как оказалось, Поттер являлся ещё и капитаном команды, как и его следующий предшественник в лице Гарри. Казалось, в крови этой семьи течёт предрасположенность и тяга к квиддичу. К приключениям на свою пятую точку в целом. И Ева не могла отрицать, что они не были хороши в этом, чего только стоят кубки и медали, начищенные до блеска в зале наград. Их наследие, что не сотрет авада кедавра. — Кто в этот раз? — Магнус Шафик. — Имя блондинке было не знакомо. Она вообще мало, что знала о играх, проводящихся каждый год в любую погоду. В фильмах квиддич был показан крайне мало, да и запоминать какие-то правила или характеристики никогда не хотелось. Больше волновали триумфально словленный Гарри снитч или его полёт вниз под напором дементоров, что пробрались на территорию школы. Но тем не менее гриффиндорка шла за парнями, развесив уши. — Не знаю, как он прошёл отборочные. Он даже метлу в руках держать не умеет, а он между прочем охотник, от него зависят наши очки. «Интересно, сложно ли управлять этой штукой? В фильме Гарри запросто справился с метлой, так ещё и успел поймать напоминалку Долгопупса.» — Значит вся надежда на тебя с Макмилланом. Двое тоже неплохо. — Пожал плечами рыжий, прикидывая шансы. — Неплохо не есть хорошо. — Подытожил Флимонт, проводя рукой по влажным каштановым волосам. Пруэтт усмехнулся, трепля приятеля за его плечо, оглядываясь назад на Еву. «Наверное, это как езда на велосипеде. Держишь руль прямо, да и всё…» — Ну возьми тогда Еву, она как раз хотела. — Лицо Нейман сразу вытянулось от такого заявления, когда смысл слов, наконец, долетел до девушки. Особенно когда на неё смотрели уже две пары глаз. Одна со смехом, другая с неожиданностью. — Чего?! Я такого не говорила. — Возмутилась Ева такому откровенному вранью. Рыжеволосый обошёл волшебницу сзади, приобнимая и подводя к капитану ближе, будто прямо здесь и сейчас начнется отборочное испытание, после которого её безоговорочно возьмут в команду. И по озорным веснушкам Пруэтта, что пестрили на бледной коже, освещённой в тепле факелов, Нейман понимала, кто будет этому несказанно рад. — Я вижу это ненасытное желание в твоих глазах. — Протянул он с невинным восторгом, находя себе жертву для новых шуток. Интересно, когда и как было рассмотрено это желание. Не уж то на поле, где все мысли были только о том, как игроки без страха летят вниз. — Я даже на метле никогда не сидела. — Начала приводить аргументы в свою пользу блондинка, признавая своё отсутствие опыта. Как она будет охотником, от которого зависит исход игры, если упадёт после первого свистка судьи? Что, если она потеряет управление? Мало того, что у нее не было в арсенале данного умения, пускай то можно было приобрести, у нее и не было стремления разбиться еще и в этом мире. Даже несмотря на интерес, выживет ли она в этот раз и где окажется. В ответ на её слова все остановились. — Ты серьёзно? — Спросила Эмма. Для группы гриффиндорцев, что всю жизнь проучились в Хогвартсе, где каждого на первом курсе учили полётам, было дикостью. Чем-то из ряда вон выходящего. Ладно школа, а дом? Многие дети, у которых хотя бы один родитель был колдуном, всё лето проводили, не разъезжая на тех самых велосипедах, а пролетая над крышами. И эта информация, которую Ева считала с ошарашенных волшебников врезалась ей в голову, заставляя придумывать в спешке оправдание. — Да. Я боюсь высоты. — Акрофобия же не является преступлением? Верно? Мало ли у кого какие страхи. — Так что ничем помочь не могу. — Развела руками Нейман. — Да уж. Может предложишь свою кандидатуру, Игнатиус, м? — Поинтересовался Поттер, улыбаясь своему другу. — Ты как никто знаешь правила, да и летаешь неплохо. — Да, Игнатиус. Хватит прятаться за женскими спинами. Уверена, вы отлично будете смотреться вместе. — Хохотнула Мия, сцепляя руки парней. Она глянула сначала на одного, потом на второго, закусывая розовые губы. Эмма засмеялась, прикрывая рот ладошкой, что наполовину затерялась в рукавах кофты. «Дураки.» — Я подумаю. — Рыжий притянул Флимонта ближе. — Всё ради тебя, пупсик. — И щелкнул его по курносому носу, заставляя нахмуриться. Пятёрка гриффиндорцев сделала последний поворот под звонкий смех, заходя в высокие арчатые дубовые двери столовой, где во всю кружили студенты, усаживаясь за столы, заполненные едой. Аромат витал чудесный, но желудок, заполненный всякой всячиной ещё до обеда, никак не отзывался. И тем не менее, желание запихать в себя всё, что предлагают повара в лице домовых эльфов, росло в геометрической прогрессии. «Как говорится, всё полезно, что в рот полезло.» Ева устало перебирала ногами к своему месту. По привычке она оглядела помещение, натыкаясь глазами на факультет Слизерина. Затем на львов, среди безликой массы которых сидел целый и невредимый Ларри, что, почувствовав на себе пронзительный взгляд, помахал скромно рукой, найдя источник. Он выглядел намного лучше, но нельзя было не отметить его скованность. Стало неприятно. Дурно. Её голубые глаза пересеклись с аристократией, что была увлечена разговорами и только Антонин смотрел на неё отрешённо. Будто ничего и не произошло. Будто вчера одного из их приятелей не застукали за угрозами. Нейман отвернулась, врезаясь в девчонку, что была ею не замечена. — Прости. — Она села на лавку, осматривая еду без особого интереса, придвигая тарелки ближе. Будто смести блюда — было её обязанностью. — Ты чего? — Мия тревожно взяла Еву за лежащую на деревянной поверхности свободную от столовых приборов руку. — В плане? — Не отвлекаясь от трапезы, поинтересовалась блондинка, запихивая в себя очередную ложку кремового супа. Мягко, почти как шелк, сливочно, но уже безвкусно. Какая эта порция по счету? Она не знала, да и не чувствовала гриффиндорка насыщения. Будто внутри зияла пустота. — Мне просто противно. — Стук металла об керамику. В ход пошёл кусок пирога, что зубы перемалывали на автомате. — Поэтому ешь? — Да. — Ева не знала, когда она поддалась этому выстроенному за годы механизму, но тем не менее сопротивляться ему было бессмысленно. Она всегда объедалась, когда ей было плохо, грустно, когда её она чувствовала одиночество или тошноту от других или себя. И это всё накапливалось, как снежный ком, что лавиной обрушивался на её мозг. И вчерашняя ситуация заколотила крышку гроба. Это же должно было произойти рано или поздно, и удивительно, что только сейчас. Да, она не знала этих людей, не испытывала к ним жалость или сострадание, ведь, это, наверняка, просто герои её больного сознания. Но от осознания, что такая же несправедливость царила и в её мире, где людей могли осудить за то, в чем они были не виноваты, где не имели и каплю власти, хотелось либо придушить виновников этой травли, либо же убиться от своей беспомощности. Но так, как Нейман не могла пойти к Слизеринскому столу, расставить все точки над «i», и произвести самосуд, решив внутренние распри, выходом было только объесться и забыться. Ведь еда давала хоть какое-то мнимое чувство контроля. Пускай и недолгое. «Мир вообще не справедлив, зачем ты думаешь об этом? Разве ты не ожидала такого исхода, разве ты не знала о вечных дебатах между маглорождёнными и чистокровными волшебниками? Ты подставила себя вчера, решив поиграть в героя.» И вновь этот голос разума или же её вечный надзиратель, что ругал Еву за проступки, хотя должен был оправдывать и успокаивать. — Ева, я уверена, что Пруэтт сделает всё, чтобы этого не повторилось. — Она погладила Нейман по спине. Блондинка хмыкнула, не отвечая. «Одной уверенности мало. У меня есть знания. И это повторится вновь. Опять и опять. Снова и снова. При мне или в таких же потёмках, пока я буду спать, пока никто не видит.

***

Кап. Кап. Запах разложения и сырости витал в воздухе, вызывая приступ тошноты, что миражом остатков непереваренной пищи чудилась в горле, от чего хотелось закашляться. Сердце билось в ушах звонче колокола на колокольне, что своим звоном закладывал уши. Казалось, что девушка чувствовала с каким журчанием бежит кровь по иссушенным сосудам, в попытках дойти до отравленного мозга. Голова раскалывалась. Боль. Такая пульсирующая и тяжелая. Будто в череп всверлили с противным скрежетом гвозди и подвесили к ним увесистые гири, что тянут куда-то вниз. И от этих ощущений, хотелось снести эту коробку с дробовика, наполняя окружающее пространство запахом горячей крови, пороха и жженого металла. Легкие обжигало огнём, сдавливало в тиски, лишая возможности сделать глубокий вдох, что резал слизистые острым грязным ножом, занося расплавляющую ткани инфекцию. Из-за недостатка кислорода перед глазами всё плыло, всё переворачивалось с ног на голову, погружая в дурманящий транс. На периферии что-то мелькнуло. Шаркающие, раздражающие до скрежета зубов шаги раздавались совсем близко. И это видение казалось именно таким. Несуществующим, как вся её жизнь. — Ну, что. Познакомимся поближе, Ева. Нейман подорвалась на кровати, чувствуя, как её изматывает тахикардия вместе с пробирающим до костей холодом. Её будто лихорадило. Кожа. Липкая, влажная, казалась искусственной. Лишней. Такой же лишней, как разбухшая еда, переполнившая её всю. Девушка спрыгнула с постели, вбегая в ванную комнату под звук, слетевший с петель двери. «Пирог был лишним.» Она сидела прямо на полу, облокачиваясь спиной об каменную стену, что веяла такой отрезвляющей прохладой. Одежда липла к телу. Волшебница провела рукой по лицу, убирая мерзко прилипшие волосы со лба, по которому стекала капелька пота. Ева дышала, глубоко и медленно, пытаясь отогнать изжогу, разъедающую её глотку и тошноту. Пытаясь отогнать разыгравшуюся фантазию, что захватила её царство Морфея. Блондинка смотрела через проход в стене на пустую комнату, из которого лился на её бледный призрак свет. Соседки не было. Спокойно. Пища так и не нашла выход, не разорвала Нейман в судорогах. «За это уже можно быть благодарным.» Спустя какое-то время, что можно было сравнить с дикой ломкой, она поднялась на трясущихся ногах. Хотелось отмыться прямо здесь и сейчас, смывая с себя остатки завершенного в бреду дня. И пускай сил не было, оставаться лежать на совсем не греющих булыжниках — не лучшая идея. Пускай и очень заманчивая. Гриффиндорка повернула вентиль, настраивая температуру. Пока ванна наполнялась теплой водой, что смогла бы отогреть колдунью и заставить заработать мозг, приводя её в какой никакой порядок, девушка слонялась в поисках одежды. За окном гуляли тучи, что с каждой пройденной минутой темнели из-за приближающегося заката. Неожиданно для себя захотелось подышать воздухом. — Сойдёт. Штаны и кофта стали лучшим вариантом. Она кинула ткани на тумбочку, перекрывая кран. Пару капель сорвалось к основному объему воды. Кап. Кап. Её повело от этого звука, заставляя повести головой в сторону. «Успокойся уже. Просто сон.» Ева шла по коридорам Хогвартса. Однотипные стены навевали неопределённые чувства, хотелось выбраться из клетки, пока время позволяло. Ева зевнула, растягивая рот. Ей навстречу шли люди, такие разные, в форме и без, светлые и тёмные, весёлые и поникшие. И у каждого за плечами своя история, а впереди своя роль. «Хотелось бы знать и свою.» Меньше знаешь — крепче спишь. Именно эта фраза мелькает перед ней. Только почему она не работала в случае Евы? Крепкий сон явно оставался только несбыточной мечтой. Слабость не отступала, и может, эта же слабость могла заставить её остаться по крайней мере не в своей спальне, а в гостиной Гриффиндора, греться у камина, играть в шахматы или читать книги, но она не могла усидеть на месте. Шелест флагов смешивался с завыванием ветра. Деревья танцевали в страшном танце, смешивая листву, становясь одним целом организмом, становясь забором, преградой, отрезая клочок земли от остальной местности, будто кусочек карты. Трибуны пустовали, навевая какую-то заброшенность, словно и не было на них никогда толпостворения, не было кричалок и смеха, волнения за команды, счастья за победу и грусти за проигрыш. Стоя внизу, в объятиях переливающейся травы, что касалась обуви, будто руками, масштабы поражали. Почему-то в прошлый раз Нейман не замечала насколько большой был стадион, насколько внушительна деревянная конструкция, насколько огромными были башни, заканчивающиеся где-то в серых небесах, с которыми с наступающим мраком сливались железные кольца. За пределами поля возвышались массивные горы, наблюдали в тишине еловые леса. Ева сжала в руке метлу. Увесистая и крупная. Дерево ветхое, поношенное, стёрлось во многих местах, оставляя редкие блики старого лака, что давно потерял былой блеск. Где-то зияли трещины, словно раны прошло, обнажая слои разноцветного волокна. Сам веник уже не был таким же густым, как у новых мётел, но тем не менее это сооружение вызывало доверие. И вместе с тем блондинка не могла залезть на него, перебарывая страх. Как показала практика, она совсем не лишена боли, более того, с прибытием сюда, шрамы пережитого начали вскрываться, вызывая в ней такую гущу противоречивых эмоций, от которых становилось не по себе с непривычки. И с одной стороны, покорив небо, она станет более свободной от цепей, осуществит задумку, но с другой стороны была боязнь неудачи. Ей совсем не хотелось ползти переломанной до больничного крыла, захлёбываясь кровью, чтобы потом пить ещё и непонятно из чего сделанные зелья. — Ну, и долго ты будешь тянуть кота за яйца. — Послышалось сзади совсем глухо с чётким акцентом, что совсем не прятали, чтобы поняли кто. От неожиданности блондинка дернулась, оборачиваясь. У одного из столбов в метрах пятидесяти стоял Антонин. Парень облокачивался об него, сжимая руки на груди. Слизеринец был одет в обычные брюки и тёплую кофту. Его отросшие русые волосы запутались от погоды, спадая на лицо с крупными чертами, убирая излишние объёмы. — Столько, сколько пожелаю. — Прилетело в ответ достаточно грубо. Сколько он там стоял — неизвестно. Возможно, что неприлично долго. И от этого хотелось сорваться и сделать задуманное, утирая нос, либо наоборот стоять до последнего, пока зубы не начнёт сводить от ночного мороза. Ева была недовольна. Стадион был, наверное, единственным местом в пределах Хогвартса, где отсутствовали люди. И она пришла сюда, чтобы побыть одна. Последним, кого девушка хотела видеть — это Долохова, что всегда оказывался там, где его не ждали. Где о нём и подумать не могли. Его высокая крупная фигура остановилась рядом наблюдая. Он молчал, раздражая. Чего он хотел, зачем пришёл, для чего вмешался? Не похоже на обычную прогулку перед сном. — В этом и проблема. Чем больше думаешь, тем страшнее становится. — Выдохнул Антонин. Нейман посмотрела в его глаза. Это была грусть? Неужели её игнорирование его так задело. А ещё и дня не прошло. — Ты пришёл сюда советы раздавать? — Она повернулась к нему полубоком, сжимая губы в одну линию. Только сейчас девушка заметила в его руках метлу. Её глаза сузились в прищуре, а бровь с вопросом взметнулась вверх. «Хочешь составить компанию?» — Нет. Лишь закончить твои потуги. — Ответил Антонин, сохраняя всё то же спокойствие. Которое у Евы отсутствовало. Он решил посмеяться над ней? Казалось, его ничего не волновало и ничего не происходило. Парень перекинул ногу через дерево, садясь всего на половину. — Залазай. — Ещё чего. — Буркнула гриффиндорка, складывая руки на груди. На её лице презрение, в её голубых омутах борющееся с разумом желание. — Считаю до трёх. Раз. Он протягивал руку, глядя своими добрыми глазами, что отпечатались в сознании после распределения. Неужели этот человек, что создавал самые лучшие впечатления мог быть таким жестоким. Мог делать всё то, что делал Нотт. Ведь вчерашнее преступление в стенах Хогвартса дали достаточно весомый повод не сомневаться в истории Роулинг. Ведь Долохов был одним из их компании. Чуть ли не правой рукой тёмного Лорда. Но почему тогда он с такой искренностью знакомил её со своими друзьями, зная, что она такая же «грязнокровка», как и другие. «Я могу попросить Поттера. Мне не нужны эти подачки.» — Два. — Но ведь он стоял здесь. Мог больше не приходить, не появляться. Удосуживаясь присутствовать лишь на совместных лекциях. Ветер колыхал их растрёпанные волосы. Белые пряди проносились перед глазами в длительном ожидании, что выворачивало наизнанку. Хотелось сорваться и бросить всё. Сбежать в свою душную комнату и закрыться там до начала занятий, которые займут мысли на следующую неделю в перерывах между походами в библиотеку. Но долбанное любопытство сдерживало, закапывая её ноги глубоко в землю, не давая сдвинуться с места. «Этот полёт же ни к чему меня не обязывает? Я просто принимаю подарки судьбы, плыву по течению, как и говорил Дамблдор. Может именно этот путь приведёт меня к конечной точки моего путешествия?» — Тр… — Ладно. — Она выдохнула. Решение, что она только что приняла, до сих пор играло на затворках сознания, заставляя колебаться. Ева подошла ближе, кидая на траву взятую из школьного арсенала метлу и садясь рядом с Антонином. Может именно эта спонтанность успокоит её оголённые нервы. — Нет. — Что, нет? — Иди вперёд. — Нейман сглотнула, меняя своё положение. На её лице открыто читалось недоверие. Не только к будущему пожирателю смерти, но и к данному виду транспорта, что врезалось в её мягкую задницу. — Держись крепче. — Долохов командовал без теплоты. Прежде чем взлететь слизеринец наклонил спину светловолосой девушки, поставил её ладони на нужное расстояние. — Стой. — Оглянулась Ева. — Как ты будешь видеть дорогу? — Она вглядывалась в его мягкие черты лица, в его насмехающиеся голубые глаза и ухмыляющиеся губы, желая услышать ответ. И ей совсем не нравилось то, что она видит. Какую эмоцию считывает. Ведь от этого парня зависела её сохранность. — Никак. — Ответил быстро Антонин, взлетая вверх под яркие крики гриффиндорки, что разнеслись граммофоном над полем для квиддича, оглушая водителя русским матом вперемешку с ором. Её взмокшие от волнения руки сжались на гладкой ручке до побеления, до хруста костяшек. Они соскальзывали от влаги, сердце билось об рёбра, казалось оно просто не выдержит, ведь полёт на палке никак не походил на американские горки, скорей на способ самоубийства. Казалось, что всё внутри замерло в ожидании кончины. И вестибулярный аппарат, который никак не хотел удерживать тело прямо и ровно, не давал никакой уверенности. Лишь раскачивал эти качели. А может всему виной подскочивший в крови адреналин, что затмевал все чувства, кроме обострённого страха. И в этот момент, когда ноги больше не чувствовали опору, когда тело воспарило над землёй, а перед глазами мелькали знакомые пейзажи, что смазывались от скорости, Ева и правда подумала, что боится высоты. Что она совсем не соврала своим приятелям с факультета днём. — Да расслабься ты. — С несдерживаемым смехом произнёс Долохов, наклоняя их в сторону, выбивая из груди попутчицы новый визг. — Я умру. Опять. — Взвыла она, глядя засохшими глазами вперёд. Они походили на две монеты, настолько они были расширены. Но Нейман просто не могла их закрыть, не могла позволить себе увлажнить глазное яблоко, от чего слёзы чуть ли не лились по её щекам из-за движущихся им на встречу потоков ветра, что гуляли в крупной вязке её кофты, добираясь до покрытой мурашками кожи. — Не в мою смену. — Они вылетели до стадиона. Хотелось обернуться. Но от одной мысли об этом стало плохо настолько, что мышцы налились свинцом, не давая шее и двинуться. Зелень уходила, словно отступающие волны, когда слизеринец и гриффиндорка достигли начала чёрного озера. Неровная поверхность бурлила мраком, ловя их отражение. Антонин замедлился. Они плыли по воздуху, спокойно, переводя дыхание. — А ты боялась. — Хохотнул волшебник. — Я тебя убью. — Вдох. Выдох. Её пальцы слегка разжались. Спазм охватил руку, заставляя поморщиться. — Когда приземлимся, я тебя убью. — Отчеканила блондинка. И в её словах была знакомая уверенность, будто это не наглая ложь, это правда, что скоро станет реальной. — Значит мы не приземлимся. — Будничным тоном ответил русоволосый, убирая румяных щек пряди. — Держи метлу. — Почувствовав движение сзади, сказала волшебница. — А волшебное слово? — Держи гребаную метлу блять. — Убийственный взгляд, наконец, достиг цель. — Ладно. — Согласился парень, поднимая две ладони вверх, в знак перемирия. Глаза вновь расширились с остановкой всех процессов внутри, когда высота стремительно начала снижаться…

***

— Напомни мне в следующий раз, чтобы я никогда не садилась с тобой на одну метлу. — Нейман чуть не упала вниз, когда пяточки коснулись травы. Её вновь ограничивала сила притяжения. Онемение вкупе с острыми звёздочками прокатились по ногам. Ева поморщилась, принимая плату за покорения неба. Девушка села на землю, в попытках завязать растрепавшиеся в пух и прах волосы, что теперь больше походили на гнездо. Создавалось впечатление, что в неё попала молния, из-за которой локоны стояли дыбом. — И лишить себя такого развлечения? Ну уж нет. — Ответил русский, плюхаясь рядом и доставая из кармана пачку сигарет, что видимо чудом не вылетела из его одежды. Антонин зажал тонкими губами фильтр, поднося к табаку палочку. - Инсендио. - Яркое оранжевое пламя зажглось всего на секунду, освещая чуть загорелое лицо. — М? — Он сделал длинную затяжку, выпуская дым через нос, а затем протянул по привычке скрутку. Ева мотнула головой, ложась полностью на холодную землю, что не казалась такой после контрастного душа: её горячей кожи и осеннего ветра. — Мне хватило в прошлый раз. — Нейман заложила руки за затылок, наблюдая за пролетающими над ними облаками, что давно заполнили собой всё пространство. Она до сих пор ощущала ласкающий её ветер, до сих пор чувствовала себя свободной душой, не застрявшей в безвольном теле, что грудой лежало на поверхности. «Как бы я хотела научиться летать…» — Как хочешь, я не многим предлагаю. — Почти обиженно ответил слизеринец, укладываясь также на спину. Кольца дыма с хлопающим тихим звуком вылетали из его рта ввысь, растворяясь, становясь бледнее и бледнее с каждым десятком сантиметров. Тяжелый запах повис между ними, оставаясь в ноздрях. Но он не портил атмосферу. — Прокатиться тоже? — Повернулась Нейман. В её словах сквозил интерес с сарказмом. — Прокатиться многим. — Обыденно ответил парень, не стесняясь. Темнело очень быстро. Было ощущение, что солнце садиться где-то там быстрее обычного, пока его не видят, предоставляя возможность править ночи. — Как же мне ещё девчонок кадрить? — Да уж. — Хмыкнула блондинка. — А я думала, что ты по доброй воле. — Так, а кто сказал, что я без неё. Просто везде можно получить ещё и выгоду. — Это казалось чем-то естественным. Во всяком случае для русоволосого. — Настоящий слизеринец. — А то. Шляпа никогда не ошибается, не правда ли? — Хитро прищурился Долохов откидывая бычок в сторону под укоризненный взгляд, с которым он встретился в ту же секунду. В его предложении сквозил скрытый смысл, по крайней мере так показалась Нейман. — Тебе не стоило вчера лезть туда. — В затянутом водовороте тёмных облаков сверкнула молния, озаряя пространство. Ева молчала, зарываясь пальцами в белёсые волосы. В дали послышался гром, предвещающий грозу. «Только я начну думать — меня отвлекают, только я отвлеклась — меня заставляют думать.» Казалось, Ева никогда не отдохнёт, даже на том свете. Зачем Долохов поднял эту тему сейчас, после прекрасного полёта, что выветрил из её головы все мысли, а не тогда, час или два назад, когда она тужилась над веником. Вспышка. Вторая, третья. Электричество разрезало тучи начищенным ножом. — Ну прости, что мне никто не рассказал о том, что если слышишь крик, то надо стоять молча на месте. — Усмехнулась в ответ на слова русского колдунья. — В том то и дело, Ева. Когда кто-то кричит, это значит, что нужно прятаться, ведь там за углом тебя ожидает то, что заставит рвать связки. — Он отчеканивал эти слова, выпуская их, словно искры из-под удара молотом по горячему железу. Былого спокойствия больше не наблюдалось. Они поменялись местами. Поменялись, как и погодные условия. Начал капать редкий дождик, вынуждающий подняться с земли. — Например, Нотт? — Приподняла невинно брови Ева, скромно улыбаясь. Ей, как ни странно, доставляло удовольствие всё это. Она оттряхнула себя от травы, вытягиваясь в полный рост. Слизеринец тяжело дышал, не зная, что ответить. Согласиться, запугав дурную голову, или же отрицать всё до последнего, как ему велели. Неважно. Ведь любой выбор приведет к самовольничеству льва перед ним. И как только вбить в её мозг что к чему, сказать ей не высовываться, пока не поздно. Только вот Ева сама знала, что к чему, знала даже больше, чем он и все его знакомые вместе взятые. Это было её даром, но и это было её бременем. Потому что, как сказал Долохов минуту назад «шляпа никогда не ошибается». В Нейман был этот дух вечной борьбы, борьбы с собой, с людьми, с миром. Зияла, как открытая рана, чувство справедливости. Именно той, которая казалась для неё правильной, истинно верной. И подталкивала хвалённая храбрость, граничащая с безрассудством. Пускай она сейчас этого не замечала, пуская где-то и подчинялась холодному разуму. Но весь этот коктейль под названием «гриффиндор» заставлял её стать человеком в этом мире. Не быть наблюдателем, а обрести оболочку. Да, она могла бы спокойно жить, кроме того, перестать сражаться и просто убить себя, надеясь на свободу, но Нейман почему-то до сих пор оставалась здесь, до сих пор ходила с неприкрытым восхищением по Хогвартсу, с интересом знакомилась с новыми людьми, узнавая их ближе, находя сходства со своими приятелями, привязывая себя здесь, и не закрывала глаза на ужас, к которому была, как она думала, готова. О котором знала с первого дня, с первого часа, минуты пребывания здесь. — Что вы тут делаете, скоро отбой. — Громкий и четий голос со стороны входа заставил накалённый между слизеринцем и гриффиндоркой воздух прийти к равновесию. Но только между этими двумя. Они обернулись, замолкая. Ветер зашумел с новой силой, словно природу потревожило что-то неестественное, что-то тёмное, что-то в лице Тома Реддла. Его мантия чёрным плащом, вставшая за ним живой тенью, струилась, плясала, увеличивая высокого и худощавого мага в разы. «И всё-таки у него и его компании есть отличительная особенность, приходить туда, куда их не звали.» Долохов шумно выдохнул, сжимая в руках метлу почти до хруста. Он обернулся и в его глазах было предупреждение. Твердое и явное, которое должно было отпечататься где-то на подкорке. — Нотт не тот, кого тебе стоит опасаться. — Антонин, разве ты не знаешь, что полёты в такое время запрещены. — Русский напрягся окончательно. Он дёрнулся и выпрямил спину, в ожидании, стряхивая с себя наваждение. Том подходил ближе, до них оставалось всего шагов десять. Из-под ткани накидки выглядывали отглаженные брюки без единой лишней складки и серый свитер. Его волосы, идеальными ранее кудрями, что всегда лежат набок, прикрывая хмурый не по возрасту лоб, сдувал воздух, взбивая укладку. Шоколад глаз, что был заметен только при свете, поглотил зрачок, заполняющий собой всё пространство. — Здравствуй, Ева. — Заметив знакомое лицо, поприветствовал Нейман Реддл, становясь ближе к своему другу. Товарищу. Слуге… Он ухмыльнулся, не по-доброму, в его словах плясали огни непонимания и недовольства. — Сколько раз ему говорил, а он всё водит и водит девушек сюда на свидания. — Сорвалось с его бледных уст так не к месту. Будто все они не были отравлены ядом опасения друг к другу, будто между ними не было стен, будто это был обычный разговор обычных старых знакомых, а не людей, что познакомились в начале этой недели при не самых лучших и даже странных обстоятельствах. Том потрепал Долохова за предплечье, улыбаясь искусственно, о чём говорили отсутствующие морщинки возле век. — Ты тоже поддалась его чарам? — Он удивлённо вскинул брови, обращаясь к блондинке, что посреди поля в грозу стояла с двумя слизеринцами, чувствовала себя как минимум неуютно. На его лице маска, старая, ветхая, испытанная временем. Она трескается, осыпаясь пеплом вниз перед ней. И это видно по её отсутствующим зрачкам, что избегают его взор. «Неужели её так задела стычка двух глупцов, что она до сих пор винила каждого человека с зелёным галстуком на шее?» — Да. — Ответила ему той же улыбкой волшебница, переводя взор голубых глаз на Антонина. — Антонин тот ещё обольститель. — Она неуклюже заправила выбившийся локон за ухо русского, стреляя глазками. Будто и не было того «дружеского совета», того предупреждения, что повисло между ними тайной под семью печатями. — Прости, Том, не мог устоять. Эта сценка была такой неловкой, настолько неловкой, насколько можно представить. И единственным желанием было — подобрать метлу школы, закинуть её обратно в здание с инвентарём и идти прочь. — Думаю, нам стоит пойти в школу. Не хотелось бы заставлять даму мокнуть под дождем. Да и отбой скоро, как ты сказал. — Решил закончить сцену Антонин. — Ты прав, мой верный друг. — Согласился староста Слизерина, чувствуя, как капли становятся всё больше, всё агрессивней. Как подошва ботинок всё больше утопает в грязи подстриженного поля. Пахло свежестью, пахло соком травы и озоном. Они зашли под навес, скрываясь от непогоды. Сразу стало теплее, почти уютно. Долохов забрал у Евы из рук метлу, замолкая с концами. Том же, проводив русского взглядом, повернулся к блондинке, указывая ей ладонью нужное направление неожиданно. Он же джентльмен, а она новенькая, что, наверняка, ещё не выучила всё извилистые коридоры Хогвартса. Встреча казалась смятой, оборванной, но может оно было и к лучшему. — Ещё увидимся. — Девушка кивнула и шагнула в арчатый проход, но замерла, вслушиваясь в сопровождающий её уход шёпот, что перебивали шелест листвы, проносящийся гром и звон воды по крыше. — Аккуратней, Ева, этот хитрец разбил много девичьих сердец. — Его бархатистый голос был наполнен напускным дружелюбием, что растянулся в гипнотизирующее шипение. — Ты же не хочешь оказаться в их числе. — Молния сверкнула совсем близко, догоняя бликами сетчатки глаз. — Не переживай так, Том. — Она стояла к нему спиной, не боялась, не оборачивалась. Они шептались, словно заговорщики, скрываясь во мраке старинного замка, что слышал ни одну тысячу секретов. — Не стану. — Девушка растворилась, уходя в тепло школы. И только её шаркающие до раздражения шаги слышались где-то вдалеке.

***

— Что здесь происходит? — Ты вовремя, Реддл. — На пришедшую в миг публику отчеканил Игнатиус, убирающий в момент щит. И как же вовремя. Ева вложила выбитую из рук Нотта палочку в ладони Пруэтта, полностью переключаясь на парня с её факультета, что до сих пор не верил в свою удачу. Но надолго ли её хватит? — Я как раз хотел спросить, почему студент твоего факультета избивает в потемках одного из львов? — Пруэтт был зол. Он являлся старостой, такой же старостой, как и Том, в перечень ответственности которых входит и благополучие студентов. Они договорились провести совместную вечеринку, договорились не лезть друг к другу, следить за правопорядком и предотвращать любые ссоры. В честь начала учебного года, в честь временного перемирия. Так какого Мерлина лучший ученик и всезнайка не смог выполнить свою часть уговора, не смог объяснить своим змеям правила поведения? Нотт стоял в центре сцены, освещённый софитами, не зная куда себя деть. На одной стороне противоборствующий лагерь, который будет мстить за прикосновение к их члену, а с другой стороны разгневанный под маской спокойствия темный Лорд, что готов стереть из-за неповиновения его жизнь с лица земли. Желваки Реддла сжались, очерчивая острую линию скул. Взгляд на сжавшегося, словно избитая собака, коей он станет, Нотта, затем на размазанную по рукам кровь Ларри. Но Том взял себя в руки, проводя рукой по лицу, что смела рассерженность к чертям, в дальний тёмный и укромный угол. — Брось, Игнатиус, уверен, это просто нелепая стычка. Мало ли что они не поделили. — Прошёл в глубь коридора брюнет, становясь рядом со своим подопечным, за которого он нёс ответственность. За которого ему влетит в случае чего, подрывая идеально выстроенную за годы репутацию. Ему снова придётся отчитываться за их недальновидность, снова придётся выгораживать этих идиотов. Трое на двое. Старосты и их друзья с одного факультета. Если бы это была не школа, не Хогвартс, что стал его пристанищем во время войны, его спасением от голодной и обречённой на страдания жизни, его домом, то он был с лёгкостью расправился с этим трио в одиночку, просто щёлкнув пальцами. Но это останется лишь фантазией. — Думаю это решит только преподавательский состав… И вновь они пересеклись взглядами. Черная всепоглощающая пустота и холодный неподвижный лёд, и в обоих разжигающийся пожар презрения друг к другу.