Вернуть нельзя забыть

      Про маленькую речку Паутинку не слышал среди путешественников только слепой и глухой - да таких и не существовало.       Стояла на ней одна маленькая деревенька. Как в ней выживали - никто не знал. Знали лишь, что уходили туда порой те, кому нигде не милы. Поговаривали, что полна деревенька тварей, да только потом добавляли, что, возможно, даже для тварей это место не подходит для жизни. К тому же всё знали, что магическим созданиям надо держаться ближе к людям - это же ясно, что они питаются ими.       Паутинкой что речушку, что деревеньку, назвали так из-за слишком огромного количества пауков в тех местах. Ходили слухи - одно время из замка лучших алхимиков отправили, чтобы те какую отраву придумали. Но не вышло - пауки остались, другие вообще словно бы мутировали, могли укусить, пускай и без вреда, просто будто бы отпугивали. В тех краях всегда было много паутины круглый год, заменяя зимой отсутствующий у них снег. Приятного в этом было мало.       Путешественники и наёмники вообще туда старались не ходить. Свой путь строили так, чтобы получилось обойти, а поручения туда почти не брали или же просили за них большие суммы, порой даже драгоценности.       – Не понимаю, какого чёрта мы вообще согласились, – недовольно буркнул Жираф, разложив карту. Его недовольства в команде особенно разделял Веназар.       Речка Паутинка и её окрестности были в белых точках, словно бы говорящие про паутину.       – Модди там оставим, – Заквиель хихикнул.       – Скорее уж все останемся, – Веник пожал плечами, – у Зака его удача-неудача, Душа для наёмников странный, Модди вон со шрамом. Ты, Жираф, не лучше для чужих. А я вот вообще исключение. Алхимик-наемник.       – Странно, что ты не все минусы вспомнил, – Модди хмыкнул, на секунду касаясь пальцами шрама.       Про их команду говорили. Приговаривали, что странно, как они ещё живы и внимание королевских не привлекли, ведь может быть там что-то нечистое. Но королевские на них внимание не обращали. Да и не бежал никто на них жаловаться.       Ожидаемо первый год их четверку (когда еще не было Души и ещё одного ребёнка Магии) другие наемники постарались изжить. Об этом говорили в их родной деревне, когда они только собирались уйти. Беспокоились, казалось, больше всего за Веназара - алхимика, про которого думали, что его команда заставляет. Модди хотелось нервно посмеяться - Веника что тогда, лет семь назад, что тем более сейчас, заставить что-то сделать невозможно.       Вот только ещё в родной деревне поверие ходило - за родом со странной фамилией Чат сам Бог Смерти стоит, мастерство и силу даёт, а в ответ ритуальные подношения надо делать. Подношения прервались на дедушке Модди. Да и то благодаря какому-то путешественнику с именем, что одинаково начиналось и заканчивалось. Да и не ясно было - выдумка это или правда. Но легенда была красивой. И с победой действительно получалось выходить всегда. Шрам на глазу - единственный проигрыш, который теперь уж упоминать не желала вся команда.       В алхимика их команды никто не верил. Веназар шрамы-ожоги на предплечьях спрятать не пытался - порой будто их специально демонстрировал. Команда знала - похожие шрамы у алхимика на всем теле, потому что неправильно сваренные зелья кожу нигде не щадили, вызывали боль, которую снимали только заранее сваренные для незнающих странные жидкости. Веназар вообще зелья варить не должен - все-таки наемник, ходит везде, никакого спокойствия. Но варил. И тем больше вызывал вопросов, как их еще на эшафот не отправили.       – Не уж-то в Паутинке все настолько плохо? – Душенька перебрался ближе.       – Хочешь сказать, у вас про нее не говорили? – Жираф усмехнулся, – ну, чего это я. Вы там единственные умники нашлись.       Душенька кашлянул, накрыл рукой левое запястье - точнее говоря полоску - вздохнул. Жираф тут же улыбаться перестал, шепнул “извините” и увлекся вновь картами. Не во множественном числе, не во множественном.       – Говорили мы про нее. В самом начале. Но вы же, дети Магии, просто дети. Пауков там много водится. Будто манит их туда что-то, – Модди пожал плечами, – вот и говорят - место для убогих, уродливых и странных. Вместе с этим, странно что, про вас всегда уточнение - не живете вы там. Питаться некем, говорят.       Душенька вздохнул. Потер полоску на запястье, задумываясь. Про детей Магии везде так говорили - людьми питаются. Обратное доказывать еще года два, или чуть больше, Модди запретил. Жестко, резко, подзатыльник отвесил, говоря, что нельзя пытаться обелить магических. Если, конечно, не возникло желание хотелось рано умереть.       Душенька помнил - тогда шестой их член команды, о котором сейчас не хотелось вспоминать, посмеялся, сказал, что если рано умирать, то обязательно красиво, в зеленоватом огне королевского демона, посмотрев перед этим на королевского судью, который, как доносили слухи, был очень молодой. А такая роскошь доступна только тем магическим, что около столицы были пойманы. Кажется, Модди попросил Жирафа не строить ни при каких обстоятельствах путь так, чтобы тот шел рядом со столицей. Кажется - прошло-то с того дня три с половиной года. Может чуть больше, может меньше.       – Может, не стоило брать вообще этот заказ? – неуверенно спросил Веназар, отрываясь от тетрадки, в которой делал расчеты, – нам бы и без него хватало.       – Веник, – Модди закатил глаза, – это лишь небольшой заход в деревню. Да и недалеко деревня, где, может, тебе что полезное найдется. Жираф?       – Ну-у-у, – Жираф нахмурился. Карту в руки взял, к лицу ближе поднес, – да. Знал или снова угадал?       – Слышал.       Жираф фыркнул. Слышал - знал наверняка, мог даже специально спросить. Впрочем-то картографу на это было всё равно - Модди слышал многое, но в карты не лез.       – Тогда мы, – Веназар кивнул, – просто заходим, отдаем это несчастное письмо и сразу же в эту другую деревню. Успеемся?       – За сутки? – Жираф удивленно посмотрел на алхимика, – Веник! Ну мы же не бежать будем. Вот здесь, прямо у речушки, остановку сделаем, – парень ткнул на карте туда, где, кажется, должна была быть поляна, – нормально всё будет. Ну Веник, ну это невозможно пешком за сутки так пройти много.       Веназар закусил губу. Придвинулся ближе, сам посмотрел на карту, задумался, нахмурился. А после полез в сумку, чему-то неожиданно улыбнувшись. Модди вздохнул - хорошего от такой улыбки ждать не приходилось. Душенька рядом голову наклонил, отвлекаясь от рассматривания очередного механизма в руках Зака.       – Значит, – Веник достал из сумки металлическую баночку, поставил ее на землю рядом с картой и гордо задрал подбородок, – соберешь мне пару паучков. И паутины всякой. Пускай на пользу пойдет.       – Веник, ты!...       – Со-бе-решь, – Веназар совсем по-детски показал язык и отвернулся, тут же что-то кидая в булькнувший маленький котел.       Жираф вздохнул. Баночку к себе убрал, что-то тихо буркнул - громче не стоит, припомнят при следующих зельях. Веник обижался по-своему, варил просто отвратительно горькие зелья и делал вид, что так случайно вышло.       – Я отойду, – Заквиель поднялся неожиданно. Расслабившийся Душенька вздрогнул, – просто… Вот. – Душа, сходи с ним, – Модди пожал плечами, – Зак, это не обсуждается.       Заквиель тяжело вздохнул. Кивнул поднявшемуся следом Душеньке, сумку подхватил и, аккуратно придерживая небольшую получившуюся шкатулку - так, во всяком случае, казалось целителю. Иначе назвать он не мог, пускай и понимал, что наверняка там что-то необычное.       Заквиель отошел за деревья. Там совсем маленькая поляна - не развернуться толком. Зак присел, поставил на землю шкатулку, аккуратно рукой провел по ней, слабо улыбнувшись.       – Что это должно быть? – тихо спросил Душенька, коснувшись плеча Заквиеля, – ты выглядишь счастливым, когда смотришь на нее.       – Надеюсь, все выйдет, – Зак пожал плечами, – вообще… Это шкатулка. Ну, для небольших коробочек у Веника. Он же иногда ругается, что нужной ему шкатулки нигде не продаётся, а коробочки по всей сумке. Вот… Должно выйти что-то… Правда, я не совсем понимаю, устроит такая Веника или нет…       Заквиель ещё раз провёл рукой по крышке. Аккуратно, едва касаясь пальцами - боялся, что сейчас удача-неудача помешает, сделает так, что всё сломается.       – Думаю, устроит. Хочешь, – Душенька присел рядом, – я открою её? Если боишься. Давай, как её открывать?       Заквиель кивнул совсем неуверенно. Поднялся, сделал шаг назад, хватая себя за рукава, почти дернув. Остановился - испугался, что порвать может. Сильно, так, что и не зашить.       Душенька услышал совсем тихое “там повернуть надо”. Команда знала - Заквиель никогда не говорил громко, когда дело доходило до проверки механизмов. Зак молчал, руками едва двигал, все осторожно, медленно, дыхание иногда задерживал, а если и дышал - то будто бы в сторону старался. Лишь бы не на новую работу, лишь бы удача-неудача позволила ему порадоваться немного.       У Заквиеля руки часто тряслись, когда тот механизм проверять собирался. Зак дышать забывал - ему тихо, совсем едва слышно, команда напоминала, тоже боясь. Боясь напугать своими словами механика, который бы из-за испуга точно чего сломал. Совсем тихо напоминали про дыхание Веня и Душа, когда ночью вскакивали от взрыва. Зак неудачно проверил механизм - главное не пустить к нему Модди, готового взять удачу-неудачу за шкирку, вернуть к команде, насильно спать уложить. Веник же обычно в такие моменты тихо успокаивал. Душенька царапины лечил.       А теперь - шкатулку проверяет.       – Вот, – тихо произнёс Душа, повернул что надо и крышку осторожно приподнял - медленно, аккуратно. Мало ли.       Внутри места достаточно для коробочек Веназара. И закрывалась плотно, хорошо. И выглядела надёжно.       – Всё хорошо, – Душенька шкатулку закрыл, в руки взял и к Заку повернулся, – всё в порядке. Пойдём. Отдадим Веназару, верно?       Заквиель голову в плечи вжал. Зажмурился и выдохнул. А после кивнул, радостнее улыбнувшись - маску ради этого снял. Душенька только усмехнулся. Хорошо, что шкатулка не испортилась. Иначе бы Заквиель расстроился сильно. Шкатулка не оружие, шкатулка - подарок.       – Всё в порядке, – Душенька счастливо улыбнулся, – Веник! Глянь какая вещь!       – Я сделал, – Заквиель плечи расправил, маску перед этим в карман спрятал, – Веник, ты же ругался, что коробочки теряются. Вот…       Веназар голову не поднял. Только руку вверх, ладонью к Заку. А сам над котелком склонился, что-то по каплям вливал. Заквиель кивнул. Отвлекать не стоит пока что. Мало ли.       – Чего? – Веназар голову поднял через минуту. Закупорил маленькую бутылочку с какой-то ядовито-зеленой жидкостью, посмотрел на Зака и удивлённо моргнул, – это что?       – Шкатулка? – неуверенно ответил Заквиель, на секунду решив, что зря он это всё делал, – ну…       – Для коробочек? – Веник подошёл ближе, забрал из чужих рук шкатулку, сам, без подсказки, открыл её и улыбнулся, – спасибо. Думаю так будет действительно проще. Ну что, завтра к Паутинке вашей? Если вас там пауки покусают - лечить не буду, обещаю прямо-таки!       Команда тихо посмеялась. Веназар шкатулку аккуратно рядом с собой поставил, начал выкладывать в неё коробочки. Так действительно лучше.

***

      – Благодарствую вас, благодарствую…       Веник за спиной Модди фыркнул едва слышно, взгляд опустил. Потому что знал - он сейчас на нервах, делов натворит.       Алхимики, вообще, должны быть воплощением спокойствия. Сидеть где-то на одном месте, отсчитывать капли растворов и время контролировать. Алхимики, по общему мнению, спокойные, даже без эмоциональные, иногда словно бы не живые. Веназар знал - он не такой. как минимум потому что он ходит с командой и считается наёмником. В некоторых деревнях он эмоции у алхимиков все-таки даже вызывал - презрение. Веник доказывать, что он что-то может не спешил. Смысла не видел.       Веназар с эмоциями. Тяжело отстраниться от них, когда тебя окружают Модди, Заквиель и Жираф. И, уже почти как четыре года, Душенька. Веназар с эмоциями и крайне, по мнению Модди, скверным характером, когда нервничает или ему что-то не нравится.       Сейчас Венику не нравилось. Он успел несколько раз смахнуть со своей сумки паука, попасть рукой в паутину. Остальная команда тоже страдала. Но письмо же надо было передать. И Веназар всей своей алхимической душой ненавидел и Паутинку, и бумагу. Не нравилось ему все это.       – Всегда рады, – дежурно произнёс Модди.       Дождавшись мешочка с тенорами и вежливо отказавшись от ночлега (Модди сам едва не поморщился, представив, сколько может быть пауков здесь), команда быстрым шагом покинула деревню. Вечерело - они обычно оставались в поселении. Но здесь уж лучше даже ночью немного пройти.       – Веника им не хватает, – Жираф усмехнулся, – ты б точно какой-нибудь яд придумал.       – С Паутинкой не разобрались королевские, – Веназар покачал головой, – куда ж мне до них?       – Им до тебя, – негромко поправил алхимика Модди. .       – Осторожнее, – Веназар хитро улыбнулся, – расхвалите меня - пойду, отравлю кого серьезного, понаблюдаю, как великие алхимики лечат…       Жираф посмеялся. Модди тяжело вздохнул - впрочем, понятно, что Веник никуда не пойдет. Поленится скорее делать какой-нибудь яд, искать кого важного, отравлять.       Заквиель промолчал, смахнул с руки паука. Рядом Душенька поморщился, руки спрятать в рукава постарался, замечая, как на кончиках пальцев возникает фиолетовый огонек. Нельзя, они недалеко от деревни, мало ли что будет. Конечно, даже если быстро весть передадут соседним поселениям, что у наемников магическая тварь расхаживает под званием обычного человека, вряд ли поверят - все считали жителей Паутинки странными, на слово верить им нельзя говорили. Но рисковать лишний раз - к чему?       К ночи они набрели на какую-то поляну рядом с речкой. Паутинка - неширокая, но по слухам глубокая, речка, берег ее немного в паутине. Душенька губу закусил, ладонями земли коснулся и огонь задействовал - аккуратно, чтобы не сразу устать, чтобы не сжечь лишнее.       – Встанем пораньше? – Веник сложил руки на груди, злобно посмотрел на паука, грубо его смахнув с сумки.       – Вообще не ложимся? – Заквиель набок голову, посмеялся, – настолько ненавидишь Паутинку?       – Ложимся, – Модди подошел к Душеньке, нахмурился, – спать ложись, хорошо?       – Тут статуя какая-то!       Жираф привлек внимание, указал на действительно стоящую статую. Веник поморщился, отвернулся, начал искать что-то аккуратно в сумке, Заквиель рядом с ним сел - несмотря на свою “удачу-неудачу” он в основном помогал в алхимии.       Душенька же заинтересованно поднял голову. Подошел ближе вместе с Модди, который нахмурился, готов был если что помочь целителю. Даже если сейчас Душенька и выглядит хорошо - у них бывало уже, что вначале вроде нормально, а после целителю становилось плохо.       – Кому в голову пришло оставить здесь статую? – Жираф фыркнул, – оставили и все.       Модди пожал плечами. Душенька наклонил набок голову, осматривая статую.       Это был какой-то парень. Кажется. Камень потрескавшийся, чудо, что ничего не отвалилось. Ноги статуи все заросли травой, неясно откуда взявшейся будто лозой, которая почему-то не полезла вверх, а остановилась на уровне колен. Сам парень же руки в молитвенном жесте сложил, глаза закрыл. На голове статуи какие-то веточки, между сложенными ладонями и грудью словно бы гнездо чьё-то когда-то было. Или пытались - кто ж теперь знает? Плечи были в паутине - не видно пауков только было из-за ночи. Пускай даже если она и была полусветлой - начало сентября только.       – Просто не трогаем, – Модди махнул рукой, – поспим и пойдём. Не наше это дело - со статуями разбираться. Да и она словно бы от любого касания посыпется. К демону, к демону.       – Не трогаем, так не трогаем, – Жираф фыркнул, – эй, Душенька, идём?       Душенька промолчал. Ему показалось или на статуи словно бы больше стало трещин? Целитель головой мотнул, поморщился. Нет, кажется просто показалось. К тому же как они могли появиться?       – Ду-у-у-ушенька, – Жираф похлопал по плечу целителя, – просыпайся. Тебе помочь?       – Я сам, все хорошо.       Целитель моргнул. Посмотрел еще раз на статую (чего она так привлекала - он понять не мог), задумался, но тут же головой мотнул и отошел к костру. Стоит действительно поспать, пока ему не стало плохо. Все-таки и паутины немного уничтожил, и костер развел.

***

      Душенька проснулся внезапно. Открыл глаза, подскочил, руку на сердце положил. На него с беспокойством посмотрел Веназар - видимо его очередь дежурить была. Целитель только рукой махнул, мол, все хорошо. Правда ничего хорошо не было. Что-то словно напугало, но что Душенька понять не мог. Глубоко пару раз вдохнул, закусил губу. Веник уже к котелку повернулся, особо на целителя не смотрел. Может, к лучшему.       Душенька поднялся. Руку он все еще держал на сердце. Что-то его словно бы тянуло - куда только? В той стороне, куда тянуло в первую очередь была статуя, которая, стоило целителю подойти ближе, была, кажется, еще больше усыпана трещинами, чем прежде. Это странно - Душенька наклонил набок голову, потянул руки и аккуратно обхватил запястья статуи. Лишь после этого моргнул, нахмурился, не понимая, зачем это сделал. Но стоило попытаться убрать руки, как сам по себе возник целительный огонь, охватил предплечья - что Душеньки, что статуи. Огонь не подчинялся - жил своей жизнью, активно, ярко, так, что целителю уже сразу должно было стать плохо. Но он только глаза зажмурил, не чувствуя никакой слабости.       А потом Душенька почувствовал под ладонями теплую, настоящую кожу. И упал на землю, вскрикнул, чувствуя, что потянул за собой незнамо кого (статую кажется?).       – Душенька! – кажется, это был Веник.