Вернуть нельзя забыть

      – Превелика, премудра, прекрасна ты Богиня, которой я верность храню. Приоткрой мне завесу, что мир полный ответов скрывает… Подскажи мне, что ждёт расу великую… Расу свободную… Расу, которой я служу.       Перед зеркалом в резной красивой раме, украшенной живыми цветами, поверхность которого сейчас напоминала мутную воду, сидел неизвестный. Он шептал обращения к Богине, протянул руку, скрытую широким рукавом тёмной мантии, прочертил ровную полосу, сверкнувшую золотом, прямо по центру зеркала.       – Богиня наша, подскажи, – неизвестный продолжил шептать. Теперь он аккуратно вычерчивал маленькие круги по бокам от линии, – расскажи… Распознаю я любой твой знак, разгадаю все твои хитрые загадки. И раса вся узнаёт, что сказать Богиня наша хочет нам…       Неизвестный убрал руку от зеркала, замер, начиная всматриваться в тёмно-фиолетовую, расчерченную золотом гладь. Гадания с обращением к Богиней были долгими, непредсказуемыми, не всегда удавалось получить не то что ответ, а простого отклика.       Неизвестный просидел час. Где-то часы пробили семь сентябрьского утра пять тысяч четвёртого года - это было громко, слышно даже за толстыми стенами комнаты. Неизвестный вздрогнул от неожиданности, задел локтем позолоченный канделябр, который не упал только благодаря появившейся волшебной нити из зеркала. Свечи потухли. Повисла тишина.       Из зеркала появились нити, которые стали складываться в записку. Неизвестный замер, начал вчитываться в записи, что не требовали перевода - такое, кажется, было впервые. Обычно все звучало запутаннее, приходилось тратить время на разгадку послания. Означало ли это, что в этот раз все было слишком серьёзно? Серьёзно настолько, что во избежание хоть одного неверно переведённого слова Богиня не стала загадками отвечать на вопрос провидца.       Нити исчезли, зеркало стало обычным. На стол упал пергамент, где простыми буквами, без необычных завитушек, какие чаще всего сопровождали, было написано новое пророчество. Неизвестный схватил бумагу, прочитал написанное внимательнее, вдумчивее и громко ахнул. Сжимая в руках пергамент, он вскочил и выбежал за пределы комнаты. Назревало что-то действительно необычное.

***

      – Мне нужно к Императору.       Неизвестный поправил капюшон, который полностью скрывал его лицо. Только две светящиеся золотом точки выглядывали. Кажется там, где должны были быть глаза. Или немного ниже - никто достоверно не знал. Не принято было у провидцев снимать мантию при чужих.       Неизвестный подошёл ближе к стоящей страже у дверей. Те кинули, склонили в уважении головы, помня статус подошедшего. Ещё древний закон гласил пускать таких, как неизвестный, хоть глубокой ночью - перечить нельзя, у них в руках находились важные бумаги, способные повлиять на многие решения.       Неизвестный прошёл во дворец. Его встретили высокие светлые стены с выступающими колоннами, по которым ползли растения с распускающимися бутонами цветов. На полу лежали красно-золотые ковры. При виде неизвестного замерла горничная - склонила голову в уважении и указала рукой на правую сторону.       – Здравствуйте, уважаемый провидец. Император в своих покоях, уважаемый провидец, – горничная вежливо улыбнулась, – мне стоит его позвать или…       – Я сам, – резко произнёс провидец.       Отмахнулся, быстрым шагом направился к личным покоям Императора, крепче сжав в руке пергамент. Шуткой вряд ли можно было назвать это - Богиня никогда не вздумывала шутить с такими серьёзными вещами.       Провидец по дороге встретил ещё нескольких слуг. Все они в уважении склоняли головы, негромко здоровались с вежливыми улыбками. Провидцу было не до них - его волновал пергамент в руках. Именно потому в покои он ворвался почти без стука - простительно.       – Император! – провидец кинулся к взрослому мужчине.       Тот был в более свободных одеждах (в каких императорскую семью видели их ближние родственники и провидцы), с мягкой, ещё немного сонной улыбкой на лице, которая привычно виделась в светлых глазах, но уже с уложенными русыми волосами. Корона была оставлена на мягкой подушке на комоде под тёмным стеклом, окружённым паутиной.       Две другие пары рук исчезли - так было принято у всей имперской ветки. Считалось неким проявлением уважения по отношению к провидцу.       – Император, – провидец широким шагом прошёл к столу, положил на него пергамент, – Богиня сегодня была щедра на предсказания… И подарила пророчество, что даже не надо разгадывать. Но оно странно и… Предсказывает беду.       – Уважаемый провидец, – негромко произнёс мужчина, – неужели всё настолько серьёзно?       – Прочтите, Император, прошу.       Император вздохнул. Подошёл ближе, аккуратно коснулся бумаги, безмолвно спрашивая разрешения её взять. Провидец замешкался, неуверенно кивнул, внимательно начиная следить за чужими действиями. Бумаги от Богини обычно не было принято трогать другим - вдруг повредят.

“Пробудится Арх, проклятием вечным заклейменный,

Преданный не единожды, но не сокрушённый,

Тьмою обернуты его руки, что грехами отягощены,

Он спасёт мир магический от бедствия великого,

Возродит народ древний”

      – Прокаженный? – император нахмурился, перечитал пергамент и посмотрел на провидца, – это звучит несколько странно. Я помню, вы не приверженец наших традиций касательно не убийства. Однако чтобы героем пророчества стал… Родственник убийцы или, ещё хуже, сам убийца…       – Богиня не шутит с пророчествами, – провидец сложил руки на груди, перед этим поправив капюшон мантии, – я не понимаю про руки. Вашу историю я изучил - один раз…       – Это не лучший пример для упоминания, – император нахмурился, – мы стараемся не упоминать его… Действия по отношению к прокаженным.       – Вы про шрамы? – резко спросил провидец, – я изучал вашу историю - так принято у всех провидцев Империи. И вы сами об этом знаете хорошо. Я знаю, что один ваш Император решил, что хорошей идеей будет помечать прокаженных шрамами на руках. Вместе с этим, я не думаю, что ещё кто-то из вас будет таким заниматься.       Арх кивнул. Положил осторожно на стол пергамент и задумался, поглядывая на текст. Рядом тяжело вздохнул провидец, пошуршал тканью - император знал, что не стоит поднимать взгляд. Во всяком случае, пока ему не скажут.       Это выглядело смешно - император, правитель Великой Империи архов, ожидал разрешения от провидца, позволял тому врываться в любое время и в любое помещение. Так было заведено у них - ещё, возможно, с самого появления их расы. Император знал, что при дворце обязательно служит провидец, который обращается к Богине (так и неясно было - это Матушка Магия или другая?) и узнаёт будущее. Император знал - с провидца снимать мантию нельзя. И смотреть на него без разрешения нельзя. Потому что таковы правила чужой расы, и они должны их уважать.       – Можно, император. С чего вы взяли, что прокаженный? Просто говорят о проклятиях, разве нет?       – Уважаемый провидец, – император вздохнул. Поднял взгляд, замечая чёрные, с заметным золотом на кончиках, волнистые волосы и наполовину фиолетовые наполовину голубые глаза, – у архов нет иного вечного проклятия, кроме как прокаженность.       – При всём моём уважении, – провидец сощурился. Поправил капюшон мантии, фыркнул и продолжил, – не считая того старого случая, я не находил иного упоминания, чем отличаются прокаженные архи. И я помню, – парень прервался, сложил руки на груди, – я помню, что достаточно молод и не понимаю некоторых вещей. В пророчестве явно сказано, что руки арха будут выделяться. Так неужели тогда, когда настанет время исполнению пророчества, на престол взойдёт некто схожий действиями с Императором…       – Забытым Императором, – арх поморщился, – пророчество никто не должен знать. Во всяком случае, из чужих. Я прикажу поместить пергамент в архив. Несомненно, будущий наследник будет знать о том, что… Есть такое.       – Как знаете, Император Д, – провидец сощурился, – но я не удивлюсь, если в вашей истории выйдет повторение с Забытым Императором. До следующего послания от Богини.       Провидец фыркнул. Накинул обратно капюшон и ушел, оставляя в помещении подлинный пергамент с пророчеством. Уже в своём доме провидец напишет стихотворение в толстой бесконечной книге, уделив особое внимание этой странице. Прокаженный арх - действительно, скорее всего именно он.       – Богиня, – провидец отложил перо. Сел обратно перед зеркалом, коснулся двумя пальцами правой руки рамки, перед этим сняв капюшон, – прости за правила нарушенные. Прошу лишь помочь тому арху, на чьи плечи это ляжет.       Провидец посмотрел в зеркало, которое неожиданно быстро приобрело фиолетовые оттенки. Парень замер, перестал дышать, когда перед ним второй раз за день в воздухе начала формироваться бумага. Новое пророчество. Или же дополненное старое.       Провидец дрожащими руками взял пергамент. Дополненное.

“Пробудится Арх, проклятием вечным заклейменный,

Преданный не единожды, но не сокрушённый,

Тьмою обернуты его руки, что грехами отягощены,

Он спасёт мир магический от бедствия великого,

Возродит народ древний, но не в одиночестве,

С теми, кто необычен, но верен и равен ему в пути.”

      – Благодарю, Богиня превеликая, премудрая, прекрасная, – сбивчивым шёпотом начал быстро говорить провидец, походя на безумца.       Трясущимися руками он вложил в книгу новый пергамент, оставляя наказ на странице рядом, там же, где дрожащей рукой написал “7 сентября 5004 год”, показать сию версию пророчества его герою и только ему - ни в коем случае никому другому, ни в коем случае императору. Провидец продолжал шептать слова благодарности Богине, говорил с придыханием, прерываниями из-за нервных смешков. Его почерк дрожал, перо оставляло лишние капли, в чернилах пачкался стол.       Провидца после нашла имперская стража. Тот был без привычной всем тёмной мантии с золотом - та висела одиноко на крючке близ зеркала. Всё, что было известно - то, что провидец сошёл с ума.

***

      – Не общайся с ним лишний раз, а то мало ли! У него ещё и руки чёрные - заразный.       Маленький арх вздохнул. Взрослые наставляли своих детей громко, так, чтобы услышал мальчик. Он лишь пожал плечами, привычно скрывая две пары рук. Он и его семья часто так ходили. Особенно он.       – Пойдём домой, – хрипло произнесла старая женщина, приобняв за плечи мальчика, – давно уже пора.       Мальчик приободрился. Кивнул, улыбнулся женщине - прабабушке - когда та встрепетала его чёрные прямые волосы, взяла его за руку и повела в сторону одиноко стоящего тёмного дома.       Их дом стоял в стороне от остальных. Внешне был тёмным, некрасивым, выделяющимся на фоне закрывающих их от центра ярких, светлых и бросающихся в глаза домов. Территория, выделенная под своеобразный участок, не была слишком большой - её ограничивал забор метра полтора в высоту, который, казалось, был лишь для вида и никакого практичного смысла не нёс. Разве что лишний раз демонстрировал, что дом принадлежал нарушевшей правила семье.       – Уже вернулись?       Дома их встретила с усталой улыбкой молодая женщина - мама. Она кивнула родственнице, наклонилась к сыну, дав ему “пять”. Мальчик приободрился, кивнул и убежал в сторону ванной комнаты.       – Опять эти глупые ограничивали своих детей, – прабабушка мальчика поморщилась, – и неважно, что ребёнок. И то, что он последнее поколение.       – Его с рождения наградила странными узорами, – мама пожала плечами, – вот и сторонятся.       – Наградила! Тьфу!       Молодая женщина вздохнула. Из ванной показался мальчик, который в непонятках наклонил набок голову, нахмурился совсем по-детски, немного даже смешно.       – Пойдём есть, – мама кивнула. Помогла родственнице повесить лёгкую накидку на вешалку и пошла в сторону столовой.       Мальчик уселся за стол. Весело улыбнулся уставшему отцу, с которым, казалось, внешне они почти не были похожи. Подошедший дедушка похлопал по плечу мальчишку. Самый последний пришёл прадедушка - с покашливаниями,       Ужин прошёл в почти тишине. Маленький арх неловко одернул рукава одежды, натянул их по запястья, пряча тёмные узоры на руках. Они у него были с рождения - обвивали будто змеи все шесть рук, на кистях заканчивались причудливыми завитушками, которые и привлекали часто внимание, вызывали желание всегда носить перчатки. Смысла в них, правда, не было особо - всё равно все знали, что у прокаженного арха такие узоры.       Семья мальчика не знала, что это за полосы. Маленький арх спрашивал - ответа он не получил. Только грустное “нам тоже хотелось бы знать”. И похлопывание по плечу. А остальные вокруг узнавать и не собирались - только сказали не показывать этот кошмар, это признак неясной “заразы”, какую другие и выдумали же.       – Завтра будет лучше, – негромко произнесла молодая женщина, втирая в предплечье неизвестную маленькому арху мазь.       Арх наклонил набок голову, с интересом посмотрел на мать, но та ему в ответ только мягко улыбнулась, ничего не поясняя.       А потом маленький арх открыл глаза.

***

      – Матушка, отдохни, пожалуйста, сегодня.       Арх одернул левый рукав рубашки, с беспокойством посмотрев на уставшую женщину. У матушки грубые ладони, усталость в глазах и все та же мягкая улыбка, с какой она несколько лет говорила, что будет дальше лучше.       – Всё в порядке.       Арх промолчал. Ему восемнадцать, три года уже прошло, как он начал помогать семье, как, в некотором смысле, было положено в Империи.       Империя считалась всегда самым мирным местом. Никаких убийств, никаких войн, ничего, что связано было бы со смертью - поистине мирная раса Архов. Согласно великим письменам, защита у них была от самой Матушки Магии - Богини, необходимости проливать кровь не было. Да и не принято это было у архов, даже под строжайшим запретом находились все убийства.       Убийца среди архов носил звание “прокаженный”. Убийца и четыре поколения после него - только после, как считалось, очищался род. Прокаженный жили на окраине - выгонять кого-либо у архов не было принято. У прокаженных дом, работа, возможность жить. Только на окраине. И работа тяжёлая - в Империи росли некоторые растения, которые требовали ручной сбор. А те растения полезны были во всём, в первую очередь их ценили алхимики, готовы были задаром варить бесчисленное множество зелий за травы, которые собирать стоило аккуратно, которые могли оставить глубокие раны, занося не очень-то и полезный, даже немного ядовитый, сок.       – Сегодня приду - помогу, – арх взглянул в зеркало, вздохнул, в который раз одернув рукав. В перчатках ходить было неудобно, ловить на себе взгляды - неприятно.       Ни арх, ни его семья не знали за что так с ним обошлись неизвестные высшие силы, наградив его при рождении темными узорами. Четыре руки арх часто скрывал, на остальные две натягивал рукава рубашки.       – Не стоит…       – Я в академию, матушка.       Арх взял с пола сумку, в которой ещё с вечера лежали листы, скреплённые между собой, и секундно обнял мать. Он итак задержался, поздно выходит, может припоздниться, пускай и знает, что всем будет все равно. Прокаженный же.       Арх тяжело вздохнул. Он - последнее прокаженное поколение, дальше будет лучше, проще. Дальше, если его дети, внуки и остальные будут собирать те растения, они будут негласным героями, умницами.       Арх поморщился. Впереди виднелось величественное здание. Его стены украшали узоры в виде паутин - такие были везде, на каждом важном для Империи здании. Над входом традиционно висел флаг, который иногда собой закрывал номер академии. Арха это немного забавляло поначалу - теперь было все равно. Ему бы просто хоть как-то закончить учебу здесь и надеяться на какое-то призрачное чудо.       Пока призрачным чудом он мог назвать наличие друга в его жизни. Семья неуверенно тогда, три года назад, сказала, что на них будто лишнее проклятие - с каждым прокаженным три предательства случаются. Возможно, верить в такое глупо, но если с каждым поколением такое случалось - то, возможно, будет и с пятым. Как бы ему не хотелось этого.       – Эй, – арх негромко окликнул стоящего в компании других парня. Тот, неожиданно, громко, недовольно цыкнул языком, обернулся, морщась.       – Чего тебе, Тайм?       Прокаженный арх замер. К нему обратились с презрением, с явным холодом, который заставил закусить губу.       – Ты…       – Ой, Тайм, давай, не шути, – парень фыркнул, – ты прокаженный, я нормальный вообще-то. Не понимаю, с чего ты вообще взял, что мы долго общаться будем. В конце концов, скоро конец академии, дальше уж тем более странно будет общаться с прокаже…       – Понятно, – прокаженный арх кашлянул. Сложил руки на груди и кивнул, – мог сказать раньше. А не строить все это.       Тайм фыркнул. Развернулся и быстрым шагом направился в нужный кабинет. “Это было ожидаемо. Что ж, три предательства по роду положено? Значит, одно случилось”, – мысленно проговорил арх, внешне стараясь ничего не показывать.       День в Академии в этот раз прошел необычно быстро. Тайм только заметил странное к нему отношение со стороны преподавателей. Будто бы они чего-то опасались, старались словно выдавить из себя максимальную вежливость. Это было странно. Ничего - два месяца и можно будет просто покинуть это место.       Тайм закинул на плечо сумку, краем глаза замечая, как преподаватели начали перешептываться, поглядывая на него. К концу дня все вернулось на круги своя - можно было спокойно выдохнуть и даже расслабиться. Ненадолго - впереди быстрая дорога до дома, скинутая там сумка и быстрый путь до полей с теми самыми растениями, на которые алхимики готовы были молиться каждому, кто хоть ветку или листочек подарит.       Правда Тайм готов признаться честно - собирать растения он готов. Алхимики не архи, алхимики говорили искреннее “спасибо” и прокаженным. Не видели смысла в этом статусе-наказании.

***

      – Тайм!       Прокаженный арх тяжело вздохнул и обернулся.       Ему девятнадцать. Почти двадцать - чуть меньше пары месяцев осталось, все-таки июнь был. А еще последние полтора года очень много, кто по-хорошему не должен был на него обращать внимание. За что-то, верно, переживут.       Тайм дежурно улыбнулся. К нему шёл главный на этих полях. Взрослый гордый арх, демонстрирующий все шесть рук. Ему стесняться нечего - это у Тайма чернота змеями обвивает.       – Тайм, там со дворца приехали, – главный плечами пожал, – говорят, по твою душу.       Тайм продолжил вежливо, натянуто улыбаться. Главное это изобразить эту улыбку и не думать о том, что его ждет точно что-то плохое. Не принято у них было, чтобы из дворца по душу каждого прокаженного приезжали, не принято. Значит - ждать худшего. Главное, чтобы на семье не отобразилось.       – Добрый день, – вежливая улыбка. Главное, чтобы не поняли, что натянутая, не искренняя.       Впрочем-то дворцовые послы ему улыбнулись также. Еще и окинули полу-презрительными взглядами, почему-то заметно давя внутри себя их. Странно - Тайм запутался, не знал, что можно ждать от других архов.       – Обсидиан Тайм?       “О, настолько официально?” – в мыслях хихикнул прокаженный. В реальности только сдержанно кивнул. Хорошо по его душу приехали, хорошо. Значит, будет что-то плохое.       – Нам… Передали, что у вас есть особенность… – неуверенно начал один послов, замечая спокойствие прокаженного. Тайм плечами пожал, спокойно задернул рукава, показывая узоры - черных змей, как он сам ласково называл их, – да, мы про это. Мы думаем, вам лучше пойти с нами. Недавно было обнаружено пророчество, в котором, не исключено, вы главный герой.       Тайм нервно улыбнулся. На секунду - сразу же взял себя в руки, натягивая просто вежливую улыбку. Что же, Просто оставалось надеяться, что ему пророчество уготовило быструю смерть - иначе и быть не могло.       Пророчество для прокаженного - необычная, новая, неизвестная вещь. Правда ясно было сразу - ничего хорошего не может быть. Все-таки для прокаженного. А у Тайма еще и узоры эти странные, ужасные, пугающие многих архов. Жалко было, что забрали сразу, даже не дали ничего семье передать.       Правда Тайма смущало, с какими почестями его собрались везти. И карета - почти что дворцовая, украшенная красивой паутиной, гербом имперским. Словно прокаженный арх какая-то значимая фигура - он не более чем смертник по мнению пророчества, иначе быть не может. Но у дворцовых свои странные причуды - не Тайму в них разбираться, не Тайму их понимать. Может, по пророчеству он в будущем великий злодей - вот с такой “мишурой” его и решили уничтожить. Странно только, что праздник целый не устроили - может потом, в честь победы над ним.       У дворца они оказались совсем скоро. Тайм поморщился, когда увидел красную дорожку. Слишком празднично - будто он действительно какая-то важная личность. Даже смешно - только неясно куда смеяться.       – Императорская семья приветствует вас, Обсидиан Тайм.       Тайм замер. Император лично перед ним.       – Неужели настолько серьезно? – прокаженный усмехнулся. Ему можно - прокаженным падать ниже некуда. Чем ему угрожать будут?       – Пройдемте к провидцу. У него для вас пророчество.       Император - арх высокий, в дорогих одеждах, с величественной короной, украшенной камнями драгоценными в тонких золотых оправах. Император шел с гордо поднятой головой, прямой спиной - так, что завидно немного было. Тайм на его фоне действительно прокаженный - старые черные штаны с несколькими карманами (в которых совершенно точно не лежит пару веточек этого важного и нужного алхимикам растения, которое, кажется, так может вечность пролежать и не испортиться), такая же кофта, закрывающая руки почти по пальцы. На лице маска, лоб закрывали черные, немного отросшие, волосы. Обсидиана, честно говоря, смешит такое различие, смешит звук пару раз брякнувших украшений императора. Возможно, Тайм не против был бы попробовать поносить такие - даже стало интересно, бывает ли предсмертное желание.       До провидца идти недолго - те жили на территории дворца, в отдельном небольшом, даже можно сказать очень скромном доме. Провидцы странные. Они всегда в темных накидках, которые не давали увидеть лицо. Только две желтые светящиеся точки - может, глаза - просматривались в темноте, создаваемой накинутым капюшоном. Говорили, что провидцы лишь пару раз снимали мантии при императорах - слухи, не более.       Император перед дверью остановился - Тайм едва слышимо фыркнул. Император постучался - три раза, вежливо, не тарабаня. А дверь открывали не спеша. Вначале послышались шаги - будто специально кто-то протопал неясно для чего. Прошло с полминуты, прежде чем дверь специально медленно открыли и на пороге появилась фигура в мантии.       – Что-то случилось? – будто детским голосом спросила фигура. Тайм вздрогнул - в провидцах работают такие дети?       – Мы привели Обсидиана Тайма. Что за пророчество?       – О, – фигура подняла руку - рукав вниз не упал, всё ещё скрывал ладонь - поднесла её к лицу, будто задумываясь, – мне нужен только Обсидиан. Полную версию пророчества никто не имеет права слышать, кроме как героя пророчества.       – Я император…       – Вы смеете перечить предсмертному желанию провидца?! – фигура тут же вскинулась. Опустила руку, шикнула, – и вам не стыдно?       – И-извините…       Тайм мысленно усмехнулся. Император извинялся, выглядел виноватым, сделал даже шагок в сторону. Вот она какая власть в руках провидцев.       – Так что? – провидец упер руки в бока, – где Обсидиан Тайм?       – Я здесь, – прокаженный ступил вперёд.       – Покажи руки. Всё.       Обсидиан кашлянул. Неуверенно призвал остальные четыре руки, закатал рукава, вытянул вперёд, показывая чёрные узоры.       – Действительно. Как в пророчестве. Ты идешь за мной. И более никто, иначе не звучать пророчеству. И ты, как герой его, обязуешься выполнять пожелание о том, что пророчество не услышит никто, включая императора.       Провидец говорил громко, чётко. Но голос всё равно будто детский. Обсидиану как-то неловко стало.       – Но!...       – Император, – провидец повернулся к арху, – вы желаете, чтобы я не раскрывал пророчество никому?       Тайму действительно стало смешно. Провидец невысокий - он ниже императора на две головы уж точно. Голос детский, держался не настолько уверенно, как, кажется, ему самому хотелось бы. Но указывал, командовал. Знал, что ему подчиняться.       – Нет, – император вздохнул.       Обсидиан подошёл ближе. Провидец усмехнулся. Отошёл в сторону, пропустил вперёд себя прокаженного и закрыл дверь.       – Пойдём, – провидец прошёл вперёд, – пророчество… Серьёзное. Мой предшественник, если так можно выразиться, просил, чтобы пророчество увидел только его герой. А недавно наша богиня убедительно просила в конце-то концов посвятить в пророчество вас. Почти что назвала имя - после полученного “Тайм” легко было понять, кого искать.       Обсидиан кивнул. Проследовал за провидцем, замечая парочку картин на стенах. Хозяин дома открыл едва заметную дверь, отошёл в сторону.       – На столе книга. Она открыта - это мне позволено. Но текст пророчества увидеть не дано. Конечно, кроме рук, проклятия и… Спасения мира. Обрывки. Идите.       Обсидиан нахмурился. Неуверенно шагнул вперёд, кашлянул. На столе действительно лежала книга - толстая, открытая почти в конце на странице. На ней - лист. Тайм подошел ближе, осторожно взял в руки пергамент, нахмурился, замечая как поначалу неясные символы быстро сложились во вполне понятные буквы.       И пророчество странное. Обсидиан глубоко вдохнул. “Спасет магический мир и возродит расу? Я? Лучше уж было пророчество, согласно которому я принесу только вред и меня уничтожить мало…” – прокаженный почти сжал пергамент, но вовремя себя остановил. Нет, бумага в пророчестве странном не виновата. Просто глупо все это было - он прокаженный, родственник убийцы. А по пророчеству выходило, что герой будущий.       – Ваша богиня…       – Никогда не ошибается, – оскорбленно произнес провидец, сложив руки на груди, – поэтому ты каким-то образом должен спасти мир. Это разрешается сказать императору вашему - но как громко звучит, не правда ли?       Обсидиан фыркнул. Листок с пророчеством, с которым он и вышел к провидцу, он сложил, убрал в карман. Слово против ему не сказали - значит можно было.       – Это все? Я могу вернуться домой?       – А ты как думаешь? – провидец усмехнулся, – мне казалось, у вас принято важное держать у дворца. Или же я не прав?       – Прав, – сквозь зубы произнес Тайм, – но я прокаженный. А наше место у окраин.       – Ты герой пророчества. Впрочем, тебе пора на выход - там уж и разбирайся со своим императором, – провидец отвернулся, – не тревожь уж более покой моего дома.       – Прощайте.       Обсидиан картинно поклонился - не слишком низко, наигранно. Провидец все равно стоял к нему спиной, потому какая разница.       Из дома Тайм вышел быстро. Фыркнул, замечая императора. Быть может, еще не поздно соврать про пророчество? Хотя, это, верно, было еще хуже, чем убийство.       – Согласно вашему пророчеству - я спасу магический мир, – Тайм пожал плечами, – я могу вернуться домой?       Обсидиан наклонил набок голову. Привычно скрыл четыре руки, оставшиеся две засунул в карманы. Император же нахмурился - окинул его взглядом, кажется, поморщился, но тут же постарался скрыть эту эмоцию. Конечно - прокаженный арх и избранный. Где такое видано?       – Боюсь, что вам лучше остаться при дворце. Будущему герою пророчества могут навредить, – наконец негромко произнёс император.       – Тогда может семья героя пророчества будет оберегаться тоже? – тут же вскинулся Тайм. Сделал небольшой шаг вперёд, сощурился.       Император сдержанно кивнул. Обсидиан насторожился, постарался расслабиться. Что же, он герой пророчества, мир магический спасёт - его должны услышать.       Или, во всяком случае, в это хотелось верить.

***

      Жить во дворце, возможно, даже приятно. Обсидиан не определился.       Точнее сказать - Обсидиану не нравилось. Он всё ещё оставался прокаженным архом. И Тайм видел, как путались горничные, как хмурился дворецкий, как не понимали другие архи во дворце.       Обсидиан Тайм - прокаженный арх. Обсидиан Тайм - герой пророчества, согласно которому спасёт магический мир.       И вот здесь была главная проблема. Все не понимали, как именно стоит относится к нему. А Тайма раздражало это. Хотелось сказать - относитесь как к прокаженному. Да не выговаривалось это. Слова застревали в горле, вместо них только вежливое покашливание.       Обсидиан в целом-то ни с кем не общался. Ему выделили покои - большая светлая комната, длинный резной стол, большая кровать с балдахином. Почти как императорская особа. На полу мягкий ковёр, на окнах дорогие шторы, легко задергивающиеся. Рядом со столом украшенный узорами шкаф - большой, крепкий, полок много, ящиков несколько. Все большое, светлое, украшенное фиолетом, золотом местами. Ему и одежду выдали новую, подобающую статусу героя.       Тайм, впрочем, на неё особого внимания не обратил. Точнее, выбрал из неё то, что максимально походило на его старую. Яркие ткани отложил сразу в сторону - сложил аккуратно и на дальнюю полку. Оставил тёмную рубашку, поверх неё накидку - мягкую, но пока тонкую - и штаны. На них были карманы - этого вышло добиться. И в них Тайм для чего-то переложил веточки все ещё приемлемого для алхимиков растения. Верно, лишь высшие силы знали, почему оно так долго хранится.       Пару раз Тайм писал семье письма. А так лишь иногда читал и плёл паутину. Старался научиться плести много и быстро. И прочную. Отчего-то думалось, что полезно будет это. И намного, нежели книги про неясное строительство домов - что за глупость, он с этими знаниями будет мир спасать?       Подходила середина августа. В самом начале Обсидиану исполнилось двадцать. Во дворце этого не знали - да и не к чему. Тайм получил поздравления от семьи, улыбнулся за дверью комнаты и прижал конверт к груди. Двадцать. Не очень много для арха.       Подходили двадцатые числа августа. Тайм по-прежнему носил маску, по-прежнему чёрные волосы закрывали лоб. Только и оставались неприкрытыми глаза. И Обсидиан надеялся, что в них ничего такого не читается.       – Обсидиан Тайм, – горничная обратилась к нему неуверенно. Она подрагивала, заметно вздрогнула, когда арх на неё обратил внимание, и протянула неуверенно письмо.       Тайм фыркнул специально громко. Забрал конверт, вскрыл его быстро, достал оттуда небольшую бумажку с красивыми буквами на ней, с завитушками.

“Обсидиан Тайм, ваша семья умерла.”

      Тайм замер. Нервно сглотнул, конверт в руке сжал. Горничная отпрыгнула - убежала. А Обсидиан закусил губу. Второе предательство. Император же обещал защиту - вот, где она теперь?       Тайм широкими шагами проследовал к Большой столовой. Он знал - сейчас там император. Он иногда приглашал на время еды, а Обсидиан обычно отказывался. А теперь у Тайма много вопросов.       – Вы обещали!       Обсидиан в столовую ворвался. Заметил, что рядом с императором сидел провидец, привычно скрытый мантией.       – А вот и герой. Богиня… Странное сказала. Будто ты родился не в то время, а потому будешь вынужден заснуть и дождаться времени, – сразу же сказал провидец, – что-то случилось?       – Мою семью убили - а вы мне про пророчество? Да вы обещали!...       – Это было недоразумение. Мы правда следили, – неуверенно, впервые кажется, начал император. Тайм усмехнулся.       – У вас всё недоразумение, – съязвил прокажённых, – благодарю за защиту - мне казалось, наша раса героев пророчеств ценит и уважает, а не бросает в дальний угол их просьбы.       Обсидиан язвил. Поморщился, фыркнул и ушёл. Никакого толку - только глупые наигранные соболезнования. Будто хоть кто-то во дворце искренне пожалеет пораженную семью, конечно. Даже смешно не было. Только противно.       Обсидиан в комнате засел на три дня. Слез не было - только пустота и сжатый конверт. Пророчество глупое. Арх семью не защитил - куда ему до спасения мира, возрождения расы? Смешно даже не было от такого.       Да и выходить более из комнаты Обсидиан не желал. Если бы только на ноге не появилась будто каменная оболочка. Целители во дворце что делать не знали - Тайму смешно уже не было, только язвить хотелось. А потом пришёл провидец. И лишь тихо сказал - богини так Обсидиана сохранить решили до нужного времени.       И, верно, Тайм хотел бы спросить у Матушки Магии многое. Да только правило было - прокаженные архи даже думать о ней не смеют. Они прокаженные, а она богиня для мирной расы архов.       – Я оставлю указания. И вы останетесь во дворце в любом случае, – император решил все-таки заговорить с архом. Когда того продолжила покрывать неясная каменная оболочка.       – Мне вам верить бессмысленно.       Прокаженный поморщился. Только поднялся, замер, понимая, что двинуться нереально. Тайм нервно сглотнул - вот он какой конец.       – Но…       – Прощайте, император.       Тайм усмехнулся. Четыре руки привычно спрятал, две оставшиеся напротив груди в молитвенном жесте сложил. А сам арх глаза прикрыл, голову ровно держал.       “Пожалуйста, пусть они не обманут”, – последнее о чем подумал Обсидиан, прежде чем перестал чувствовать что либо.

***

       ̶тᖻ ᕵꁏᎴ ̷чᓿꋊ ̷яᏋ ̶ш ̷ьᛈ ̷я ꀘꁏꋪꁏﾚᏋงᛈꀘꁏꂵย ꋪꁏᎴย, ꏹꋊᎴ ̶и

***

      ꂵ𝖆̶тย̶шꀘ𝖆 ꂵ𝖆ꁅи̷я̶ и ꀘﾚᖻᑘꀘง𝖆, Ꮄ𝖆 乃ยᎴᏋт͇ цᏋꋪꀘꁏงь ꂵꋊᏋ Ꮄꁏꂵꁏꂵ. Ꮄ𝖆 ꋊᏋ ᛈꂵꁏꁅย ᕵꁏꀘиꋊย̶ть ᏋᏋ, ᕵꁏꀘ𝖆 ꋊᏋ ᕵꁏፚꁏงย̶т. ̶и ꋊᏋ ꀘ чᏋꂵย ᕵꁏꂵꋊи̶ть̶ иꂵя̶ и ꂵиꋪ ง̶иᎴᏋть.