Чёрные перья

Ты мне – ворон, ты мне – ветер, Когда зима придёт, её встреть ты, Дай ей песен, дай ей пищи, Дай же ей всё, чего она ищет! (с) Хелависа, "Поверь" В след двум чёрным фигуркам на перламутровом утреннем снегу Арлина смотрела долго. Пока даже её глаза не начали слезиться, а товарищи не подошли к соснам у скал. Погода продержится ещё три дня минимум, а то и все пять, хватит с избытком, чтобы одним марш-броском прорваться сквозь дикую землю и дойти до первых поселений. Это здесь, в долинах второго хребта, только зимовья охотничьи стоят, да Шин-Ра сдуру реактор воткнула, и обслуживающий комплекс при нём, а там, ближе к морю, постоянно живут. Там парням пропасть не дадут, даже если каким-то неведомым чудом опознают форму: на Севере зимой, как в пословице говорится, даже кровнику откроют дверь и нальют похлёбки, не то, что врагу не особо любимой Корпорации. Дойдут. Карта подробная, ориентиры понятные, парни не дурные, а Даниель вообще из Горного Кондора. А её задача докараулить «союзника» до такого состояния, чтобы прекратил попытки отъехать в Лайфстрим и хотя бы еду приготовить мог, не хлопнувшись в обморок прямо у печки. Арли вздохнула, закрыла плотнее внешнюю дверь и нырнула в душноватое тепло зимовья. Сюда поколениями разные охотники и проводники ходили, и обустраивали жильё тоже поколениями. Забавно: на полке в коробах сушеные травы хранятся, как в сетранские ещё времена хранили, а в тумбочке под дальним окном виниловые пластинки стопкой. Наверное, и патефон где-то припрятали. И ручная кофемолка в кухонном закутке. Кто ж тут кофе пьёт, интересно? И главное, где берёт. Под ногу попало чёрное перо, недлинное, с ладонь – сразу не заметили и не смели. Арли подобрала и прошагала к лежанке. Широкой, с расчётом, что хоть втроём улечься, но до сеанса коллективной магии он и один еле помещался. - Живой?.. Вместо привычного «не дождётесь» какой-то судорожный вздох. Генезис перекатился головой по подушке, что-то прошептал, блеснул приоткрытыми глазами и затих. - Да чтоб тебя… - пробормотала она, садясь рядом. – И даже эликсир не влить, хуже станет… Рапсодос! Отставить помирать! Сейчас… сейчас посмотрю, что тут есть, травок заварю… Но встать и дойти до запаса народных лекарств не получилось. Генезис вскинулся, распахнул глаза и вцепился в её локоть, как клещами. Взгляд у него был абсолютно невменяемый, зрачки в точку, дышал мелко и поверхностно, со свистом. - Говори!.. - Ч… что говорить? – опешила Арли. И подумала, а не рано ли отпустила парней. И что что-то не то они тут с Материей вчетвером намагичили. - Не важно, - он словно задыхался, судорожно хватая воздух. – Просто. Говори. Со мной. Сейчас… опять… как в Баноре… не хочу так! И свернулся на боку в позу эмбриона. Как бы опять швы не разошлись. Арли нога за ногу скинула ботинки, прилегла рядом, притянула растрёпанную рыже-седую голову к плечу, погладила, пропуская между пальцев верхние выцветшие пряди. - Ты не в Баноре, - главное, чтобы голос был ровным, без дрожи и не срывался. – Ты не один. Отлежишься, окрепнешь, ещё что-нибудь придумаешь, обязательно… - Ей всё равно. - Кому? - Где я, - Генезис то ли не слышал, то ли не слушал, - всё равно тянется, хочет… не знаю, что хочет… всё равно не буду… …Косой свет из окон, знакомая с детства гостиная, обои в полоску и гобелены с цветами между окон: провинциальный стиль, давно вышел из моды, но слишком нравился деду, чтобы менять. Пепельно-серый и бледно-розовый. И отвратительная горелая вонь. Если уметь обращаться с огненной Материей, то можно сформировать маленькие «заряды», огненные шарики не больше фаланги большого пальца. Точечный удар, ювелирный, выжигающий на своём пути всё. Мгновенная смерть. Почти безболезненная… наверное… …Но он же не собирался этого делать! Да, хотел закатить безобразный скандал, хотел, чтобы ему сказали правду в глаза – ведь знали эти, с позволения сказать, родители, из какой пробирки у них наследник взялся, всё знали, и молчали! Приличных из себя корчили. И от него того же требовали. Технически он, может, и Рапсодос, отец биоматериал сдавал. А на деле? Тварь крылатая, выбраковка эксперимента, неудачный экземпляр… перед Сефиротом потренировались, с-суки. Это и хотел сказать! И перед тем, как окончательно дверью хлопнуть – что нет у них сына, и не было никогда, пусть теперь к Ходжо идут, может, получится экземплярчик поудачнее выклянчить. Но не убивать… и тем более не убивать остальных людей, ну что с того, что они в Баноре жили и что-то там наблюдали, зачем? Виноваты… в чём? Да не нужны ему ни жизнь их, ни смерть, ему вообще никто не нужен, кроме «марионеток», чтобы с Шин-Ра воевать – а из простых людей и того не слепишь, от передозировки Мако помрут раньше преобразования. Шум в дверях. Домоуправитель. Пожилой, Генезиса ещё мальчишкой помнит. Не сказать, чтобы был особенно добр, но и зла не делал, даже прикрывал мелкие безобидные шкоды, не докладывая родителям. В шоке и ужасе, само собой. Человек… просто человек… убить? И его? Зачем? Массовые смерти – возмущение Лайфстрима… зачем ему этот Лайфстрим, он же не Сетра, и реактора тут нет. Их вообще близко к важным агроцентрам не строят. - Чтобы до утра ни одной живой души в Баноре не было, - шипит сквозь зубы Генезис, прижимая руки к животу, чтоб ни к мечу, ни к Материи не тянулись. – Ясно?! Иначе будет… как здесь. - И вот о чём с тобой говорить, если тебя постоянно в бред сносит, - пожаловалась Арли стенке. Генезис перестал про свою Банору и навязанную дрянь бормотать, затих, тяжело дыша. Приятно, конечно, что на деле он меньший псих, чем со стороны казалось. Своё это было безумие или непонятно чей ментальный контроль, но сумел же очнуться и сообразить, на каком он свете. Водолазка на груди, там, где он прижался щекой, стала мокрой и горячей. - Анжил… - Далеко твой Анжил, не докричишься. - …не поддался бы… - Угу, - Арли улеглась поудобнее. Надо бы его успокоить, чтобы либо уснул, либо отключился, скоро зимовье выстывать начнёт, топить надо. И что-то кроветворное ему всё-таки запарить, а то вон, аж губы посинели. Но пульс вроде ровный, и дышит спокойнее. – Хочешь, сказку расскажу? Нашу, северную? Молчание и судорожный вздох. - Засчитаю за согласие. Давным-давно, как водится, когда ещё Сетра на последней страже стояли, жила в дальнем фьорде ярлова дочь. Красивая, умная, всё такое, как положено… многие к ней сватались, всех она встречала учтиво, но невестиных даров не принимала, всем отказывала. И когда отец спросил, какой же герой ей по душе придётся, девушка рассмеялась: я и собой хороша, и умна, как люди говорят, и на мечах двух из трёх побеждаю. Зачем мне обычный мужчина, пусть и герой? Показала на охотников, вернувшихся с добычей: вот посватается если воин, с кожей белой, как свежий снег, локонами алыми, как кровь, и крылатый, как ворон, что эту кровь клюёт, тогда и подумаю, стоит ли согласиться… Сказочка, конечно, припомнилась недобрая, из тех, где «и в общем, все умерли». Но что делать. Вот, лежит, по другу плачет, от слабости и кровопотери трясётся: и кожа белая, и волосы огненные… там, где не выцветшие… и крыло, чтоб его, в наличии. Чёрное! Так что пусть слушает. * * * - Какой день? - От чего? – Арли опустила руки, прервав упражнение. Не тренировочный зал, конечно, но для разминки и зарядки с утра места хватит. - Как они ушли. - А… третий, утро. Хмыканье в ответ. «Утром» звенящую от холода звёздную темноту можно было назвать, только посмотрев на часы. - Ну, что ты от Севера хочешь. Самое тёмное время, там, за хребтом, солнце вообще не показывается. Как, сам встанешь? …Ещё б он не встал! Если и было то, что Генезис ненавидел до побелевших глаз, то – демонстрировать свою слабость. Он сильный. Он первый. Он со всем должен справляться. И нечего его жалеть – никому. Оно, конечно, девушки любят страдающих героев, но большая разница – изображать перед восторженными поклонницами, играя на публику и немного преувеличивая, или когда тело подводит так, что без посторонней помощи шага не пройти. К тому же девушка на фанатку совершенно не похожа. Может, те её слова в полубреду-полусне примерещились? Вместе с Анжилом… можно было бы и так думать, если бы не белое перо, воткнутое между досок, которыми стена у кровати обшита. Нет, просто у девушки чувство собственного достоинства есть. И замечательно, попискиваний и восторженных придыханий Генезис бы не вынес, без того паршиво. Ухаживала за раненым воронёнок, может, не совсем профессионально, но старательно и как-то… просто, что ли. Первым делом необходимая помощь, собственное отношение к пациенту – задвинуто подальше. Но встанет он сейчас сам. И есть будет не полулёжа, опираясь на подушки, а за столом. - Молодец! – хвалила она искренне и радовалась тоже искренне. – Вот, держи. Чтобы хоть два-три куска съел, хоть через «не могу». Кашу, конечно, я на сухом молоке делаю, но тебе нормальный животный белок нужен. Только, Богини ради, не спрашивай, из кого оно. Генезис посмотрел на широкую плошку с мясным рагу. Мелко порубленное, с какими-то травами и вроде сушеными овощами, которых так мало, что проходят по категории специй. Пахнет вкусно, мясом тушёным. Но заталкивать в себя действительно придётся «через не могу», первые куски точно. Ослабленный организм, из которого ещё и Материей силы вытянуло, нормально и сразу принимал только жидкое и полужидкое, вот только на такой еде не восстановишься. - Видела бы ты, что мы порой на вутайской ели, - солджер подцепил самый маленький кусок. – Это рядом с тем – мидгарский ресторан. - Ага, наверное, примерно то же, что я в рейдах по Мидилю. Джунгли похожи. - Что, вас там не было? - Смотря кого «нас», - девушка уселась напротив со своей кашей. – Если «Лавины» - то да, были. Если лично меня – то нет, меня Ширс попозже притащил. - Притащил?.. - Ну да, из реактора за шиворот. Я там Материю конденсирующуюся собирала, чтобы под Плитой продать, а они вокруг крутились, внешнюю разведку проводили. И заодно меня из неприятностей вытащили. Думали на пару заданий нанять, как знающую местность, а я на них с криком «ну наконец-то!» повисла. С тех пор и воюю. Рассказывала она с иронией и лёгкой улыбкой, но глаза у воронёнка были очень нехорошими. Красивые, кстати, глаза, ясно-серые, светлые. И кожа светлая, как у северян, а волосы при этом тёмные, шоколадные. И вообще девчонка красивая, той своеобразной красотой, которой смески северян с континентальными жителями отличаются: когда резковатая чеканность чёрт смягчается южной кровью. Пожалуй, в другое время, в другом месте… а, вряд ли что-то получилось бы, она Шин-Ра не любит, сейчас же Генезис занят тем, чтобы выжить. Сил строить глазки боевым девицам из восстания просто нет. Да и кому всерьёз нужна тварь крылатая, а быть чьим-то экзотическим развлечением он не собирается. - То есть ты идейная. - То есть я проводник, - она повертела в руках ложку. – Нас не просто так запретили почти везде. Мы по разным интересным местам ходим, не только… природным. Разное интересное видим. - Что обывателям видеть не положено. - Оно самое. Мне не надо объяснять, куда твоя, - воронёнок мило улыбнулась на предупреждающий «кхм!», - …бывшая Корпорация влезла и чем это грозит. Та-ак… порядок? Не тошнит? Генезис, пока расспрашивал и разглядывал, незаметно для самого себя умудрился не только кашу жидкую съесть, но и половину предложенной тушёнки. К его тихой радости, не тошнило, не мутило, наружу не просилось, а вот глаза слипаться начали. - Не хотелось бы световой день проспать, - нехотя признался он. Посмотрел на надоевшую до зубовного скрежета лежанку. Опять придётся идти туда. Лучше спать лёжа, чем за столом. - Не проспишь, - теперь она улыбалась мягко, с сочувствием. – Он нескоро. …Лучше б он световой день проспал. Лучше бы и не один! Проснувшийся и получивший вторую порцию мяса солджер (да здравствует зимний мороз, при котором можно сходить на охоту один раз и пускать наохоченное в готовку постепенно), почувствовал себя настолько бодрым, что попытался внести ценные идеи в план лечения. - С сосны рухнул?! Какие, нах, эликсиры?! Какая, нах, Материя?! – орать матом на солджера первого класса, даже раненого, плохая идея, но Арлина не на шутку испугалась. С этого дурня же станется самому в снятой экипировке пошарить и начудить. – Зеркала нет, рёбра под повязками пощупай! Нащупаешь, бл! Лежать, жрать пять раз в день и не рыпаться! - И ждать, пока само пройдёт?! – ему на ор сил не хватало, но зато как глазами сверкал. Светящаяся зелень накладывалась на природный голубой цвет, на выходе давая эдакую сияющую бирюзу. То ли северное небо на рассвете, то ли южное море на мелководье. Тощий, перевязанный, выцветший, злой как три ифрита, и всё равно красивый до онемения. Если б не восстание… если б не Шин-Ра… а хотя, если б не Шин-Ра и не восстание, Арлина бы беззаботной козочкой прыгала по горам и водила по ним то учёных, то охотников, то родных северных военных. А Генезис бы жил в своей Баноре и учился не мечом махать и крылом топорщиться, а управлять плантацией. Если б вообще родился. - Зачем само? – она глубоко вздохнула, задержала дыхание, успокаиваясь. – Традиционную медицину никто не отменял. Я не полевой хирург, конечно, но кое-что умею, проводнику без этого никак. Так что перевязки, таблетки и, если будешь так дёргаться, повторная художественная штопка. Ходить можно и нужно, но строго под моим контролем и по дому. Кстати, дай плечо посмотрю, не нравится мне оно. Генезис криво улыбнулся, зло и безнадёжно: - А мне как не нравится… перевязывай. Всё равно до конца не заживёт, - помолчал. – Рана старая, открывается постоянно. То крыло перенапрягу, то деградация усилится… «То с Фэйром подерусь» - осталось несказанным, но отчётливо повисло в воздухе. - К открывающимся ранам притерпеться можно, - совсем тихо шепнул он, отвернувшись. – Вот если кости в крыле расходиться будут… - Давай надеяться на лучшее, - сказала Арли, начиная осторожно разматывать бинты. – Мы над твоим крылом разве что шаманские пляски с бубном по-каньонски не устраивали, может, хоть там порядок будет. - У вас и каньонский шаман есть? – Генезис повеселел, несмотря на боль. - Нет, но вообще Кайну оттуда родом, смог бы изобразить. Воображение тут же подкинуло картинку: друг-Ворон в шаманских одеяниях. Арли прикусила губу, чтобы не разоржаться, представляя разрисованного глиной Кайну в перьях, амулетах, набедренной повязке и с бубном. И с колотушкой-звенелкой. И какое бы при этом у него выражение лица было. Тем более ей быстро стало не до смеха. Сколько раз она уже меняла повязки, обтирала влажной тряпкой, заново мазала заживляющим гелем? И каждый раз хотелось поймать шинровских генетиков и завязать им руки тройным узлом без наркоза. Как можно было слепить из хрен пойми чего такую дивную красоту и… просто отбросить, пренебрежительно, не подумав, что это живой человек? Оставить разрушаться и болеть? Раны ранами, а вот то, что серым пятном расползалось от плеча: серая, сухая, потрескавшаяся кое-где кожа – выглядело таким же жутковато-неправильным, как седина, которая не седина. Впрочем, ходжевская сволочь во главе с ним самим ко всем относятся, как к биоматериалу. Боги самозванные. А в очереди желающих руки оборвать командир Эльфи первая занимала, так что Арлине разве что лаборант какой-нибудь достанется. * * * Погода Арли переставала нравиться чем дальше, тем больше. Парни, должно быть, давно уже дошли – но, чтобы узнать наверняка, надо было до ближайшего перевала с рацией добежать, из долины её мощности не хватало, чтобы до ближайшей передающей вышки дотянуться. А это отлучаться надолго от раненого. Так что оставалось только ждать и верить в товарищей. Девушка опустила ладонь, из-под которой вглядывалась в горные вершины, подхватила ведра и быстро пошла по тропинке, которую за прошедшие дни хорошо натоптала. Вечером с севера спустится такое, что как бы не пришлось им сидеть в зимовье дольше расчётных двух недель. Внутри нос к носу столкнулась с Генезисом, который, вроде как, то ли шёл в «холодный» закуток, то ли только что оттуда вышел. Судя по тому, что слегка покраснел и плотнее закутался в тонкое шерстяное одеяло – вышел. - Воронёнок, здесь есть, во что переодеться? Неудобно перед дамой в одном белье. Ага, а валяться в кровати голышом и бредить, надо думать, было удобно. - Там, - Арли кивком указала на навесной шкафчик в ногах лежанки. – Всё сложила, одевайся, если хочешь. И пошла на «кухню», то есть в угол за печкой. Пусть его сам переодевается, стеснительный. Впрочем, минут через десять она, выглянув, застала Генезиса в штанах, носках и бинтах. Безрукавка лежала рядом, а в руках он сжимал потрепанную книжку и гипнотизировал её ошарашенным взглядом. И выражение лица у него было… ну, сказать вежливо, потрясённое. - Вы и её забрали? - Я забрала, - Арлина осторожно подошла ближе. – А… не надо было? Я решила, раз ты её с собой даже сюда взял, наверное, нужная. - Нужная?! – солджер так взвился, что девушка невольно шарахнулась обратно. – Да я… я с ней всю войну прошёл! Вот именно с этой! И к бинтам на груди прижал, словно книжку сейчас отберут. Арли пожала плечами, надо же, какая пылкая любовь к старинной поэме. Чтоб на неё хоть раз в жизни какой-нибудь мужчина так смотрел, как он на этот свой «Лавлесс»… впрочем, Генезис поднял глаза и с такой благодарностью взглянул, что неловко стало. - Спасибо. Странный он, конечно, за спасённую жизнь не поблагодарил, словно так и надо, а за книжку «спасибо», да такое прочувствованное. - Рада, что не ошиблась. Не сиди без одежды, замёрзнешь. - Ты как, до двери дойдёшь?.. - Чего тебе, воронёнок? Встал, всё же, не дожидаясь ответа: осторожно, с перекатом, опираясь на правую руку. С любимой книгой жить стало веселее, но бездумное валяние в кровати Генезису надоело до зубовного скрежета. Тем более, когда девушка тут в одиночку всё тащит: и готовит, и порядок поддерживает, и с ним нянькается, как с младенцем. Дверь была открыта, и внутренняя, и в тамбур, или как он тут на Севере называется… сени, смешное такое слово. Тянуло оттуда, снаружи, знобким холодом. - Не рано темнеет? – он накинул на плечи плащ и вышел. Передёрнулся: сил на поддержание температуры было немного, а кожаный плащ – сам по себе плохая защита от северного мороза. Но на пару минут его хватит, хоть свежего воздуха глотнёт и на белый свет посмотрит. Свет был действительно… белым. Тусклым, просеянным сквозь пелену то ли облаков, то ли тумана, отражённым от кипенной белизны нетронутого снега. Ветер то задувал резкими шквалами, то затихал до полного штиля. Долина поросла соснами, и сейчас они там, ниже по склону, казались нарисованными небрежными росчерками туши по сероватой бумаге. В Вутае, помнится, такую живопись весьма ценили… - Смотри, - Арлина вытянула руку, указывая на север, туда, где долина сужалась и вздёргивалась скалами. Летом эти обрывы наверняка все звенят от ручьёв, бегущих с ледников, но сейчас то, что не замёрзло намертво, под снежными шапками скрыто. – Горный шторм идёт. Ох и будем мы, чую, откапываться через крышу… Генезис посмотрел – и вздрогнул. Буквально мгновение назад ещё были видны склоны и даже угадывались в туманных вихрях вершины, он их даже узнал – те самые, видные от модеохеймского реактора, но с другой стороны. Но на глазах очертания скал и склонов пропадали, их словно съедала непрерывно движущаяся стена тумана… тумана?! Метели! Снежный фронт нёсся, перепрыгивая через горы, заглатывая леса и долины, и не видно за ним было ни-че-го. Стихия. Чистая, могучая и неодолимая. Как бы ни пыжились учёные Корпорации, пытаясь создать сверхчеловека, на пути исполинского движения ветра и снега Генезис себя чувствовал ничтожным и слабым, хрупким огоньком, который ничего не стоит задуть. И ранение с деградацией тут были совершенно ни при чём. - В дом, - чётко и быстро приказала воронёнок. И заартачиться солджеру даже мимолётно в голову не пришло. - Вот это и есть – Север, - она тщательно прикрыла дверь, прошлась до стола, отлично ориентируясь в полутьме (внешние ставни закрыла загодя, и теперь Генезис понимал, почему). – Видел? - Впечатляет, - по возможности спокойно ответил он. – Теперь понимаю, почему модеохеймский реактор заглушили и забросили. У вас часто… такое? Зимовье неощутимо для человека, но заметно для него вздрогнуло – шторм дошёл. А вот завывший в трубе ветер любой бы услышал. - Раза два-три за зиму, - девушка разожгла керосинку, сразу стало уютнее и спокойнее. Ветер может бесноваться сколько угодно, здесь, за крепкими стенами, тепло и надёжно. – Горный шторм легко вычислить, это мы в «глухой» долине сидим, куда связь не добивает, а по побережью с позавчера, наверное, по всем каналам предупреждения шли. Интересно, парни до Айсикла уже добрались или в соседнем фьорде кукуют? - В двух шагах от цели застрять обиднее всего. Что делать будем? - Генезис повесил плащ обратно, прошёл к столу и сел к печке спиной. От неё теплом тянуло. Кожа плаща за эти пару минут промёрзла насквозь, а по-простому закутаться в одеяло гордость не позволяла. Он решил, что выздоравливает. И телу придётся с этим смириться. - Я – гречку для ужина перебирать, - она пошуршала в кухонном закутке и села сбоку, с тремя мисками. В одной гречки доверху, плоская чтобы высыпать и последняя – для перебранной. – А ты, не знаю… стихи вон свои почитай, всё веселее будет. Кровь сначала отхлынула от щёк, а потом плеснула изнутри злым жаром. Зеркала тут, действительно, не было, но Генезис и без того знал, как у него гневный румянец выглядит: неровными пятнами. Дурацкая особенность рыжих и белокожих – все сильные эмоции по приливу крови мгновенно видны. Он молча встал, ушёл на кухню и вернулся с такой же плоской миской. Сел рядом и сыпанул крупы. - Теперь могу и стихи. Наизусть, - с вызовом взглянул на опешившую девушку: - А ты чего ждала? - Ну уж точно не этого, - она опустила голову, поводила по крупе пальцем и как-то нервно взялась за дело. – Старая мидильская аристократия… южане… вы кто по титулу, напомни? Генезис дёрнул губами, отщёлкнул на край миски пару тонких, каменно-твёрдых веточек: - Виконты. Хотя, это было бы бессмыслицей, не приноси Банора такой доход… А насчёт этого, - ссыпал перебранное в чистую миску, - я войну прошёл. От курсанта и «третьеклашки» начиная. Нас, солджеров, в такие места обычно посылали… если не научишься сам из любой дряни приличную еду готовить и в любом болоте чистоту сам поддерживать, сдохнешь, не дожидаясь вутайцев. Там брезгливые не выживают. А я собирался стать героем. Живым. И мой друг… умел всё лучше других. Рядом с ним стыдно не уметь ничего. Невольно бросил взгляд на стену – заткнутое в щель перо в полутьме белело демонстративно, вызывающе. «Друг мой, жестока судьба – ни мечты не осталось, ни чести…» Горло свело так, что не только слова, дыхание с трудом проталкивалось. - Лучше ты, - выдавил через силу. - А? - Лучше ты расскажи… что-нибудь. Я не… пока не могу. Арлина проследила взгляд и, спасибо Богине, вопросов задавать не стала. Кивнула и заговорила, ровно, размеренно: - В старые времена, когда под парусами по морю ходили и Хелльгард немногим больше деревни был, жил в столице купец, богатый и важный, и было у него три дочери. Старшая – умная и сметливая, дому хозяйка, средняя – красавица, женихов перебирала, а младшая добрая и тихая, всё на горы смотрела и песни пела. И вот собрался купец на дальний торг, спросил дочерей, что им привезти. Старшие попросили зеркал заморских, серебряных, а младшая говорит: привези мне, отец, перо снежного сокола… По своему детству Генезис помнил, что сказки – это что-то такое лёгкое, милое, с прекрасными феями, добрыми колдунами, всякими волшебными вещами и нестрашными глупыми врагами. И водятся они в богато иллюстрированных книжках. Воронёнок рассказывала совсем иное: красивое, но без детского сюсюканья, где и жестокость, и кровь, и испытания всерьёз, и враг такой, что взрослого напугать может. Что же, северяне с детства приучали детей к «не влезай – убьёт»? Или просто в доме профессора археологии были сборники неадаптированных сказок? И сказок ли… Материя там описывается, почти не маскируясь, а крылатые люди… что ж, он лучше других знает, что пернатые монстры, очень похожие на людей, встречаются не только в древних легендах. Арлина говорила, и вся цивилизация с её чистенькими городами, мобильной связью, телевидением, водопроводом и прочими благами начинала казаться куда большей небылью, чем история о девушке, искавшей крылатого жениха за двумя горными хребтами в стане вечной ночи. Здесь была только тьма, ветер, колотящие в ставни заряды снега… и неочищенная гречка, из которой надо ужин готовить. * * * Хорошее питание и вынужденный покой результат принесли. К тому времени, как горный шторм стал стихать, погасившись о море, Генезис перестал выглядеть костлявым доходягой: и раны стянулись, и мышцы кое-как, а обратно наросли. Он даже пытался потихоньку, тайком (насколько возможно в ограниченном пространстве зимовья) тренироваться. Арлина сначала не поняла, почему – тайком. Потом сообразила, что гордость раньше рыжего родилась, а показывать кому-то, тем более ей, свою слабость Генезис не любил. Вроде бы и шрамы не должны сильно беспокоить, и кости давно в порядке, а весь какой-то… «Раскоординированный он напрочь» - Арлина задумчиво покусала кончик косы. Предложить подраться для восстановления контроля над телом? Так с него станется скорчить надменную физиономию и заявить, что убить опасается. Или в снежки поиграть? Снег неподходящий, сухой, тем более вытащи ещё этого страдальца наружу. Или… Арли прищёлкнула пальцами и нырнула в ящик в дальнем углу. Главное, сообразить, как этот антиквариат механический запускается. И чтобы музыка подходящая нашлась. Антиквариат оказался исправным, а на одной из пластинок нашлась немеркнущая мидильская классика. Ну и хвала Богине, традиционные континентальные танцы вроде вальса Арли только со стороны наблюдала. - Рыжий, а рыжий. Со скрытой полутьмой лежанки высверкнуло злой бирюзой. В отброшенной тени померещился взмах крыла, но нет, разворачивать его солджер не торопился. - У меня есть имя. - У меня тоже, но ты ж меня воронёнком зовёшь? Генезис медленно сел, он слабости он больше не дрожал, но заметно прислушивался к телу: не подведёт ли. Недовольно взглянул из-под чёлки. Отбросил волосы рукой и пожал плечами. - Принято. Арлина. Решил, видимо, что с одной из спасших спорить некрасиво. - Генезис, - она шутливо послала воздушный поцелуй, солджер демонстративно закатил глаза. – Я что спросить хотела: тебя до армии танцевать учили? - Танцевать? – глаза у него стали больше обычного. – Допустим, учили, тебе зачем? - Скучно, - Арли невинно похлопала ресницами. – Пока ты дальше первой сосны не улетишь, надо чем-то заняться, а сборник легенд я уже по второму кругу рассказывать начну. Не в карты же на раздевание играть? Из меня вот когда-то пытались сделать приличную девочку и отдать на танцы, а я только на мидильские была согласна. Приличной не стала, зато навык пригодился… Под трёп Арли успела вставить ручку патефона и начать крутить. Система была та ещё, но, в чём плюс, электричества не требовала. К чему б они в просторном, но далёком зимовье современные проигрыватели подключали? Звук старой пластинки на патефоне был своеобразным, но не лишённым ретро-очарования. Демонстративно не обращая на Генезиса внимания, встала в начальную позу. Руки на талии, подчёркнуто-размашистые шаги по незримой линии, с чёткой отбивкой. Каблук бы позвонче, чем у форменных воронских ботинок, да ладно, не на конкурсе, тут главное рыжего расшевелить и раззадорить. Музыка становится требовательней, ярче, ногу в сторону, взмах руками, плавное движение от бедра и резко выброшенная вперёд рука: по идее, тут должен присоединиться партнёр. Нет? Продолжим соло! Провести по воздуху от бедра и вскинуть руку вверх почти воинским салютом, разворот. Повторить базовый проход ещё раза два, самой вспомнить, а там можно будет начать импровизировать. А этот… пусть смотрит. На втором развороте протянутая рука наткнулась на другую, мужскую. Генезис всё-таки не усидел. Потянул на себя, приглашая, перехватил под лопатки второй рукой. Провёл по комнате, легко попадая в ритм музыки, через три шага отпустил и отступил, заложив руку одну руку за спину. - Мне тоже больше нравились наши, мидильские, - ухмыльнулся приглашающе. – Континентальные слишком… чинные. - Скучные, - Арли повела плечами, вскинула подбородок и пошла на партнёра, одно плечо вперёд, руки полувскинуты. Генезис упёрся в печку, замер, Арли подалась назад, отклоняясь почти горизонтально. Мужчина ухватил её за руку, потянул на себя, помогая распрямиться. - Без огня. Вот чего-чего, а огня у мидильцев в крови хватило бы на всю остальную Гайю. Если Шин-Ра после Вутая решит внаглую полезть туда… ну, те пол-планеты, которые не подняла на дыбы «Лавина», поднимет Мидиль. Полу-объятие, полу-захват, несколько шагов до другой стены, разворот, мужчина держит за поднятую руку, девушка раскручивается на носке. Коричневая коса хлещет по плечам, рыжие с проседью пряди липнут ко лбу. Спиной друг к другу, еле придерживаясь за кончики пальцев, взмах свободными руками. Параллельные шаги. Он застывает, опираясь на правую ногу, она кружится, обходя со спины – лицом к лицу. Не хватает юбки, зато штаны позволяют оценить безупречные движения ног. Пылкая южная страсть в занесённом буранами доме: странная, будоражащая и отдаёт горькими пряностями. Нет ни повстанки, ни солджера-дезертира, просто мужчина и женщина посреди зимы танцуют о лете и жизни вопреки всему. А голос полузабытой и давно не модной мидильской певицы страстно выводит слова о свободе и любви. * * * Первый ясный рассвет после шторма высветил долину, сплошь затянутую мягкими снежными увалами, обманчиво-ровными и твёрдыми. Сосны стояли, опустив ветки под тяжестью неподъемных снежных подушек – а если какие упали, то снег из запорошил и спрятал. - Да… откапываться будем долго, - Арли потопала, пытаясь заставиться ползти с крыши хоть часть снега. - Подожди ты с откапываться, - Генезис вылез следом, с наслаждением вдохнул полной грудью и довольно зажмурился на яркие лучи. – Дай осмотрюсь. Выглядел он не просто довольным – почти счастливым. Ещё бы, разогрелся так, что для тепла одного плащика хватало, пусть даже и с дырой на спине. Двигался ловко и свободно, дыхание, опасаясь вспышки боли, не задерживал. В общем, почти здоров – насколько в его состоянии вообще можно говорить о здоровье. Так что кому-то улетать, а кому-то откапываться и уходить. Солнце вышло из-за горного отрога, бросив в глаза острый луч и золотисто-радужное снежное мерцание. - Ненависти нет, одна лишь радость там, где ты Богиней любим, о герой рассвета, - он раскинул руки, балансируя на скользкой крыше, и засмеялся. Искренне и звонко, запрокинув голову. – Арли! Иди сюда, ко мне! Надо же, запомнил. Попытался, было, до Лины сократить, на что Арлина вызверилась – это южное сокращение, а она северянка, и не важно, что до трёх лет постоянно жила на Золотом побережье. В общем, поэтому и не любила, когда её так зовут. Вздохнула и подошла, ухватившись за протянутую руку. Генезис дёрнул на себя, перехватывая за талию и прижимая к боку. Арли охнула и поневоле ухватилась за его пояс. Кровь разом отхлынула от закружившейся головы, пальцы закололо, в животе свернулся горячий тугой комок. «Ой дура я, ой ду-ура…» - промелькнула мысль. Ведь вздумай он поцеловать… ведь не сопротивлялась бы. Какое! Арли раньше думала, что про «отлюбить прямо в сугробе» - преувеличение и грубая шутка. До тех пор, пока не встретила мужчину, на самые невинные прикосновения которого тело… реагировало, послав подальше доводы разума. Что-то, когда Кайну её в охапку ловил, или когда они с Даней и Аланом на недостроенной базе под одним одеялом на троих грелись, ничего такого и близко не было. А на попытки распустить руки вообще в глаз давала с разворота. Нет, парень у неё был. Один и давно. В дурные семнадцать, когда родители были живы, Корпорация чем-то опасным не казалась, а бегать по краю разрешённого законом казалось весело. Но и тогда не… не так! Хотя в сугробе, в самом деле, холодно и неудобно. К счастью, мысли читать Генезис не умел, а если у Арли на лице и было что-то написано, то смотрел он не на неё, а вниз, на скрывшие дом сугробы. Хмыкнул, достал из кармана зелёный шарик и лихо крутанул между пальцами. - А теперь – смотри! Вокруг них зародилась волна дрожащего тёплого воздуха, скрутилась вихрем и ударила – вниз и в стороны, обтекая зимовье и сметая с него снег. Врезалась в землю, выбивая снег до жухлой травы и каких-то старых досок, понеслась дальше. Арли проморгалась и не сдержала изумлённо-невнятного возгласа: шагов на тридцать вокруг дома снега осталось едва-едва выше её колена. Всё, что тут лежало, перекинуло через образовавшийся увал и ровным слоем растащило ещё метров на сто. - С Материей обращаться – это тоже искусство, - Генезис довольно хмыкнул. – Обычно бьют тупой силой по направлению, но можно и вот так. Главное, хотя бы немного потоки энергии от неё чувствовать. - Да это же… ты же… - Арли, забыв о том, что думала полминуты назад, поводила руками по воздуху: - Ты же почти как Сетра! - Ну да, - он поморщился. – Если забыть, что Древние это просто так делали, без вспомогательных, - подкинул шарик и поймал обратно, - средств. А я, пока чему-то научился, знаешь скоро раз резерв расходовал до слепоты и крови из носу? - Догадываюсь, - проворчала Арли, не спеша отлипать от горячего бока. Теплее так, да. Причина только в этом. – Значит, расходимся? Шторм прошёл, ты поправился… - Не сразу, - Генезис припрятал Материю и усмехнулся с оттенком высокомерия. – Надеюсь, у тебя не слишком тяжёлый рюкзак? Иначе до цивилизации будем лететь не с двумя остановками, а с тремя-четырьмя. * * * Костёр плясал под склонёнными ветками горной ели, едва освещая лица двоих, сидящих по разные стороны от огня. - …У нас? С пяти лет учат. Сначала так, игры, тренировки, сказочки. Потом всерьёз, - Арли пошевелила угли палкой. – В зимний лес меня дед начал с семи водить. - То есть это у вас семейная профессия? - Ну, в нашем случае да. Почти. Дед-то не по крови, это мамы Инги отец. Она в проводники не годилась, слабенькая была, у меня поэтому младшая сестра всего одна… а меня как раз с четырёх в новую семью отца сплавлять начали. У матери, понимаешь, карьера в гору, всякое такое, а тут вроде как полная семья, деточку не обижают, напротив – я, говорят, когда обратно забирали, рыдала в три ручья и на отце с мачехой клещом висла. - Обычно наоборот, - в свете огня казалось, что у Генезиса волосы нормальные, рыжие, целиком. – То есть, за тебя тоже всё решили… с детства. - Если б я не захотела, меня бы не удерживали, - возразила она. – Ну, дед бы расстроился и обиделся, что столько лет зря учил, но мозг бы не выносили. Проводник должен жить, как дышать: или ты идёшь с азартом и радостью, или на второй миссии сгинешь. Слушай… - она подбросила в костёр веток, - может, вместе… до Айсикла? В одиночку, конечно, воевать очень героически, но в компании – результативнее. - Нагоняя от командира больше не боишься? - Это если бы мы тебя без спроса притащили. А если сам придёшь, может, до чего договоритесь? - Может, - с нескрываемым сарказмом ответил Генезис. – А может, и нет? - «Лавина» - не дурная вольница, - серьёзно ответила Арлина. – Это армия восстания. А в армии слово командира – закон. Вот и думай, сможешь ли ты кому-то подчиняться или наелся армейскими порядками? - Только в этом проблема? – после паузы уточнил он. - Только в этом. - Нет, - он мотнул головой. – Я сам. Один… «марионетки» не в счёт, это оружие. У Арли к горлу колючий комок подкатил. Вот как… марионетки, значит… а она-то всякие глупости думала, в полёте от восторга обмирала, любовалась им взахлёб, пока можно и не замечает. - И где ты их теперь возьмёшь? – деланно-безразлично спросила она, глядя в огонь. «Из кого ты их теперь сделаешь?» - А вон, - Генезис жёстко улыбнулся, взмахом кисти показав на запекающееся на камнях мясо. – Если я пару десятков монстров в ваших горах отловлю, люди не обеднеют. - Люди за это Богине за тебя молиться будут, - Арли сморгнула. – Но при чём тут твои… марионетки? - При том, что просто из людей их не сделаешь. Я не учёный, но суть в том, что Мако нужно усваивать и перерабатывать, - он поморщился. – Где я столько Мако-активных найду? «В Шин-Ра, - подумала Арли, - но, вижу, тебе самому не по душе то, что с бывшими товарищами сотворил». - Холландер, конечно, самовлюблённое чмо, - последнее слово от изящного и воспитанного солджера слышать было странно, - но кое-что и он умел. Сумел доработать процесс так, чтобы клон из любой… Мако-активной биомассы получался. - Монстры, - тихо произнесла Арли. - Да уж какие есть, - его улыбка стала откровенно злой. – Зато армию можно лепить, сколько угодно, лишь бы оборудование было и Мако. Модеохейм – не последняя наша база, а дряни этой сейчас на Гайе хватает. Так что спасибо за всё, но дальше я сам. - Понятно, - она вздохнула. – Продолжаем шатать "Шин-Ра" с двух сторон. Вдруг да быстрее уронится. Генезис перестал слепо смотреть куда-то в темноту над её плечом, сморгнул и засмеялся, в голос и не сдерживаясь. Представил, видимо, процесс «с двух сторон шатания». Арли спрятала улыбку, отвернувшись, и начала собирать в складные миски готовый ужин. Всё же… конечно, гордец и позёр тот ещё, и в отчаянии способен натворить невесть что, но гордость и воинская честь для него по-прежнему не пустые слова. Пусть даже отмахивается от этого руками и ногами (и крылом) – у монстров де чести нет. Арли вздохнула. На попытки словами прямо объяснить, что «не человек» и «монстр» - не обязательно одно и то же, Генезис огрызался и разговор обрывал, а попытки донести иносказательно не понял. Время, конечно, за пересказом легенд мило скоротали, и стихи он в ответ читал так, что заслушаешься, но и только. Командир бы всё сказала, и слушать заставила, что надо, но увы. Эльфи уже решила, что первой договариваться не пойдёт, а Генезиса до неё не довести – тоже закусил удила, как взбесившийся чокобо, и понёсся мстить в одиночку. Может быть, после войны… когда они победят… если они победят, а не сгинут, проложив дорогу следующим. Нет, не могут, не имеют права проиграть, ведь следующих, скорее всего, просто не будет. Вот только интересно, кто проживёт дольше – он, она, или её нелепая, несвоевременная влюблённость в пернатого красавчика?