Солнце

      Дориан не питал никаких иллюзий на счет Вестника. Молва говорила разное: что это гном который умеет колдовать, что это женщина притворяющаяся мужчиной, что это невероятно одаренный ребенок, что это восставший магистр из Тевинтера, что это одноглазое существо из тени, и так далее и так далее… Павус же в своем суждении был довольно прост: его называют не абы как, а «Вестником самой Андрасте», значит и человек должен выглядеть соответствующе, например: истинно верующая сестричка из церкви (почему - то в голове Дориана обязательно рыжая), с милым голоском и огромными глазищами, либо седой длиннобородый старец, с мудрыми глазами и хромающий на одну ногу (это обязательное условие!), но, у мироздания видимо все таки присутствует чувство юмора. Кто же мог ожидать, что на него будет смотреть с подозрением своими зелеными глазами совершенно невероятное создание. Направив на Дориана посох, перед ним стоял долийский эльф. Метка на руке пульсировала точно таким же цветом что и внимательные глаза. Тонкое и гибкое, присущее большинству эльфов тело, источало уверенность и угрозу, музыкальные пальцы крепко обхватывают посох, на лице с бледной россыпью веснушек пересекали и причудливо переплетались татуировки валасслина, он закручивался в узоры на лбу, и плавно переходил на скулы. Тонко поджав губы, эльф всем своим видом показывал, что в любой момент струна лопнет, и в Дориана прилетит заклинание. Больше всего Павуса поразила длиннющая коса темно-русых волос, которая доходила чуть ли не до пола. Павусу сразу стало интересно, как в сражениях он в ней не путается, и пытался ли кто-нибудь его за нее схватить? А как в постели быть? Это ж сколько на кулак наматывать... Дориан помотал головой, отгоняя совсем не подходящие моменту мысли и наконец смог закрыть рот, и поднять в капитулирующем жесте руки.       - Что ты здесь делаешь?       Эльф говорил довольно тихо и четко, голос приятно вливался в уши, он был не высокий и не низкий. Дориан наслаждался открывшимся видом, прокручивая в голове мысль: «главное не начать глупо улыбаться». От Вестника исходило какое-то тепло и спокойствие, даже подозрительный взгляд не мог убедить Павуса, что это создание может кому-то навредить, хотя разум и вопил об обратном, да и с демонами из разрыва эльф разобрался явно не святым духом.       Взяв всю волю в кулак, и посчитав, что это можно будет внести в будущий список его подвигов, Дориан начал объяснять кто он, что он тут делает, и зачем он вообще тут.       Спутники у Вестника, конечно, были не менее странными, чем тот факт, что «Вестник Андрасте» оказался долийским эльфом (с изумрудными глазами и косой до самой задницы попрошу учесть!). Женщина – воин, назвавшаяся Кассандрой, больше всего подходила на роль Вестника. Истинно верующая, волевая воительница, создавала именно то впечатление, которое вроде, как и должен был создавать избранный Создателем. Про эльфийку с луком Дориан ничего сказать с первого взгляда не мог, довольно непримечательная внешность, и хорошие навыки, скорее всего наемница? Ну и огромная гора мышц оказалась Кунари, явно бандитской наружности и больше всего не внушающая доверия.       Наконец, когда Вестник понял, что Дориан ему не враг, напряжение чуть спало, но никуда не ушло. Эльф задавал вопросы, Дориан неосознанно на них отвечал, объяснял, что скорее всего задумал Алексиус, и нещадно пялился на Вестника. Уходя и договариваясь о дальнейшем плане, он отстраненно подумал, что даже забыл спросить имя у этого прекрасного создания. А потом резко остановился и его накрыло осознание, почему Вестник на него так смотрел, почему напряжение не сходило на нет, а Кассандра все старалась ненароком это чудо загородить собой. Все было до боли просто. Дориан - Тевинтерец. А чудо с изумрудными глазами - долийский эльф. Тевинтер и долийцы. Дориана как громом поразило, и он застыл на месте. Что ж, похоже все его планы пойдут прахом. Тевинтер столетиями угонял в рабство и похищал эльфов из долийских кланов, естественно, идиот он пошлет тебя к бабушке Фен’харела, и правильно сделает! Ни о каком вступлении в Инквизицию и речи быть не может только потому, что Дориан «злобный магистр из Тевинтера». Опять все испортило то, что его соотечественники выставляют себя в самом плохом свете.       Дориан прислонился к стене и тяжело вздохнул. Из головы не шли зеленые, внимательные, и такие необычные глаза.

*****

      Что ж, Дориан, конечно, хотел остаться с Ариэлем наедине (он сказал свое имя! Уже победа!), но не таким способом. Ну знаете, без путешествий во времени и не по пояс в воде в тюремной камере. Эльф выглядел слегка напугано, и Дориан подумал, что Вестнику сейчас явно страшнее чем ему, он - то с каким-то мазохистским удовольствием осознавал, что все его труды над магией времени действительно прошли не зря, так еще и можно поближе познакомиться с Ариэлем, но вот эльфу явно было худо, и Дориан задумался, сколько вообще ему лет? Выглядел он точно не старше двадцати пяти, и вряд ли мыслил о том, что когда-либо застрянет в кошмарном будущем наедине с полоумными храмовниками и Тевинтерцем в подарок. Поэтому Дориан абсолютно серьезно ляпнул, что защитит его и в обиду не даст. Лицо Ариэля немного вытянулось от удивления и недоверия, а потом он слабо улыбнулся ему, и продолжил расспросы уже намного более здраво. Дориану показалось, что в этой темнице не так уж и темно.       Ариэль оказался довольно спокойным, рассудительным и не задающим глупых вопросов. Он быстро взял себя в руки, оценил обстановку, и уже твёрдым шагом обгонял Тевинтерца, пока они петляли по изменившимся до неузнаваемости коридорам замка. Все мысли Дориана занимал Алексиус, и этот «Старший». Он шел за Вестником и в задумчивости смотрел на раскачивающуюся туда - сюда темно - русую косу. Почему-то это зрелище успокаивало Павуса, и гипнотизировало, как маятник, очищало мысли, оставив лишь задачу первостепенной важности: как им отсюда попасть обратно в свое время?       Найдя Искательницу и Быка, Ариэль никак не подал вид что он в ужасе. Дориан и сам сглатывал комок подступающей к горлу паники. Красный лириум отражался во вновь обретших надежду глазах спутников. Мужчина мог их понять. Вестник одним своим видом излучал тепло и уверенность. Ариэль не стал слезливо расспрашивать, что случилось, он твердо сказал, что идет биться с Алексиусом, и ему нужна помощь, тогда можно будет предотвратить все эти ужасные события.       Храмовники красный лириум разрывы храмовники Лелиана разрывы красный лириум разрывы храмовники разрывы красный лириум… все скрутилось в клубок, казалось, что замок абсолютно точно бесконечен, но Вестник шел как бронто, напролом, все больше и больше покрываясь кровью храмовников и ошметками от демонов. Дориан уже давно бы начал жаловаться и настаивать на привале, если б не был не уверен, что Ариэль его просто не прихлопнет своей «волшебной ручкой». Когда они добрались до Алексиуса, было видно, что эльф уже на пределе, но не известно, что давало ему сил и выдержки еще и попытаться договориться с бывшим учителем Дориана. Павус был готов поспорить и сожрать свои усы, что Вестник просто убьет Алексиуса на месте, но нет, своим спокойным и негромким голосом он пытался поговорить с глубоко запутавшимся человеком, пытался вразумить, помочь все исправить.       - Алексиус, посмотрите, что вы наделали, неужели это того стоило?       - Мой сын жив!       - Нет, Алексиус, это не жизнь, вы мучаете его, вы просто непроходимо глупы, если считаете, что он сейчас счастлив. Мы можем все исправить вместе, просто верните нас обратно.       Казалось, что Алексиус уже соглашается, но тут Лелиана перерезает горло Феликсу и его глаза темнеют.       Дориан ни за что бы не поверил, что он будет драться не на жизнь, а на смерть против человека, которого так глубоко уважал и в каком-то смысле любил. Алексиус на довольно продолжительное время заменил ему отца, стал наставником и учителем, и вот сейчас Дориан глубоко сожалел о том, что вовремя не заметил, не рассмотрел, не спросил. Он читал заклинания и был где-то далеко от этой битвы. Осознавать, что это реальность, а не сон, не хотелось, да и не получалось в полной мере. Если они с Вестником не вернутся обратно, в свое время, это станет их проклятым миром, и в этом будет виноват Алексиус и сам Дориан. Он помогал учителю в этих исследованиях, все наработки отдавал ему, и Алексиус подложил вот такую громадную свинью.       В конце концов амулет у них, Ариэль выглядит плохо, но видно, что храбрится. После того, как стало понятно, что его спутники пойдут на смерть, вообще побелел и его веснушки стали отчетливо видны. Эльфа так и хотелось прижать к себе и сказать, что они обязательно все исправят, но похоже Ариэль не нуждался ни в чьих объятиях. Он втянул носом воздух и решительно посмотрев на Быка, Кассандру и Лелиану кивнул им. Потом развернулся к Дориану и сказал:       - Давай выберемся отсюда, Тевинтерец, мы должны.       Дориан поразился такой выдержке. Да, было очевидно, что эльф боится, но настолько решительно говорит и действует, что у Павуса аж прошли мурашки по рукам.       Последняя оборона рухнула, Кассандра и Железный Бык уже давно валялись тряпичными куклами где-то на входе в зал, Лелиана только что упала бездыханным телом на пол. Ариэль напряженно смотрел во все глаза как гибнут его товарищи и что-то слишком глубокое, и бездонное заворачивалось водоворотом в его таких же глубоких и бездонных глазах. Он порывался помочь им, но Дориан схватил его за руку и с паникой в голосе заорал чтобы никуда не отходил. У эльфа по лицу проскользнуло такое болезненное выражение лица, что Павуса затошнило, но все же эльф больше не дергался, даже не зажмуривался от кровавых сцен, не моргая, смотря за гибелью своих спутников.       Дориан смог настроить артефакт и их с Ариэлем резко выкинуло туда же, откуда они переместились, в главный зал, прямо под нос Алексиусу.       Дориану было жаль его и одновременно с этим он был глубоко разочарован. Не хотелось ни с кем разговаривать или смотреть на кого-либо. Он уже развернулся, чтобы уйти и отдохнуть, пусть с Алексиусом разбирается Инквизиция, как его за рукав осторожно придержали. Дориан обернулся через плечо и утонул в зеленых глазах Ариэля, которые смотрели на него с мягким беспокойством.       - Ты в порядке?       - Конечно, я в порядке, что за вопросы? Просто немного разочаровался в жизни, пересмотрел приоритеты и понял, что мне надо выпить, а то знаете ли Ваша Милость, убийство старых товарищей и перемещения во времени сильно выматывают, а так да, я в полном порядке!       Дориан язвил и сам не понимал зачем это делает.       Ариэль коротко улыбнулся уголком губ на его тираду.       - Ты сдержал обещание, Тевинтерец, я всего лишь хотел сказать «спасибо», - и он мягко отпустил кончик рукава накидки Дориана, за которую все это время держался. - Я думаю мы действительно заслужили отдых.

*****

      В Убежище было многолюдно, если не сказать по-простому «ахринеть, сколько тут народу!». Обездоленные войной магов и храмовников, лишившиеся всего фермеры, дети, в одежде полной дырок, вооруженные солдаты, храмовники, видимо под предводительством Каллена, и очень много магов.       «И всех их надо кормить», - невесело подумал Дориан, шагая к главному зданию сего приюта - церкви.       На давешние планы вступить в Инквизицию повлияло множество факторов: во-первых, это сейчас единственная организация и люди, которые пытаются делать хоть что-то, а не просто вопят о конце света и бьют себя кулаком в грудь что уж они-то точно что-нибудь предпримут, но позже, возможно в следующем месяце, а может, через годик или два?       Во-вторых, Дориан все еще скрывался от отца, и Инквизиция была хорошим прикрытием, мол: «отец, я не сбежал, я пытаюсь помочь навести порядок во всем мире!»       В-третьих, Павус чувствовал вину, за то, что дал Венатори такое сильное оружие как временная магия, да, не он лично, но это не снимало с него ответственности.       В-четвертых, в-пятых, в-шестых и так далее – Ариэль.       Эльф казался недостижимым солнцем, на которое хотелось смотреть снова и снова. Дориан чувствовал себя заключенным, который только вышел на свободу, и посмотрев в небо, увидел яркую звезду, опаляющую и согревающую своими лучами весь мир, и он не хотел никогда больше без этого света жить.       Дориан даже почти уверовал в то, что Вестника послал Создатель, и если это и вправду так, то он сделал правильный выбор. За Ариэлем хотелось идти. Он был не особо эмоциональным, как будто уходящим в себя, много говорил с этим странным лысым эльфийским магом, Соласом кажется. Дориану даже казалось, что их связывает нечто большее, но как выяснилось, они просто «эльфы», да к тому же с очень схожими интересами в магии. Ариэль был тихим, казалось, что орать на кого-то он в принципе не может, но, когда он говорил, как будто все звуки в мире стихали, словно шепча: «он тут главный, я так, фоновый шум». Его слушали и прислушивались. И люди тоже разглядели в нем солнце. К нему постоянно кто-то подходил поговорить, дети регулярно обнимали его за ноги (за такие длинные ноги!), конфликты он решал чуть ли не просто своим появлением, настолько люди пытались отхватить свой лучик тепла от него. Дориана брала зависть, с ним эльф деликатно общался лишь на общие темы, не переходил на «ты», постоянно называя Дориана «господин Павус» или «Тевинтерец», и маг думал, не приснился ли ему тот взгляд в редклиффской церкви, и мягкое «спасибо». Павус понимал его поведение и одновременно недоумевал. Понимал, потому что никто особо не был рад его присутствию здесь. Та же мать Жизель чуть ли не по кустам лазила за ним, только чтобы поймать на чем-нибудь. Все-таки доверия даже к самым честным гражданам Тевинтера ни у кого не было, особенно в такие времена.       Но в то же время, Дориану было до боли обидно. Ариэль тихо посмеивался, прикрывая рот рукой с Сэрой в таверне, обсуждал с Варриком его жизнь в Киркволле, и Варрик охотно делился с ним своими наработками книг, Железный Бык только и делал, что вламывался в любое помещение где находился Вестник и звал выпить. С Блэкволлом они неторопливо вели беседы о стражах, о морах и еще фиг знает чём, но видно было, что Блэкволл уважает его. С Жозефиной они обсуждали досужие сплетни, и она учила его этикету. При чем сам Ариэль, казалось, был совершенно не против этого. С Калленом они подолгу гуляли вокруг Убежища, проверяя патрули, и иногда садились прямо на тренировочной площадке играть в шахматы. Как понял Дориан, эльф совершенно не умел в них играть, и проигрывал с завидной регулярностью, на что Каллен только посмеивался и принимался объяснять долийцу ту или иную комбинацию. Вот это Дориану было особо обидно, он сам обожал шахматы и мог учить более результативно. Лелиана постоянно появлялась из ниоткуда, брала под локоток длинноволосого эльфа, и принималась обсуждать свои тайные тайны. С Кассандрой Ариэль задружился капитально, и куда бы ни отправлялся из Убежища - брал ее с собой, и постоянно говорил, что она просто оплот спокойствия и надежности. Только с Вивьен у него отношения складывались довольно спорные. Она его хоть и называла «цветиком», но Вестник был явно не в восторге от этой дамы, постоянно обходил ее по огромной дуге, перебрасывался парой фраз по строгой необходимости и очень часто уходил сразу после разговора с ней на охоту, видимо вымещая так свою злость на бедных нагах. Дориан же остался совсем не у дел, если с Вивьен у них была хотя бы своеобразная вражда, то к ужасу самого Дориана, отношение Ариэля к нему измерялось в безразличии. Павус готов был хоть прямо сейчас съесть мать Жизель, только для того, чтобы эльф перестал не обращать на него внимания.       Хоть обстановка вокруг и не располагала, но Тевинтерца периодически мучали еще и сны. С участием Ариэля. Мужчина гнал их от себя, говоря, что, хоть он и по мужчинам, но это еще не значит, что долиец тоже, и не стоит даже начинать фантазировать, просто чтобы потом не расстраиваться и не рвать на себе волосы. Ариэль к тому же все еще держался особняком, хотя Дориан и предпринял несколько попыток сблизиться. Одна из них была нагло прервана третьими лицами, а все остальные заканчивались ничем, потому что Вестник всем становился нужен именно тогда, когда Дориан пытался завести разговор.       В тот раз Дориан подловил эльфа прямо в его комнате. Постучавшись, он услышал - «войдите», - и собственно зашел. Ариэль сидел за столом и расчерчивал какую-то руну.       - Наш Вестник Андрасте даже у себя не сидит без дела.       Эльф резко обернулся, и смерив Дориана подозрительным взглядом спросил, - У Вас какое-то дело?       - О да, у меня на самом деле очень важное дело, - с самым серьезным лицом на которое был способен сказал Дориан.       Эльф привстал со стула и с беспокойством посмотрел на него:       - Что случилось? Чем я могу помочь?       «И где только Кассандра с Лелианой нашли долийского эльфа с запредельным чувством ответственности? Ужас какой».       Дориан стушевался от такого перепада настроения.       - Ты не волнуйся так (Дориан сам - то давно откинул «выканье», и надеялся, что Ариэль последует его примеру, но эльф оказался то - ли слишком вежливым, то - ли слишком упрямым), ничего страшного не случилось, никто не умер, небо не свалилось на голову, да и на Жозефину Сэра не вылила ведро воды.       Эльф подавил смешок, и сел обратно. Дориану так хотелось хотя бы раз услышать его смех, не прикрытый ладонью, не сдержанное прысканье, а именно самый настоящий открытый и безудержный смех, Павус уверен, что он у него тоже обворожительный.       - Тогда, что у Вас такое важное, но не такое важное, что надо беспокоиться?       - Мое важное дело, это невероятный эльф с длиннющей косой, который упорно не хочет со мной общаться.       Ариэль вопросительно выгнул бровь:       - Это когда я не хотел с Вами общаться? Мы говорили только сегодня утром, после собрания.       Дориан с досадой посмотрел в потолок:       - Нет, Ваша Милость, общение не о том, как нам лучше перенаправлять войска, или где добыть еще лекарств. Я имею в виду просто … болтовню.       - Болтовню?       - Ну да, - Дориан начал расхаживать туда-сюда по комнате, активно жестикулируя. - Ну знаешь, не о природе и погоде, а, например, о том, какую еду я люблю, или какой цвет накидки мне подойдет больше, какой мне виноград больше нравится, чищеный или нет…       - То есть о Вас? – усмехнулся Вестник.       Дориан покрутил в руках фигурку маленькой галлы из дерева, - Почему же сразу обо мне, я конечно выдающаяся личность, но ты не менее интересная, - Дориан пододвинул стул и сел, облокотившись руками на его спинку, - Вот я спрашивал у Варрика, «расскажи о нашем Вестнике», а он нахмурился и сказал, что ты в принципе о себе говорить не любишь, и он знает о тебе лишь то, что ты из клана Лавеллан, и тебе, как и Соласу очень интересна тень. Понимаешь в чем проблема?       - Не совсем…       - В том, что ты скрытный! Люди хотят идти за тобой, а видят лишь символ, лишь Вестника Андрасте! Понимаешь, тут вот какой фокус, такой фигуре как ты, нужно обзавестись некоторыми милыми или глупыми привычками, или увлечениями, чтобы люди видели, как ты близок к народу.       - Я не вижу в этом смысла если честно, – медленно протянул Ариэль, - Они идут не за мной, а за Инквизицией и миром, на который они надеются. Тем более, что помимо меня в Инквизиции есть более надежные люди, Каллен или Кассандра например. К тому же я довольно скучный собеседник и рассказать мне о себе просто нечего.       - Ты сейчас серьезно? Неужели у великолепного Вестника Андрасте нет никаких темных секретиков или пороков?       - Ну…       Дверь внезапно распахивается и оба мужчины подпрыгивают от неожиданности. В дверном проеме чуть ли не огненные шары из глаз пуская, стоит мать (ее) Жизель и сзади маячит Кассандра, тоже с весьма угрожающим видом.       - Ваша милость! Мы просим прощения, что так врываемся, но это ни в какие рамки, он же хочет втереться к вам в доверие! Вызнать все секреты и слабости, он явно передает их Венатори, а может и напрямую этому «Старшему»! – Тыча пальцем в Дориана возопила настоятельница церкви. - Убирайся отсюда, Тевинтерец!       После такого безапелляционного заявления в комнате повисла тишина.       - Я правильно понимаю, мать Жизель, Кассандра, что вы обе стояли под дверью и подслушивали? - Медленно поднявшись со стула сказал Ариэль. - Вы как это объясните?       Женщины стушевались.       Кассандра сконфужено начала: - Но ваша милость, он зашел к вам как к себе домой, мы должны были убедиться…       - Что он не будет вытворять с вами всякие непотребства! – продолжила за нее Жизель.       У Ариэля глаза поползли на лоб:       - Это какие, позвольте спросить?       - Н-Неважно! – Кассандра покраснела, - Важно то, что он прямым текстом спрашивал Вас о Ваших секретах!       «Вот же две няньки!» - с разочарованием подумал Дориан.       Эльф возвел глаза к потолку, и глубоко вздохнул.       - Значит так, во-первых, могли хотя бы постучаться. Во-вторых, мне уже и шагу нельзя ступить без вашего пристального надзора? В-третьих, я доверяю Дориану, у него нет причин вредить мне.       Павусу показалось что он ослышался.       Две стрелы попали в самое сердце.       Первая - Ариэль впервые назвал Дориана по имени, и самому магу ужасно понравилось, как он его произносит. Ему бы очень хотелось узнать, как бы звучало его имя из уст долийца во время того как Дориан сжимал бы его в своих объятиях. От одной этой промелькнувшей фантазии в комнате стало душновато.       Вторая - Ариэль сказал, что доверяет ему. Дориан просто не мог в это поверить. Мы значит только на «Вы» но при этом ему доверяют, интересно получается. И с чего вдруг Павус удостоился такой чести?       - И все же, - продолжила Кассандра.       - Так, не хочу слышать никаких безосновательных обвинений, мы просто … болтали? Ариэль повернулся и вопросительно посмотрел на поплывшего от таких откровений Дориана.       - Да, мы просто болтали дорогие дамы, никакой магии крови или прочих непотребств.       Дориан посмотрел на мать Жизель и пошленько улыбнулся.       Жизель сначала открыла рот, потом закрыла, повторила так еще несколько раз, собралась с мыслями:       - Вас искал Каллен, Вестник, извиняемся за свое поведение.       Она коротко поклонилась и выплыла из комнаты высоко подняв голову.       Три пары глаз проследили за ее тонкой фигурой.       - Вестник… Ариэль, мне жаль, что так вышло, это было поведение недостойное служителей церкви, больше такого не повторится. Но знайте, что мы действовали исключительно в целях Вашей безопасности. И Вас действительно искал Каллен.       Ариэль устало вздохнул, взял бумажки со стола и двинулся к выходу, никому ничего не сказав.