Особенности здравоохранения Средиземья или Как запороть эльфийскую медицину

«Объём циркулирующей крови снижен до четырёх с половиной литров. Оксигенация крови 92%. Избыточное накопление в органах и тканях молочной кислоты. Пульс учащён до 100 ударов в минуту. Давление 90/60.»       Я отпустила руку принца и устало согнулась в протяжном вздохе.       — Что… Что это было? — Трандуил продолжал держать сына за руку, склонившись над ним, и поглаживая другой рукой его по голове, — Как… Как это может быть от обычного ранения?       Я смыла с рук и лица кровь и села у кровати напротив короля. Ладранель подал успокаивающий отвар нам обоим, и сам залпом осушил стакан. Я сделала несколько глотков и принялась объяснять:       — Ваше Величество, ваш сын был ранен выстрелом из лука во время облавы орков. Предполагаю, что стрела была отравлена ядом, который вызывает сгущение крови. Именно это сгущение могло запустить ДВС-синдром, который в нашем мире ещё зовут «синдром приближающейся смерти». Это гадкий недуг, при котором кровь начинает сворачиваться внутри сосудов. Сгустки забивают сосуды и мешают работе жизненноважных органов. В то же время начинается сильное кровотечение в местах повреждения сосудов, кровь сочится даже из мелких ран, выделяется с по́том и слезами. Больной погибает либо от кровотечения, либо от того, что отказывают органы. По сути, этот синдром есть не что иное, как нарушение свёртывающей системы крови, которая призвана защищать организм от кровопотери и от сгущения. Защитная функция искажается и приводит к смерти.       Я старалась объяснить как можно доходчивее. Но и Ладранель, и Трандуил ещё несколько минут обдумывали мои слова, не сводя взгляда с Леголаса. Затем Трандуил первым нарушил тишину:       — Как ты смогла узнать, что с ним? Что… Что в его органах появляются сгустки?       Меня чуть не перекосило — да, я планировала рассказать о своём даре, но не при таких обстоятельствах, когда мозги превратились в кисель. Я допила успокоительное и попыталась построить наиболее доступный ответ:       — Я могу прикоснуться к больному и увидеть то, что недоступно другим. То, что не видно невооружённым глазом. То, что могут видеть целители нашего мира, но только с помощью специальных приборов. Я увидела яд в крови Фаэлурии, и мы с Леголасом начали её откачивать до прибытия Ладранеля. Точно так же я увидела у Леголаса синдром приближающейся смерти. И его, и Фаэлурию удалось спасти лишь потому, что мы выиграли время.       Трандуил и Ладранель переглянулись. Теперь-то занудный целитель утрётся и, наконец, поверит в мой дар. Взгляд Трандуила стал проясняться, король расправил плечи и выпрямился, словно ястреб.       — Ты можешь гордиться своей ученицей, Ладранель. И я… Я не знаю, как вас благодарить! Мой сын…       — Не стоит благодарности, — я поклонилась королю, — это наш долг. А благодарить будете, когда Его Высочество очнётся. Самое страшное позади, но впереди нелёгкий путь борьбы с последствиями. Но даю слово, я сделаю всё, чтобы принц выжил.       Трандуил провёл с сыном ещё несколько часов, пока не заявился дворецкий и не сообщил королю о каком-то важном заседании. Нехотя, Трандуил покинул лечебницу, прихватив с собой бутыль с успокаивающим отваром. Ну а мне предстояло провести несколько суток у постели принца, буквально держа руку на пульсе.       Зато у меня была возможность развивать свой дар и подчинить его своей воле. С каждым разом я видела всё больше, погружаясь в межклеточные структуры, иногда могла даже визуализировать фрагменты клинической картины. При этом испытывая ужас… И восхищение.       Эльфы регенерировали очень быстро по сравнению с людьми. На вторые сутки дежурства я обнаружила, что у принца восстановилась добрая половина отмерших тканей, причём зоны некроза не были замещены спайками, а заросли полноценной клеточной массой. Наблюдать за этим было удивительно!       Леголас периодически приходил в себя, но его сознание оставалось сумеречным, он был в состоянии лишь выпить воды или справить нужду. Благо, что хоть почки работали. Плохо, что у него была выраженная гематурия, что свидетельствовало о гломерулонефрите.       Ладранель всячески помогал мне — воздействовал травами на принца, ставил благовония, готовил слабый соляной раствор — физраствор — для приёма внутрь, ведь капельницы эльфы не изобрели.       Пятеро суток я провела без сна. Я больше напоминала лохматое чучело с кругами под глазами и лопнувшими капиллярами на глазах. Но я всё ещё продолжала следить за состоянием Леголаса. Его биохимические показатели постепенно улучшались, но принц всё равно спал тяжёлым сном. Меня уже начинало это раздражать.       «У него уже достаточная оксигенация крови, биохимия в норме, показатели гемостаза стабильны, давление и пульс в норме. Почему он никак не очнётся? Спящая красавица, блин! Может, его поцеловать? Чтоб проснулся, разумеется.»       Я мотнула головой, прогоняя бредовые мысли, и она тут же отозвалась мигренью.       «А что у него с дыханием? Вчера я вроде ещё слышала хрипы…»       Я приложила ухо к его груди — фонендоскопы же тоже не придумали! Но хрипов не было, дыхание было ровным и спокойным. И я не заметила, как под эти шумы в лёгких я моментально отключилась.       Очнулась я от лёгких и трепетных касаний вдоль линии скулы. Тело отяжелело, голова гудела, жутко хотелось пить — всё как при похмелье. Я попыталась встать, но внезапно почувствовала чью-то руку на спине и распахнула глаза.       Я умудрилась заснуть прямо на груди Леголаса! А ещё я умудрилась проморгать его пробуждение!       — У тебя совсем измученный вид, — тихо, но так ласково проговорил принц. Он был всё ещё бледноватым с жёлтым оттенком — за счёт распада гематом — а веки были полуприкрыты от слабости.       — Ёб твою, — в ужасе прохрипела я, — прости, я не заметила, как… Ты… Ты…       Я забыла, как дышать. Моё лицо горело так, будто его крапивой отшлёпали. Сердце ушло в пятки, а душа улетела за пределы Мира. Мне хотелось где-нибудь спрятаться от пристального взгляда принца. Но я хотя бы нашла силы подняться с него и пригладить растрепаные волосы.       — А ты давно очнулся?!       — М… Минут пять назад, — Леголас попытался привстать, — я не хотел тебя будить, ты… Что это?       Он прищурился и прикоснулся рукой к моей щеке, что покоилась накануне на его груди, и вследствие чего была помята.       Умеет же он взбодрить! Я схватила его за руку, чтобы снять её, но вместо этого замерла в оцепенении.       Во мне словно что-то вспыхнуло.       Что-то внутри трепетно сжимало, тянущейся негой разливалось по венам, словно крепкое вино, делало мои мышцы свинцовыми…       Что-то… Парализовало меня…       «Ты чё творишь?!» — я не знала даже, кому эта мысль была адресована — ему или мне?!       Тут уже настала его очередь краснеть. Его взгляд бегал по лазарету. К нашему общему ужасу, подобную картину наблюдали трое пациентов.       «Твою ма-а-ать!!! Надо что-то делать! Я даже не спросила, как он себя чувствует! Сейчас спрошу. И дам ему ещё попить. И позову Ладранеля, чтобы он привёл короля…»       — Ладране-е-ель!!! Его Высочество пришёл в сознание!!! — завопила я на всю лечебницу. От неожиданности Леголас одёрнул руку и отвёл взгляд.       — В-в-ваше В-в-высочество, как вы себя чувствуете? — заикаясь, протараторила я.       — Паршиво, но жить буду, — несколько смущённо пробубнил принц, — ты лучше скажи, что со мной было? Я смутно помню, как у меня всё болело так, будто по мне табун пробежался. Я… Кажется… Слышал чьи-то крики… Слышал тебя.       — Вы были на волосок от смерти, — я дала ему стакан с физраствором.       — Довольно этой формальности, она ни к чему, — бросил Леголас и тут же поперхнулся с первым глотком, — Солёное!       — Пей, — процедила я, — ты потерял много крови, надо восстанавливать потери. И, раз уж ты очнулся, тебе надо бы хорошенько поесть.       Леголас скривился, но допил содержимое, и даже осилил второй стакан.       Затем принц заметил пожелтевшие синяки на теле и замер.       — Похоже, по мне и правда прошёлся табун, — растерянно молвил он и чуть не выронил стакан. Скорее, от слабости, — И всё же, что со мной было?       Я вкратце перессказала ему о том, при каких обстоятельствах его отец и два лекаря чуть не поседели. Леголас прикоснулся к заживающей ране и чуть скривился. Похоже, она заживала довольно медленно для эльфа.       В лазарет ворвался Трандуил, и я подскочила на месте — меня накрыло дежавю, у меня даже перед глазами вновь мелькнула картинка истекающего кровью принца. Я едва уняла дрожь в руках и поклонилась королю.       Он стрелой пронёсся мимо коек и вцепился в своего сына, заключая его в крепкие объятия. Судя по растерянному выражению лица Леголаса, отец делал это очень редко. Редко осыпал поцелуями родное дитя. Редко проявлял сильные эмоции, что сменялись на его бледном лице. Мне даже показалось, что Трандуилу даже физически было тяжелее, чем Леголасу, заглянувшему в глаза самой Смерти.       Я поспешила уйти. Ни к чему было пялиться на то, как Его Величество собирает остатки рассудка воедино. Да и вообще это теперь не моё дело: Леголас очнулся, его жизни ничто не угрожает, моя работа на этом закончена. Мне оставалось только взять кусок бумаги и написать схему реабилитации, и подробно расписать диету и режим принца.       Несмотря на то, что мне удалось немного подремать, я всё равно чувствовала себя уставшей. Настолько уставшей, что в моей выписке пошла тавтология наподобие «мясного мяса» и «сонного сна».       После пары неудачных попыток я осилила сделать грамотную выписку, осталось лишь отдать её королю. Наконец, я услышала, как меня позвали обратно в лазарет. Я вернулась, вписавшись при этом лбом в дверной косяк.       — Мира, ты в порядке? — несмотря на собственную слабость и болезненность в теле, Леголас продолжал беспокоиться о других.       — Угу, — буркнула я, потирая ушиб, и протяжно зевнула. Рядом с принцем стоял дворецкий и помогал ему встать. Я от удивления чуть не крякнула, благо, Трандуил подошёл ко мне и вовремя прикоснулся к моему плечу.       — Я благодарен прежде всего тебе за то, что смогла спасти и исцелить моего сына. Я вижу, что он ещё слаб, но лучше для него будет проходить лечение в его покоях.       — Без дежурного целителя? — с тяжёлым вздохом спросила я, — а если осложнения пойдут?       — Будешь приходить и осматривать его утром и вечером. Если ему станет хуже, тебя позовут.       Заебись. Увести сына из-под пристального наблюдения целителя, который буквально считывает всю информацию об его организме и поселить в королевских покоях, до которых пока доберёшься, сам сдохнешь, не то что больной.       — Н… Не уверена, что…       — Мира, приказы короля не оспариваются, — ехидно отчеканил дворецкий.       «Кто там спаривается?»       Усталость всё больше накрывала меня, причём настолько, что я уже не воспринимала информацию, поступающую в мой мозг. Я не в силах была сопротивляться, спорить, что-то доказывать. Мне осталось лишь подойти к Леголасу и взять его за запястье, приложив ко внутренней стороне большой палец — так мне удавалось более детально изучать его состояние.       Ему действительно больше ничего не угрожало. Почки ещё слегка пропускали кровь и белок, но регенерация шла очень быстро, и я вздохнула с облегчением.       — С ним всё будет хорошо. Вот, — я сунула дворецкому в руки выписку и поклонилась королю, чуть пошатываясь, — благодарю вас… Там… Там всё расписано, что делать, чтобы Его Высочество быстро поднялся на ноги… Я постараюсь навещать его чаще…       Эльфы что-то говорили мне, но я уже кивала и не воспринимала их. Я с трудом боролась со своей усталостью, веки с каждой секундой тяжелели, и как только королевская чета покинула лазарет, я плюхнулась прям на койку, на которой лежал Его Высочество, ткнулась носом в подушку и потеряла связь с реальностью.

***

      Мне удалось поспать лишь несколько часов. После недельного недосыпа, включая несколько суток дежурства у постели Леголаса, этого всё равно было мало. Но кого это волновало? Мне пора было подниматься в покои Его Высочества и проводить диагностику его состояния. С одной стороны, решение короля изолировать сына было правильным — Леголасу был необходим покой, а в лазарете постоянно царила суета. С другой стороны — трудно наблюдать за состоянием принца, да и вообще страшно за его жизнь… Перед глазами время от времени мелькали образы измученного и почти жёлтого Леголаса, который уже в состоянии предагонии истекал кровью…       Так что нельзя было допустить рецидива. После сна я привела себя в порядок и сложила необходимое в сумку со скоростью армейских сборов, ловля на себе пристальные взгляды больных. Не каждый день увидишь растрепанную ведьму, бегающую по лазарету и матерящуюся себе под нос.       Мне не терпелось увидеть Леголаса — хоть бы с ним всё было хорошо! Я довольно быстро поднялась к покоям и встретила у дверей охранника из королевской гвардии. Похоже, Трандуил настолько опасается за жизнь принца, что не доверяет даже подданным. Видимо, после того, как я рассказала за отравленную стрелу, король заподозрил, что враг целенаправленно пытается уничтожить королевский род и ослабить народ Лихолесья.       — Кто идёт? — грозно спросил охранник. Дылда два метра ростом грозно сверкнула глазищами из-под прорези в шлеме.       — Мира, ученица целителя Ладранеля. Я обязана периодически справляться о состоянии принца.       — Мне велено никого не впускать, — отчеканил охранник.       — Да пожалуйста, не впускайте, но если принц даст дубу, я упомяну о вашем упрямстве.       Гвардеец шумно выдохнул.       — Я должен осмотреть вашу сумку.       Вот уебан. Если Леголасу внезапно станет плохо, он так же будет стоять и упиваться малой толикой власти, что ему выделили? Я рывком растегнула сумку и сунула ему под нос. Травы, склянки с экстрактами и настойками, перевязочный материал.       — Что в банках? — так же строго спросил охранник.       — Слушай сюда, дятел, если ты меня сейчас же не пропустишь к Его Высочеству, то клянусь, содержимое банок окажется у тебя в жопе!       На мои вопли из покоев вышла темноволосая эльфийка с голубыми глазами и с укором произнесла:       — Фелориан. Оставь девочку в покое и пропусти её. Это она спасла жизнь принца. Прошу, Мира, проходите.       Она открыла дверь в покои. Я гневливо зыркнула на эльфа и юркнула в покои.       Это было небольшое помещение, в котором было много света. Я ожидала королевской вычурности, но в покоях принца всё было достаточно сдержанно и по-домашнему уютно. Было много тёмно-зелёных и болотных оттенков, стены украшали расшитые гобелены с узорами в виде ивовых ветвей. Тихонько потрескивал огонь в камине, а рядом с камином на кованом столике стоял горячий чайник.       — Прошу извинить Фелориана, — виновато произнесла эльфийка, — на его памяти уже было покушение на принца. Он не доверяет никому.       Я приковала взгляд к Его Высочеству: принц спал на большой кровати с балдахином, укрытый по пояс. На нём была белая ночнушка, расшитая серебряными нитями, что блестели на солнце и вырисовывали невидимый узор.       — Я не потревожу Его Высочество, мне лишь нужно проверить его состояние, — прошептала я эльфийке.       Та кивнула, и я прошла к кровати принца.       Меня обрадовало то, что на его щеках стал появляться румянец (если это не лихорадка). Я аккуратно взяла его за руку и закрыла глаза. «Концентрация протромбина слегка снижена. Общий белок снижен, есть малый риск возникновения отёков. Пульс учащён до 95 ударов в минуту, уровень гемоглобина 65 г/л, объём циркулирующей крови около пяти литров…»       — Вы давали ему мясной бульон, как я прописывала? — тихо спросила я у эльфийки, раскрывая глаза.       — Разумеется, — она села на стул у кровати с противоположной стороны, — его принесли всего лишь несколько часов назад, Его Высочество поел и вновь забылся сном.       Леголас заворочался во сне и повернулся на бок, при этом перехватив моё запястье, и с немалой силой сжал его сквозь сон.       Я попыталась высвободиться, но это оказалось не так просто, хватка у юного лучника была очень крепкая, и пока он сам не ослабит её, хрен я освобожусь.       «Проклятье! Почему когда он рядом, со мной происходит какая-то дичь?!»       — Ваше Выс… — негромко позвала его эльфийка, но я приложила палец к губам и покачала головой.       — Пусть спит. Хочу побыть немного с ним и проследить за динамикой его состояния.       Эльфийка тепло улыбнулась и предложила мне выпить немного чаю с травами, однако, я отказалась — лишние запахи могли нарушить сон принца.       Какое-то время мы сидели молча, разглядывая друг друга, достаточное для того, чтобы тараканы в моей голове начали изводиться вопросами «кто она?», «кем приходится принцу?», «может, это его невеста???».       «А ну все заткнулись!» — мысленно цыкнула я тараканьей орде. Сейчас было важнее здоровье Леголаса, а не его личная жизнь. И вообще, какое мне дело до этого?       — Ох, где же мои манеры? — растерянно прошептала эльфийка, — позвольте представиться — Наэлин, кормилица Его Высочества.       Кормилица, значит. Тараканы хором облегчённо выдохнули.       — Мира, ученица целителя Ладранеля. Позвольте мне нескромный вопрос, вы были кормилицей Его Высочества, это значит…       — Что его матушка умерла родами, — скорбно прошептала Наэлин.       Эта новость ввергла меня в ступор. Конечно, по книгам о матери Леголаса ничего не было известно, в фильмах выдумали историю с гибелью королевы в Ангмаре… А сейчас я выясняю, что она умерла во время родов! Но как это могло случиться, ведь у эльфов за всю историю самые тяжёлые роды были только у Мириэль!       — Наэлин, но ведь… Это невозможно! — от удивления я начала говорить вполголоса, рискуя разбудить Леголаса.       — Мы все тогда так думали! — кормилица поджала губы, а на её лбу собрались морщинки.       — Как это случилось, Наэлин? — с нажимом спросила я.       — Я не хочу… — взгляд Наэлин забегал, — король запретил об этом говорить.       — Мне вы можете довериться, — я старалась говорить как можно мягче, — ведь это может быть связано с недугом принца!       Наэлин отвернулась. Её дыхание участилось, было заметно, как её пронзила лёгкая дрожь. Кормилица чуть согнулась и тяжело выдохнула — нелегко было вспоминать такое. Но всё же решилась рассказать:       — Мы с ней рожали в один месяц. Тогда был непростой год. Тьма сгущалась на западе Эрин Ласгален. Стали погибать птицы и звери от неведомых болезней. Деревья высыхали и замирали грозной тенью былого изобилия, в воздухе пахло гнилью. То был последний год, когда наше королевство слышало детский смех.       Я помнила, что эльфийки могли рожать детей только в мирное время, когда ничто не угрожало благополучию семьи.       Кормилица развернулась. В её взгляде промелькнула тень страха и тревоги.       — Я родила первая. Здоровенький мальчик Фелориан, — она грустно улыбнулась, — он и Его Высочество самые юные Эльдар Лихолесья.       Ах, вот оно что. Поэтому тот чокнутый охранник так легко послушался Наэлин.       — За несколько дней до родов королевы в лечебнице погибло несколько Эльдар. Солдаты с пограничных постов, у них было странное кровотечение, они буквально истекли кровью даже через кожу! Ладранель рвал волосы на голове, но не смог спасти ни одного. Мы тогда все перепугались, решили, что солдаты подверглись тёмным чарам.       «Чёрт побери, знакомая клиническая картина! Ладранель говорил, что впервые увидел подобную болячку во время войны с Ангмаром, которая началась с 1300 года Третьей Эпохи и длилась более шестисот лет… Если ДВС-синдром в понимании эльфов — это проклятье, то надо было выяснить, в чём конкретно заключается это проклятье! Кто и как его наложил? Но как это связано со смертью королевы?..»       — Больше всех была напугана королева, она боялась за своё нерождённое дитя, — голос Наэлин стал сиплый, видимо, у неё от волнения во рту пересохло, — Роды начались несколько раньше, чем планировалось. Она рожала очень тяжело, повитуха несколько часов не отходила от Её Величества. Но когда наконец родился принц Леголас, стоило его поднести к груди матери…       Наэлин взглянула на меня тяжёлым взглядом. У неё будто ком в горле застрял.       — У неё началось сильное кровотечение? — закончила я. Эльфийка кивнула и тихо всхлипнула, смахивая слёзы. Вопреки тому, что контакт матери с новорождённым способствует мощному выбросу гормона окситоцина, который останавливает маточное кровотечение, королева всё равно истекла кровью.       — Как у тех солдат, — выдавила из себя Наэлин, — она погибла за считанные минуты, мы даже лекаря не успели привести! Больше всего было жаль Его Высочество, он ведь так и не познал материнской любви…       Я непроизвольно сжала руку Леголаса. Воистину ужасная история, страшно было даже представить… Неудивительно, что король запрещает об этом говорить — его душевные раны продолжают зиять. Самое ужасное заключалось в том, что ему довелось видеть эту картину снова — в этот раз с участием любимого сына.       — Его Высочество мне как сын, и вы не представляете, как я вам благодарна, что вы спасли его! — шептала Наэлин, смахивая слёзы, — вы посланы самой Ид Милосердной*!       — Не преувеличивайте, меня никто не посылал, — вздохнула я, — я всего лишь делаю то, что знаю.       Как только мне удалось высвободиться из хватки Леголаса, я вновь проверила его состояние. Убедившись в том, что его жизни и здоровью ничего не угрожает, я наказала Наэлин хорошенько покормить принца и поспешила удалиться.       Надо же, как всё складывается: королева-мать умирает от ДВС-синдрома, вызванного патологией родов, а теперь и сын чуть не погиб… Причём о ДВС-синдроме вообще не вспоминали со времён рождения принца… Или не хотят вспоминать. Теперь понятно, почему Ладранель столь обречённо поставил крест на жизни принца — он знал, что это, но не знал, как это лечить, и более того — ощущал себя беспомощным против этой болезни.       И почему все вдруг решили, что это проклятье? То, что нельзя объяснить, всегда списывают на проклятья. Может, стоит посоветоваться с тем, кто шарит в этом? С тем, кто способен видеть то, чего другие не видят…       С большим трудом мне удалось отыскать Илтилиора. Благо, у стражника была свободная минутка, и он с радостью принял меня в казармах.       — Твоя слава идёт впереди тебя, подруга, — эльф мило улыбнулся и подмигнул мне, — уже все говорят о том, как…       — Прости, Илтилиор, но я очень, очень тороплюсь! — протараторила я, хватая эльфа за руки, — прошу, помоги мне, и я в долгу не останусь!       — А… — юноша растерялся, глядя на мой взъерошенный вид, — у тебя что-то случилось?       — Да, мне срочно нужно найти Радагаста Бурого. Эта беда с Его Высочеством… Я… Я знаю, что подобное уже случалось, и это списывают на некое проклятье. Я должна поговорить об этом с магом!       Илтилиор слегка прищурился, и в его взгляде промелькнула догадка:       — А, ты хочешь, чтобы я провёл тебя к его лачуге?       Сообразительный засранец. Я закивала и поправила ремень сумки.       — И как можно скорее.