Взгляд сквозь призму зла

— Гарри, свадьба Ребекки и Марселя уже через неделю, — по мысленной связи позвала брата Хоуп. — Я в курсе, и? — Я письмо родителям пишу с просьбой отпросить нас, а то они просто заявятся в школу, заберут нас, никому не скажут, а директор нас потом в рулет скрутит, вот что. От тебя что-то передать? Гарри помолчал пару секунд, наблюдая в гостиной за Лиззи, которая смеялась с шутки Пэнси. — Они могут пригласить семью Зальцман? — Что?! — Лиззи и Джози давно не видели отца. — Это единственная причина? — Хоуп. — Что? Может, еще написать им чтобы они позвали семью Диггори? — Пиши, — ответил Гарри и улыбнулся, чувствуя, как Хоуп негодует наверху в спальне девушек. Пэнси, тем временем, увела девушек на завтрак в Большой зал, и Гарри дождался сестру, которая встретила его, показав тому играючи язык. Парень мысленно засмеялся и, взяв сестру под руку, вышел из гостиной. Следом за ними вышла задумчивая Гермиона, которой не давало покоя воспоминание о мальчике, встретившегося ей вчера. Не может же быть такое, что он похож на Лестрейнджей просто по случайности? Бывают же люди похожие друг на друга, верно? Однако, шестое чувство говорило ей о том, что именно с этим четверокурсником что-то определенно было не случайно. — Всем доброе утро, — сел напротив Гарри в Большом зале Тео. — Не думаю, что оно долго будет добрым, — подметила Джинни. — Директор собирается что-то сказать. Компания сразу же обратила внимание на решительную Минерву, которая стояла за столом. Вскоре она постучала вилкой по стакану, привлекая внимание учащихся и призывая к тишине в зале. — Уважаемые ученики, — начала свою речь директор. Те, кто вчера участвовали в небольшом бою, сразу поняли в чем дело и скривились. — С сегодняшнего дня для всех вводятся обязательные занятия по боевой магии, — по залу пробежались шепотки удивления. — У каждой группы они будут по два раза в неделю. Квиддич это, конечно, хорошо, однако педсовет решил, что всем не помешает подтянуть свои знания серьезных заклинаний совместно с физическими упражнениями. Так как данное решение было принято во время учебного года и вас не предупредили летом, то все обязанности взяла на себя школа. Каждому будет предоставлена новая форма для занятий. Новое расписание выдадут старосты. Также, повторяю, — голос директора стал строже. — Эти занятия являются обязательными. За пропуск без уважительной причины вам будет очень не сладко. Запомните, в здоровом теле — здоровый дух. Занятия помогут вам лучше контролировать собственную магию. А теперь позвольте представить трех новых преподавателей по данной дисциплине: Нимфадора Блэк — она будет вести занятия у учеников с первого по третий курсы. Девушка поднялась со своего места и дружелюбно помахала всем рукой. Драко моргнул пару раз, понимая, что кузина все-таки добилась своего — Дора просто не могла усидеть в Блэк-мэноре. Она доводила всех до белого каления, поэтому Сириус начал тренировать ее Боевой магии каждый день, и девушка немного успокоилась. Однако, этого хватило ненадолго. Видимо, она все-таки нашла аргументы для того, чтобы Лорд Блэк отпустил ее хотя бы в Хогвартс. — Боевую магию для четвертых и пятых курсов будет вести Джеймс Долиш, — молодой мужчина тридцати лет поднялся из-за стола и кивнул всем ученикам. Он был родным братом известного мракоборца Джона Долиша и имел ту же подготовку, что и Джон. Однако, в отличие от своего брата он не горел желанием ловить преступников, ему по душе были изучение истории появления заклинаний. Когда ему предложили стать преподавателем, он долго не думал. Как и Нимфадора, он сразу же согласился, пусть и предложение поступило в пять вечера. — А занятия для шестых и седьмых курсов будет вести тот, о ком вы уже слышали, но ему так и не удалось, к сожалению, передать вам свои знания и опыт. Встречайте, Аластор Грюм. Волшебник поднялся со своего места и улыбнулся, хотя его улыбка была больше похожа на оскал. Шестикурсники и семикурсники непроизвольно вздрогнули — все прекрасно знали и слышали об известном на всю магическую Британию Аласторе Грюму. Им было интересно как бы он вел ЗоТИ, однако он так и не смог прийти в Хогвартс к ним на четвертом курсе. Сам Аластор оглядел зал и уже понял, что работы будет много. Некоторые ученики были хилыми, другие имели лишний вес, и лишь небольшое количество были в хорошей форме. Это были те редкие ученики, которые знали о физической культуре из магловских школ, или игроки в квиддич. К слову, Грюма, в отличие от Нимфадоры и Джеймса, вчера просто поставили перед фактом. Минерва заявилась к нему домой и велела ему собрать вещи и ехать в Хогвартс, аргументируя это тем, что он согласился преподавать еще два года назад. О том, что вместо него в школе был Барти Крауч-младший, а сам Аластор потом находился в Мунго, она и слышать не хотела. Спорить с Минервой, хорошо зная ее характер, Грюм, на самом деле, просто опасался. Эта женщина могла заставить сделать по-своему не только словами, а перевернуть все так, что у него бы и выбора другого не осталось, кроме как согласиться. Как она вообще могла учиться на Гриффиндоре, а потом быть деканом этого факультета, Аластор даже представить не мог. — Судя по вашей реакции, мистер Грюм будет нас пытать, — заметила Пенелопа. — Он отправил в Азкабан более двадцати волшебников, был на всех битвах против Волдеморта и убил, как минимум, тридцать волшебников в бою. Также, я слышал, что он лично сражался с Волдемортом и остался после этого жив, — ответил ей Драко. — Ты только что назвал его Волдемортом? — повернула голову в его сторону Пэнси. — Разве это не его имя? Как мне еще его называть? — поднял бровь Драко. Слизеринцы переглянулись. Вот и первый звоночек, первое напоминание вслух о том, что темный волшебник восстал из мертвых, о чем знал абсолютно весь Слизерин, даже младшие курсы. Кому-то рассказали родители, кому-то однокурсники. Факт оставался фактом — они все знали. И на завтраке Драко Малфой четко обозначил свою позицию и позицию своего рода — в этот раз род Малфой будет на другой стороне. Когда Драко передал Гарри кубок с яблочным соком, всем стало ясно, какую именно сторону выбрали Малфои. Дафна тем временем улыбнулась и практически незаметно села поближе к Гермионе, которая тихо общалась с Хоуп. Тео также совсем чуть-чуть переместился ближе к Драко. Нотты и Гринграссы в прошлой войне оставались нейтралами, но сейчас стало ясно — в этой, новой, войне они примут участие. Незаметно для остальных факультетов и преподавателей, кроме Северуса Снейпа, члены клуба Лотоса из Слизерина показали всем, на чьей они стороне. Эдмунд Розье, чей отец являлся ярым сторонником Волдеморта и Пожирателем смерти, еще летом принял решение, поэтому он резко встал из-за своего места, забрав собственный кубок с кофе, пересек часть стола и сел рядом с компанией Гарри. — Утра, Розье, — кивнул ему Гарри. — И тебе хорошего дня, Майклсон, — ответил Розье. Некоторые снова переглянулись. Только что, тот, кто по идее должен был пойти за Волдемортом, сменил сторону. Дафна быстро заметила, что многие задумались, а Астория, как и Розье, долго не думала, повторив его маневр и усевшись рядом с сестрой: — Я вот, что подумала, — словно ничего не произошло заявила Гринграсс-младшая. — Сестра, не поможешь ли ты мне с рунами? Я не совсем поняла тему прошлого урока, а отвлекать профессора Бабблинг мне не хочется. — Конечно, сестренка, — улыбнулась Дафна. Гермиона взглядом показала Пенелопе сейчас молчать и что они объяснят им позже. Парк почти незаметно кивнула и шепнула об этом Джози и Лиззи. Джози понимающе прикрыла глаза, Лиззи же никак не отреагировала, а просто взяла яблоко и принялась его есть, делая вид, что вообще находится не здесь. Через пять минут напряжение исчезло. Все все поняли и не видели смысла сейчас это обсуждать. Слизеринцы никогда ничего важного не обсуждали за пределами своей гостиной. Поэтому, все сделали вид, что ничего не произошло, и принялись собираться на занятия. Пенелопа Парк поднялась следом за ними, как внезапно почувствовала уже возле дверей головокружение. Появилась резкая боль в животе, и она поняла, что ее ноги больше ее не держат. С болезненным вздохом она упала на пол и последнее, что она услышала это взволнованный крик Джози: — Пенелопа! Случайно выпитый Пенелопой яд начал действовать. К обеду, когда Джози наконец смогла убежать в Больничное крыло после пар, чтобы проведать Пенелопу, Большой зал снова был полон. — Меня туда не пустили, — сокрушенно сказала Зальцман, которую Лиззи чуть ли не силой привели на обед после того как мадам Помфри заявила Джози, что пока идет лечение, она не допустит никого к своей пациентке. У брюнетки было лицо бледнее мела, а руки дрожали, и Лиззи понадобилась вся своя сила воли и огромная куча терпения, чтобы уговорить сестру съесть хотя бы пирожок. Когда их мать уже хотела подойти к дочерям, Лиззи кинула в нее предупреждающий взгляд и покачала головой — не дело вести семейные разговоры при всех в Большом зале. Чему ее научил Слизерин за пару месяц так это то, что важные и сокровенные разговоры ни в коем случае нельзя проводить, когда рядом те, кто легко может все услышать. — Не переживай, Джози, — Гермиона сжала ее свободную ладонь. — Мадам Помфри даже мертвого на ноги поставит. — Пенелопа — сильная колдунья, — включился Гарри. — Каким-то простеньким ядом ее не убить. — Нашли того, кто ей это подлил? — поинтересовалась Хоуп. — Насколько я знаю, какой-то сумасшедший заранее спрятал под столом зелье и поставил заклинание на таймер, чтобы оно в определенный момент сработало и подлило зелье. Все знают, что мы сидим на определенных местах. Сейчас директор вызвала мракоборцев, которые с утра пытаются вычислить гада по магическому отпечатку. Никто не чувствует себя в безопасности, зная, что рядом с тобой может сидеть убийца. Лиззи задумчиво посмотрела на свое место. Это правда, их компания всегда сидела в определенном месте. Насколько она поняла, то, что они сидели практически посередине что-то значило для целого факультета и то, что Гарри посадил их рядом с собой тоже дало остальным какой-то знак. Только вот она до сих пор не поняла какой. Середина стола была словно закреплена за ними, и никто из других учеников ни разу даже не пытался сесть за эти места. Однако, пусть они и садились сюда, но иногда меняли места. Утром они могли сесть в одном порядке, в обед — в другом. Например, вчера Драко сидел рядом с Гарри, а сейчас сидит напротив Гермионы, которая в свою очередь сидела рядом с Гарри. Лиззи вдруг вспомнила, что вчера вечером она тоже сидела в другом месте. Она сидела там, где сегодня утром сидела Пенелопа. А это значит… Лиззи в ужасе округлила глаза. Хотели убить не Пенелопу. Зелье предназначалось ей. По спине побежали холодные мурашки, а сама она застыла, с неподдельным страхом глядя перед собой. В тот же момент она почувствовала, как к ее ноге что-то прикоснулось, и вздрогнула. Когда она подняла глаза, то поняла, что это была нога Гарри, который сейчас сидел напротив нее. На его вопросительный взгляд она отрицательно покачала головой и одними губами произнесла «потом», после чего выдохнула и взяла вверх над собственным страхом, нацепляя на лицо маску спокойствия и уверенности. Полностью отвлек ее от своих не радужных мыслей резкий стук и раскрытые полностью двери. В Большой зал быстрым шагом зашел Артур Уизли, яростно глядя перед собой: — Директор! Я требую объяснить, почему мой сын сейчас лежит в Больничном крыле! — Мистер Уизли, — мысленно послав данного волшебника на все четыре стороны, спокойно произнесла Минерва. — Мы можем обсудить все интересующие вас вопросы в моем кабинете. Прошу, выйдите из зала и я проведу вас к нему. — Вы, кажется, не услышали! — крикнул Артур. — Что с моим сыном? — Ваш сын, Рональд Уизли, в магической коме, а теперь, пожалуйста, пройдемте в мой кабинет, — директор уже вышла из-за стола и двинулась навстречу к сердитому волшебнику. — Это уже чересчур! Это все слизеринцы, да? Они всегда портили хорошим людям жизнь! Слизеринцы в тот же миг, как по указке, закатили глаза. Чуть что, так они виноваты. — Мистер Уизли! — вдруг послышалось со стола Гриффиндора. Дин Томас поднялся со своего места. — Директор вам сказала обсудить все в ее кабинете. Будьте так добры, уйдите отсюда и не портите нам всем аппетит, обвиняя ни за что наших однокурсников! Вчера произошел между многими товарищеский бой, и пострадали многие, но никто друг на друга не в обиде и никто не знает из-за кого на самом деле пострадал Рон. Скорее всего, это он сам виноват. — Да как ты смеешь, мальчишка?! Да я тебя… — Мистер Уизли, не смейте угрожать моему ученику! Или вы вылете из Хогвартса, как снитч, и больше никогда не переступите порог школы, — грозно перебила его Минерва. — А вы, мистер Томас, сядьте обратно. Ваше рвение защитить своих однокурсников похвально, но не нужно подставлять себя. — А он себя не подставляет! — Малькольм Эйвери, староста школы со Слизерина, резко встал. — Если кто-то его посмеет обидеть, поверьте, мы все ответим. — Точно! Один за всех и все за одного! — крикнул кто-то со стола Когтеврана. — Пуффендуй может вареньем закидать и не думайте, что это не опасно, это очень даже неприятно, особенно если оно отравлено! — послышалось с Пуффендуя. Минерва только вздохнула, почувствовав, как неожиданно, но все студенты вмиг объединились. Пусть только вчера они устроили потасовку, но сегодня в обед все решили, что перед общей угрозой, пусть и в виде не сильного мага Артура Уизли, они будут вместе. И, кажется, в этот момент никого не волновало ни прошлые обиды, ни прошлая война. — Ой да Дамблдор, — шепотом восхитился Филиус Флитвик. — Это же надо было придумать: смешать все факультеты, стирая вражду между ними, а потом еще настолько разбудить Хогвартс, что его магия начала сплачивать студентов. — Что Альбус умел лучше всего, так это уходить красиво, — добавил с небольшой грустью Аластор Грюм. Филиус в ответ печально улыбнулся. Альбус ушел не просто красиво, он ушел с раскатами грома и яростным светом закатного солнца. Он ушел так, что все навсегда запомнят его полное имя, которое никто запомнить при его жизни не мог. — Ты! — вдруг переключился Артур, увидев свою дочь за столом змеиного факультета. — Это все из-за тебя. — Что? — удивилась Джинни, которая просто пила чай. — Я то тут причем?! — Ты подставила всю нашу семью! Только Артур хотел достать палочку, как Хогвартс почувствовал его намерение навредить ученику. В Большом зале появился сильный ветер и, превратившись в небольшой ураган, он захватил Артура Уизли и вынес за пределы школы, оставляя за собой только запах бриза. — Черт, это было круто, — не сдержался Колин Криви. — Мистер Криви, это что еще за выражения?! — Простите, директор, больше не повторится. Внезапно весь Большой зал поглотил громкий смех всех присутствующих. Даже Джози улыбнулась, несмотря на ужасное настроение. — Знаете, — протянул Гарри. — Мне больше не кажется, что Рон такой уж и плохой. — Ты серьезно? — выгнул бровь Драко. — Во-первых, его отец намного хуже, — фыркнул Гарри. — Во-вторых, кстати, он пытался оттолкнуть Хоуп вчера с траектории заклинаний. — Угу, — подтвердила Хоуп. — Я тогда удивилась. — Может, он головой ударился? — предположил Тео. — Не зря же в Больничном крыле пролежал после того, как на Гарри опять накинулся. — Мне его жаль, — Гермиона покрутила в ладони грушу. — Он всю жизнь жил во лжи. — Не забудьте еще о том, что метка предателя крови влияет на психику. А у Рона она всегда была больше, чем у остальных, — добавила Джинни, и вся компания вдруг замолчала. Гарри нахмурился. Каковы шансы того, что многие поступки Рона были продиктованы его самой худшей стороной, которую проклятье крови вытаскивает на поверхность, не давая волшебнику развить собственную личность? Когда наступила ночь, а в гостиных всех факультетов наконец стихли громкие и тихие смешки по поводу случившегося сегодня за обедом, Хогвартс охватила тишина. Гарри, пообщавшись с Лиззи, до сих пор переживал, ведь девушка попросила его подождать, пообещав, что расскажет все после, и ушла к сестре, которая не находила себе место из-за переживаний. Тео спокойно лег спать, не ожидая ничего неприятного, как услышал странный хлопок, как будто сработал портключ и оказался в совершенно незнакомом месте. Вокруг был ледяной туман, хотя он понятия не имел, как туман можно было вообще почувствовать, но он вполне мог за него схватиться, и тогда эта завеса казалась ему сахарной ватой, которую можно сжать в ладони. Схватившись за плечи, он решил пойти вперед, а не стоять на месте. Вскоре перед ним показалось странное сооружение. Когда он подошел ближе, то понял, что это склеп. Увидев герб, выгравированный наверху, он узнал этот склеп. Здесь хоронили членов его рода. Рода Нотт. Он был здесь каждое лето, кроме последнего, навещая мать, которую даже не знал и видел только на фотографиях. После разговора с Гермионой, он наконец осознал, что никто его не обязывает приходить на могилу к незнакомой женщине, как бы некрасиво это не звучало. Но он не знал Розмари Нотт. Вдруг что-то резко толкнуло его в спину, и он ударился прямо о дверь склепа. Дверь сразу же открылась, показывая длинные ступеньки вниз, и Тео скатился прямо по ним. Он нахмурился, когда кряхтя встал на пол, потирая ушибленные места, и посмотрел наверх. Раньше лестница была намного короче, а сейчас она состояла из тысячи ступенек. Да что вообще происходит?! Только что он был в своей спальне в Хогвартсе, на уютной кровати, как вдруг оказался дома. Или он не дома? Тео вспомнил, что не видел даже очертания родного мэнора, который раньше было легко заметить даже стоя рядом со склепом. Или все дело в тумане, поэтому он его и не увидел? Ничего же странного не было в тумане, которые всегда окружает Туманный Альбион. Обернувшись на странный звук, Тео наткнулся взглядом на женщину, стоящую перед ним в белом длинном платье. — Мама? — вдруг узнал ее Тео. — Привет, милый, — проворковала женщина. От этого голоса Тео почувствовал, как по спине побежали мурашки. — Почему ты ко мне не пришел летом? Я так скучала. Женщина сделала шаг вперед, а Тео — назад. Что-то было не так. Розмари Нотт была мертва, так как он мог ее видеть? Она же не стала призраком, он был точно в этом уверен! — Неужели ты не хочешь меня обнять, мой сын? — она протянула к нему руки, и парень заметил что на них вообще не было кожи — одни голые кости. Вдруг послышались новые звуки, словно отодвигали тяжелую каменную дверь. Оглядев зал, Тео увидел, как из могил вылазят ушедшие в мир иной члены рода Нотт. Все они были в одежде, в которой их хоронили, но на них тоже не было кожи. Все они были скелетами, которые вдруг решили встать и походить. Подняв взгляд на умершую мать, Тео увидел, что у нее больше не было красивого лица. Через пустые глазницы на него смотрели черные омуты. — Ты должен быть здесь, — хором проговорили мертвецы и начали двигаться к нему, когда Тео пытался отойти от них обратно. Он хотел убежать наверх, но лестница куда-то пропала, и он уже стоял вплотную к стене, когда мертвецы подходили все ближе, следуя за Розмари, и говорили одно и тоже: «Ты должен быть здесь». Внезапно Теодор понял, что происходит. — А вы, юноша, примите тот факт, что были за гранью. Вы переступили черту, за которой уже не мир живых. Вы были в мире мертвых, совсем немного, но были, и это оставило на вас след. — Что этот след значит? — сглотнув, спросил Тео. — Ваша магия изменится, возможно некоторые заклинания вам будут труднее даваться, чем раньше. Возможно, что вам будут сниться сны о мире мертвых. Вы видели его, и это останется у вас в памяти. Но сильных изменений не будет, вы и так были связаны. Некромант его предупреждал еще тогда, но до этого момента ему не снились никакие сны и все было в порядке! Только Патронус стало тяжелее вызывать, всегда что-то мешало сконцентрироваться на приятных воспоминаниях, но он это смог преодолеть. Сейчас же, видимо, он оказался в мире мертвых, и ушедшие за грань предки очень хотели его забрать к себе. Тео в панике замотал головой, видя, что Розмари практически рядом, ей оставалась сделать лишь один шаг, чтобы до него дотронуться. Нотт совсем не хотел даже проверять, что будет после этого прикосновения, но он понятия не имел, как отсюда выбраться. — Гарри! — закричал в отчаянии во все горло Тео и закрыл глаза, видя, как ладонь Розмари уже касается его щеки. Прикосновения не случилось, Тео почувствовал теплые руки, которые обнимали его за плечи, а над ухом раздавалось: — Тео! — Г-гарри? — прошептал Нотт и открыл глаза. Он снова был в своей спальне в Хогварте в своей кровати. Рядом сидел Гарри, тряся его за плечи, а Малфой стоял позади и обеспокоенно смотрел на Тео. — Ты кричал, — проговорил Драко. — Кричал имя Гарри. — Тео, что произошло? — Я-я, — заикаясь, Нотт пытался прийти в себя. — Я был там. Там. Их было так много. Они говорили, что я должен быть с ними. Хотели забрать меня к себе. Нотт зажмурил глаза, пытаясь выкинуть из головы воспоминания о произошедшим. Так это был сон? Или все было взаправду? Все казалось таким настоящим, что сейчас Тео было безумно страшно, что это может повториться еще раз. — Тео, посмотри на меня, — Гарри заставил его открыть глаза. — Никакие мертвые тебя не заберут, понял? Ты вечно будешь с нами, им придется с этим смириться. Ты один из нас, и ничто и никогда, даже ты сам, не сможет это исправить. Ты понял? Тео приоткрыл рот, желая сказать, что мертвые предки были очень сильны и что их было так много. Хотел сказать, что вряд ли когда-то сможет от них отбиться, как понял, что имел в виду Гарри. Пусть он был мертвым несколько секунд, но сейчас он принадлежал миру живых, потому что тот, кто его вернул, этого хотел. И поэтому он моргнул, и в его глазах снова появилась решимость, которая стерла даже следы ужаса. Он посмотрел на часы и понял, что через пять минут уже наступит вторник, и этот сумасшедший понедельник, наполненный столькими событиями, наконец закончится. Собравшись с силами, он твердо произнес: — Да.

***

Антонин в последний раз, как он надеялся, прошел по уже знакомому маршруту. В кармане у него лежала бумага и обычная шариковая ручка. Все-таки такими пользоваться было удобнее, чем перьями. Хотя, он признавал, что писать пером пусть и было сложнее, зато почерк в конечном итоге становился красивым и читабельным. Он проследил за волшебниками, пересекающими холодное озеро, и кивнул сам себе. Все верно, ничего не изменилось. Незамеченным он вернулся в снятый ими дом.