Гарри Поттер и пятый курс

Драко в рамках консультации по выбору профессии выбрал ту же профессию, что и Гарри. В период между 9 января и 1 марта ни Гарри, ни Драко не отказались от названной ими профессии. Уже в январе они довольно активно готовились к соответствующим СОВ. Ставку они делали на те 6 дисциплин, которые им предстояло изучать на шестом и седьмом курсах. Учась и готовясь к СОВ, Гарри, однако, не забывал следить за последними новостями через газету «Ежедневный пророк». 9 января Гарри узнал через «Ежедневный пророк», что член Визенгамота Тесиан Боул инициировал 8 января голосование среди членов Визенгамота по вопросу об объявлении в розыск на территории Великобритании близнецов Фреда и Джорджа Уизли прежде всего по обвинению в причастности к тому, что в период с 9 по 21 ноября 1995-го чуть не погиб Свейдн Бьёрнссон. В рамках голосования инициатива Боула была наиболее активно поддержана, в частности, Квиринусом Уоррингтоном и неизвестным Гарри Невиллом Дэвисом. Одновременно Теренс Блетчли выступил перед составом Суда Уэльса и заявил о необходимости объявить в розыск близнецов Уизли на всей территории Уэльса. Как сообщалось в одной из статей выпуска «Ежедневного пророка» за 9 января, в Визенгамоте большинство судей проголосовало за объявление близнецов Уизли в розыск, как и в Суде Уэльса. Тесиану Боулу и Теренсу Блетчли это как раз и нужно было. Гарри, однако, посчитал, что они ещё недостаточно много сделали, чтобы стать влиятельнее, как им этого хотелось. Потому Гарри написал 10 января строго секретное письмо мистеру Боулу, в которой посоветовал почаще напоминать о той трагедии, что произошла с Бьёрнссоном, о том, что он мог погибнуть, о том, что его память очень сильно пострадала… В общем, Гарри посоветовал мистеру Боулу и заодно мистеру Блетчли прям драматизировать на теме Бьёрнссона, постоянно трезвонить на этот счёт в том же «Ежедневном пророке». Благодаря этому и мистер Боул, и мистер Блетчли, как считал Гарри, смогут усилить свои позиции в Визенгамоте и Суде Уэльса соответственно, и заодно «так настроить против близнецов Уизли британскую магическую общественность, чтобы она требовала буквально казнить близнецов как злостных преступников и извергов». Из Бьёрнссона Гарри советовал сделать чуть ли не христианского мученика, такого бедолагу, которого бы точно все жалели. Гарри буквально предложил мистеру Боулу и мистеру Блетчли провернуть секретную операцию, которой дал кодовое название «Мученик». Написав данное письмо, Гарри поспешил его отправить. Ответное письмо он получил уже 11 января за ужином в Большом зале. Содержание письма Гарри прочитал уже когда вышел из Большого зала. Содержание письма было буквально нижеследующим: «СТРОГО СЕКРЕТНО Уважаемый мистер Поттер, получил Ваше письмо за 10 января и ознакомил с его содержанием мистера Блетчли. Будем действовать так, как Вы посоветовали. Надеюсь, нам это на руку. Всего наилучшего. Искренне, Тесиан Боул» С 13 января в «Ежедневном пророке» каждый день появлялась или одна, или несколько статей насчёт Бьёрнссона. Мистер Боул и мистер Блетчли явно заручились поддержкой немалого количества влиятельных политических и общественных лиц, учившимся в своё время в Слизерине. Все они выступали, в общем-то, в одном и том же духе: всячески сочувствовали Бьёрнссону и говорили о необходимости поскорее найти и привлечь к суду близнецов Уизли как единственных на данный момент подозреваемых в доведении Бьёрнссона «до невменяемого, как опасались многие в ноябре 1995-го, состояния». Мистера Боула и мистера Блетчли поддержал, в частности, мистер Нотт: за 16 января в «Ежедневном пророке» было опубликовано крупное его заявление. К концу января ко всей этой кампании в «Ежедневном пророке» присоединились всякие политические и общественные лица, учившиеся в своё время в Рэйвенкло, Хаффлпаффе и Гриффиндоре. Они, наивные, полагали, что мистер Боул, мистер Блетчли, мистер Нотт и другие прожжённые слизеринские интриганы действительно, неподдельно, недвусмысленно сочувствуют бедному Свейдну Бьёрнссону… По состоянию на начало февраля 1996-го Бьёрнссону, наверно, уже всё британское магическое сообщество сочувствовало, это выражалось, например, в том, что Бьёрну Эйнарссону к тому моменту пришло множество писем от граждан британского магического сообщества, в котором они на исландском (!) уверяли его в том, что с его сыном всё будет хорошо… Этим были тронуты и Эйнарссон, и исландская магическая общественность. Похоже, что прежний холод, прежнее недоверие, прежняя предубеждённость во взаимоотношениях британского и исландского магических сообществ сошли на нет… Операция «Мученик», в свою очередь, похоже, удалась. Как бы то ни было, Гарри тоже немного драматизировал на теме Бьёрнссона. 14 января, в день 17-летия Бьёрнссона, Гарри при поддержке профессора Селвина (тот к нему хорошо относился, особенно после того, как 15 декабря 1995-го под руководством Гарри были проведены некоторые торжества в честь 46-летия профессора) и с позволения директора Малфоя выступил перед ужином с речью перед всем Большим залом. Суть речи сводилась к тому, что связанная с Бьёрнссоном трагедия ужасна и что она потрясла и сплотила весь Хогвартс. - …То, что произошло с Бьёрнссоном, безусловно нас сплотило, доказало, что хотя мы с разных факультетов и вроде бы неодинаковы, на самом деле мы едины, и все наши сердца бьются за Бьёрнссона… - заявил в один момент Гарри. Далее Гарри положительно охарактеризовал Бьёрнссона, обозначив его как порядочного и неконфликтного человека, после чего в один момент сказал: - …В случае если бы он погиб, это несомненно стало бы ужасной потерей не только для факультета Слизерин, но и для всей школы Хогвартс… В такой обстановке необходимо, как никогда единство… Единство всех четырёх факультетов Хогвартса… По окончании речи Гарри поаплодировала даже часть гриффиндорцев. Что в это время было с самим Бьёрнссоном? Ну, если 6 января он вообще ничего не помнил, то примерно с 10 января его память стала восстанавливаться, хоть и не самыми быстрыми темпами. Началось всё с того, что он запомнил, как его зовут, потом он запомнил мадам Помфри, как и то, что она - школьный врач, затем он в несколько дней вспомнил и уже не забывал родных, дату рождения, что учится он на факультете Слизерин Школы чародейства и волшебства Хогвартс… Хуже было с членами слизеринской сборной и одногруппниками, которые неоднократно приходили навещать Бьёрнссона, но которых он долгое время мог запомнить только на сутки, после чего ему вновь приходилось не слишком быстро, но и не слишком медленно напоминать, что это за ребята к нему пришли. Лишь 19 января память Бьёрнссона укрепилась достаточно, чтобы наконец запомнить слизеринских игроков и конкретных одногруппников. При этом к тому моменту он ещё не помнил, например, осенние тренировки по квиддичу, своё соперничество с Ургхартом, да много чего. 20 января Бьёрнссон, однако, узнал навестившего его отца и смог более-менее нормально с ним поговорить. Бьёрн Эйнарссон был рад тому, что сын уже узнавал его и много чего помнил, однако был опечален тем, что Свейдн по-прежнему был болезненный на вид и ощущал сильную физическую слабость, говорил вяло, негромко, устало… Несмотря на то, что память Бьёрнссона с 10 января восстанавливалась с каждым днём всё быстрее, у него ещё долгое время было слабое и зачастую плохое самочувствие. Так, мадам Помфри кормила его различными зельями (в том числе питательными, ведь Бьёрнссон ничего толком не ел 2 месяца!) с ложечки до 30 января - лишь в тот день он окреп достаточно, чтобы слегка привстать с кровати и по-быстрому съесть манную кашу, после чего опять лечь на кровать. До конца января у Бьёрнссона часто возникала резкая боль в сердце и в спине. За все эти 2 месяца пребывания Бьёрнссона в больничном крыле мадам Помфри, наверно, дала ему в том или ином количестве все известные ей обезболивающие, многие из которых ей из-за отсутствия их в больничном крыле приходилось запрашивать у профессора Селвина либо вообще покупать через него. Подолгу разговаривать с Бьёрнссоном не удавалось, потому что до начала февраля его почти что всегда клонило в сон, а сам он был малоактивен и неспособен подолгу (более, чем полчаса) кого-то слушать, да что там слушать, даже подолгу смотреть на кого-то или на что-то. Когда в конце января он стал иногда привставать с кровати, и то только в сидячую позу, он каждый раз испытывал сильную боль в животе и особенно в ногах, которые почти сразу же начинали трястись, а то и дёргаться. Иногда дёргалась и какая-то из рук, причём боль была такая, словно в эту руку вонзили кинжал. Вскоре после первого более, чем за 2 месяца нормального приёма пищи Бьёрнссона вырвало, ведь его организм уже отвык от пищи и потому не сразу принял её. Так было 30 января при двух приёмах манной каши. 31 января произошло то же самое. Лишь 1 февраля Бьёрнссон смог нормально 2 раза поесть, и то только манную кашу. Со 2 февраля он пил в день по 2 стакана воды, 5 февраля мадам Помфри сочла возможным давать ему в день по 2 чашки чая. С 4 февраля Бьёрнссон питался уже по 3 раза в день, но только манной кашей, ведь, как заметила мадам Помфри, за счёт неё Бьёрнссон чувствует себя и легче, и лучше, и бодрее. Серость с лица Бьёрнссона окончательно исчезла лишь 7 февраля, а плавно набирать вес Бьёрнссон и вовсе начал только к середине февраля. По мере всё большего восстановления памяти Бьёрнссона возникал вопрос - вспомнит ли он, что с ним произошло 9 ноября, сможет ли рассказать о том, что же с ним случилось, назовёт ли виновных в произошедшем? Кем будут эти виновные? Это будут близнецы Уизли или кто-то другой? Как раз о событиях 9 ноября Бьёрнссон не мог вспомнить прям очень долго. До 25 января всякий раз, когда его об этом спрашивали, он негромко и тихо отвечал, что не может вспомнить ничего о том, что было 9 ноября. О чём-то более давнишнем Бьёрнссон к 25 января Бьёрнссон, как правило, в той или иной степени помнил, а вот о том, что же с ним случилось и почему он пропал без вести на 12 дней, не помнил. Ситуация осложнялась ещё и тем, что Бьёрнссон не мог о чём-то говорить дольше 30 минут - по истечении их он не мог даже промямлить что-то, поскольку попросту отрубался и долго спал. Директор Малфой и профессор Селвин, то и дело навещавшие Бьёрнссона и общавшиеся с ним, не знали, как и когда они смогут заговорить с Бьёрнссоном о происшествии 9 ноября так, чтобы он смог ответить, что же произошло в тот день и кто к этому причастен. Однако 25 января Бьёрнссон первым дал ответ на этот счёт: когда его в очередной раз навестили после ужина директор Малфой и профессор Селвин, он, до того вялый, стал чуть бодрее и, хоть и лёжа, стал бормотать, сказав: - Выручай-комната… Шкаф… Магический шкаф… Исчезательный шкаф… Повреждённый… Они… Они запихнули, они схватили, они привели в Выручай-комнату, она… Она была свалкой… Свалка… Множество вещей, море вещей… Исчезательный шкаф… За-запихнули… - Кто? - спросил директор Малфой, подойдя к Бьёрнссону максимально близко. - Кто это сделал? - Запихнули… - продолжил бормотать Бьёрнссон. - Запихнули в исчезательный шкаф… Хотели отомстить, отыграться, ненавидели, хотели потешиться… - Кто это сделал? - Близнецы… - Близнецы Уизли? Услышав это, Бьёрнссон потрясённо выпучил глаза, а затем слегка задрожал. - Это были они? - спросил директор Малфой. Бьёрнссон всё так же смотрел на директора с выпученными глазами и дрожал. - Это были близнецы Уизли? - спросил директор. В ответ Бьёрнссон лишь кивнул. - Что они с вами сделали? - спросил директор. - Вы помните, что они с вами сделали 9 ноября? - Коридор… - начал бормотать Бьёрнссон. - Нашли в коридоре… Схватили… Незаметно… Незаметно схватили… Уволокли… Уволокли в Выручай-комнату… Незаметно… Много вещей, много хлама… - Выручай-комната предстала в виде свалки? - Да… - Продолжайте… Что было дальше? - Исчезательный шкаф… Посреди Выручай-комнаты… Серый… - Вас туда бросили? - Он был сломан… Чёрная пустота… Темно, холодно… Голоса… - Голоса? - Голоса… Шкаф был между… Между Хогвартсом и… - Чем? - Голоса… Разные голоса… Чёрная пустота… Усиленные голоса… Громкие голоса… В голове, в ушах… Повсюду, почти всегда… Чёрная пустота… Пусто, никого, один… Тёмная магия… Кожа, мысли о смерти, сумасшествие… - Кожа? - Стала серой… Исхудал… - Сломанный исчезательный шкаф со внутренней тёмной магией? - Она… Она убивала меня… Убивала… Уничтожьте, уничтожьте этот дьявольский шкаф! Он убивал меня, убивал, я мог погибнуть, погибнуть! Впервые за всё время пребывания в больничном крыле Бьёрнссон закричал. Впрочем, он явно сильно напряг голосовые связки и, до того привстав, резко лёг на кровать, словно поражённый сердечным приступом, и впоследствии говорил тихо и явно с трудом. - Успокойтесь, мистер Бьёрнссон, - сказал директор Малфой, - вы в безопасности, вам ничто не угрожает, вас вылечат, всё будет хорошо… - Исчезательный шкаф в Выручай-комнате… - тихо проговорил в ответ Бьёрнссон. - Вы были там 12 дней? - Целую вечность… Не было конца… Ощущение целой вечности… - Как вы оттуда выбрались? - Т-Трансгрессия… Трансгрессия… Не знаю… Не знаю, как… Тут Бьёрнссон ослаб настолько, что заснул. - Бьёрнссон? - крикнул директор Малфой. В ответ Бьёрнссон даже не пошевельнулся. - Бьёрнссон! - крикнул директор Малфой заметно громче. - Тише, тише, - сказала мадам Помфри, - он и так уже перенапрягся, еле объяснил, что произошло… - Какой ужас… - сказал молчавший до того профессор Селвин. - Он оказался в сломанном исчезательном шкафу, в каком-то пустом пространстве с тёмной магией… - Теперь мы, по крайней мере, знаем, что произошло, - сказал в ответ директор Малфой, - он вспомнил… - А если ему что-то померещилось? - спросила мадам Помфри. - Вдруг это были галлюцинации? Можно ли… Можно ли верить его словам? Может, он пока что… - Не в том состоянии, чтобы точно рассказать, что с ним произошло? - договорил за мадам Помфри директор Малфой. - Да… - Возможно… В любом случае, мы стали ближе к разгадке… В конце концов, мистер Бьёрнссон назвал именно близнецов Уизли, весьма подробно описал, что же с ним произошло…