Прошу тебя, останься

      Ровно две недели, пятнадцать часов и сорок семь минут прошло с тех пор, как я видела лорда Риана Тьера — моего бывшего жениха, директора Академии Проклятий, магистра Тёмного Искусства, выпускника Школы Искусства Смерти и Первого меча империи. Его достижения можно перечислять бесконечно, но сам смысл понятен многим. И за эту невозможность снова видеть его, ощущать это чёртово одиночество я могу поблагодарить лишь свою трусость. Как там всё время говорят? Трусость — удел слабых? Лишь оказавшись в ситуации, подобной той, что произошла буквально пару недель назад, я поняла, что подразумевает эта фраза. Факт того, что я действительно трусиха или «маленькая трусишка», как не раз говорил лорд Риан Тьер, подтвердился. Я не смогла ни совладать с собой, ни справиться с собственными чувствами и отошла в сторону, позволяя злодейке судьбе менять мою жизнь. Немного поразмыслив, я осознала, что совершила много ошибок. Всё, происходящее в нашей жизни, является результатом наших же действий. И теперь я вижу итог. Первое осознание своей трусости, нежелания осознавать и принимать очевидное произошло, когда я испугалась, стоило Риану снять с себя проклятие «Вечной Страсти». Я видела, как постепенно его взгляд чернеет, лицо каменеет, а выражение кажется настолько губительным, что впору идти топиться в ближайшей речке. Как испугалась, когда он посмотрел на меня своим выразительным взглядом и холодно спросил: «Ты довольна?» Недовольство присутствовало, но не из-за слов или действий магистра, а из-за себя самой. Несмотря на то, что ничего не изменилось, ведь ощущения остались прежними, а любовь всё также трепетала сердце, обозначая, что это всё-таки не последствия отката, всё равно промолчала. Не приняла своих чувств, не призналась в них магистру. А всё из-за гордости и трусости! В какой-то момент они взяли надо мной верх, и сказанные дальше слова были жестом отчаянья и страха перед этим могучим и вездесущим Тёмным Лордом. Я попросила отправить меня к Юрао и Наавиру, заявив, что с ними мне будет лучше. Именно в тот момент у магистра и образовался в глазах лютый холод, губы плотно сжаты, мышцы напряжены. Помню, как отступила на несколько шагов, настолько мне было страшно. В голове проносилось столько мыслей, но не было ни одной нужной. Чего же я больше испугалась? Такого непривычно холодного и ожесточённого Риана Тьера? Или всё же своих слов, которые вылетели непроизвольно? Произошедшее дальше я помню очень смутно. Только непрерывный поток слёз, съедающая меня изнутри горечь вперемешку с ещё не исчезнувшим страхом. Тело едва заметно потряхивало, нижняя половина лица и глаза неестественно были неестественно красными (лишь на второй день взглянув на себя в зеркало), а нос опухший. И если поначалу я считала, что хуже быть не может, то уже далее осознала свою неправоту. Всё началось с раннего утра третьего дня. Сна не было ни в одном глазу, состояние было пассивное. Мне ничего не хотелось делать. Ещё на второй день моего прибывания в академии в полном одиночестве горло начало нещадно болеть, а уже вечером появился кашель. Минуты длились очень долго, что впору было на стенку от безысходности лезть. Единственное, что ещё держало меня в относительно твёрдом и трезвом уме, это желание поговорить с Рианом. Три дня мне хватило, чтобы понять, как сильно была неправа, подойти к нему, обнять и извиниться за нанесённые обиды, за причинённую боль. Я ведь помню, как он проглотил мои слова, что я ему говорила в тот злополучный день, когда просила вернуть меня к друзьям. Каких-либо слов с его стороны я тогда не услышала, но вот глаза говорили о многом. И на пути к моего стремления объясниться появилась одна очень важная проблема — Риана не было в академии. Вернее, был, но появлялся от силы несколько раз в неделю. Леди Верис объясняла это тем, что возникли проблемы во дворце, и что большую часть своего времени именно во дворце Риан и будет находиться, чего и следовало ожидать, собственно говоря. Леди Верис, видя мою потухшую физиономию, говорила, что всё рано или поздно образумится, мы поговорим и в итоге решим, что делать. Но как? Если не брать в расчёт его редкое появление в академии, то мы вообще за это время практически не пересекались. Ни в коридорах, ни в секретарской, куда меня периодически вызывали с очередной благодарностью в помощи Ночной Стражи. Правда, теперь я помогала лишь своими знаниями, предположениями и некоторыми советами, которые и так мало кто принимал во внимание. Выходить за пределы академии мне всё ещё было строго-настрого запрещено. Об этом сообщила сначала взволнованная леди Верис, затем уже давно не появляющаяся передо мной Дара. Ночной Страже же, не считая мастера Окено, путь сюда был заказан. Не впускали никого, особенно ко мне. Это стало ещё одной точкой преткновения, но теперь уже с Юрао. Первые пару дней Юрао стоически пытался всеми правдами и неправдами попасть в академию и поговорить со мной. Потом ещё столько же уговаривал Верис тайно провести меня хотя бы к воротам академии, но не тут-то было. После этого через Янку, которая вернулась вся радостная после своих долгих времяпровождений в компании с новым парнем, периодически таскала записки Юрао для меня. Периодически, потому что «не хотела Юрасика лишний раз травмировать, ведь он переживает, скорее всего, после нашего расставания». В какой-то момент поймала себя на мысли, что завидую ей. У неё в отношениях, которые были частыми из-за влюбчивости моей подруги, сейчас было всё отлично, никаких проблем со взаимопониманием. И от этих мыслей вернулась к исходному — своей трусости. В последнее время только об этом и думаю. Но чем больше размышляю, тем сильнее начинаю многое понимать правильно. Например, искреннее желание магистра меня защищать. Мужчины же считают и всегда считали, что именно на их плечах лежит ответственность за себя, своих родных и даже друзей. И Юрао с Тоби, особенно после того происшествия в нашей конторе, единогласно говорили, что я своими действиями опозорила, принизила перед остальными. Я же считала и всё ещё считаю, что поступила правильно. Не дала ему туда уйти. Но от этого не легче. Какого было ему смириться с таким положением вещей? Тяжело. Я ведь тоже обиделась на него за недоверие в учебе, обговаривая ежедневный план работы. Тяжело вздохнув, осторожно подошла к окну, вид из которого шёл на поле с многострадальным столбом, вдоль и поперёк раскромсанным огненными мечами лорда Тьера. Воспоминания калейдоскопом пронеслись перед глазами, отчего сердце сжалось. Теперь я принимаю то, что боюсь не его, а боюсь за него. Боюсь жить в мире, в котором нет его. За незначительное время моё мировоззрение, мои принципы в корне изменились. Теперь я боюсь, что Риан больше не мой, а моя любовь так и останется лишь моей. Испугалась, что со снятием проклятия исчезла и его любовь ко мне, что теперь он заживёт так, как и раньше, а я уже не могу без него. Лишь однажды через Жловиса я получила записку, где чёрным по белому ровным почерком было всего несколько предложений. Риан приказал не лезть в расследование, не искать больше ответы. Да и как бы я это сделала? Всё, что с Юрао мы нашли, у нас забрали. Теперь у меня нет того зашифрованного текста с таблички, что мы нашли у погибшего господина Рутта. Как нет и счетов, что мы с Юрао видели в ЗлатоГорБанке за некоторое время до активации «Гнева Солнца». Но со второй проблемой разобраться не сложно, я практически завершила проверять свиток с больше чем двумя тысячами букв и цифр, так похожих на номера счетов. Пусть я потратила несколько дней и ночей, не спала, не ела и сейчас едва-едва соображала, что вообще происходит, но я сделала это. Как только я закончу всё проверять, передам свиток со счетами Риану через Наавира или леди Верис. Сама не смогу. Меня убивает его холод. В очередной раз обратила свой взор на окно — уже был самый рассвет. В последнее время погода начала буйствовать: то резво прозвенят раскаты грома, то день за днём проливают мрачные дожди. Будто само небо грустит вместе со мной. Искоса посмотрела на часы, те показывали половину пятого утра. Что ж, прекрасно. Мне всё равно не нужно никуда спешить, можно перепроверить список счетов заново, лишним точно не будет. Я уверена, что счета помогут найти последователей. По крайней мере, на подобный исход я надеюсь больше всего. И совершенно незаметно, таким образом, прошло несколько часов. Через сорок минут начинались занятия по "Бытовым проклятиям", и к ещё большему счастью — сегодня первый зачёт. Так и слышно, как на улице пищали от недосыпа и испуга адепты, как характерно начало темнеть небо и сгущаться тучи. Значит, утреннего сбора не будет и есть ещё лишние двадцать минут, чтобы привести себя в порядок. Относительно, конечно. На улице прогремел первый за прошедшие несколько дней гром, и дуновения ветра принесли. Небольшая ванная комната в нежно-персиковых тонах, минимум зеркал и невероятное количество небольших полочек для различных мелочей. Удивительно, но когда я взглянула на себя в зеркало, то увидела лишь бледную тень себя прежней. И некого винить в этом, кроме себя, за свою глупость. Шмыгнув носом и опустив глаза в пол, я старалась выдавить из себя подобие улыбки и как-то разбавить свои бледные скулы румянцем, пощипав тонкую кожу на заострённых скулах. Вздохнув, я спрятала непослушные волосы под пышным халатом, даже не заметив, как из душевой трубки полилась тёплая вода. Вода приносит покой телу и расслабляет разум, тёплая вода на изнеможённом и худощавом теле — глоток свежего воздуха, здравый смысл и благоговение. Впервые за долгие дни я искренне улыбнулась этой мысли и совершенно забыла о главном — опаздывать нельзя, нарушать правила нельзя и плакать тоже нельзя. Слёзы приносят боль и никакого успокоения. Я плакала навзрыд сутками, пока никто не видит, жалела себя и снова плакала из-за своей глупости и трусости. Но кроме усталости, жжения в глазах и сонливости слёзы мне ничего не принесли. Завершив водные процедуры, я мгновенно пронеслась в комнату, где уже давно лежит свежий учебный наряд и тёплая шерстяная туника, подаренная Яной на день смерти зимы. То, что и было нужно для девушки с севера Приграничья — тёплый душ, удобная и тёплая одежда и приятная компания. Последнего, к сожалению, у меня на данный момент не предвидится, поскольку Счастливчик сейчас занят в конторе, а Леди Верис — в Школе Искусства Смерти, куда её ещё неделю назад отправил разъярённый лорд Эллохар по неведомым для нас — адептов — причинам. Но самое печальное, что я так и не смогла попасть в контору. Я не могла выйти за территорию академии и не смогла встретиться с Юрао. Последний бесился, пытался что-то сделать, но ничего не хотела делать уже я. И в какой-то момент он сорвался. Письменно посылая сначала слова поддержки, которые успокаивали моё сердце, но с каждым днём поддержка сменилась раздражением. Я могу понять Юрао. Его изводили частые патрули, въевшийся непонятно на что Лорд Мерос и мои отказы. И несколько дней назад он высказался через Наавира. Правда. Я понимала, что все его слова — правда. Что он обижен. Я молча выслушала все его слова и на какое-то время просто прервала общение. И мне, и Юрао нужно было дать перерыв. Ох, чёрт! Я же опаздываю! Впопыхах схватив всё, что увидела на своём рабочем столе — так и позабыв о счетах — я галопом побежала на занятия. Если я опоздаю, то вряд ли меня ещё что-то спасёт от невиданной кары в виде разъярённого и непревзойдённого в своей пугающей красоте Лорда-директора. Впервые побив рекорд по бегу с препятствиями вне полигона, до нужного кабинета я добежала всего за несколько минут. До начала занятий ещё оставалось пара минут, и увиденное в кабинете заставило меня растерять весь боевой пыл. Облокотившись об ближайшую вертикальную поверхность, я стала воображать, как над головой с минуты на минуту прозвенит внушительный гомон, а голос секретаря сообщит, чтобы некоторые опаздывающие на занятия адептки немедленно подошли к Лорду-директору. Почему никого нет в аудитории? Пару перенесли в другой кабинет? Отменили или вместо "Бытовых проклятий" ввели другой предмет? Или его изначально сегодня не должно было быть, и я просто перепутала расписания занятий? К счастью, от моей предшествующей истерики меня спас не кто иной, как сам Профессор Сэдр, мерно шагающий по треснувшей плитке в сторону своего лекционного кабинета. Увидев растерянную меня с книгами в руках, он нисколько не удивился и с едва уловимой осторожностью уведомил: — Риате, лекцию по "Бытовым проклятиям" сегодня отменили. Заходила Леди Верис и объявила новое расписание для вашей группы. Подробнее узнаешь у неё, иди. Мне осталось только пропищать благодарное: — Спасибо, Профессор... И как можно скорее покидая пустой кабинет, попыталась найти Леди Верис. Никогда бы не подумала, что буду рада присутствию нашего куратора в стенах академии. На миг в лёгких обзавелось столько лишнего воздуха, что пришлось провести несколько минут у стены и восстанавливать нервное дыхание. Обежав практически весь учебный корпус, я так никого и не нашла. В голову даже закралась мысль, что Сэдр так не смешно пошутил и хочет-таки всеми правдами и неправдами вытолкнуть юродивую адептку за пределы академии. Сомневаюсь, конечно, что так оно и есть. Но по итогу я так никого и не нашла. Посчитав, что свою задачу выполнила, ведь попыталась же отыскать свою группу, решила всё-таки воспользоваться моментом и отправиться на помощь мастеру Окено с расследованием тройного убийства в Ардамском лесу. Вчера василиск отправил мне весточку с просьбой помочь, поскольку дело весьма интригующее, и я ответила, что подумаю. А час назад отправила ещё одно с кратким текстом: "Я помогу, говорите, где встретимся?" Долго ждать ответа не пришлось, что явно продемонстрировал подлетающий к воротам академии высокий зеленовато-серый ящер и восседающий на нём Мастер Окено. Не могу сказать, почему не испугалась, когда ящер несколько раз крутанулся по наклонной, и не прокляла ехидно подметившего зеленоватость моего скорёженного лица василиска проклятием чесотки или вздутых волдырей. Не испугалась я и тогда, когда мы резво опустились на землю и в нос тут же ударил тошнотворно приторный запах. Смесь чего-то сладкого, соленного и горького. Меня ни разу не тошнило при виде трупа, сама даже не понимала почему, но именно в этот момент мой организм впервые взбушевался подобной наглостью. Всё ещё окрашенное бледной зеленью лицо вмиг покрылось горской мелких капелек. Их было трое. Тройное убийство гоблинов в Ардамском лесу. Я и представить не могла, что это будет смотреться так мерзко. Три гигантских трупа с растерзанной брюшиной, неестественно пугающей гримасой лиц и красноречивое сочетание желтовато-кровавых разводов на разорванной одежде. — Адептка Риате! — Жестом подзывал уже не в меру злой василиск. — Иди сюда! Я подошла. Медленно, едва перепрыгивая запачканную кровью траву, Мастер Окено, неотрывно разглядывающий, очень тихо, чтобы не услышали другие, произнёс: — Это уже не первый случай, Риате. Не первый. Мало мне было двух первых трупов, теперь ещё три объявились. — Сколько они уже лежат так? — Вопрос был весьма логичен, поскольку тошнотворный запах красноречиво намекал на уже последнюю степень разложения тканей и раскинутых по всему полю органов. — Примерно трое суток. — А когда вы нашли первые два трупа? — Позавчера. — Окено явно не нравилось признавать, что сами они в тупике, и дальше мусолить эту тему я не собиралась. — Что скажешь? — Думаю, что просто так потрошить троих гоблинов, а до этого ещё двух, просто так точно никто не будет. Могу предположить, что их наняли выполнить какой-то очень важный для клиента заказ. С чем именно связан этот заказ, возможно будет предположить, если установим личности, но это что-то незаконное. Они пошли на преступление. Скорее всего, переступили ту самую черту, что отличала их от обычных городских рабочих. И либо они решили с этим покончить, так и не завершив дело, либо они его всё-таки завершили, но плату им не предоставили. Гоблины, если захотят, могут быть очень недоверчивыми, и поэтому за своей прибылью пошли только двое. Но когда гоблины не вернулись, то заказчик избавился от оставшейся троицы, пока они ничего никому не рассказали. Это лишь мои предположения, но, возможно, примерно так всё и было. — Я предполагал нечто подобное, но мы осмотрели всё и не нашли ни единого следа. Орудия преступления тоже нет, но уже предположено, что это был разделочный нож тонкого лезвия с острым зазубренным концом. — Таким действительно можно выпотрошить брюшину. А что это блестит на щеке у развёрнутого к нам боком гоблина? Видите, там что-то мелкое и блестящее. — Мастер Окено, как ни старался увидеть, куда именно я показываю, не мог, глубоко выдохнул и попросил показать поближе. Я взяла предоставленные мне перчатки и постаралась как можно быстрее оказаться возле гоблина. Но когда мы подошли уже достаточно близко, я присела на корточки и указательным пальцем дотронулась до светящегося маленького объекта, расположенного у переносицы, и удивлённо вздохнула. Недоверчиво провела носом и вздохнула странный, едва уловимый аромат. Такой знакомый и далёкий одновременно. А то, что я посчитала сначала маленькой блестящей чешуйкой, оказалось всего лишь каплей. Морской каплей. Но почему на теле убитого гоблина осталась лишь одна маленькая прозрачная капля морской воды? Это было единственное, что меня интересовало в тот момент. Я не помню, как умолкли голоса Мастера Окено и стражей. Не помню, как плавная вертикальная плоскость сменилась головокружительной горизонтальной. И уж точно не могу объяснить, почему моё сознание так неестественно медленно угасает, превращаясь в какие-то странные и непонятные глухие отзвуки. Глаза, словно пропитанные чем-то сладким и липким, медленно закрывались. Последний миг, и пронзающая виски боль стала последней каплей — сознание резко и совершенно неожиданно покинуло меня.