lay down your sweet and weary head

К тому времени, когда стало известно о рождении Барда, Торин почти забыл о том, что очень даже ждал этого события. Он никогда не был до конца уверен, сколько лет на самом деле было Барду в их последнюю встречу, и поэтому у него было очень мало четких ориентиров, кроме "возможно, он был среднего возраста обычного человека". Так что, когда гонец из Дейла достиг горы – что такое время случалось довольно редко - лучается довольно редко – в разгар их еженедельного открытого приема, первой реакцией Торина было беспокойство за Дейл и мысли о возможных врагах, которые подобрались к стенам города их союзника. Восседающий на троне в столь устрашающем парадном наряде, Торин как раз выслушивает жалобу торговца, только что вернувшегося из поездки в Синие горы, когда один из стражников провожает молодого человека в тронный зал, серией едва заметных движений руки привлекая внимание короля. Тем не менее, Торин позволяет гному закончить озвучивать свою просьбу, которая сводится к тому, что он хочет получить официальную защиту, подкрепленную королевским словом и договором, в более длительных торговых поездках. - Я не имею права в одиночку вынести решение по вашему вопросу, - отвечает Торин, разрываясь между легкой рассеянностью из-за прихода гонца и серьезным обдумыванием предложения. В этом, безусловно, есть свои положительные стороны, но в данный момент у него нет времени должным образом взвесить все плюсы и минусы. - Но будьте уверены, что ваше прошение было услышано, и будет рассмотрено советом. Гном кланяется, выглядя удовлетворенным. - Спасибо, мой Король. Как только торговец исчезает за аркой, Торин встает. - Объявляю перерыв на дневную трапезу. Несколько лет назад гномы, возможно, и ворчали бы, все еще ожидая своей очереди быть выслушанными своим королем, но сегодня на открытых судебных заседаниях почти не возникало беспорядков. Его гномы привыкли к тому, что Торин находит время, чтобы встретиться с каждым просителем, и лишь немногие из них все еще опасаются, что их не больше не станут слушать, даже если суд и продолжился после небольшого перерыва. Проход расчищается за считанные минуты. Несмотря на то, что Торин довольно настойчиво настаивал на переносе приема в более уединенные место, традиция проводить такое открытое мероприятие в главном тронном зале почему-то каким-то образом сохранилась. Большинство советников заявили, что что-либо другое было бы совсем неуместно, и также это могло бы повлиять на отношение подданных к своему королю, который вместо главного тронного зала, в котором восседали еще его дед и отец, вдруг выбирает более уединенную и небольшую комнату. Когда Торин позже пожаловался на это Фрерину – тоже вполне обоснованно - почему королевские указы имеют большую или меньшую силу в зависимости от того места, где они произносятся? – его брат только пожал плечами и несколько философски заметил: - Пусть они беспокоятся об этом, если хотят, nadad. Суть открытого приема в том, чтобы ты просто красиво восседал на своем королевском троне, и также показать всем, что ты все еще жив и здоров, как бык. Излишне говорить, что на Торина это заявление не произвело особого впечатления, но он предпочел промолчать. В конце концов, Фрерин был прав – у него были более важные дела, о которых стоило беспокоиться. Прежде чем гонец успел совершить все необходимые ритуалы, связанные с приветствием короля, Торин подошел к тому месту, где они ждали у двери, и попросил его объяснить, что происходит. Гонец кланяется, выглядя слегка смущенным из-за того, что он внезапно оказался в непосредственной близости от Торина, который прекрасно понимает, что его нынешний наряд выбран скорее для того, чтобы произвести впечатление, чем для того, чтобы сам король мог чувствовать себя в нем комфортно. - Милорд, я принес новости из Дейла. Торин кивает. - Надеюсь, все хорошо? - Все более, чем хорошо. Я здесь, чтобы объявить о рождении Барда, наследника нашего лорда Барана. Первое, что чувствует Торин после этих слов - невероятное облегчение. А потом он пытается вспомнить, знал ли он вообще о том, что Баран и Герлия ожидали пополнения в семье? - Я, конечно, приеду и засвидетельствую свое почтение. Пожалуйста, сообщите лорду Барану о моем скором прибытии. Еще раз кивнув, гонец с некоторым облегчением на лице удаляется. Торин поворачивается к Балину, который как по волшебству тут же материализовался рядом с ним, хотя совсем недавно где-то прятался во время королевского приема; старший гном редко пропускает открытые заседания, но терпеть не может участвовать в них лично. - Могу ли я быть свободен сегодня днем? - Я не твой секретарь, Торин, - возмущается Балин, хотя прекрасно понимает, что этот старый спор уже заведомо проигран. - Но да, ты свободен, как только закончится заседание. С другой стороны от него громко хихикает Двалин, который всегда прячется совсем неподалеку от короля во время приема с тех пор, как однажды один уж слишком сильной разгневанный гном внезапно взмахнул своим молотом. Балин бросает на брата неодобрительный взгляд, а затем со вздохом соглашается. - Я все улажу. Предлагаю вам пойти поискать что-нибудь поесть. Вы можете сообщить хорошие новости до начала заседания. Четыре часа спустя Торин смотрит на маленького ребенка, завернутого в зеленое шерстяное одеяло, и переживает один из тех моментов разобщенности, которые стали редкостью за последние десятилетия. Трудно представить себе закаленного воина, которым когда-то стал этот младенец, с суровым выражением лица, и достаточно сильным, чтобы убить дракона. Возможно, именно таким этот маленький ребенок и никогда уже не станет в этой жизни. Бард, конечно, теперь никогда не заслужит титула "Победителя драконов", и храни всех Валар, но пусть в этот раз у него никогда не будет такой суровой и жестокой жизни, которой была у него в тот раз. Эта жизнь должна быть намного лучше, по крайней мере, так надеется Торин, но, глядя в изумленные глаза, которые когда-то смотрели на него, полные искр праведного гнева, некоторые из его старых страхов внезапно решают возвратиться. Эта жизнь создает новых людей, новые характеры для тех, кого он когда–то знал, их прежнее "я" навсегда утрачено - откуда он мог знать, что они предпочтут в этот раз? Тяжелая и суровая жизнь не из всех делает несчастных людей. После всего, что он узнал, Торин понимает, что он все еще многое себе позволяет – возможно, даже слишком многое.

***

Тем не менее, многие из его целей достигнуты – его компания воссоединилась, его семья в безопасности и в целом счастлива, в Эреборе и окрестных землях царит мир, – но мысли о Бильбо с годами становятся все сильнее и приходят намного чаще. Он изо всех сил старался не думать о хоббите слишком много, сосредоточившись на том, чтобы уберечь свою семью от конфликтов и угроз. У него было так много неотложных проблем, что ему было легче не отвлекаться на другие моменты своей жизни. Помогало и понимание того, что пока он тут управляет королевством, заботится о семье и помогает своему народу, Бильбо еще даже не родился в этой жизни, и это также давало возможность делать разные предположения чисто из разряда "ну, а вдруг". Но рождение Бильбо все же произошло, и случилось оно в соответствии с его расчетами, и теперь, когда он наконец появился в Средиземье, Торин пытается преодолеть у себя в душ непонятный клубок эмоций, во главе которого сверкает глубоко укоренившаяся потребность повидаться со своим другом. В конце концов, он последний из компании, близкий его сердцу, как и все остальные, и Торин понимает, что совершенно не может представить свою жизнь без него. Даже если в этот раз им не нужно тащить хоббита в поход для возвращения их родного дома. Долгое время Торин был твердо уверен, что не станет в этот раз вмешиваться в жизнь Бильбо, понимая, что тот, вероятно, был бы гораздо счастливее в своем зеленом, мирном Шире, но теперь он наконец понимает, что просто не может этого не сделать. Он мог бы продолжать убеждать себя, что ради счастья Бильбо он мог бы держаться от него подальше, но это не сделало бы его слова более правдивыми. И то, что он называет его только "другом" даже в своих мыслях, не умаляет агонии его сердца и тоски по своему Единственному. Слова Дис, сказанные давным-давно, не дают ему покоя. Я никогда не видел, чтобы ты сдавался, даже не попытавшись, Торин. Разве это не стоит того, чтобы сделать всё, что в твоих силах? И она права, черт бы побрал ее и те силы, которые решили, что он не может просто влюбиться в гнома, как все остальные. Он увидит своего хоббита, хотя бы раз. Он просто надеется, что у него хватит сил отпустить его после этого.

***

- Что ты хочешь?! Ты не можешь! Ты король! Торин едва сдерживается, чтобы не закатить глаза на своего младшего брата. - Да, спасибо, Фрерин, сам я это бы точно не заметил. – Но... - голос Фрерина стал тревожно высоким. - Но ты же король! Торин открывает рот, чтобы напомнить ему, что он, по сути, ничего не сделал, кроме как повторил свое предыдущее утверждение, но бросает еще один взгляд на бледнеющее лицо Фрерина и передумывает. - Ты знаешь, что он значит для меня, - говорит он уже мягче, и протесты Фрерина рассыпаются в прах у него на глазах. - Это нечестно, nadad, - бормочет Фрерин жалобным тоном того самого гнома, который знает, что уже проиграл спор. Губы Торина дергаются. - Разве не ты всегда говоришь мне, что я должен перестать быть таким чопорным и время от времени жульничать? - Я имел в виду в карты! - протестует Фрерин, беспомощно размахивая руками. - Или в соревнованиях с выпивкой! Что угодно, лишь бы ты перестал постоянно проигрывать Двалину. - Я не проигрываю Двалину постоянно. К взгляду Фрерина, наконец, вернулась часть его обычной уверенности – или, по крайней мере, вернулся обычный равнодушный блеск. - Продолжай убеждать себя в этом, Тор. Между ними повисает тишина, нарушаемая только стуком подошвы Фрерина по каменному полу. Торин почти вздыхает. Он ожидал некоторого сопротивления со стороны брата, но на самом деле надеялся, что тот отнесется к этому лучше. Торин бросает еще один взгляд на измотанный внешний вид Фрерина, на выражение, близкое к панике, в его глазах и спрашивает: - Ты действительно недоволен тем, что я хочу хоть что-то сделать для себя за за десятилетия службы по благо нашего королевства, или ты просто боишься, что тебе придется на время моего отсутствия взять на себя все мои обязанности? Выражение лица его брата говорит само за себя. - Nadad, – вздыхает Торин, сознательно выбирая такую форму обращения, отказываясь от обычного "nadadith" – прозвища, которое Фрерин то ненавидит, то любит. - Это лишь на некоторое время. Я вернусь через несколько месяцев. И рядом с тобой будут лучшие советники Эребора. - Но в этом-то и проблема! - Фрерин почти плачет. - А что, если это не временно? Торин, ты хочешь путешествовать один, ты отказываешься сообщить нам или кому либо еще, куда ты направляешься, и ты даже не говоришь, когда именно мы должны ожидать твоего возвращения! Если Торин правильно помнит, в прошлый раз в этом году ничего особенного не произошло; орки вели себя тихо, как и все остальные темные твари, и никаких серьезных событий в Средиземье не происходило. Если он не совершит какую-нибудь идиотскую выходу или, как минимум, не даст растерзать себя дикому волку, с ним все будет в порядке. - Со мной все будет хорошо, Фрерин. Уже несколько месяцев не было никакой опасной активности со стороны орков. – Он игнорирует бормотание Фрерина, – "это просто означает, что они что-то замышляют", - и продолжает: "И, кроме того, у меня такое чувство, что в этом путешествии я буду не один". Фрерин вопросительно поднимает брови. - Гэндальф, - просто говорит Торин. - Tharkûn? Какое это имеет отношение к волшебнику? Торин фыркает. Вот один из вопросов, обычно относящихся к деятельности Гэндальфа. - Никакого, но я сомневаюсь, что это его остановит. Он проявляет ко мне и к моей деятельности некоторый интерес. - И это еще мягко сказано. - И именно он был ответственен за нашу встречу в моей прошлой жизни. - Шагнув вперед, он кладет руку на плечо брата. - Я хотел сказать это как можно лучше, брат, но Эребор еще не готов к тому, чтобы ты правил им. Гэндальф удивительно прагматичен для того, кто не является гномом. Он не допустит, чтобы мне причинили вред. Судя по хмурому виду Фрерина, эти слова его не очень-то утешили, но, несмотря на многочисленные опасения самого Торина, он верит, что этот опыт пойдет на пользу его младшему брату. Фрерин получил почти такое же образование, как и Торин, хотя, возможно, не в таком объеме, как сам король, поскольку Фрерин не носил статуса прямого наследника, хоть и являлся принцем, но он был не первый в очереди на трон, поэтому к нему относились слегка снисходительнее, чем к Торину, но если с королем что-то случится, то всё бремя правления ляжет на плечи Фрерина. Несколько месяцев практики не помешали бы, тем более что у Торина не было ни малейшего намерения не возвращаться. - Фрерин, это не обсуждается. Я всё уже подготовил и уезжаю в течении следующей недели. Увидев испуганный взгляд Фрерина, он поднимает бровь. - Дис была в восторге, когда я сказал ей об этом. И это была правда. Его младшая сестра взяла на себя смелость помешать Торину "как можно скорее вернуться к камню" – что, честно говоря, он считал довольно нелепым; есть много вещей, которые могли его убить, а бумажная волокита или заседания совета определенно не входили в этот длинный список – и она совершенно ясно высказала свое мнение о том, что Торин должен время от времени брать небольшой отпуск, независимо от того, что он король. Когда он объявил о своем намерении покинуть Эребор, чтобы уладить кое какие "личные дела" - которые Дис сразу же правильно истолковала как "Бильбо Бэггинс", - сестру короля давно не видели такой счастливой. - Всегда знал, что Дис чокнутая, - возмущенно бормочет Фрерин, но боевой настрой покидает его. - Просто постарайся вернуться как можно скорее и целым и невредимым, понял? И не вини меня, когда, вернувшись, ты увидишь свое же королевство в руинах. Торин легонько касается лба младшего брата. - У тебя все получится, Фрерин. Только не паникуй и обращайся к Балину, если возникнут проблемы. - Ты пытаешься избавиться от Балина? - Фрерин бросает на него недовольный взгляд. - Потому что это, по-видимому, наиболее вероятный исход нашего с ним взаимодействия. - Да не все так плохо, не волнуйся. Кроме того, я уже предупредил его. Он был полон... энтузиазма. Теперь настала очередь Фрерина фыркнуть. Реакция не такая уж и неожиданная: когда Торин рассказал ему об этом, на лице Балина отразилась довольно сложная гамма эмоций, начинающаяся и заканчивающаяся многострадальным отчаянием. Однако, к его чести, он не стал отговаривать Торина, а лишь легонько похлопал его по плечу и пообещал сделать все возможное, чтобы королевство не пришло в упадок в отсутствие короля. Торин подозревал, что Балин, в отличие от Фрерина, прекрасно понимает, что одна из причин, по которой Торин уходит, заключается в том, что он хочет проверить, что произойдет, если он не сможет править Эребором в будущем. Дело не в том, что он планирует умереть или что-то в этом роде, но он предпочел бы, чтобы даже без него королевство не кануло в лету, и что другие будут готовы, если это все-таки произойдет. Не обращая внимания на довольно мрачные размышления Торина, Фрерин внезапно говорит очень тихо, с нехарактерной для него нерешительностью: - Ты ведь понимаешь, что он будет... маленьким? Моложе, чем ты его когда-либо знал. Лицо Торина остается неподвижным, как камень. - Я понимаю это. - И что ты не... не сможешь относиться к нему так, как того желает твое сердце? Это было произнесено еще более осторожно, под ледяным взглядом Торина. - Я осознаю это. Я бы никогда так с ним не поступил. Он должен вырасти таким, какой он есть. - Его губы кривятся. - Я даю тебе слово, что не буду вмешиваться, брат. Кроме возможности спасти его родителей, чтобы обеспечить ему счастливое детство, которого Бильбо всегда заслуживал. Внезапно его гнев сменяется едва скрываемой печалью. - Мне просто нужно увидеть его, хотя бы раз. Хотя бы для того, чтобы убедить свое сердце, что он в безопасности. Что он все еще там. Ты, конечно, понимаешь это, nadad? - Я понимаю, - мягко говорит Фрерин, похлопывая Торина по плечу. Уже более спокойно. - Я понимаю. Тогда иди с моим благословением, брат. Торин не позволяет себе задерживаться с прощаниями. В конце концов, он вернется всего через несколько месяцев.

***

Верный Черногривый пони Торина (теперь уже третий, кто носит это имя) уверенно шагает по дороге вдоль реки мимо Озерного Города в сторону Лихолесья – или Зеленолесья, как ему, вероятно, следовало бы называть это место, но воспоминания о мерзкой тьме все еще прочно остаются в памяти, – когда раздается торопливый стук копыт, сигнализирующий о чьем-то прибытии. Торин не может не чувствовать некоторого самодовольства от того, что оказался прав. - Ты рано, - фыркает Гэндальф, сверкающими глазами глядя на Торина из-под полей своей серой шляпы. Торин улыбается. - Похоже, тебе уж слишком спокойно жилось последнее время, волшебник. - Он приподнимает бровь и многозначительно смотрит на упакованные седельные сумки и терпеливо ожидающую лошадь собеседника. - И ты, кажется, с каждой нашей встречей становишься все менее деликатным. - Ну, тонкости кажутся излишними, когда ты и так уже знаешь о моем прибытии, - ворчит Гэндальф, и в его голосе слышится легкое раздражение. Торин только улыбается. - Ты будешь сопровождать меня весь путь? Гэндальф хмыкает, но Торин готов поклясться, что уголки его рта подергиваются скорее от веселья, чем от чего-либо еще. - Это еще предстоит выяснить. На дорогах в последнее время тихо, но королю Эребора вряд ли стоит разгуливать по сельской местности в одиночку. Торину с трудом удается удержаться от того, чтобы не сказать, что если кто-то и будет тут разгуливать, так это Гэндальф. - Как удачно, что ты здесь. На мгновение Гэндальф выглядит почти испуганным, а затем воздух сотрясает взрыв громкого смеха. В этом звуке есть что-то настолько безудержно радостное, что у Торина невольно теплеет на сердце. Даже он готов был признать, что было бы намного лучше, если бы волшебник смеялся почаще. Взгляд Гэндальфа смягчается, а на губах появляется нежная улыбка, заменяющая его некогда безудержный смех. - В этом мире, в котором мы живем, не всегда есть над чем посмеяться, Торин Дубощит, но я считаю, что эти редкие моменты достойны того, чтобы ими дорожить. Он наклоняет голову в сторону Торина, похлопывая по полям своей вездесущей потрепанной шляпы. До сих пор Торин едва ли задумывался о самом путешествии в Шир, его мысли были полностью сосредоточены на том, что произойдет, когда они доберутся до места назначения, но внезапно он обнаружил, что ждет этого почти с нетерпением. Возможно, Гэндальф просто окажется более приятной компанией для него сейчас, чем в прошлый раз. - Пойдем, мой друг, - говорит волшебник, словно читая его мысли, и натягивает поводья своего коня. - Дорога ждет. Когда они наконец-то тронулись в путь, цокая копытами по плохо вымощенной дороге, Торину показалось, что он слышит, как Гэндальф тихо пробормотал себе под нос: - Действительно, повезло.

***

Зеленолесье, по крайней мере, все еще радует глаз зеленогривыми деревьями - определенно, не это место не такое мрачное и темное, какое оно было, когда отряд из тринадцати гномов и одного хоббита, пытался пройти через него - но Торин и Гэндальф в молчаливом согласии придерживаются тропинки, настороженно оглядываясь по сторонам. Торин не может сказать, что сильно скучает по паукам. Как и по гостеприимству Трандуила. Несмотря на их нынешнее "осторожное" дружелюбие, некоторые моменты все еще трудно терпеть, а еще труднее - забыть. Во время своего долгого путешествия по лесу они не встретили ни одного эльфа, то ли потому, что он теперь находится в компании Гэндальфа Серого, то ли из-за того, что между эльфами и гномами постепенно укрепляется союз - Торин не знал точного ответа. Тем не менее, настроение Короля Под Горой заметно улучшилось, когда они, наконец, достигли опушки леса. Последние несколько дней Гэндальф был молчалив и казался погруженным в свои мысли, и Торин не видел причин нарушать его некую задумчивость. Он наконец-то выходит из леса, ведя за собой своего Черногривого, и свободно вдыхает чистый воздух. Что бы ни говорили о гномах, с их скалами и подземными пещерами, их дома всегда хорошо проветриваются, и ни один гном не предпочтет зеленую затхлость густого леса свежему и чистому воздуху. Той ночью, когда они разбивают лагерь у Старого брода через реку Андуин, Гэндальф наконец прерывает свое молчание, говоря чуть больше, чем краткие инструкции, которые слышал Торин от волшебника на протяжении всего их перехода через лес. - Из всего, что ты рассказал мне о своей прошлой жизни, есть, пожалуй, одна вещь, которая беспокоит меня больше всего, но я не могу сказать вам почему, - начинает он, закурив свою излюбленную трубку. Торин отрывается от своего ежевечернего осмотра арсенала имеющегося у него оружия. - Только одна? В таком случае, у тебя идут намного лучше, чем у меня. Гэндальф умело игнорирует его подколку. - Ты говорил мне, что Бильбо нашел кольцо в пещерах под Туманными горами, простую золотую вещицу, которую он прятал до тех пор, пока обстоятельства не стали настолько ужасными, что вынудили его раскрыть существование этого кольца. - Он помолчал, покручивая в пальцах трубку. - Кольцо, обладавшее способностью делать своего владельца невидимым. А, так у Гэндальфа есть еще один скрытый мотив сопровождать его. Торину действительно следовало этого ожидать, учитывая, что у волшебника, похоже, всегда имеется какая-то личная выгода, когда он куда-либо отправляется. В данном случае Торин и не возражал особо. Он не уверен, почему Гэндальф не хотел поднимать эту тему в Эреборе, но король уже не так сильно волновался за свой дом, как раньше. И осторожность еще никому не повредила. Торин медленно кивает, не уверенный, к чему вообще Гэндальф начал весь этот разговор. - Именно это он рассказал мне о нем в эльфийских подземельях. Неужели это такая невероятная вещь? - Сначала я так не думал, если не считать отдаленного и тихого предчувствия, которое зародилось у меня в сердце, - говорит Гэндальф, и в его голосе слышится необычное разочарование. - В последующие годы я пытался вспомнить, слышал ли я истории о таком кольце – в конце концов, магические безделушки ограниченной силы не так уж редки, и все же в моих исследованиях мало что "всплыло на поверхность". В конце концов, я отправился к лорду Элронду, чтобы спросить его мудрости в этом вопросе. Он разделял мои опасения, хотя и сам не мог понять, что вызвало такое беспокойство. Спокойствие Торина сменилось напряжением, он весь напрягся, а по спине пробежали мурашки. Что-то в тоне Гэндальфа заставлило его стиснуть зубы. - И что? Гэндальф пожимает плечами. - Ничего. Доказательств нет, и мы все еще не уверены, насколько твой опыт прошлой жизни применим к этому времени. Я не думаю, что ты помнишь что-нибудь еще полезное из своей прошлой жизни? Торин качает головой. - Бильбо, казалось, не хотел говорить об этом, и в то время у меня были другие мысли на уме. Он, все же, никогда больше не упоминал об этом. - Торин пристально посмотрел на Гэндальфа, желая, чтобы волшебник выслушал его. - По моему опыту, хотя ход событий из моей прошлой жизни не повторился в точности в этом времени, некоторые великие событие, которые так или иначе повлияли на наше время, все равно найдут способ произойти, как бы я ни старался их предотвратить. Все же многие вещи находятся вне моего влияния. Гэндальф хмурится, но молчит. Торин некоторое время наблюдает за ним, затем пожимает плечами (волшебники, что с них взять) и укладывается спать. В последующие недели путешествия Гэндальф больше не поднимал эту тему, и если иногда его взгляд и устремлялся в еще более отдаленные уголки мира, невидимые никому, кроме тех, кто обладает высшей силой, Торин не был уверен, связано ли это с тем их разговоров или это просто одна из вещей, которая свойственна всем волшебникам, умы которых простираются дальше человеческих мыслей. Вместо этого они разговаривают. Они говорят о... ну, больше всего они говорят о хоббитах. Торин давно подозревал, что Гэндальф питает некоторую слабость к этому мирному народу полуросликов – ни к чему иному, спасибо тебе большое, – эхом звучит в его голове голос Бильбо, - но только сейчас он понимает, что Гэндальф смотрит на них с чем-то похожим на тоску. Ему никогда раньше не приходило в голову, что, возможно, Гэндальф тоскует по своему дому, потерянному для него на время, так же сильно, если не больше, с грузом столетий за плечами, как это было у Торина в его прошлой жизни. Шир с его тихими зелеными холмами, уютными домиками и приятными, хотя и немного странноватыми жителями, с его простотой, миром и невинностью, является новшеством в Средиземье в это неспокойное время. Особенно последнее. В большинстве эльфийских поселений, возможно, даже в некоторых городах людей, можно было бы обрести мир, хотя и с некоторой неохотой, если говорить о гномах. Но чистота и невинность....эти качества в большинстве своем были потеряны для многих. В молчаливом согласии они избегают более мрачных тем и не говорят о политике, управлении государством и войне. Если Торин чувствует, что устал от этого уже сейчас, на третьем столетии своей жизни на этой земле, то насколько же, должно быть, устал один из древних бессмертных? Ни один из них не будет уклоняться от своих обязанностей, но даже им следует время от времени уходить на покой; до тех пор, пока мир им это позволяет, прежде чем снова пытаться перевернуть все с ног на голову. Их дальнейший путь проходит в основном без происшествий, и то ли потому, что какая-то высшая сила сжалилась над ними, то ли по чистой случайности, но Торин, конечно, не собирается на этом жаловаться, ни в коем случае.