Collide (Столкновение)

На следующий день уже почти стемнело, и Ремус медленно спустился по лестнице. Боль в боку значительно уменьшилась. Его сон был на удивление глубоким, учитывая обильное количество пыли в гостевой спальне. Несмотря на различные очищающие чары, которые он наложил на комнату, она оставалась слегка затхлой. Его последние мысли перед сном вернулись к молодой женщине, с которой он будет работать сегодня вечером: Нимфадоре Тонкс. Он был встревожен заданием; наверняка кто-то сказал бы ей, кто он (возможно, она даже догадалась об этом по его прозвищу, Лунатик). Он чувствовал себя немного неуютно, отправляясь на парную миссию с кем-то, кого он только что узнал, особенно если он не был уверен, будет ли она чувствовать себя комфортно рядом с оборотнями. Он задремал, надеясь, что его назначат с кем-то другим. Спускаясь по лестнице, он вспомнил тот день, когда он встретил ее, и их бурный разговор. Он чувствовал себя разорванным, когда думал о ее теплом, восторженном приветствии его лучшего друга Сириуса.Он знал, что Сириус был одним из самых захватывающих Мародеров - такая жизнерадостная женщина, как Тонкс, всегда считала бы это более привлекательным. Ремус также знал, что Сириус не захочет иметь ничего общего ни с одной женщиной из его семьи, но он не был уверен, что Тонкс чувствовала бы то же самое. Она, безусловно, казалась не связанной с семейной традицией Блэков о смешанных браках и чистокровном наследии, но Ремус не мог не задаться вопросом, было ли это его собственным воображением. Он подумал про себя, что это, конечно, не последний раз, когда Сириус заполучил девушку. Он остановился на лестнице и ахнул. Он едва мог поверить собственным мыслям. Он чувствовал себя грязным, и его окатило стыдом; он чувствовал себя более нечистым, чем когда-либо за последние годы. Было достаточно плохо, что он будет в паре с ней, как с почти незнакомым ему человеком, но еще хуже, если он начнет чувствовать к ней что-то, кроме профессионального уважения. Он думал, что последнее, что ей нужно, это полукровка средних лет, вожделяющий ее, когда она пытается сделать мир лучше. В любом случае, пробормотал он себе под нос: «Никто не полюбит тебя, когда узнает, кто ты». Это заявление его угнетало, но он чувствовал, как его челюсть напрягается, а зубы сжимаются, когда он это говорит. Ему нужно напомнить себе, что он не должен обременять кого-либо своим состоянием. Ему нужно напомнить себе, что ни одна женщина не захочет быть с ним из-за его состояния, и что питать такие чувства к кому-то будет катастрофой, как это всегда было раньше. Несколько романтических попыток, которые у него были, были прерваны из-за его состояния. Почти никто не осмеливался сблизиться с ним, узнав, что он оборотень. Решительно Ремус спустился по оставшимся ступенькам, пока не добрался до кухни. Она все еще была грязной, но гораздо менее грязной, чем ранее в тот день. Молли выглядела уставшей, но, услышав шаги Ремуса, отвернулась от огня и сказала ему: «Поешь, прежде чем уйдешь. Тебе это понадобится». Тонкс уже ела за кухонным столом и одними губами прошептала Ремусу: «Просто ешь». На ее лице было раздраженное и нетерпеливое выражение. Ремус сел есть и спросил: «Как нам добраться до поместья Малфоев сегодня вечером?» Тонкс, между укусами, ответила: «Мы аппарируем где-нибудь поблизости. Думаю, я нашла достаточно уединенное место, чтобы начать. Но нам придется сменить внешность, прежде чем мы уйдем». «Мы?» — тупо спросил Ремус. «Я могу сделать это сама», — ответила она. Она снова напрягла лицо, и через несколько мгновений ее было почти не узнать. Ее розовые волосы цвета жевательной резинки превратились в серо-коричневые. Ее молодое лицо теперь было покрыто морщинами. Ее полные губы сморщились, как будто их стерли многие годы жизни. Даже ее уши выглядели обветренными. Люпин с благоговением смотрел на ее преображение. Тонкс продолжила: «Мне нужно достать часть своей магловской одежды, чтобы выглядеть подобающе. Ремус, я наложу чары, чтобы изменить твою внешность». Ремус уставился на изменившуюся Тонкс. От ее истинной внешности остались только темные, мерцающие глаза. Он чувствовал, что они изучают его, что, как он думал, мало чем отличалось от того, что он делал ранее в тот день. Тонкс сказала: «Мы будем играть роль маглов на вечерней летней прогулке. Когда будешь готов, позволь мне наложить чары, чтобы ты стал похож на моего мужа». Ремус почувствовал, что краснеет от этого предложения. Он кивнул и позволил Тонкс сделать ее работу. Когда он повернулся к зеркалу, он уставился на себя. Его седеющие волосы стали совершенно белыми. Его преждевременные морщины стали еще более заметными, и у него была густая белая борода там, где была небольшая щетина. «Отлично выглядишь, Ремус!» — воскликнула Тонкс, подмигнув. Ремус почувствовал, как его лицо снова порозовело, на этот раз он был одновременно удивлен и впечатлен работой Тонкс. «Готов?» — спросила она. «Нам нужно выйти на площадь, прежде чем мы сможем аппарировать». «Да», — ответил Ремус. Он последовал за ней из пыльного коридора на ступеньки, ведущие к площади Гриммо. «Надеюсь, ты не возражаешь против параллельного появления», — заметила она. «Вовсе нет», — ответил он. Его благодарность за то, что он был в паре с ней, продолжала расти. После стольких меланхоличных, одиноких лет он был благодарен за то, что был в паре с кем-то, кто был так полон жизни. А еще лучше, он был благодарен за то, что был в паре с кем-то, кто, казалось, не ненавидел его просто за то, что он существует. «Отлично, тогда», — сказала она. Она жестом попросила его схватить ее за руку, и с треском они покинули площадь Гриммо. Они прибыли в сельскую местность, прямо за лесом. Величественные усадьбы украшали вид. Тонкс подняла глаза и прищурилась. Она указала вперед и сказала: «Это он». Ремус положил глаз на старое поместье. Оно, должно быть, стояло там веками, без сомнения, переходя от одного чистокровного поколения волшебников к другому. Подъездную дорогу украшали длинные живые изгороди, а на лужайке гордо расхаживали белые павлины. Тонкс усмехнулась. Она сказала: «Оставьте это моей дорогой тетушке, чтобы она нашла это привлекательным». Ремус достал палочку и пробормотал: «Muffliato». Он пояснил: «Это позволяет нам быть услышанными только друг другом; теперь никто не должен иметь возможности подслушивать». Тонкс улыбнулась ему. Несмотря на ее столетний вид, ее улыбка все еще была ее. Люпин почувствовал тепло в груди от этого и снова напомнил себе - никто не захочет тебя, когда узнает, кто ты. Эта мысль прервала его краткое счастье. Прежде чем уныние коснулось его лица, Тонкс выпалила: «Я знаю, что ты оборотень». Ремус был ошеломлен. Конечно, она знала. Кто ей сказал? «Сириус», — подумал он. «Наверное, посчитал забавным рассказать ей и напугать ее». Он почувствовал, как в груди, где раньше было тепло, поднимается волна гнева. Тонкс продолжила: «Мне все равно, знаешь ли. Молли мне сказала. Ей тоже все равно, просто подумала, что я должна знать». Ремус почувствовал, что гнев немного утих. Хотя он был рад, что Сириус не рассказал ей, он все еще злился, что она вообще знала. «Теперь, — подумал он, — у меня не было никаких шансов. Она знает, и это все, о чем она будет думать». Ну, рассуждал он про себя, — «по крайней мере, все быстро закончилось. Я могу заняться более важными мыслями». Ремус колебался, размышляя. Он ответил: «Я рад, что тебе все равно. Большинству людей все равно». Он отвел глаза, пытаясь заняться своими карманами. «Поэтому Сириус называет тебя Лунатиком?» — спросила Тонкс. «Да», — ответил Ремус, отводя взгляд. «Это прозвище, которое я получил, когда мы были в Хогвартсе». Тонкс бросила на него тот же острый взгляд, что и раньше, словно изучая его. Он оторвал взгляд от карманов и мимолетно встретился с ней взглядом. Он уже видел этот взгляд в чьих-то глазах — это был осуждающий взгляд, твердо определявший его как гражданина второго сорта в глазах смотрящего. Внезапно у особняка Малфоев появились две фигуры. Одна была довольно полной и несла под мышкой лаймово-зеленый котелок. Другая была жилистой рыжеволосой. Люпин мог легко его опознать — это был третий по старшинству сын Уизли, Перси, который был учеником Ремуса в предыдущем году. Тонкс прошептала: «Это Корнелиус Фадж, министр магии». Ремус добавил: «Это Перси Уизли; я слышал от Артура, что его сделали помощником Фаджа». Тонкс кивнула в знак согласия. Они подождали, пока двое мужчин войдут в ворота поместья, а затем сами подкрались поближе. Тонкс сказала Ремусу: «Присмотри за мной, ладно?» Ремус кивнул и отошел подальше от Тонкс, осторожно вглядываясь в окружающую их ночь. Тонкс начала бормотать заклинания себе под нос, вытянув руки. Она медленно пошла по периметру дома. В разных местах она останавливалась, чтобы послушать, продолжая бормотать на границах дома. Спустя несколько мгновений она вернулась к Ремусу. «Дом защищен множеством чар. Это заняло некоторое время, но мне удалось преодолеть достаточно, чтобы подслушать большую часть их разговора. Фадж и Уизли беспокоятся, что Люциус знает, что слова Дамблдора о Сами-Знаете-Кто — правда», — быстро выдохнула она Ремусу. Ремус стиснул зубы. Он горько сказал: «Люциус будет лгать. Он скажет Фаджу только то, что тот хочет услышать. Мы знаем, что Люциус — Пожиратель смерти, но он никогда не даст Фаджу узнать об этом. Гарри рассказал нам, что Люциус присутствовал при возрождении Волан-де-Морта, так что, конечно, он будет отрицать любую причастность — или правду». «Мы подождем здесь, пока они не выйдут, — ответила Тонкс, — и посмотрим, скажут ли они что-нибудь еще». Она присела за несколькими деревьями в лесу и поманила Ремуса следовать за ней. Она села в тени дерева, и Ремус присоединился к ней, усевшись напротив нее. Ночной воздух был прохладным для его зачарованной бороды. Он заметил, как Тонкс дрожит под деревом под прохладным ветерком. Он достал палочку и вызвал маленький, яркий голубой огонь. «Вот». Он взял ярко-голубое пламя и вложил его в руки Тонкс. «Оно будет тебя согревать». "С-спасибо", - пробормотала Тонкс. Она была рада, что в лесу темно, так как почувствовала, как ее щеки краснеют. Пламя было на удивление эффективным. Ремус сидел в тишине с Тонкс, чувствуя себя неловко. Он посмотрел сквозь листву на безлунное небо и вздохнул с облегчением. «Это действительно больно?» — спросила Тонкс. «Трансформироваться?» Ремус колебался. «Извини, если это было слишком личное, Ремус», — быстро извинилась она. «Я не должна была совать нос. Можешь забыть об этом». Она отвернулась от него. Хотя Ремус редко говорил о своей болезни, особенно с теми, с кем он только что познакомился, он чувствовал, что лучше поговорить, чем молчать с молодым мракоборцем. «Это очень больно», — начал он. «Мои кости меняют размер и форму. Мое тело сжимается и расширяется по-разному. Каждая часть меня, кажется, либо растягивается, либо сжимается, и это происходит как до, так и после превращения в волка. Это почти невыносимо». «Мне жаль», — пробормотала Тонкс. «Не нужно», — ответил Ремус. «Не твоя вина. Фенрир Сивый укусил меня, когда мне было четыре года, чтобы отомстить моему отцу. Как бы я ни ненавидел свое состояние, я мало что могу с этим поделать». В его тоне звучала обида. Он чувствовал некоторый стыд, рассказывая Тонкс, но поскольку она уже знала, он решил, что это лишь вопрос времени, когда она начнет задавать вопросы. Большинство людей были любопытны. «Тебе больно менять внешность?» — спросил Ремус. Тонкс выглядела удивленной. «Нет», — быстро сказала она. «Ну, не совсем», — пояснила она. «Это немного похоже на чихание», — сказала она с легким смехом. «Как давно ты мракоборец?» — рискнул он, желая снова услышать ее голос. Он чувствовал, что мог бы слушать ее голос часами; в нем было тепло, яркость и жизнь, которые он так редко слышал в своей взрослой жизни. «Всего несколько лет. Большую часть времени я провела в тренировках с Муди», — ответила она. «В последний год я была предоставлена сама себе гораздо больше. Я была немного расстроена, когда Кингсли сказал мне, что я должна выполнить эту миссию вместе с тобой», — призналась она. «Я надеялась, что он будет доверять мне достаточно, чтобы я смогла сделать это одна». Лицо Ремуса вытянулось. Ее ответ подтвердил то, что он уже чувствовал: никто не захочет быть с ним рядом, даже работая против одного из самых темных магов всех времен, из-за его состояния. Тонкс продолжила: «Я очень рада, что мы пошли вместе. Приятно встретить новых людей в этом бою». Ремус кивнул. Он почувствовал себя лучше, услышав, что она рада, что они вместе, но он не был уверен, была ли это просто вежливость, когда дело касалось нежеланного партнера. «Мне жаль, что ты застрял со мной», — извинился Ремус. «Не нужно», — нахально ответила Тонкс. Ремус видел улыбку над пламенем, которое он ей подарил. «Я, скорее, наслаждаюсь собой», — пробормотала она, держа пламя. Медленный скрип раздался около особняка Малфоев. Ремус и Тонкс вытянули палочки и увидели, как Фадж и Перси выходят из особняка. Тонкс бросилась к дому, осторожно подкрадываясь. Ремус подкрался к подъездной дорожке и спрятался. «Запиши это, Уизли», — приказал Фадж. Он продолжил: «Малфои были настолько великодушны, что предложили себя в качестве добровольцев для наблюдения за деятельностью Пожирателей Смерти. Им следует предоставить всю возможную защиту». «Мне сообщить Долорес, чтобы защитить Драко?» — спросил Перси. «Пока нет», — ответил министр. «Сначала нам нужно, чтобы ее назначили». Двое мужчин отошли на несколько ярдов от поместья и с треском аппарировали. Ремус поспешил найти Тонкс, которая снова спряталась в тени дерева. «Ты что-нибудь слышал, Ремус?» Ремус рассказал о короткой встрече Корнелиуса Фаджа и Перси Уизли. Тонкс заявила: «Я застала Люциуса, когда он говорил своему сыну, что предстоящий год в Хогвартсе будет для него намного лучше». Она на мгновение остановилась, чтобы подумать. «Интересно, Дамблдор что-нибудь знает?» — спросила она. «Нам лучше вернуться в штаб», — ответил Ремус с легким уколом грусти, поскольку его время с Тонкс подошло к концу. Он не смог заставить себя посмотреть ей в лицо, прежде чем они аппарировали из сельской местности. Тонкс и Ремус прибыли глубокой ночью на площадь Гриммо, 12. Они аппарировали прямо к крыльцу и быстро открыли замки на двери. Ремус шагнул в пыльный коридор с Тонкс рядом с ним. Тонкс мягко спросила его: «Ты здесь остановился, Ремус?» Она вернулась к своему первоначальному виду, за исключением волос, которые теперь были насыщенного оттенка сливы. Ремус увидел, как она посмотрела на пыльный коридор, и вспомнил, как он говорил, что привык к худшим условиям. Эта мысль, казалось, пришла ей в голову, и на ее лице появилось жалкое выражение. Ремус ответил: «Да, мне больше некуда идти». Он подумал, что это звучит жалко, поэтому добавил: «Сириусу в любом случае понадобится компания», — улыбнувшись ей. Тонкс посмотрела на него и поняла, что забыла снять чары, которые наложила на него. Несколько взмахов ее палочки вернули его волосы к светло-коричневому цвету с проседью, а морщины на его лице исчезли, вернувшись к тому месту, где они были. Его щетина вернулась, едва отросшая с начала ночи. «Как думаешь, Сириус будет против, если я останусь здесь на ночь?» — спросила Тонкс. Ремус замер. Он не был в восторге от того, что Тонкс так близко ночью, но он не думал, что отпускать ее в ночь одну было бы мудро, даже если она была мракоборцем. Он не хотел соблазна, от того, что она рядом с ним... или Сириуса. «Я думаю, Сириус был бы рад пригласить семью», — признал Ремус. Он знал, что это правда, и, прежде всего, он хотел, чтобы Тонкс была в безопасности. «Но», — продолжил он, — «я могу аппарировать с тобой к тебе домой и вернуться сам, так что ты сможешь избежать пыли». «Я бы предпочла не будить родителей», — сказала Тонкс, покраснев. «Я все еще живу с ними, понимаешь, чтобы сэкономить деньги». «Я понимаю», — солгал Ремус. Он не совсем понимал; он жил вдали от родителей во взрослом возрасте, пытаясь избавить их от боли заточения сына в клетку каждое полнолуние, как они делали в детстве. Однако он не был в восторге от идеи аппарировать к родителям Тонкс дома наедине с ней, на случай, если у них возникнут другие идеи. «В таком случае», — продолжил Ремус, — «следуй за мной — и постарайся не опрокинуть подставку для зонтов по пути наверх, поверь мне». «Спасибо, приятель!» — воскликнула она. «Я измотана, но сделаю все, что смогу. Показывай дорогу». Ремус повел ее вверх по лестнице по коридору в свою комнату и указал на комнату по соседству. Немного поработав, они обработали комнату чарами, чтобы сделать ее пригодной для жилья. Когда они закончили, Тонкс устроилась на древней односпальной кровати, зевнув так, что у нее навернулись слезы. Ремус почувствовал себя немного неловко, увидев ее на кровати, такой уставшей. Он поплелся к двери, а Тонкс сказала: «Спасибо за помощь сегодня вечером, и извини, что я влезла. У меня не самый лучший надзор, понимаешь?» Она смущенно улыбнулась ему. Ремус медленно повернулся и сказал: «Нет проблем. Спокойной ночи, Тонкс». Он повернулся к двери и направился в свою комнату, поспешно заперев дверь. Он сел на свою собственную древнюю двуспальную кровать и приложил ладони к глазам. Весь вечер прокручивался перед ним: наблюдение за Малфоями в их доме, разговор с Тонкс в лесу и, наконец, помощь ей в обустройстве жилых помещений на площади Гриммо. Он думал о Тонкс в соседней спальне, размышляя, сможет ли она уснуть, зная, что за стеной находится оборотень. Хотя она была на удивление расслаблена во время их миссии сегодня вечером, он задавался вопросом, было ли это просто притворством. Работать с ним было одно, но быть под одной крышей? Он успокаивал себя, думая, что это она сама попросила остаться на ночь. И все же, возможно, это была ее собственная глупая бравада — думать, что она сможет преодолеть дискомфорт от стареющего оборотня так близко. Как бы то ни было, подумал он, по крайней мере, здесь она в безопасности, даже если он не чувствовал себя в безопасности от своих собственных мыслей.