Гроза над нами

Примечание: Матушка-Земля Царь проснулся перед ним сидел Фёдор* -Доброе утро Ванюша -доброе улыбнулся он* -Как спалось тебе? -Хорошо -Вань я спросить хочу -спрашивай Федюша -роскажи свою историю -что ж Фёдор слушай Дество Ивана* Тот крик, отдалённый, раздающийся гулким эхом, до сих пор слышался государю под сводами царских палат. То морозное утро, когда Иоанн остался сиротою, стало роковым рубежом. Тогда он простился с детством, с нежностью, которую он помнил по прикосновениям и по голосу своей светлой матушки. Тот крик оборвал всё. Хоть дитя и не видело, как бездыханное тело княгини рухнуло замертво на каменный пол, но сердце знало – отныне всё будет иначе. Ночами терзали его страшные видения, днями те ужасы являлись во плоти. Немало смертей видел Иоанн в детстве и юношестве своём, и ещё более скрывались от глаз его, но не от разума. Однако ныне иное время. -Вот тебе Феденька мой история -грусная история государь обнял федя своего государя* *** Царь сидел с Фёдором за столом* На пороге просторной залы появился гонец. Лицо своё он опустил и отдал низкий земной поклон. Бояре умолкли, видя, что взор государя сосредоточен лишь на явившемся. Разговоры не были громкими, но и те умолкли. – Говори уже, – произнёс царь. – От кого явился ты ко мне? – Государь великий, светлый наш повелитель! – точно взмолился гонец. – По воле вашей доношу вам весть, да не прогневайся по великой милости твоей, по множеству щедрот твоих! Голос вошедшего дрожал и прерывался, точно не был властен над собою докладывающий. – От Курбского? – хмуро спросил Иоанн. От имени того гонец едва ли в клочья не разорвал шапки своей, каковую мял в руках от неуёмной тревоги. – Великий государь, свет отчизны нашей… Ныне князь Андрей Михайлович… на иной стороне… – произнёс посланник, преклонив колено перед царской фигурой. Иоанн прикрыл тяжёлые веки.  Что же… – тихо вздохнул царь. – Да упокоит Господь душу его. Велите доложить о том в монастыри по всей земле Русской. Пусть отмаливают душу его. Гонец оторопел, затем сглотнул. Склонив голову, он сжал шапку свою в руках. – Ныне он на другой стороне служит! Переметнулся на сторону врага вашего, латина Жигимона! – выкрикнул посланник. Слова те точно не возымели влияния никакого на государя. Едва заметно царь приподнял бровь, глядя на гонца, которого пробила дрожь со страху. – Повтори, – произнёс Иоанн, плавно взмахнув рукой. – Слабый слух мой с трудом улавливает речь твою. Посланник поднял взгляд на государя. Губы дрожали, и, насилу совладав с собою, слуга собрался с духом. – Курбский ныне на стороне Жигимона. В княжество Литовское бежал, оставив отечество своё, – повторил уже спокойнее гонец. Иоанн коротко кивнул и жестом дал понять, что полно разговоров. Медленно поднялся государь со своего трона. Бояре, среди коих были и Басманов, невольно отступили назад – кто на шаг, кто и более. невольно отступили назад – кто на шаг, кто и более. Гонец с замиранием сердца следил за каждым шагом царя. Гробовую тишину разбил резкий удар посоха государева об пол каменный. В следующее же мгновение царь со всей силою ударил посланника по голове посохом, повалив его на пол. Фёдор хотел было остановить гнев государев,* -остановись Государь помилуй его Милую, – с резкою усмешкой бросил царь, обернувшись, жестом подозвал к себе– Басманова* -ради тебя милую Иначе всё… – тихо прошептал Иоанн, мотая головой и смежая веки. * * * Деревянные балки нависали практически над самыми головами людей, забившихся в углу. Небольшое окошко располагалось прямо под потолком и давало немного бледного света с улицы. Фёдор прошёлся по комнате и бросил через плечо взгляд на зеркало. Не приметив ничего жуткого, он глубоко вздохнул и направился к выходу. Через несколько минут поднялся к покоям государя, где встретили его двое стражей. Секиры у рынд всегда были наготове. Хмурые глаза их одновременно уставились на молодого опричника. – Бьёт челом Фёдор Басманов, – произнёс Фёдор. Один из стражников опёрся рукою на секиру, точно на посох, да и отправился в покои доложить царю. Дверь отворилась перед Басмановым. Прошло несколько мгновений, прежде чем глаза приспособились ко мраку, в который была погружена опочивальня. Слабый огонёк лампады да пара свечей на столе – то был весь свет. Ныне стол был много боле завален бумагами, книгами и письмами. На жёлтые листы капал желтоватый воск. Крошки красного сургуча оставляли полосы-царапинки на посланиях и указах. Сам государь медленно шёл к центру комнаты от красного уголка своей опочивальни, где располагались святые образа Богородицы и Спасителя. Иоанн медленно приподнял руку, и Фёдор склонился в поклоне и припал устами к царским перстням. Рука государя была холодна, точно вернулся он с улицы* - С чем же пожаловал? – спросил Иоанн. Государь не скрывал лёгкого любопытства в отношении гостя в столь ранний час. - Никак иначе, как с благодарностью за любовь, за мудрость и щедрость вашу, великий государь, – произнёс Фёдор. - Отчего же благодарность твоя не ждёт? Ещё заря не занялась, а ты уж явился, – спросил Иоанн. То было нелегко разглядеть во мраке, но государь нахмурился да прищурил глаза, взглянув на Фёдора. -Ежели благодетель ваша не знает счёту времени, то и благодарность моя будет являться посреди ночи, – ответил Басманов. Повисло молчание. -То отец тебя надоумил явиться ко мне ни свет ни заря? – спросил царь наконец. -нет Феденька мой узнаю тебя опустил голову царь* -Опять с Курбский ныне на стороне воевать сказал Государь*