Гроза над нами

Примечание: Ой Варенька-Варенька После службы Федора прошло три месяца* Басманов позвал его малюта* -Да что же такое не дадут отдохнуть Басманов подбежал к малюте* -Что тебе Малюта? -Государь звал тебя Федор улыбнулся и побежал* Федор подбежал к покоям Царя постучал* из покоя послышался голос Царя* -Да -Можно Государь? -входы Федя Федор вошел поклонился царю* -Звали Государь? -Да Федюша -Слушаю вас -Ты очень похож на мою Анастасию -Ах~ Я могу быть вместо нее хочешь могу в летниках ее ходить хочешь? -Хочу царь был пьян от слов Фёдора* -но взамен я хочу чтобы ты любил меня в чем-то себя не отказывал и на других смотреть не смог ясно?! -я сделаю все как ты хочеш Фёдор поцеловал Царя* **** Царь ответил ему тем же но взаимно -Беру тебя в любовники Фёдор Мальчик снова отдал низкий поклон и тотчас удали* Фёдор тем временем успел полностью одеться, потом сел обратно на кровать, жуя ломоть хлеба. Юноша вскинул бровь и жестом просил продолжить старуху рассказывать, но Агаша точно чего-то умолчать хотела. Фёдор бросил короткий взгляд на юную помощницу. Девушка сейчас прибиралась в комнате и не видела ни взгляда юноши, ни короткого кивка Агаши. Фёдор прикрыл глаза, тихо присвистнул. Девушка тут же подняла своё круглое, уже раскрасневшееся лицо на Басманова. Без лишних слов Фёдор кивнул на дверь. Она всё поняла и удалилась с коротким поклоном, забирая с собой корзину с грязными тряпками от перевязи. Когда они остались наедине, Фёдор кивнул Агаше, откидываясь на подушках. – Так молва ходит вон какая, – продолжила она, чуть понизив голос. – Что будто бы государь лишь для потехи их и держит, калек-то убогих. И с чудаками на улице забавы ради совет держит. – Много калек живут тем, что потешают господ своих, – Фёдор пожал плечами. Агаша поджала губы и помотала головой. – Жестокие  Да, – коротко отрезал Фёдор, вставая с кровати. – О потехах этих от отца своего я слышал немало. Он встал в полный рост, потянулся, поправил одеяние из тёмного шёлка, расшитое мелким бисером. Из крупиц речного жемчуга сплетались диковинные цветы, корни и листья в узоры. – Как Господь Бог забрал к себе царицу Анастасию Романовну, даруй, Господи, мир и покой светлой душе рабыни Твоей, – женщина перекрестилась, – так некому боле сдерживать гнев государя нашего. – Отчего же сдерживать его, ежели праведен гнев тот? – с лёгкой усмешкой Фёдор развёл руками, направляясь к выходу. – Видимо, трапезу не завершить… Служба, служба… Заберите. Юноша указал на остатки своего завтрака. Агаша усмехнулась и помотала головой.– Вы, Фёдор Алексеич, у батюшки своего спросите, сколь праведен гнев государя нашего. В самом-то деле, неужто бабье дело это? Да разузнайте, разузнайте у батюшки своего… Фёдор ответил лишь короткой ухмылкой и кивком. Выйдя из своих покоев, он благоразумно полагал, что все уже могли поспеть на собрание, и опоздание на службе при дворе Иоанна вовсе не входило в планы Фёдора. К своему неудовольствию, он спустился во двор и заметил множество следов от копыт на тонкой пелене снега. Тихо выругавшись, он пнул землю и отправился в конюшню за своей лошадью. Зайдя в крытый амбар, Фёдор тут же окинул помещение взглядом в поиске слуг. Махнув рукой, он решился сам седлать лошадь, как вдруг заметил, что он здесь не один. На скамейке у стены сидел отец Фёдора. Мужчина глядел на сына, скрестив руки на груди. – И вы, батюшка, заболталися с кем-то? – спросил юноша, снимая с крюка узду для своего скакуна. Алексей помотал головой. Взгляд его был холодным и пристальным. Фёдор же, видя настрой своего отца, чуть заметно свёл брови, стараясь не обращать внимания на хлыст, крепко сжатый в ручищах отца. Через мгновение Фёдор поджал губы, затем слабо улыбнулся, опустил взгляд на пол, присыпанный старой соломой. Фёдор повесил обратно узду. – Это ты послал ко мне того мальчишку? – спросил он довольно громко, даже не подняв взгляда на отца. – Да, – коротко ответил Алексей. Фёдор медленно обернулся. – Что ж, тем лучше, – просто молвил он, разводя руками. – То даст время ноге моей срастись, ежели Будь ты парой летами младше, Федя, выпорол бы тебя до самой плоти, – твёрдо произнёс Алексей, в голосе том была угроза совершенно особого толка.