Дети Терры

      Джоши повёл пальцами по земляным стенкам подземного лаза, нервно сглотнул и передёрнул плечами. Как он позволил уговорить себя на такое безумие: выбраться из колонии, рискуя выдать лаз — их последнюю надежду?       Впрочем, себе-то Джоши мог признаться, уговаривать особо не пришлось. Атмосфера в доме раскалила нервы до предела, и Джоши был рад избавиться от гнетущих взглядов хотя бы на день. Ещё немного, и он сам бы предложил Анлуану сбежать, но тот опередил его, подварив Джоши возможность изобразить благоразумного атланта.       Придумать оправдывающую их отсутствие ложь оказалось несложно. Спуститься в лаз, подняв крышку люка под столом подземного кабинета Анлуана, тоже. Сложно было идти за ним, глядя как колышется пламя факела в руке Анлуана и думать, что колония, причинившая им столько боли, вот-вот окажется позади. Мнимая свобода, которая могла стать настоящей. Это было не только сложно — не сорваться и не побежать во весь отпор — но ещё и больно — сознавать, что это не воля, а лишь её кусочек.       — Не лучшая погода для прогулки, — заметил Джоши, чтобы отвлечься.       Они уходили рано утром, и небо было ещё черней, чем вечером. В первых числах сентября его заволокло тяжеловесными тучами, и их иссиня-чёрные днища постоянно грозились проливным дождём. Ветер перестал дуть, и влажность воздуха достигла предела. Циклон наступал на пятки.       — Согласен, — отозвался Анлуан. — Но другой в ближайшие месяцы не предвидится.       Он опережал Джоши на несколько шагов, но не торопился, давая возможность нагнать. Лаз был узким, и всё же вполне мог вместить атлантов, идущих бок о бок. Однако Джоши не спешил догонять, плетясь позади и ещё больше отставая. Анлуан догадывался, какие мысли могут занимать его, и не настаивал на разговоре.       Под землёй оказалось не так жарко, как на поверхности, но без вентиляционных каналов воздух был спёртым, и задерживаться дольше двадцати минут, которые обычно занимал переход из особняка Вхаратов к дому смотрителя, определённо не стоило. Часть и без того недостающего кислорода безжалостно сжигал факельный огонь и дышалось с трудом.       Анлуан обернулся, обнаружив Джоши в полутьме — до того сильно он отстал.       — Поторапливайся, — подогнал Анлуан. — Иначе мы задохнёмся. В сезон ураганов лазом почти невозможно пользоваться.       — Да, сейчас определённо хуже, чем зимой, — Джоши подошёл, и его взгляд упал на правую руку Анлуана — туда, где на месте обручального кольца белела полоска незагорелой кожи.       Сердце Джоши пропустило удар. Он подался вперёд и накрыл руку Анлуана своей, прижав его ладонь к гладкому древку. Пальцы Джоши скользнули по пальцам Анлуана, остановились на безымянном и ласково погладили его.       — Так ты говорил серьёзно. Что не свяжешь себя узами брака.       Удивление в голосе Джоши царапнуло по гордости Анлуана, и его рука дрогнула. Но Джоши продолжил поглаживать его безымянный палец, наслаждаясь волнением, вспыхнувшим в глазах Анлуана. Потом наклонился и поцеловал напряжённую руку.       — Ты сделал это, потому что любишь меня.       Простое утверждение, от которого сердце Анлуана подскочило и болезненно ударилось о грудную клетку. Глаза Джоши блестели в свете факельного огня и, казалось, сами горели. Они завораживали. С тех пор как Джоши распрощался с ролью слуги, его характер проявлялся ярче, находя отражение в позах, в смелых жестах, в улыбке. Его взгляд пленял, и это был взгляд свободного атланта, вольного как согласиться с Анлуаном, так и воспротивиться.       Джоши так долго соглашался, что его сопротивление на вкус оказалось слаще мёда. Его требовательный взгляд говорил о том, как сильно он устал делить Анлуана с кем бы то ни было. Не только с Лалит, но и с семьёй, с постом внешнего посла, с титулом лучшего пилота. От того, что Анлуан разобрался хотя бы с Лалит, нет, именно с Лалит, Джоши почувствовал облегчение.       — Ты сделал свой выбор, — увереннее сказал Джоши, — и этот выбор — я. Я ждал этого двенадцать лет. Ты понимаешь, что я чувствую?       Он вынул из рук Анлуана факел и вставил его в держатель, прибитый к подпорке. Джоши умел целовать его так, что одеревенелые чувства Анлуана оживали и начинали трепетать. Он мог разжечь огонь в потухшем взгляде Анлуана и показать, каково это — снова жить. Когда Джоши целовал его, Анлуан любил жизнь всем сердцем, даже если минуту назад на его месте тлели огарки. Джоши возвращал ему не только жизнь, но и её смысл.       Анлуан приник к Джоши, впитывая его любовь. Джоши целовал его губы, гладил плечи, спину, бёдра. Погружался языком в рот, исследуя нежно и бережно, заставляя желать большего.       — Наконец-то ты мой, — прошептал Джоши.       Дышать становилось труднее, но Джоши не смог отказать себе в удовольствии мазнуть языком по мочке уха Анлуана, как он прекрасно знал, очень чувствительного. Анлуан тяжело задышал, когда Джоши проник языком внутрь, потом скользнул обратно к мочке и сомкнул на ней зубы, оттягивая вниз.       — Ноа, — выдохнул Анлуан, — прекрати.       — Зачем зовёшь меня по имени, когда знаешь, что я без ума хочу тебя трахнуть?       Джоши прижал Анлуана спиной к сырому земляному своду и раздвинул его ноги, упёршись коленом в пах. Надавил, наблюдая, как Анлуан сжимает зубы, упираясь руками в его грудь.       — Давай выйдем из лаза, — прохрипел Анлуан. — Мы сдохнем, если задержимся здесь ещё на пять минут.       — Потому что эти пять минут превратятся в лишний час, — протянул Джоши. Он мог быть невероятно убедительным, расположившись между ног Анлуана. — Хотя, ты абсолютно прав, — он втянул носом воздух и с досадой выдохнул: — мы здесь сдохнем.       Джоши отпустил Анлуана, прошёлся взглядом по его красному лицу и высоко вздымающейся груди. Шепнул на ухо: «Мы не закончили», вынул из держателя факел и пошёл вперёд.       Анлуан проследил за ним блестящим от возбуждения взглядом и направился следом.

***

      Смотритель не удивился, увидев выходящих на крыльцо Анлуана и Джоши. Зато удивился Анлуан, сбежав по ступенькам и остановившись, словно прибитый тяжёлым грозовым воздухом.       Джоши не вслушивался в разговор, хотя по хмурому лицу Анлуана догадался, что стоило бы. Он тоже опешил, обнаружив смотрителя волокущим тачку с сеном, поскольку сомневался, что Анлуан не предупредил об их визите.       — Я просил тебя не высовываться, — низкий голос смотрителя доносился до Джоши отчётливее по мере приближения. — Они могут нагрянуть в любой момент, и уж твоё-то лицо теперь сможет узнать даже захудалый солдатишко.       Анлуан кисло поморщился, и на его румяном от жара лице проступили следы раздражения.       — То есть, они приходили снова? — оторопел Джоши.       То, что, обнаружив дом рядом с колонией, солдаты армии Альянса приняли его за обычную ферму, а в смотрителе не узнали атланта, да благословит Айин фамильный низкий рост Вхаратов, было удачей, не более того. Джоши приводил это аргументом против вылазки во внешнюю зону. Но о том, что солдаты наведывались с завидной регулярностью, Джоши не знал.       — Дважды, — резко бросил Анлуан. — Почти месяц назад, и больше не являлись. Не нужно делать из мухи слона, дядя.       — Вот об этом и речь, — смотритель бросил тачку и развернулся к Анлуану. — Ты не задумываясь щеголяешь людскими словечками, шастаешь по округе, как только представляется возможность…       — Шастал, — процедил Анлуан, — пока ты не перекрыл выход. Тот самый, что отец прорубил, чтобы спасти нас. Ты заколотил его, будь ты проклят! — выпал Анлуан, и по его лицу пошли пятна гнева. — Ничего мне не сказав! Отгородившись от меня! А о сёстрах моих ты подумал? О матери?       — Насколько я помню, тебе не составило труда его выломать.       «То есть, он приходил сюда один? — опешил Джоши, ощутив болезненный укол недоверия. — И скрыл от меня?»       Анлуан смерил смотрителя разозлённым взглядом, и Джоши догадался, что стал свидетелем давно тлеющего спора. Смотритель не одобрял увлечение Анлуана людской культурой, злился всякий раз, как тот тайком сбегал из колонии, пытался уберечь от славы человеколюбца. Он из раза в раз навлекал на себя гнев Анлуана, но продолжал вбивать в его голову, что такая слава может довести до беды. И сейчас прогонял Анлуана, пока солдаты армии Альянса не пристрелили его как собаку.       В этом был смысл. Джоши отбросил обиду и сжал предплечье Анлуана.       — Почему ты молчал?       Анлуан вырвался и отошёл к Окичоби, остановившись у кромки воды и глядя на бесконечную гладь озера. Его одинокая фигура тоскливо выделялась на фоне чернеющего горизонта.       Джоши нахмурился и взглядом попросил смотрителя уйти. Когда тот скрылся в конюшне, он подошёл к Анлуану.       — Всё самое лучшее в моей жизни всегда происходило здесь, — сказал Анлуан. — Сердечные встречи с отцом, прогулки и разговоры по душам, — он много лет не заговаривал об отце и слова давились с трудом. — Только здесь он становился собой — мягким атлантом, каким не мог быть в колонии, потому что от него требовали соответствовать Неру Вхарату. Он должен был защищать семью, даже если сам разваливался на части. Он собственными глазами видел, как перестреляли родных. Мою тётю, двоюродных братьев и сестёр, деда и бабку, всех убили. Отец не был похож на Нера, и не мог с этим справиться, — взгляд Анлуана ожесточился. — Впрочем, тебе это известно. Я хотел сказать, что проводил здесь время с настоящим Серджем Вхаратом, а не с его маской, и ты должен понимать, как это важно. После его смерти я встретил тебя. Здесь мы всегда были свободны, — Анлуан повернулся, и его взгляд впился в Джоши. — Ты спрашиваешь, почему я промолчал? Да потому что ты и без того упирался! Скажи я, отказался бы идти. А мне это нужно, — Анлуан подался вперёд, притягивая Джоши за ворот туники. — Нужно больше, чем все эти сраные поцелуи. Понимаешь?       Джоши отвернулся, ненавидя себя за то, что вынудил говорить очевидные вещи. Анлуан цыкнул и выпустил его смятый ворот, снова поглядев на Окичоби и погрузившись в молчание.

***

      Раздосадованный смотритель всё же уехал в Майами, и Джоши рассчитывал, что он отдаст им эти день и ночь, ведь это меньшее, что можно было сделать, но стоившее, по ощущениям Джоши, половины состояния хоть и обедневшего, всё же аристократического дома Вхаратов.       Отыскав топорную одежду для работ в конюшне, Джоши переоделся и выглянул в окно, но озера отсюда не увидел. Он знал, что Анлуану нужно побыть в одиночестве, поэтому сел в старое кресло-качалку, оттолкнулся ногой и задумался о прошлом, в котором Нейде Ийлис был лишь половиной правды. Вторая половина, гораздо более важная и дорогая сердцу Джоши, лежала за пределами колоний и за гранью того, что трудно вообразить любому из атлантов, живущих на Терре, но не его отцу.       Атланты считали людей за существ низшего сорта и кровосмешение презиралось всеми слоями общества без исключения. Хотя об этом стоило задуматься, когда учёные пытались найти выход из эволюционного тупика, вынуждающего атлантов хоронить одного младенца за другим.       Редко кому в колониях удавалось родить и вырастить детей без вмешательства в гены. Джоши удалось выжить тогда, когда не выживал почти никто. Он появился на свет вопреки мучениям истерзанных выкидышами атлантских матерей и чувствовал вину перед ними. Конечно, он скрывал своё происхождение ото всех, в особенности от Анлуана.       Как он должен был рассказать о своей жизненной силе тому, кто, как и подавляющее большинство первых детей колонизаторов, родился модифицированным? Как он мог бросить в лицо Анлуану ещё одно, пожалуй, самое важное различие между ними и преодолеть пропасть, которую оно разверзало? Джоши родился здоровым, в то время как Анлуан умер бы без модификации, и для Джоши это различие имело огромное значение.       Кресло-качалка моталось из стороны в сторону, и его начало подташнивать. Джоши опустил ноги и вперился слепым взглядом в противоположную стену. Он так долго молчал о своей матери, что не заметил, как начал жаждать вывалить Анлуану правду, а дальше — будь что будет. Но вместо этого Джоши со строгостью адмиралтейского судьи отмахнулся от назойливого голоса в голове. Не время. Не место. Потом.       Когда он вышел из дома, то с удивлением обнаружил Анлуана купающимся в озере. Завидев его, Анлуан медленно двинулся к берегу, не смущаясь наготы и не пытаясь прикрыться, наоборот, словно выставляя себя на показ. Всё это время он наслаждался временной свободой, отбросив тревоги и расслабившись, как никогда не умел Джоши. А теперь был не прочь вернуться к тому, на чём остановился в лазе.       «Так значит, не нужны мои сраные поцелуи?» — глаза Джоши поползли на лоб.       Преодолев оцепенение, он спустился с крыльца и подошел к берегу. Распущенные волосы Анлуана намокли и жались к плечам. По его телу, исхудавшему, но по-прежнему стройному и носящему следы сильных мышц, стекала вода. Джоши стоило больших усилий держать в уме разгромный монолог и не припасть губами к шрамам на груди.       — Поражаюсь, как тебе удаётся удивлять меня спустя столько лет, — Джоши усмехнулся хрипотце в своем голосе.       Анлуан скосил глаза на его часто вздымающуюся грудь и подбоченился, выпятив бедро. Перебросил мокрые волосы за спину и едва заметно улыбнулся.       Джоши выбросил из головы всё, что было до. Схватил его запястье и погладил грудь, словно хотел лишь смахнуть воду. Но вот рука уже скользнула по мышцам пресса, с нажимом огладила бедро и притянула к себе. Анлуан закрыл глаза, и Джоши почувствовал дрожь, всколыхнувшую его тело. Он пробежал пальцами по груди Анлуана, поддержал сзади основание шеи, и Анлуан с трепетом откинулся на широкую ладонь Джоши, уверенный, что у того нет выбора, кроме как подчиниться его желаниям.       «Не нужны, значит», — губы Джоши растянулись в ернической ухмылке, и он склонился над Анлуаном, лукаво прошептав:       — Развратник.       После чего скрылся в доме, оставив Анлуана недоумевать на берегу.

***

      Когда Анлуан, в свежей одежде, с почти высохшими волосами и пылающим взглядом вошёл в конюшню, Джоши не обратил на него внимание. По твёрдому шагу, шумному дыханию и гробовой тишине за спиной он мысленно составил портрет Анлуана и улыбнулся краешком губ.       Разгорячённый, пылкий и злой, как знойное Солнце. Его Солнце. Джоши вдруг понял, что дразнить Анлуана до крайности приятно. Пусть позлится как следует, ему не повредит.       Анлуан придерживался другой точки зрения. Он забрал у Джоши вилы и отставил в сторону, так что Джоши пришлось стереть с лица хитрую ухмылку и обернуться. Одной рукой он вперился в бок, другой — отстранил морду пегой кобылицы, тянущейся через закрытые ворота денника.       — Зачем ты это сделал?       — Что? — вскинул бровь Джоши.       — Ушел с озера.       — Мне показалось, ты не за этим пришёл в дом смотрителя, — Джоши слегка склонил голову, притворяясь, что изнывающий от гнева Анлуан его мало волнует. Оставленная без внимания кобылица фыркнула и раздосадовано покрутила ушами. — Или передумал? Увы, я ещё не закончил с работой.       — Не беси меня, — прорычал Анлуан, нетерпеливо проходя языком по губам. Привыкший получать, что хочет, он не мог вообразить, что Джоши — услужливый податливый Джоши — начнёт испытывать на прочность его дырявое, как решето, терпение.       — Видел бы ты себя, — самодовольно улыбнулся Джоши.       Анлуан запустил пальцы в волосы и зачесал назад. Выдержка никогда не была в числе его лучших достижений, чего не скажешь о Джоши. Тот мог часами изводить его и так, и эдак, и Анлуан, возможно, поддержал бы игру, не будь столь зол и возбуждён. Цокнув языком, он толкнул Джоши, вынудив рухнуть на бочку с овсом, и бесцеремонно сел сверху. Запустил пальцы в его растрёпанные, влажные от пота волосы, и с силой потянул назад. Анлуан был не просто зол обращением, которому подвергся на озере, а весь искрился от бешенства.       — Я хочу тебя, — протянул он, наклоняясь к губам Джоши и опаляя влажным дыханием.       — Прямо здесь?       — Плевать, где, я хочу тебя сейчас.       Он впился в губы Джоши и тот охнул, от неожиданности уперевшись спиной в ворота денника и разволновав лошадь. Шаловливые руки и нахальные бёдра подсказали, насколько серьёзен он был, и отбили у Джоши желание подшучивать дальше. Слизав вкус его поцелуя, Джоши совершенно ясно осознал, что ему тоже плевать — где. Он поднялся и оттеснил Анлуана к сеновалу, толкнув в стог сена и пророкотав гортанное:       — В этот раз я точно тебя трахну.       — Ты — меня? — промурлыкал Анлуан, не обращая внимания на впившиеся в спину соломинки. — В прошлый раз ты был очень мил, предлагая себя.       Куда делось бешенство, стоило добиться уступки, на которую Джоши идти не планировал? Во всяком случае, не так скоро. Обдурил, наглец. Но как устоять — ни тени стеснения, ни намёка на робость. Паутина серебряных волос разбросана по стогу сена, лёд в серых глазах призывно блестит, как будто всё происходит ни много ни мало во сне Джоши.       Наяву Анлуан никогда не был так настойчив, и от этого в ногах Джоши разлилась талая слабость. Он подался вперёд, нависая над Анлуаном и забираясь под грубо сработанную тунику. Сжал мягкий бок и едва слышно прошептал:       — То было тогда, я передумал. Теперь сбежишь?       Джоши показалось, что ещё мгновенье и сладостное наваждение рассыпится под душным бременем реальности, а Анлуан сорвёт его руку и посмеётся над незадачливостью.       Но вместо этого ладонь Джоши нащупала учащённый бег сердца. Взгляд Анлуана опустился под томной тяжестью ресниц. Он потянулся к Джоши, замерев в тихом вздохе от лица и облизав губы. Губы Джоши. Нежно прикусил и оттянул нижнюю, постанывая в удовольствии от этого простого и незамысловатого действия. Будто ничего приятнее никогда не делал, будто губы Джоши — самая диковинная сладость на свете. Никто с таким наслаждением не целовал его, и Джоши обомлел, ощущая, как безмятежное удовольствие Анлуана течёт по собственному телу, трансформируясь в желание близости. У него закружилась голова, и Анлуану ничего не стоило перехватить инициативу.       Он мягко перевернул Джоши, дав почувствовать прикосновение рук, таких же нежных, как и губы. Джоши отозвался на ласку, кусая губы и тихо постанывая, пока Анлуан гладил его через одежду и наблюдал как краснеют щёки и трепещут под сомкнутыми веками глаза. Вторая рука скользнула под тунику Джоши, пройдясь по взмокшей горячей коже от низа живота до груди и обратно. Пальцы потянули за резинку штанов и Джоши застонал, выгибаясь навстречу:       — Возьми его в рот.       Он до безумия хотел увидеть, как гордый Анлуан опустится между его ног и сомкнёт губы на члене. Фантазия опалила разум Джоши, и он забыл, насколько неопытен был Анлуан в любви с мужчинами и как краснел в их первую ночь, не решаясь коснуться Джоши даже рукой.       Поэтому, когда Анлуан стянул с него тунику и штаны, Джоши выгнулся, зажмурившись в предвкушении удовольствия. Анлуан огладил его плотные мышцы, приник к груди поцелуем и стал растягивать схождение вниз по животу к дорожке светлых волос, прожигая кожу горячими языком. Будто делал это множество раз. Руки Анлуана легли на бёдра Джоши, и в следующий миг он ощутил влажную податливость рта на члене, схватил Анлуана за волосы и застонал.       Анлуан провёл по члену языком, лизнул головку и плотно обхватил губами, повторяя всё, что проделывал с ним Джоши: посасывал, обволакивал языком, прокатывал по нёбу, упирая в мягкий жар щеки. Он был щепетилен в намерении доставить удовольствие Джоши, и тому стоило усилий не насадить Анлуана на себя, чтобы враз избавиться от мучительного напряжение.       — Остановись, — застонал Джоши.       Но Анлуан не послушался.       — Хватит, — Джоши потянул его за волосы, прижав член к животу и запрокинув голову от нахлынувшего удовольствия.       — Почему ты не дал мне закончить?       — Ты был великолепен, — вместо ответа Джоши притянул Анлуана к себе и поцеловал в припухшие губы.       Сон стал реальностью, но ни один из снов не заставлял Джоши мучиться таким послевкусием. Глядя в раскрасневшееся лицо Анлуана, ощущая дурманящую твёрдость его возбуждённой плоти, Джоши хотел держать его в объятиях весь день и всю ночь. Джоши мог доставить Анлуану удовольствие, какого тот никогда не испытывал. Он хотел, чтобы Анлуан познал мужскую любовь. Его любовь.       — Если ещё хочешь меня, повернись спиной.       Джоши ни о чём не просил и даже не спрашивал: «Можно?», но с щёк Анлуан вмиг схлынул румянец. Стало слишком душно. Отсасывая Джоши, он думал, как приятно будет сжать тугие ягодицы и погрузиться в него целиком. На что это будет похоже? Будет ли Джоши стонать его имя, и каково это — быть в мужчине?       Анлуан потянул края туники, перетащил через голову и отбросил на пол. Тяжелеющий взгляд Джоши разгонял кровь, а смирение путало мысли и возбуждало сильнее обещания оттрахать до потери пульса. Анлуан вверял ему разум, но тело? Стягивая штаны и нижнее бельё, упираясь голыми коленями в колючее сено, Анлуан продолжал думать о том, каково это — впустить в себя мужчину. Он хотел почувствовать тепло объятий Джоши и услышать: «Я хочу заняться с тобой любовью», чтобы высвободить сомнения. Но Джоши не вмешивался, и он решил самостоятельно.       Анлуан прикусил нижнюю губу Джоши и чувственно выдохнул. Потом погладил по лицу и повернулся спиной.       На несколько тяжёлых мгновений сердце Джоши замерло. Анлуан повернулся спиной, и Джоши показалось, что он увидел его впервые. Когда сердце снова забилось, Джоши дрожащей от волнения рукой перекинул волосы Анлуана на плечо, оголяя влажную от пота кожу и замершие в напряжении упругие мышцы.       Совершенство. Его тело, его разум и его решимость — всё было до невозможности совершенно и лишало Джоши самообладания. Его спокойствие и покорность взывали к награде, и Джоши не мог и не хотел отказываться от манящей привилегии стать тем, кто его наградит. Так, как пожелает Анлуан. Так, как может только Джоши.       Анлуан повёл плечами, и Джоши очнулся от наваждения. Издав тягостный стон, он притянул Анлуана к себе и крепко обнял. Почувствовав, как мышцы Анлуана расслабляются, а тело миг за мигом покидает напряжение, Джоши наклонился и с чувством укусил его шею. Лизнул и пососал место укуса. Насладившись сорвавшимся с губ Анлуана выдохом, разомлел, подставляя под ласку пылающую щёку.       — Я люблю тебя, — прошептал Джоши, и Анлуан теснее прижался к нему. — Только тебя. Всегда, — скользнул рукой по животу и провёл пальцами по возбуждённому члену. — Пойдём в дом.       — Не нужно меня холить.       — Нужно, — отозвался Джоши. — Еще как нужно.       В ответ Анлуан ухмыльнулся и дразняще сплёл их языки, но едва Джоши попробовал углубить поцелуй, отстранился, шаловливо покусывая губу.       По телу Джоши покатилась волна возбуждения. Анлуан с ним заигрывал? Джоши определённо нравилось. Он сгрёб Анлуана в охапку и позволил пососать свой язык. Однако, как только Анлуан потянулся к члену, Джоши тут же отпрянул.       — Ну уж нет, — прохрипел он, сверкая глазами. — Повторишь этот фокус в постели.       Анлуан довольно сощурился.       — Как скажешь, Ноа.       Соскочил со стога, вильнул бёдрами — Джоши мог поклясться, что намеренно — и медленно пошёл на выход из конюшни.       Уверенный в себе и излучающий силу. До умопомрачения красивый. Только его, больше ничей.       У ворот Анлуан вопросительно обернулся. Джоши не помнил, как спрыгнул на пол и двинулся следом.