Сто оттенков одиночества

      Трудоемкая отработка занимает чуть больше времени, чем они предполагали. Восстановление балок и перекрытий самой крайней башни осложнено еще и тем, что внезапно усиливается порывистый ветер, переходящий в шквальный. Решив, что подъем на высоту в такую непогоду может вполне послужить угрозой их жизням, Драко и Гермиона возвращаются в замок. Вместе они посещают оставшиеся на сегодня Зелья и Арифмантику, а после спускаются в библиотеку, чтобы взять необходимую для доклада литературу.       Завывания ветра за стенами замка только усиливаются и как бы намекают им на продолжение отработки в другой день. Гермиона сначала прислушивается к гулу за высокими окнами библиотеки, но потом переключает всё свое внимание на поиск нужных ей книг. Она набирает их несколькими стопками и воодушевленно складывает на столе перед Драко, который давно выбрал себе одну-единственную, в тонком кожаном переплете.       — Ты уверен, что этого будет достаточно? — интересуется Гермиона, едва ли выглядывая из-за своих книг, нагруженных на руки. Она с грохотом и небывалым энтузиазмом водружает их на стол и косится на Малфоя, который застывает от удивления.       — Нам задали доклад только по одному ингредиенту, Грейнджер. — замечает он, выгибая бровь. — А не по классификации всех существующих растений во вселенной.       — Не всегда одна книга может заменить несколько хороших источников знаний.       — Не всегда, — твердо отвечает он, и она заглядывается на его растянутые в ухмылке губы. — Но мне достаточно и одной. Всегда было достаточно.       — А мне не нужна ни одна, — обрывает их внезапно появившийся Тео. Он склоняется возле их стола, уперев кулаки в столешницу. — Ни одна чертова книга.       Они переглядываются, когда Тео садится напротив Драко и призывает Гермиону сделать то же самое. Она краснеет как младшекурсница, ощущая стойкий жар, который ползет до самой шеи вслед за его пристальным взглядом. Драко сдвигается на своей скамье, приглашая Грейнджер.       Помешкав, Гермиона садится рядом, чувствуя его твердое бедро поблизости со своим. Она суетливо принимается разбирать ворох книг, абсолютно запутываясь в них, когда чувствует, как Драко ползет кончиками пальцев от ее колена и выше вдоль бедра под кромку юбки.       Тео начинает постукивать пальцами по столу.       — Грейнджер, — зовет он и Гермиона отрывает глаза от раскрытой наспех книги. — Ты помнишь о нашем уговоре? Надо обсудить детали.       Он бросает быстрый нервный взгляд на Малфоя и кривится в ухмылке.       — Опять сбиваю ваши грандиозные планы? — поддевает он насмешливым тоном. — Ничего страшного, Грейнджер, — Тео вновь обращается к ней и протягивает ладонь, чтобы неспеша захлопнуть перед ней книгу. — Доклад подождет. Драко тоже.       — Может, хватит быть таким ублюдком, Тео? — шипит Малфой, чуть наклонившись вперед и глядя прямо ему в глаза. Тео зеркалит его позу и приближается к его лицу через стол.       — А может быть хватит мне указывать? Не мудрено, что тебе нет дела ни до чего, кроме задницы Грейнджер или ее милого рта…       — Заткнись, — низко произносит Драко, и его взгляд становится бритвой. Еще слово - и он перережет им его глотку. — С этих пор только я решаю, пойдет она куда-то с тобой или нет.       — Вау, — Тео отталкивается от кромки стола и откидывается на спинку стула. — Вот это заявление. Правила корректируются с молниеносной скоростью, стоило мне немного побыть в отключке. Интересно, за это время произошло что-то настолько значимое, что ты держишь ее на коротком поводке, а? А может… Старик, да ты влюбился! Вот срань… — Тео смахивает кудрявую челку, зачесывая ее назад. — Мои искренние соболезнования.       Он снова переводит взгляд на Гермиону, замершую с книгой в руках. Она сжимает ее настолько сильно, что белеют костяшки, а пальцы немеют от боли. Встретившись с ним глазами, Гермиона быстро отводит их в сторону, ощущая дрожь под кожей. Пальцы Драко сдавливают ее бедро и, наконец, соскальзывают, оставив после себя лишь прохладу.       — Драко, я должна помочь, — быстро проговаривает она, словно боится получить пощечину за очередное непослушание. — Мы только попробуем еще раз, я обещаю, что не облажаюсь.       — Неимоверное безрассудство, — выдыхает Драко и отталкивает от себя книгу, которую взял для доклада.       По его движениям и прикрытым от усталости векам Гермиона понимает, что у него остаётся всё меньше сил для сопротивления.       Тео же это только на руку.       — Я не понимаю, с чего вы оба взяли, что это имеет хоть какое-то обоснование? Для чего вы лезете в чью-то жизнь, толком не разобравшись даже в своей? — громче спрашивает он и на их стол оборачиваются несколько учеников.       — Тебе нужны доказательства? — уточняет Тео, сев ровнее и приняв уверенную позу. — Спорим? В пятницу, после того как я вскрою кабинет, ты их увидишь!       — А что если нет? — вполне серьезно интересуется Малфой, и Тео хитро прищуривается.       — Я дам тебе добровольный отказ от опеки надо мной на глазах святой Минервы Макгонагалл. Предпоследний пункт в договоре, который обязано одобрить Министерство. По рукам?       — Идиотская сделка, — говорит Драко, сжав руку в кулак. Его напряжение видно невооруженным глазом. Он очень зол… и разочарован таким положением вещей.       — Достаточно справедливая, — кивает Тео и широко улыбается. — Мы оба получим свободу. Я перестану тебя целенаправленно доебывать, а ты - мешать мне жить так как я этого хочу. Этот год - действительно худшее испытание.       Проходят те томительные минуты, за которые Драко мысленно перебирает все возможные варианты исхода событий. Он то закрывается окклюменцией, очищая свой разум, то снова становится самим собой. Пытка его молчанием продолжается чуть дольше, чем выдерживает Тео. Тот снова принимается за отбивание однотипного раздражающего ритма по столу.       — Я принимаю условия, — наконец подытоживает Малфой и поворачивается к Гермионе. — Но это ваша последняя попытка.       С этими словами он забирает свою книгу и поднимается из-за стола. Гермиона считает его шаги, пока они становятся совсем не слышимы.       Она остается один на один с Тео.       — Я бы не предлагал ему так много, не будь я так уверен, девочка, — он жадно облизывает губы и, привстав, наклоняется к ее лицу. Горячие губы почти касаются щеки. — Он сломался как спичка, — шепчет Нотт ей на ухо, обжигая кожу своим дыханием. — И это именно то, чего я добивался.

***

      — Отработка на стадионе, — Тео усмехается и качает головой, идя на шаг впереди Гермионы. — Вляпаться в такое дерьмо - на это способны только истинные неудачники. Как можно быть такими неосторожными?       — Я подвела тебя, — вырывается из ее горла, и Тео резко останавливается, так, что ей приходится ухватиться за рукав его мантии, чтобы не упасть.       — Эй, — он наклоняется и треплет ее кудряшки, перебирая их в пальцах. — Не грусти так, Грейнджер. Ерунда. Мы это быстро исправим. Главное - не отступать от намеченного плана и не вестись на меланхоличность Драко.       — Она поняла, что я нервничала. Драко ни при чем, — начинает оправдываться она, чего не делала уже очень давно.       Гермиона не желала его подвести. Она пыталась сделать всё правильно. Она всегда пыталась так поступать…       Комок в горле становится болезненным. Дышать становится трудно, а сердце стучит так, что Тео улыбается чуть шире.       — Ты слишком напряжена. Мне определенно стоит поработать над этим, прежде чем мы приступим к нашему плану.       В одно движение он прижимает Гермиону к стене и поглаживает ее шею, горячую пульсирующую артерию и нежную кожу, которая ускользает от его взгляда под воротником блузки. Пропускает ладонь сквозь кудри, медленно наматывая их на пальцы.       Хватка становится железной. Столь же тверд и его взгляд, который следит за реакциями ее тела: часто вздымающаяся грудь, приоткрытые губы, бегающий по его лицу расфокусированный взгляд карих глаз. Тео с наслаждением скользит языком по ее губам, приоткрывая их для себя. Проникает в ее горячий рот и не позволяет контролировать процесс.       Он целует ее жестко, прикусывая нижнюю губу и язык. Гермиона извивается под его телом, но это так же бесполезно, как и пытаться обмануть саму себя.       Крючок слишком острый. С тысячей зазубрин.       Ей больно от его поцелуя, но она терпит, надеясь на его помилование, когда находит пальцами пояс его брюк и пробирается под ремень. Тео застывает на месте. Его губы растягиваются в голодной улыбке.       — Какая ты игривая кошечка, Грейнджер, — он перехватывает ее пальцы и поднимает ладонь Гермионы к своим губам. — Наконец-то ты со мной, наконец-то ты в моем распоряжении.       Он смазывает поцелуй по фалангам пальцев, едва задев их языком, и приспускает брюки. Разворачивает Гермиону от себя и грубо берет ее прямо так, в темной нише коридора. Без каких либо прелюдий, быстрыми толчками бедер он достигает своего пика и не сдерживаясь громко кончает, врезаясь в ее бедра. Тело Гермионы обмякает после его сильных, бесцеремонных движений.       Отдышавшись, как после забега, он смаргивает возбуждение и тянется к ее напряженному скоплению нервов. Едва Тео касается чувствительного клитора, Гермиона вздрагивает и издает тихий писк. Потерев его пальцем, он распределяет влагу и начинает активно доводить ее до оргазма.       — Как хорошо, что Драко отвалился сам собой. Он наверняка еще и не подозревает, что я трахаю тебя где и когда захочу, — проговаривает он возле ее уха, пока Гермиона ловит ртом воздух от подступающей приятной тяжести внизу живота. Ее мысли настолько разрозненны, что она легко упускает это заявление и сильнее трется о его пальцы. — Уже представляю во всех красках этот скандал, когда он узнает. Будет истерить, снова бить мне морду и прятать тебя за дешевыми заклинаниями.       Тео вводит несколько пальцев внутрь нее и поглаживает чувствительную переднюю стенку. Гермиона практически рассыпается пылью, от того, как хорошо он это делает. От того, как безнаказанны их поступки и желания.       — Какой же он убогий. Весь этот фарс и показушность. За его спиной давно прячется смерть, просто он еще не знает об этом. Он сгниет, как и его предки, Грейнджер, — продолжает Тео, хлюпая пальцами у нее между ног. Он вырывает ее тихие стоны и снова прижимается вновь ставшим твердым членом к ее ягодицам. — Он никогда не искупит свою вину. Он будет страдать, пока я наполняю тебя и поселяю в тебе свое семя. Он будет убит, когда поймет, что у него нет ни единого шанса быть с тобой.       Гермиона не должна испытывать наслаждение от таких слов, не должна находиться с ним в этой затерянной нише посреди темного коридора, среди десятка наглухо запертых дверей и мерцающих огней факелов где-то вдали. Она не должна поддаваться сильному, до вспышек магии, оргазму, но ее тело сейчас против ее разума и она дрожит, подскакивая на его влажных от ее собственной смазки пальцев, когда он с хлопками вгоняет их в нее со всей дури.       Они все давно сошли с ума.       Израненные сердца и души, искалеченные с самого детства и отравленные войной до неузнаваемости. Их создали по образу и подобию, но после - сделали неполноценными, наградив шрамами и внутренней болью, которая продолжает выть, несмотря на все доступные способы с ней справляться.       Боль не утихает.       Война не проходит.       Всё оно оседает пеплом с кровью глубоко в душе и ноет днями и ночами. Оно толкает их на безрассудство по отношению друг к другу, на создание хаоса внутри и снаружи, на разрушения до самого основания.       Оно толкает их друг к другу.       Чтобы залатать душу себе подобными. Чтобы знать, что они не одни. Потому что одиночество в их случае — неизлечимый диагноз.       Они ищут донора.       Переливают из пустого в порожнее, бьются за право обладать и грызут глотки за несправедливость к их жизням.       Они просто хотят жить.       И это, казалось бы, самое естественное желание, подбивает их опускаться до первобытных грехов. Это желание разрушает их, но оно сильнее смерти.       Поэтому они здесь.       Именно поэтому Гермиона кусает его губы в ответ, когда, наконец, сползает с его пальцев и притягивает его за воротник влажной от пота рубашки. Именно поэтому не отпускает пока вновь не сливается с Тео в позе, где каждая часть их тела плотно соприкасается, а дыхание становится хрипящим от сбитых стонов.       Именно поэтому она ищет ласки у неприступного и отчужденного. Потому что он точно такой же, как и она. Не принимает любовь. Потому что это чувство ему не знакомо и он без понятия, как с ним обращаться.       Но однажды они научатся.       Любить, жить, спокойно засыпать по ночам и не терзаться сомнениями.       Однажды. Но не сейчас.       Тео вдруг дергается, как от удара, и перестает сминать ее губы. Он опускает Гермиону со своих бедер и предельно тихо и аккуратно возвращает ее ногами на пол. Она пытается оглядеться по сторонам, но ничего не может различить в густом сумраке.       — Тише, девочка, — произносит он одним движением губ, совсем неслышно. — Сейчас ты останешься здесь, а я проверю, кто шатается в этом коридоре на ночь глядя.       Он отнимает руки от ее талии и второпях застегивает брюки. Пальцы его не слушаются: он всё еще сильно возбужден. Затем высовывается из ниши и проверяет пространство заклинаниями обнаружения.       — Чисто, но нам лучше убраться, — предупреждает Тео и призывает ее следовать за собой.       Тьма медленно поглощает их у подножия лестницы, и они снова различают шаркающие шаги. Тео ругается себе под нос и делает два четких штриха в воздухе — синие искры, и он накладывает Дезиллюминационные на себя и на нее.       Они прячутся в закутке под лестницей, среди крупных обломков камня. Проходит минута, и по лестнице начинают медленно спускаться. Шаг за шагом Филч и его кошка исследуют пустынный коридор на предмет разгуливающих учеников.       — Какая же он тварь, — говорит Тео, стоя позади Гермионы. Он придерживает ее за талию, чтобы она невзначай не соскользнула со скошенного участка, превращенного в груду бесполезного камня постамента. — Вечно что-то вынюхивает по коридорам, а еще стелится перед Минервой и готов целовать свою кошку в зад. Чертов извращенец.       — Это его обязанность, и вообще он не сделал нам ничего плохого, — защищает его Гермиона, за что получает от Тео короткий смешок.       — Его обязанность - съебаться нахуй из Хогвартса и не раздражать никого своим куском меха. Когда-то он может и был полезен, но сейчас, когда его кости сыпятся песочком по полу замка, я за то, чтобы он просто не мельтешил перед моим взглядом, иначе я за себя не ручаюсь.       Гермиона косится на него, вспоминая слова Малфоя, но он задевает подбородком ее макушку и сильнее вжимает в свое тело.       — Не бойся, Грейнджер. Пачкать руки об этого старикана я не собираюсь, у меня и без него дел хватает.       — Ты хотел обсудить наш план, — начинает она, и он накрывает ее рот ладонью, заставив мгновенно замолчать.       — Иногда, Грейнджер, — касается он ее уха губами, — твой рот хочется заткнуть чем-то большим и толстым. Например, членом, — хрипло произносит Тео. — Мы обязательно вернемся к обсуждению, как только исчезнем из-под надзора маразматика.       — Здесь кто-то есть? — шаги обрываются на середине коридора, и кошка начинает призывно мяукать.       Учитывая акустику древних стен замка, эти звуки разносятся эхом вдоль всех ближайших коридоров. Тео склоняется вниз и подбирает один из осколков камня, а после швыряет его куда-то вдаль. Гермиона толкает его в бок, но он лишь давится смехом.       — Ах вы несносные паршивцы! — хрипит мистер Филч и водит крошечным фонариком у себя перед носом. Кошка путается в его ногах, не отходя ни на шаг. — Только попадитесь мне - и я приволоку вас на ковер к директору. Она никого не пожалеет. Минерва Макгонагалл просто вышвырнет вас вон из Хогвартса. Потому что здесь не место разгильдяям!       — Еще тридцать минут до отбоя, а он уже брызжет слюной. Явно переигрывает, — фыркает Тео и устало выдыхает. — Как только его фонарик скроется за поворотом — валим отсюда.       Долгие десять минут шкрябанья и шарканья по коридору, и им удается спастись бегством. Они поднимаются на несколько этажей вверх и заворачивают в боковой узкий коридор. Он ведет прямиком к еще одной потертой лестнице, которая венчается куполом арки с темным как ночь проемом.       Тео подталкивает Гермиону на лесенку, сам нетерпеливо следуя за ней.       — Сюда и налево, — бегло проговаривает он, постоянно оглядываясь по сторонам.       Гермиона послушно выполняет его просьбу и прячется в неглубокой нише, пропахшей сыростью. Тонкая струйка влаги сочится из трещины камня на сводчатом потолке. Мерзкие холодные капли ударяются о ее мантию, когда она прижимается к влажному выступу.       — Две минуты, — шепчет Нотт с явным удовлетворением и указывает подбородком на ровную стену впереди них, которую видно из их точки.       Гермиона вытягивает шею и тут же вжимается обратно, услышав громкое цоканье каблуков.       8 этаж. Чертова Выручай-комната. Минерва.       — Это и был план, который ты хотел обсудить? — шипит она с возмущением.       — Меньше слов - больше дела, девочка, — тише произносит Тео над самым ее ухом и притягивает к себе за талию. Гермиона едва ли находит в себе силы отстраниться и дернуть рукой.       — Ты больной! — громкий шепот отскакивает от стен и Тео приходится закрыть ей рот ладонью, заставив заткнуться.       — Вы еще так нихуя и не поняли? Или ты умело прикидываешься? — говорит он и сверкает взглядом вдоль стены, по которой уже скользит тень от факелов.       Женская фигура в развевающейся мантии.       — Ладно Драко туп как деревяшка, чтобы поверить мне, но ты? Ты, умнейшая ведьмочка, Гермиона Грейнджер. Твой наивняк меня пугает. Не делай так, иначе я в тебе глубоко разочаруюсь.       Она пытается дернуть телом, но эта бесполезная попытка тонет в его приглушенном смехе.       — Не делай вид, что ты не ошеломлена тем, как она постоянно ходит в эту комнату и что-то там делает. Ни за что не поверю, что ты до сих пор сомневаешься в ее странных делишках.       Гермиона вздрагивает, когда Минерва показывается из-за угла и подходит к стене. Ее палочка скользит повдоль, привычно разрезая магическое полотно. Она шевелит своими старческими сморщенными губами, произнося заклинание, и ждет, когда чары впустят ее.       Несколько мощных щелчков — треск стены, и вуаля, перед ней вновь проход в Выручай-комнату.       — Посмотри на нее внимательно, Грейнджер, — просит Тео и Гермиона скользит влажным расфокусированным взглядом по спине директора.       Макгонагалл быстро постукивает по разделившейся надвое стене. Проявляется щель, превращаясь в громадное дверное полотно.       Что же заставляет ее приходить ее сюда каждый день? Гермиона смаргивает влагу.       — Кто бы что ни говорил, старушка старательно наебывает нас, — продолжает он вкрадчивым голосом, и ей становится настолько не по себе, что подступает тошнота, а ноги становятся ватными, как если бы она испытывала животный страх. — Пора бы и постараться ради того, чтобы все узнали, какая она мразь на фоне Дамблдора. Хотя и он не был белым и пушистым. Разве что внешне.       — Это не дает тебе права… — начинает перечить она и тут же захлопывает свой рот. Тео замирает одновременно с ней. — Откуда… Тео, там было Зеркало! Я видела его! — почти выкрикивает она, когда Минерва скрывается за стеной внутри комнаты, но Тео умело глушит ее голос заклинанием и возвращает свое внимание на лицо Гермионы.       — Еще раз, Грейнджер, — нетерпеливо шепчет он. — Что за ебаное зеркало? О чем еще я не знаю?       — Это очень древний опасный артефакт, — сбивчиво рассказывает она, и Тео сосредоточенно прислушивается к ее торопливому лепету. — Никто точно не знает, как оно попало в Хогвартс и откуда, но оно чуть не свело в могилу Гарри и Дамблдор спрятал его, чтобы больше никто не пострадал.       — Охуеть легенды, — цедит Тео и дергает ее за руку, уводя подальше от ниши тем путем, по которому они пришли сюда.       Гермиона чуть ли не падает на корявой лестнице, когда Тео спешит вместе с ней в коридор, залитый светом огня от факелов. Чары на их телах рассеиваются.       — С этого момента, малышка, мне необходимо знать всё об этом сраном зеркале и его свойствах. Ты поняла меня? — требует он, и Гермиона как болванчик кивает головой, сама трясясь от перенапряжения. — Чтобы завтра с утра у меня была вся информация, иначе мозги Минервы будут размазаны по стене ее кабинета раньше, чем я планировал сделать это прилюдно. — Взгляни на меня, Грейнджер.       Почти с лаской он поддевает ее подбородок, точно так же, как любит делать Драко, и она покорно поднимает свои глаза, теряясь в его привлекательных чертах лица.       — Никаких слез, помнишь? Это выглядит отвратительно, — он смахивает скатившуюся слезу на ее щеке и брезгливо вытирает руку о мантию. — Плачут только сопливые суки, ни на что не способные. Но ты ведь не такая, Грейнджер. Ты - храбрая девочка, которая поможет мне сделать так, что Макгонагалл будет не избежать вселенского позора. Хочу, чтобы ей впаяли справедливый срок в Азкабане за те дела, которые она смеет проворачивать в стенах замка, пока думает, что за ней никто не наблюдает. — Давай, соберись и шуруй в подземелья. Даю вам второй шанс с Драко попасть к ней в кабинет. Если вы и его проебете…       — Я сделаю это, — дрожащим от волнения голосом отвечает Гермиона и с мольбой смотрит на Нотта. Черты его лица смягчаются под ее согласием. — Я сделаю всё, что смогу, завтра. Обещаю, Тео.       — Вот и прекрасно, — улыбается он и проводит ладонью по ее щеке. Она тянется, чтобы продлить мгновение, но Тео словно улавливает ее намерение и одергивает руку. — Тебя ждет преданный принц Малфой. Нельзя разочаровывать таких как он.       Тео резко разворачивается и покидает коридор. Гермиона остается стоять посреди каменных стен со стойким ощущением его ладони на щеке, будто он всё еще прикасается к ней.       Будто он всё еще с ней.       Прямо здесь и сейчас.       Но он ушел, оставив после себя только пряность туалетной воды и мертвецкую тишину Хогвартса. Ею овладевает беспричинное желание догнать его, развернуть к себе и впиться в его терпкие губы. Забрать у него всё, что ей так необходимо. Не важно, хочет он этого или нет. Ведь ему почему-то дано право делать ее своей без слов.       Порыв угасает так же, как и последние закатные лучи в проблесках башен замка. Гермиона плетется до самого выхода из коридора, спускается на несколько пролетов вниз и замирает, встречаясь нос к носу с Драко.       — Что на этот раз, Грейнджер? — спрашивает он с раздражением в голосе и подходит вплотную к ней.       — Мне нужно успеть в библиотеку до закрытия, — признается она и выглядывает из-за его плеча. Позади ни души. — Десять минут.       — Я иду с тобой.