Сто оттенков одиночества

      — Кажется, Тео был не очень доволен тем, что ты явилась с Малфоем за ручку, — тихонько произносит Дафна, усаживаясь вместе с ней за одну парту на Астрономии. — Любовный многоугольник — настоящая дилемма, да, Грейнджер?       И Гермиона отлично помнит косой острый взгляд Тео, которым он наградил их соединенные руки. Она помнит и холод, который неосязаемо скользил по ее позвоночнику, пока Нотт сидел позади них. Это кажется противоестественным, но она стала думать о том, что он отчасти ревнует, хотя каждый раз утверждает, что ему всё равно.       — Он тоже мог сделать это, но он не делает, — небрежно бросает Гермиона и достает пергаменты, укладывая их в ровную стопку.       Впопыхах начерченные графики выглядят куда хуже того, к чему она привыкла. Учеба и бурные отношения — вещь однозначно несовместимая.       — Будешь гулять с ними по очереди? — хихикает Дафна и вертит в руках искрящееся магией перо. — Тео пока и правда не представляет, насколько заранее ему нужно заказывать процессию.       — Это крайности, — фыркает Грейнджер и, расположив перед собой пергамент, окунает перо в чернильницу.       — От которых он, к сожалению, не застрахован, — подытоживает Гринграсс и, откинув волосы за спину, начинает внимательно записывать тему урока. — Ты угодила в гремучую смесь. А я тебя предупреждала.       Ее заключение — как бомба замедленного действия. Сейчас Гермиона совершенно не воспринимает его всерьез, но однажды столкнувшись с этим нос к носу, она уверена, ей придется лицезреть плоды своих ошибок. Ведь чтобы всё исправить, у них есть время, пока они живы, верно?       — Я знаю, о чем ты думаешь, — подхватывает Дафна беспечным голосом. Таким, будто всё вокруг — никому не нужная суета. — Потом будет поздно.       — Даф, ты обещала не включать наставника, — отмахивается Гермиона и следует примеру подруги. Вот только буквы выходят не такими ровными и изящными, как хотелось бы. Она безумно нервничает, хоть и внешне выглядит иначе.       — Прости, я и сама не знаю, что на меня находит. Но Кас постепенно помогает с этим справляться.       Годрик. Как же ей это знакомо.       — Кстати, я согласилась на свидание на башне, — рассуждает Дафна, продолжая писать. — А еще я пообещала себе не срываться в отношении еды.       Перо Дафны вдруг замирает над пергаментом, и она устало выдыхает. Гермиона поворачивается к Гринграсс и встречается с ней взглядом.       Она видит в ее глазах какую-то детскую невысказанную грусть. Такую глубокую, что Дафну хочется немедленно обнять и сказать, что всё будет хорошо. Что она действительно справится. Что ее пазлы тоже не имеют никакого права не сложиться в идеальную картину мира, о которой она грезит.       — Ты справишься, — отвечает Гермиона, в надежде, что ее слова не прозвучат топорно или буднично. Что они и правда помогут Дафне, не утонув бесследно в воздухе класса, наполненном ароматом терпких чернил и свежего пергамента.       — Ты же наденешь кулон? — спрашивает она, игнорируя сказанное, лишь коротко кивнув и занеся перо над новой строчкой. — Уверена, для него это важно.       — Мне не с чем носить такие дорогие украшения, — отмахивается Гермиона и низко склоняется над своими записями, вмиг покраснев. — Драко вероятно думает, что я имею в запасе пару шикарных вечерних платьев для таких случаев…       — Грейнджер, прекрати, — затыкает ее Дафна, недовольно нахмурившись. — Даже слышать не хочу о том, что тебе нечего надеть!       Гермиона толкает ее в бок, когда профессор косо смотрит на них и вновь обращается к доске.       — В день рождения ты должна сиять, затмевая даже этот шикарный изумруд, — настойчивым шепотом произносит она, явно не собираясь сдаваться. — Так что ни слова больше. Платье мы найдем.       — Помня то платье с вечеринки, я не уверена, что…       — Ты не уверена в моем вкусе? — Дафны брови взлетают на лоб и она замирает с деланно оскорбленным выражением лица.       — Дело не во вкусе, — пытается сгладить Гермиона сорвавшиеся с языка слова, которые могли задеть Дафну. — Дело во мне, я не могу…       — Салазар, — выдыхает Дафна и качает головой. — Ты до невозможности упертая!       — Мисс Гринграсс, — обращается к ней профессор… — вижу, вы подготовились сегодня лучше всех, раз так беспечно себя ведете. Поэтому, прошу. Выйдите к доске и покажите на карте те созвездия, о которых я только что рассказывала.       — Я могу показать, — перебивает ее Гермиона и поднимается из-за стола, чем привлекает намного больше внимания, чем требовалось бы.       — Мисс Грейнджер? — удивленно говорит профессор и смотрит на нее в упор. — не нужно защищать того, кто поступает невежливо.       — Это я нарушила тишину, поэтому отвечу тоже я. — настаивает Гермиона, остановив Дафну и положив ладонь на ее плечо. Та опускается обратно на скамью с озадаченным видом.       Когда Гермиона выходит к доске, все в классе устремляют свои взгляды прямо на нее. Сложно не заметить и то, как смотрят на нее Малфой и Нотт, сидя за одной из последних парт. Драко — внимательно и задумчиво, Тео — изучающе и нахально. Он будто шарит глазами по ее фигуре, мысленно касаясь обнаженных участков кожи.       Невозможно не чувствовать то, как он раздевает ее одним лишь взглядом, и от этого ее щеки вновь теплеют от жара. Она опускает глаза в пол и начинает пересказывать отрывок из недавно прочитанной энциклопедии, буквально выучив его наизусть как молитву. Словно наверняка знала, что ее об этом спросят. Показывает созвездия все до единого, после чего без запинки она отвечает и на дополнительные вопросы, также обозначив свои ответы метками на карте.       Волшебной палочкой Гермиона ведет непрерывную линию, соединяющую созвездия на сияющем полотне, пока магия из-под ее древка стелется серебряной пылью по темному небу. На мгновение оторвавшись от карты, она ловит проницательный взгляд Драко, который смотрит ей прямо в глаза, не позволяя себе тех вольностей, что бесстыже проворачивает Тео. Малфой гладит ее локоны своим пепельным взглядом, не спускаясь ни на дюйм ниже.       Линия ее палочки сбивается, когда Гермиона теряет концентрацию, засмотревшись на парней. Профессор хмурит брови и указывает подбородком на то, чтобы Гермиона возвращалась на свое место.       — Я поставлю вам Превосходно, мисс Грейнджер, но впредь я буду пристально следить за вашим с мисс Гринграсс поведением на мои уроках. На них всегда должна соблюдаться идеальная тишина, — произносит…       — Да, профессор, — кивает Гермиона и спешит занять свое место.       Когда раздается звонок, она впопыхах заталкивает всё в сумку, чтобы сбежать из класса. Ее не беспокоит ни неровность конспектов, ни то, как растерянно она выглядит, ни даже ладонь, которая останавливает ее по пути из класса в переполненном коридоре. Тео утягивает ее за собой в проем и уводит дальше в самую нишу к лестнице.       Не сопротивляясь, Гермиона следует за ним, ощущая тепло и силу его руки на своей. Она даже не испытывает привычного страха, когда он толкает ее к стене и начинает покрывать поцелуями.       Что-то стирается, как невидимый пунктик в ее голове, связанный с тревогой за то, что он может вот так завладевать ее вниманием, пока они не наедине.       За спиной Тео мелькают силуэты студентов, но его губы всё так же продолжают исследовать ее. Он влажно целует ее щеки, подбородок, кудрявые локоны и вновь возвращается к приоткрытым губам. Гермиона отвечает на его ласки тихим стоном, когда он подсаживает ее на свои бедра, надавливая на низ живота твердым членом сквозь слои одежды.       — Мне физически больно смотреть на тебя, Грейнджер, — пылко шепчет он и делает влажным языком дорожку по шее до мочки ее уха. — Ты очень красивая, когда сосредоточена.       Вспышка от сказанного пронзает позвоночник и устремляется на соединение их тел. Их языки снова сталкиваются и Тео двигает бедрами, передавая ей столп мурашек по коже.       — Я хочу тебя сегодня, девочка, — хрипло шепчет он и невесомо, почти мучительно, целует ее в покрасневшие губы. — И никакого нижнего белья, поняла?       — Ты тоже будешь в Хогсмиде? — потрясенно спрашивает она, и Тео улыбается, давая ей шанс лицезреть его обворожительную ямочку.       — Я буду везде, где ты, — с придыхание отвечает он и больно мнет ее ягодицы через юбку. — Потому что Драко достаточно поиграл с тобой сегодня. Пора делиться сладкой малышкой.       Гермиона снова испуганно вздрагивает от того, что он что-то знает или видел, но Тео заботливо гладит ее по лицу широкой ладонью и поправляет сбитые волны волос.       Нотт совершает волнообразное движение бедрами и упирается в нее. Гермиона наконец прикрывает веки, испытывая муки от невозможности соприкосновения обнаженными телами. Его власть над ней неразделимо связана с ее желанием покориться. Поводок в его руках непременно тянет ее к краху.       — Иди на занятия, Грейнджер. — Тео прерывает ее наслаждение, отстранившись.       Его требовательные руки больше не на ее теле. Его губы больше не касаются ее губ и это почти доводит ее до слез, потому что он становится не менее важным пазлом в ее вселенной. Будто без него всё не сложится так, как умоляет ее сердце. Что без него всего будет недостаточно. И это не восполнит один только Драко.       — Тео…       — Ну же, — он разводит руками и сдвигается, чтобы она могла пройти мимо него, но Гермиона стоит на том же месте, уставившись на его черную рубашку под слизеринской мантией. — Драко будет психовать, если ты опоздаешь, — смеется он и убирает руки в карманы. — Поэтому не огорчай его.       Она делает шаг и становится рядом с ним, подняв голову вверх. Это почти больно, когда настолько близко, даже не считая того, что рост Тео меньше чем у Драко на какой-то дюйм. Звонок разрывает перепонки и разносится по уже ставшим пустыми коридорам. Но Гермиона не торопится уходить, примагниченная к чертам его лица. Мягким линиям скул, дерзким каре-зеленым глазам и изогнутым в невесомой улыбке губам.       — Что? — он дергает бровями и улыбается чуть шире.       С такой улыбкой он вполне безобиден и не кажется тем, кто может по щелчку выйти из себя, разжигая драку. Гермиона решает приподняться на носочках и задеть его щеку своими разгоряченными от поцелуев губами. Но Тео даже не обнимает ее в ответ. Его губы неподвижны, словно он — немая статуя, а она по-идиотски влюбленная смотрительница, которая пытается добиться взаимности у монолитного камня.       В груди набатом грохочет сердце, от попыток унять его предательски щиплет в носу. Она мысленно ругает себя за то, что делает не соотносящиеся с ее характером вещи. Никто из ее друзей не одобрил бы то, как она сейчас льнет к сыну покойного Пожирателя смерти холодными от волнения губами. То, как пытается получить от него взаимность, когда сама обнимает его за шею и закрывает глаза.       — Я не люблю это, Грейнджер, — грубо отрезает он, прочертив острым скальпелем на ее сердце искусный шрам. Гермиона нехотя разрывает телесный контакт, сползая ладонями по его груди. — Не стоит ждать от меня того, что ты получаешь от Малфоя. Мы разные и тебе придется с этим мириться.       Он первым удаляется из ниши, сделав шаг в коридор.       Гермиона обессилено прислоняется к камню стен и дрожит от собственной наивности. Какой смысл повторять себе, что ты сильная, если внутри всё раздроблено на мелкие кусочки? Это как пытаться удержать песок, который нещадно утекает сквозь пальцы.       Она дергает ремень сумки, возвращая его на плечо, и выглядывает из ниши. Сбежав вниз по лестнице, Гермиона сворачивает в противоположном направлении от нужного ей класса и уходит во внутренний двор, камень которого хранит в себе их образы и запах сигарет.       Сейчас у нее ничего нет.       Ни единой капли никотина, которая завела бы ее барахлящее сердце. Вокруг нет и тепла. Только дикий холод конца сентября, что делает ситуацию в разы хуже.       Ее пальцы касаются грубых насечек проема арки, а волосы, сдуваемые на щеки, цепляются за ворот мантии. Ветер, бьющий в лицо, делает ее трезвее, словно врезая ей справедливые пощечины.       Она сжимает губы, запрещая себе поддаться слезам и глупому сердцу, которое совсем забывает, кто настоящий хозяин ее чувств. С трудом, но она подчиняет мысли себе, возвращая ровное дыхание и чистоту разума. Лоб находит опору в виде колонны, ладони сами обхватывают вековой шершавый камень.       Знакомые руки призрачно обнимают ее сзади и тепло мгновенно разливается по телу, заставляя ее вдохнуть полной грудью. Точно в нее влили топливо, с помощью которого она сможет продолжить свое существование.       Широко распахнув глаза и вернувшись в реальность, Гермиона оборачивается и видит Драко. Его запах, невесомый поцелуй в висок и длинные пальцы, прижимающие к себе — составляющие необходимого и хрупкого счастья.       Она кладет руки ему на грудь поверх безупречно белой рубашки и прижимается к нему щекой. Малфой медленно гладит ее, усыпляя тревогу и, наконец, ослабляя удушающий поводок.       Когда она согревается от его рук, Драко склоняется к ее уху и скользит губами по коже.       — Ты всегда можешь прийти ко мне, Грейнджер, — раздается возле ее уха полушепотом. — Мне никогда не будет всё равно.       Громкая фраза вызывает в ней взрыв бомбарды, но она жмется к нему сильнее, помимо воли, которая толкает ее в обратном направлении. Говоря «никогда» он обещает ей почти что вечность, и она верит в это как слепой котенок, хватаясь за воротник его рубашки и вдыхая его аромат.       Она думает о том, что было бы прекрасно даже задыхаться от него и умирать, пока он шлейфом продолжал бы оседать где-то рядом.       Драко оставляет еще один поцелуй на ее макушке и берет ее лицо в свои ладони. Он долго смотрит на нее, иногда слегка прищуриваясь. Он не закрывается привычным ему щитом окклюменции, оставаясь здесь. В моменте с ней. И это дает ей шанс пересмотреть свои заблуждения на этот счет. Возможно, он пользуется этим приемом не так уж и часто.       — Пожалуйста, будь рядом, — наивная просьба срывается с ее губ, и она зажмуривается как от взрыва.       Она никогда никого не просила об этом.       Она никогда не давала кому-либо повод думать, что ей одиноко. А теперь человек который мог предать ее тысячу раз и пустить смертельное в самое сердце, целомудренно целует ее в уголок рта своими мягкими теплыми губами и отвечает согласием.       Гермиона сглатывает тугой комок в горле и рвано выдыхает. Теперь ей всё равно на прохладу ветра, который бьет по обнаженным щиколоткам, ей всё равно даже на мир, который поставлен на паузу благодаря его касаниям. Ей всё равно, что подумает Гарри, Джинни, Рон…       Мерлин…       В тишине с ним Гермиона понимает, что так устала жить для других, позабыв о себе. Что в ее голове постоянно стучит напряженная мысль о том, что она несет ответственность перед всеми своими друзьями, и, не дай бог она оступится, как они перегрызут ей глотку. И Драко, словно почувствовав ее опустошение, прижимает ее к себе еще крепче, будто затыкает ею свою собственную дыру в сердце.       Они стоят на сильном ветру еще очень долго, спасаясь немыми объятиями, пока не начинает накрапывать мелкий дождь и им не остается ничего, кроме как вернуться в тихий замок, похожий на склеп с сотнями своих тайн и загадок.       Малфой провожает ее до гостиной и требует остаться там до конца занятий. Он обещает вернуться, и она, кивнув, опускается на диван. Из последних сил Гермиона разжигает камин и смотрит на пламя настолько долго, что ее глаза сами постепенно закрываются.       Треск дерева успокаивает, как и мысль о ласкающем тепле пламени. Она засыпает глубоким сном, впервые за продолжительное время не вздрагивая от кошмаров.