Останемся здесь

Они всегда приходили по очереди, словно избегая друг друга в немом противостоянии. И из них двоих Кемен был более легкой жертвой. Слишком молодой, довольно неопытный и чрезмерно долго томящийся в тени своего отца. Он пришел на следующее утро. «Чего хотела, эльф?» – он надменно развалился на стуле у противоположной от решетки стены. «Я хочу поговорить, мне скучно», – Галадриэль придала своему голосу максимально будничный тон. «Не знаю, как ты себе представляешь мою должность здесь, но у меня достаточно дел и без тебя», – Кемен осуждающе хмыкнул. «Где будет встреча?» – нагло спросила эльфийка. «Недалеко от залива Белфаст, в гавани Умбар, я полагаю», – он неопределенно пожал плечами. «И тебе совсем не интересно, о чем они договорятся?» – Галадриэль вплотную подошла к разделявшей их решетке. «Почему бы тебе меня туда не отвезти?» –. ее голос почти перешёл на шепот. Юноша замялся: таких указаний не было. – Отец четко дал понять, что твои перемещения возможны только с его согласия. «Все ждешь разрешения папочки?» – она лукаво улыбнулась, невинно хлопая ресницами. Кемен вспыхнул. Судя по выражению его лица, слова эльфийки попали в точку. «А если я сбегу? – продолжала она его дразнить. –Тогда кто-то точно не оправдает доверия короля Нуменора». В ее глазах заплясали озорные огоньки: «Отец, очевидно, очень верит в тебя, раз позволил стать у власти в Пеларгире. Но ты подведëшь его, исчерпав сыновью милость». Самый страшный страх человека прямо сейчас разворачивался перед его мысленным взором и обретал осязаемые черты. Галадриэль медленным жестом сняла браслет с запястья. Он громко ударился о каменный пол, сигнализируя о приближающейся беде. Юноша не мог поверить своим глазам. – Это Ахорахиль? Этот подлый пес тебя освободил? В глазах Кемена отражалось множество эмоций, они боролись за лидерство, мешая ему трезво оценивать ситуацию. Эльфийка неопределенно покачала головой, ухмыльнулась и потянулась к щиколотке с оковами. Нуменорец не успел взвесить все за и против, он инстинктивно бросился к замку ее камеры, в надежде успеть отпереть ее раньше, чем Галадриэль полностью освободиться от цепей. Он не мог ее упустить, позволив покинуть темницу.Это была его роковая ошибка. Уловив намерение юноши, теневая рука просунулась сквозь решетку, ухватила Кемена за ворот и с силой стукнула о стальные прутья. Удар был такой силы, что нежная кожа его губ порезалась о собственные зубы, вызвав обильное кровотечение. Перед глазами нуменорца все поплыло, и он медленно сполз по ограждению на пол. Ключи брякнули рядом. Эльфийке никогда не хватило бы сил справится с ним в нынешнем положении. Проведя несколько дней в заключении, она ослабла от недостатка движения и ненамеренной голодовки сразу после пленения. Даже сейчас энергия двойника утомила ее, она тяжело дышала, как после долгого изнурительного бега. Постояв с минуту, она выровняла дыхание, забрала у Кемена его меч и пошла к выходу, молясь Эру, чтобы на ее пути не встал Ахорахиль. На удивление тюрьма охранялась только двумя стражниками у главного входа. Молчаливый двойник майи работал быстро и тихо. Его мощная рука ловко выключила несчастных, Галадриэль аккуратно затащила их внутрь. Ей бы стоило запереть людей в камере, но это требовало дополнительных усилий, а она уже устала. Проблем добавляло и платье, в которое ее переодели в Лоссарнахе, слишком длинное и открытое для такого рода забав. Чтобы не привлекать внимание, она стащила у одного их охранников плащ, плотно натянув его на лицо. Эльфийка ощупью пробиралась вдоль наружных стен тюрьмы, напрягая свой слух до самых невероятных частот. Ей нужно было найти лошадь. К ее счастью, тюрьма находилась практически в центре колонии, рядом с ратушей, таверной и конюшней. Она облегченно выдохнула, когда до ее слуха донеслось благословенное ржание. Не было времени раздумывать, выбирая лучшего скакуна. Она подошла к гнедой кобыле и ласково провела по крупу рукой. «Ты кто такая?» – грубая рука схватила ее за плечо сзади. Это, очевидно, местный конюх не оценил вторжения в свои владения. Галадриэль напряглась из последних сил, резко развернувшись и приставив меч к шее незнакомца. «Пожалуйста, – взмолилась она, – я просто тихо уйду, не причинив никому вреда». Но мужчина не смотрел на нее, его внимание было приковано к тени за ее спиной. Почувствовав угрозу, она разрослась, обретя четкие контуры. Указательный палец в шипастой перчатке аккуратно погладил незнакомца по голове, скривив губы в злорадную ухмылку. Человек испуганно замотал головой, еле удерживая равновесие на трясущихся ногах. Галадриэль взяла лошадь и медленно двинулась к выходу. Привлекать внимание было нельзя. От этого зависело очень многое, если не всё!

***

Элронд чувствовал себя обречённым. Он куда-то ехал, что-то делал – итог был очевиден. Поэтому, когда он встретил небольшую часть эльфийской армии, держащую путь в сторону гавани Умбар, он оценил иронию. Все самое худшее происходило прямо на его глазах. Он не успел оправиться от падения Эрегиона; у него не было времени оплакать Келебримбора; эльфы, лишившиеся дома, толком не обжились на новом месте, а на пороге уже маячила новая война. Нет, он, конечно, понимал мотивы ее участников. Если бы кто-то сказал ему, что дорогой сердцу Ривенделл будет смыт с лица земли, он не отдал бы это на откуп судьбы или провидения. Но иногда в этом был заметен странный парадокс. Чем чаще упоминалось имя Саурона, тем больше хаоса приносило оно с собой. Как будто оно было заклинанием, поднимающим мертвеца из земли. И, возможно, лучшим оружием против этой магии стало бы забвение: оставить это существо в покое, хотя бы на время. Элронд хотел бы думать, что падение Нуменора будет последним в возможном списке жертв Темного лорда, но какая-то часть его феа точно знала, что даже гибель всех прислужников Моргота не избавит Арду от зла. И с этой непреклонной убежденностью он ехал в сторону залива Белфаст, надеясь, что Галадриэли хватит благоразумия не явится туда вслед за майей.

***

Галадриэль нещадно гнала кобылу в сторону залива, молясь об одном, чтобы не было слишком поздно. Времени что-то обдумать и составить четкий план также не было. Но это неважно. Из любой ситуации всегда есть выход. Возможно, ей удастся убедить дунэдайнов отказаться от своих амбиций, а эльфов от мести за разрушенный Эрегион. Возможно, Халбранду позволять остаться в Лоссарнахе под ее присмотром, и они оба докажут, что путь искупления существует для всех. Эта мысль приятно согрела нутро, мирно растеклась по венам, наполнив эльфийку спокойствием и уверенностью. Она подбадривала свою гнедую напарницу на квенья, понуждая последнюю ускорить темп. Галадриэль могла поклясться, что уже улавливала тонкий соленый вкус моря, когда ее грудь пронзила яркая вспышка боли под ключицей. От неожиданности эльфийка резко натянула поводья, ее лошадь встала, а сама наездница, поддавшись инерции, кубарем полетела вниз. Мир перед глазами замерцал, удар о землю вырвал изумленный вздох из ослабленного тела, Нэнья вспыхнула на пальце, послав своей хозяйке обрывки очередных видений. Она снова на корабле, отплывающем из Нуменора. На сей раз без своего спутника. Много людей, но это не воины: дети, старики и женщины. Прыжок в воду. Улицы Арменелоса более пустынны, чем в ее воспоминаниях после последнего визита. Дворцовый зал. Халбранд сидит на троне. Он выглядит чужеродно. Его одежда выдержана в багряно-красных тонах, а привычные ей туника и брюки дополнены мантией и странным головным убором. Он зол и что-то кричит. Она видит, как его губы сжимаются в тонкую тревожную линию. Майа смеется. Его смех совсем не похож на проявление радости, скорее, наоборот, в нем сосредоточена тысячелетняя горечь. Она видит это! Гигантская волна идет на остров. Большие сильные руки. Он хватает ее за предплечья. Он трясет ее, пытаясь отвлечь внимание от приближающейся гибели. Халбранд обхватывает ее лицо своими ладонями. Каре-зеленые глаза. Она пытается прочитать их выражение. Вода. Вода. Вода. Когда Галадриэль пришла в себя, было уже темно. Она лежала на животе, уткнувшись лицом в холодную сырую почву. Попытка пошевелиться вызвала тупую боль в рёбрах. Она сплюнула с губ грязь и попыталась подняться. Осознание пришло неожиданно. Лошадь. Где ее лошадь? К счастью, кобыла паслась неподалеку. Галадриэль выдохнула и вновь упала на землю. Тело предательски болело. Эльфийка оглядела себя: платье являло собой жалкие грязные лохмотья. Тонкий материал не выдержал контакта с землей, явив свету несколько дыр, обнажающих белую израненную кожу. Галадриэль безжалостно оторвала полоску ткани от подола, чтобы вытереть хотя бы лицо. После чего она с трудом поднялась и прихрамывая поплелась к лошади. О быстрой езде не могло быть и речи. Галадриэль устало похлопала гнедую по шее. Им пора в путь. Она не дает мрачным мыслям укорениться в ее голове. Почему видение пришло к ней именно сейчас. Она опоздала? Судьба осуществилась без ее участия. Эти мысли холодят, они вызывают дрожь и приступы паники. Галадриэль гонит от себя тени, но они настойчиво сгущаются в ее сердце. «Уже поздно», – шепчет их предательский голос. Уже слишком поздно!

***

Рассвет озаряет собой пустошь Харада! Он предвестник нового дня, глашатай еще не наступившего будущего. Низину серебрят воды залива, придавая торжественный тон собранию. Обычно пустынная территория наполнена жизнью, она избрана жителями Средиземья в качестве пиршественного стола, на котором будут поданы изысканные блюда. Через несколько часов голодные земли напитаются кровью, вберут в себя мощь творений Илуватара, сольются в агонии неутоленной жажды справедливости. Это место идеально. Бескрайняя равнина, на которой никто не останется незамеченным, а значит, никто не уйдет не поцелованным, победой или поражением, – неважно. Залив Белфаст заполнен кораблями. Они напоминают лебедей, понуро глядящих на свое отражение. Они не были созданы для войны. Их предназначение – свобода. И теперь, запертые в тесноте друг друга, они молчаливо колышутся на волнах, с укором наблюдая за копошащимися на суше существами. Со стороны моря войско – Нуменора. Блестящее золотом великолепие доспехов приговорено в скором времени покрыться липкой грязью по вине алчности одного единственного человека. Со стороны реки Харнен – силы эльфов. Их серебро причудливо гармонирует с блеском воды, создавая иллюзию бесконечности, как будто на стороне Квенди не только силы суши, но и подводного царства, готового вернуть на этот день из своих цепких лап утонувших предков. На востоке простирается тень. Лучи солнца причудливо обходят стороной эту армию, как будто сама природа в сговоре со злом. Над войском орков простирается громадная туча, грозящая в любой момент пролиться дождем. Стихии все равно. Она оплачет и их – извращённых созданий зла. И в центре всего этого стоит ОН. Один. В своих чешуйчатых доспехах, без шлема, вооружившись простым копьем. Его волосы причудливо развеваются на ветру, ловя первые ласковые лучи, вплетая их в свою сущность, вызывая яркое свечение подобное ауре. Но его лицо – холодная маска, в нем нет жизни, тело собрано и напряжено, готовясь в любой момент отразить удар. И только огненный блеск практически черных зрачков доказывает, что под этим спокойствием свирепствует буря, еле сдерживаемая хрупкой смертной плотью. «Приветствую вас, Верховный король эльфов и король дунэдайнов! – тон майи вежлив, но безразличен. – Зачем пожаловали в царство людей Средиземья?» Его голос эхом разносится по пустоши, сотрясая ткани самой Арды. Ар-Фаразон нервничает, его взгляд неуверенно скользит по стройным рядам эльфов, останавливаясь в выжидательном жесте на фигуре Гил-Галада. Тот коротко кивает, отдавая Нуменору право вести переговоры с лейтенантом Моргота. «Свободные народы объявляют тебе войну, Саурон!» – кричит он в пустоту пространства. Майа не может сдержать ухмылку: «Ты намерен победить меня с этой жалкой горсткой солдат?» Он театрально обводит рукой шеренги в доспехах. На самом деле, их много. Больше, чем он ожидал. Если быть честным, численное преимущество не на его стороне. Но у него есть магия, его единственный весомый аргумент. Саурон давно не использовал свои силы в полную мощь. Не известно, выдержит ли его смертное тело подобные эксперименты. Это заставляет нервничать, скребет скрытые уголки сознания, оставляя вкус горечи во рту. Возможно, он обречен. «На самом деле, – король дунэдайнов хитро улыбается, – у меня есть для тебя предложение!» Не дожидаясь ответа, нуменорец продолжает: «Я знаю о твоих возможностях, обманщик! Поэтому решил подстраховаться. Сдайся мне добровольно, и я буду милостив к твоей приспешнице!» Ни один мускул не выдает эмоций майи. Глупые наивные людишки! – О ком речь? «О леди Галадриэль, конечно! – Ар-Фаразон выглядит довольным. – Она взята в плен и ожидает исхода этих переговоров в Пеларгире». Ропот проносится по отрядам эльфов. Саурон замечает замешательство на лице Элронда и холодное спокойствие Гил-Галада. «Какую же судьбу ты ей уготовил?» – майа не может сдержать презрения в голосе. – Она отправится на суд Валар! Конечно, она никуда не отправится, он все предусмотрел. Но упоминание этих трусливых вершителей чужих судеб вызывает у Саурона приступ ярости. Он чувствует, как ускоряется его сердцебиение, ладони непроизвольно сжимаются в кулаки. Со стороны Квенди начинается легкое смятение. Это Элронд соскочил со своего коня и идет к Верховному королю. Впервые майа и полуэльф разделяют схожие чувства: гнев перед лицом несправедливого рока! «Что происходит?» – взгляд Элронда не скрывает разочарования. «Успокойся!» – шипит на него Гил-Галад. – Мы действительно отправим ее на суд в Валинор? «У нас нет выбора! – Верховный король смотрит на него с сочувствием. – Это она запустила цепочку неотвратимых событий в Средиземье и продолжает быть катализатором. Нуменор падет по ее вине, как пал до этого Эрегион!» Элронд качает головой в отрицании! Он не верит услышанному. Его лучшая подруга будет приравнена к самым ужасным тварям Арды только за то, что позволила себе любить! – А если я сдамся? Раскатистый голос вырывает Перэдиля из водоворота мыслей. – Ей будет разрешено остаться в этих землях! «В каком качестве?» – Саурон еле сдерживается, чтобы не рассмеяться над нелепостью альтернативы. «Под домашним арестом, полагаю. – Ар-Фаразон с пониманием смотрит в сторону эльфов. – Доверие необходимо заслужить!» «А ее кольцо?» – вопрос майи застает королей врасплох. «Ему найдут более достойного носителя!» – тон Гил-Галада излучает уверенность. Саурон чувствует, что его хрупкое тело на грани. Сила, ревущая в нем, ищет выхода. Он лично хочет убить каждого, чье постыдное суждение посмело оскорбить Галадриэль. «Я не принимаю твоей сделки!» – тон его голоса становится угрожающим. «Ты, наверное, не понимаешь всей серьезности. – Ар-Фаразон не сдается. – Мне достаточно послать гонца, и твою пособницу отправят в Линдон, где погрузят на первый же корабль, отправляющийся в благословенные земли». «Мне все равно! – Саурон наслаждается моментом. – Ты забыл, жалкий человечишка, кто перед тобой! Я прислужник Моргота! Я его тень и преданный лейтенант! Моя служба Владыке не предполагает сентиментальных привязанностей! Мне плевать на эту эльфийку и ее судьбу! Вы все в моей власти! Я заставляю других верить в реальность иллюзий, я плету саму ткань реальности, заманивая существ в свои сети лжи и обмана!» С каждым словом он чувствует, как паника охватывает колонны собравшихся, черная туча все ниже нависает над равниной, угрожая небывалой грозой. Жребий брошен. Пути назад нет. Он закрывает глаза, черпая изнутри энергию, готовясь к тяжелой битве. «Стойте!» – крик прорезает густой воздух. Улей из людей и эльфов в едином порыве реагирует на звук. Это Галадриэль! Гнедая лошадь стремительно несет свою хозяйку в центр, к нему. Он видит ее грязное измотанное лицо, ссадины на голых руках, порванный подол платья. Она спрыгивает с кобылы в неконтролируемой спешке – слишком быстро, слишком рано, – ноги не поспевают за мятежным духом эльфийки, и, в конечном итоге, она нелепо приземляется прямо у его ног. Но он закрыт. Ее появление приносит сумятицу в ряды его противников. Он слышит шепот людей, растерянность Ар-Фаразона, недовольство Гил-Галада, и только лицо Элронда выражает ощутимое облегчение. Его упрямый эльф снова путает планы и меняет ход истории. «Пожалуйста! Не надо!» – она хватает его за руку, как будто этот жест может остановить маховик судьбы. «О, Галадриэль! – он манерно мурлычет ее имя. – Ты как раз вовремя!» Он обводит равнину взглядом, предлагая ей оценить великолепие блестящего на солнце металла. «Не делай этого!» – упрямо шепчет она. Его злит ее непонятливость. «Ты знаешь, чего они хотят? Чтобы я добровольно преклонил колени!» – он со злостью кивает в сторону Ар-Фаразона. Галадриэль оглядывается на нуменорцев. В ее голове лихорадочно бродят мысли, ее взгляд блуждает по толпе, перебирая варианты. «Отлично!» – вдруг заявляет она. Эта реплика вызывает у Саурона недоумение. «Отлично?» – он вопросительно поднимает бровь. – Если они заберут тебя в Нуменор, я отправлюсь туда за тобой! Майа начинает отчаянно смеяться: «О, мой упрямый эльф! Ты не понимаешь, на какую судьбу тебя обрекли твои сородичи!» Он резко успокаивается, становясь серьезным: «Они заберут твою свободу! Выбирай: заключение в Валиноре или тюрьма в Средиземье. Нэнью передадут в более надёжные руки!» Вначале Галадриэль выглядит растерянной. Она молча поднимается с колен, нервно теребя кольцо на пальце, но потом на ее лице мелькает понимание: она встает прямо перед ним, как будто пытается закрыть собой. Саурон не может не любоваться ею. В этом миниатюрном изможденном теле течет мощь самой Арды, гордая и неприступная. Свет ее волос сияет даже под слоем грязи, и он готов поклясться, что это свечение самого ее феа озаряет воздух вокруг нее. «Дайте ему шанс! – она кричит на пределе сил. – Пожалуйста!» В ответ раздается лишь гулкий смех. «Мы не можем доверять слугам Моргота, эльф! – лицо Ар-Фаразона надменно. – Что касается тебя, твои суждения отравлены его пагубным влиянием». «Если народы Средиземья считают, что мои поступки требуют суда Валар, я согласна!» – ее подбородок вздергивается кверху, а в глазах сияет решимость. – Я со смирением приму любое наказание! В этот момент в броне Саурона что-то нарушается. Она чувствует, как каменные лабиринты его разума начинают рассыпаться, опаляя ее жаром пылающего огня. Он зол! Благословенный Валинор – самый страшный кошмар, он пугает сильнее пыток Мелькора. Майа скорее позволит растерзать свою оболочку стае диких волков, чем обречет ее на это. Кто они такие? По какому праву ее будут судить? Но это не все его доводы. В уголке его сознания копошится еще одна эгоистичная жалкая мысль: «Она не вернется».Он смирился с ее гневом, с ее ненавистью, с лигами расстояний, способных разлучить их – это ерунда, такими методами связь не разорвать, – но Валар… Они разрушат эту нить, перережут у самого основания, и он никогда ее не увидит, ее свет станет блеклым бесформенным воспоминанием, затерявшимся в бесконечности тысячелетий. Волнение армий нарастает, лошади нетерпеливо фыркают, пешие переминаются с ноги на ногу. В этом фарсе давно пора ставить точку. «У меня есть встречное предложение!» – голос Саурона гремит над долиной, вновь привлекая всеобщее внимание. «Я сдамся на твою милость, Ар-Фаразон! – его глаза блестят озорным огоньком. – Но с одним важным условием!» Он видит, как самодовольно подергиваются губы нуменорца. – Что же это за условие? «Свобода Галадриэли! – он решительно поворачивается в сторону эльфов. – Никаких цепей, никаких оков, никакого суда Валар, а, главное, Нэнья останется при ней! Я не окажу ни малейшего сопротивления, не предприму ни единой попытки побега, если вы выполните свою часть договора!» Его взгляд останавливается на Элронде: «Могу ли рассчитывать на соблюдение данных требований?» Перэдиль рассматривает его с интересом. Как будто он, наконец, разгадал его хитрый план. Галадриэль с облегчением выдыхает. Это передышка ей очень нужна, а дальше она что-нибудь придумает. В своей голове она уже мысленно садится на корабль до Эленна, размышляя о безобидных способах вернуть власть в руки Мириэль. «Чуть не забыл, – голос рядом вырывает ее из раздумий, – есть один нюанс! Леди Галадриэль должно быть запрещено покидать гавани Средиземья под любым предлогом, особенно если судно следует в Нуменор». «Что?» – Галадриэль не может сдержаться. Она оборачивается и замирает в недоумении «Не делай этого!» – тихо шепчет она. «Ты забыла о пророчестве?» – его глаза полны невысказанной тоски. «Будущее не предопределено. Я тебе это докажу!» – он ухмыляется. «Пожалуйста!» – она мотает головой, не веря ушам. «Галадриэль! – он смотрит на нее с нежностью. – Обернись. У нас нет выбора. Я либо принимаю бой, либо сдаюсь в плен. Тебе не нужно следовать за мной. Считай, что это моя цена за право остаться в твоем сердце». «Нет!» – она продолжает отрицать очевидное. «Сделка?» – он вытягивает обе руки вперед, бросая копье на землю. «Взять его!» – слышится громкая команда Ар-Фаразона. Галадриэль смотрит на людей и эльфов, бегущих к ним. Еще пара минут, и его большие руки и сильная шея окажутся в оковах, ее же подхватят эльфы и с усилием потащат от него. Она, наверняка, будет сопротивляться, умоляя, чтобы ей дали возможность его проводить. Халбранд – ЕЕ Халбранд, – бросит на нее последний прощальный взгляд, прежде чем падшего майю заставят поклониться очередному хозяину его судьбы. «Стойте! – она кричит надрывно. – Дайте нам пару минут, я прошу вас!» Галадриэль падает без сил на колени, и непрошенные слезы начинают душить ее грудь. Как будто ее слова все еще имеют вес, воины останавливаются нерешительно, смыкая вокруг них кольцо. Она видит краем глаза Элронда, который о чем-то горячо спорит с конвоем, призванным их разлучить. Она чувствует, как майа опустился рядом с ней. «Ну же», – его ласковый голос щекочет ей нос, его теплые мозолистые пальцы аккуратно вытирают соленые ручейки горя. Наверное, она выглядит ужасно. Жалкая предательница рода, оплакивающая самое страшное зло Средиземья. Она ощущает это молчаливое презрение, но ей все равно. «Посмотри на меня!» – не унимается майа. «Халбранд», – грустно выдыхает она. «Не начинай!» – шутит он. Она снова улавливает знакомые вибрации: это его разум окутывает ее. Нет больше залива Белфаст, наводненного войсками, есть только он и она. Его сознание, ясное и открытое, разворачивает перед ней сотни разных видений. Здесь и их прошлое – каменные набережные Арменелоса, тихие леса Тирхарада, гористые окрестности Эрегиона; и несуществующее иллюзорное будущее, в котором их ждут выдуманные королевства: он ведет ее мысленный взор по южным холмам, где будет лучшая в Арде кузница; они собирают цветы в Лоссарнахе – красивейшем месте у Белых гор; он стоит у порога ее спальни в загадочном маленьком хвойном царстве; они возвращаются в земли Рун, где больше нет места упадку и разложению. Он топит ее разум, заставляя поверить, что это еще может быть правдой. Галадриэль все равно плачет. «Я полюбила тебя, дурак!» – признание вырывается из ее груди с очередным всхлипом. «Я знаю! – его ласковый голос снова баюкает ее. – У нас есть еще время, Галадриэль!» Его легкие поцелуи покрывают мокрое лицо эльфийки. Губы мягко следуют по дорожкам слез, услужливо нарисовавших маршрут к ее трепещущему рту. Она жадно целует его в ответ, запоминая этот пряный сладкий вкус. Все замирает вокруг, растворяя в дымке окружающее пространство. Он крепко прижимает ее к груди, вдыхая пьянящий запах сияющих волос. В какой-то момент Галадриэль перехватывает инициативу и переносит их воспоминания в Нуменор, в тот вечер, когда она позвала его на набережную. В ее разуме иллюзия ловко вплетается в ткань реальности. Они молча следуют вдоль берега. Он зол на нее, потому что она не оставила ему выбора. Каждый его шаг рядом с ней – борьба желания и принципов. Она использовала его, обвела вокруг пальца! Она сирена, в плен которой он добровольно сдался. Под кожей плещет гнев. Саурон пристально смотрит на лицо эльфийки, пытаясь понять по его выражению, чего она хочет от него в столь поздний час. «Зачем ты позвала меня?» – не выдерживает он. «Я много думала о твоих словах», – отвечает она, задумчиво всматриваясь в темные воды. Он удивлено оглядывает ее с головы до ног. Есть в ее чертах какая-то невыразимая перемена. Какое-то небывалое смирение и покорность. «Боюсь узнать, к каким выводам ты пришла?» – он не может не усмехнуться. «Я больше не хочу мести», – спокойно объявляет она. Он не понимает ее, как будто она вдруг перешла на незнакомый язык. Во рту мгновенно пересыхает от смутного предвкушения, он не смеет дышать. «Я хочу видеть тебя за работой! Мне кажется, ты искусный мастер! – она выглядит немного смущенной. – Я могу разбирать старые свитки в зале знаний, помогая с переводом». Ты сейчас серьезно? – он не верит тому, что слышит. Снимем здесь комнату… – при этих словах ее уши и щеки заливает нежный румянец. «Одним словом…» – его бровь взлетает в вопросительном жесте. – Останемся здесь!