На Тёмном Пути

      Обзор перед глазами заволокло плотной алой пеленой. Громкие удары сердца оглушали воспалённый слух. Двигаясь в направлении изумлённо застывшего Лань Чжаня, Вэй Ин расправил плечи и размял шею.       Какая ирония… Мы снова сражаемся! — пронеслось в уме, будто вспышка, возвращая его к моменту их первой встречи, ознаменовавшейся вынужденным поединком.       Накануне схватки с Сюэ Яном Вэй Ину казалось, что с Лань Чжанем он уже никогда не сойдётся в бою, но жизнь умеет удивлять. Ныне глядя на Лань Чжаня, он ощутил весь спектр разрушительных эмоций: разочарование, гнев, досаду, тоску, опустошение.       Как мало порой нужно, чтобы некогда окрыляющее, светлое чувство превратилось в нечто тяготящее и беспросветное. А тут, как на зло, ещё и Тунлу с её испытаниями!       Хотелось отринуть все побуждения и просто на миг сомкнуть глаза в блаженном покое, но, сделай он так, Медной Печи зачтётся выигрышное очко. Вэй Ин догадывался, что появление Лань Чжаня в момент, когда второе испытание осталось позади, — вовсе не случайность. С каждой новой минутой становилось всё более ясно, с чем предстоит бороться: это нечто уже пробралось внутрь и пыталось управлять им, взывая к самым тёмным и опасным качествам его натуры.       Убей! Убей! Убей! Его смерть — твоя единственная возможность уйти отсюда живым!       Вэй Ин побывал на Луаньцзан и знал, на что способны тёмные силы вблизи межпространственных разломов. Три месяца в плену у Тьмы показались ему вечностью. Тем не менее, он выстоял и выбрался, а ещё унёс с проклятой горы сгусток мрака в собственной груди. Это изменило его, спустя некоторое время одарив не только прозвищем — Старейшина Илина, но и проявлением новых, несвойственных его рангу ведьм способностей. Случалось это обычно в состоянии глубокой моральной агонии. Вэй Ин не мог в полной мере контролировать этот дар — он оказывал влияние на его дух и плоть, поэтому всё, что как-либо соотносилось с данной особенностью, старался подавлять и утаивать о окружающих.       После изматывающего боя с виверой, не добившись успеха, Медная Печь сталкивала Вэй Ина с Лань Чжанем в неравном противостоянии. Градация в ведьмовском сообществе подразумевала, что любой белый полукровка превосходил любого чёрного ведьмака в силе и магическом потенциале в десяток, а то и более раз. Но Старейшина Илина — совсем другое дело. Су Шэ оказался единственным, кто в своё время подметил, что его молодой работник необычайно живуч и значительно превосходит соратников талантами. Су Шэ неустанно восхищался магическим потенциалом Старейшины Илина и выспрашивал, как ему удалось выжить на Луаньцзан, пока тот состоял у него на службе. Ожидаемо, определённости мужчина не добился, ведь Вэй Ин и сам не мог дать точное определение тому, что приключилось с ним на границе миров.       Лёгший нестираемой печатью на сердце сгусток тёмной энергии Луаньцзан большую часть времени оставался неприметной тенью. Невозможно было предугадать, когда и как он выкажет своё присутствие, но, опираясь на наблюдения, Вэй Ин убедился, что происходило это чаще всего в моменты острой необходимости, когда он попадал в смертельные переделки, подобные той, что настигла его сейчас. Вэй Ин не планировал в очередной раз подбираться к межпространственному разлому и вступать в противостояние с запредельными силами. Кроме того, Лань Чжань был последним существом на свете, чью кровь ему хотелось пролить, но Тунлу жаждала их поединка и толкала к нему, затмевая ум и подстёгивая ярость.       Обида Вэй Ина на светлоглазого полукровку в мгновение ока обратилась желанием уничтожить их пылкую, экспансивную связь в прямом и переносном смысле.       От любви до ненависти один шаг, а иногда и того меньше, — вместе с ударами сердца стучало в висках.       Вэй Ин был измотан и изранен. Окажись он простым носителем чёрной мантии, мощь Лань Чжаня обещала смять его в кровавое месиво в считанные секунды. Тот качал головой, кипя негодованием в ответ на оказанный ему жёсткий отпор, хотя и не торопился развязать бой.       — Вэй Ин, не руби с плеча. Мы можем мирно всё решить.       — Мирно? — поддаваясь невидимому давлению Медной Печи, Вэй Ин против воли насмешливо кривил губы. — Нет! Всё, что характеризуется определением «мирно», мы уже благополучно оставили позади. Вспомни сцену несколькими часами ранее. Ты предельно ясно дал понять, какие между нами отношения и в чём их смысл.       — Я не намеревался вредить тебе, клянусь, — Лань Чжань сдёрнул с себя испорченную мантию и отбросил её в сторону.       — Скажи ещё, что с Яном ты обжимался просто потому, что растерялся, — с упрёком отбил Вэй Ин.       — Я уступал ему, чтобы отвлечь от тебя. Отдай камень, и поговорим спокойно.       Вэй Ин надменно осклабился.       — Опять заладил — камень, камень, камень… Ты помешался на этой штуке!       От изводящей досады невольно кольнуло сердце. Энергия Тунлу преумножила это чувство. Сполохи раздражения быстро приобретали внутри Вэй Ина размах пожирающего всё и вся пожара.       — А как тебе такое предложение: забудь о камне и проваливай!       — Даже не дашь возможности объяснить?       — Слова — пустой пшик, поступки — то, что обличает, истину ума и сердца!       Лань Чжань становился всё более расстроенным, подавленным и сердитым.       — Значит, у тебя на уме и сердце лишь желание взглянуть, как далеко я зайду в том, чтобы вернуть украденное?       Вэй Ин широко ухмыльнулся.       — Всё верно.       — Вспомни, кто я, — хмуро бросил Лань Чжань. — Уверен, что хочешь драться?       — Хочу.       — Пострадаешь.       Я уже страдаю, разве ты не видишь? — ярился Вэй Ин.       Сердцебиение заглушало мысли. К горлу подступала жёлчь.              — Засунь свою заботу подальше!       Попытки Лань Чжаня вразумить его, встряхнуть, осадить делали только хуже. Тиски третьего испытания оставались незримы, но держали Вэй Ина не менее крепко, чем призрачные оковы во время его беседы с призраком. Он злился, а злость толкала к ещё большей мобилизации внутренних ресурсов. Эмоции, которые переполняли его со вчерашнего вечера, достигли пика и захлестнули за край.       — Проваливай! — с налитыми кровью глазами цедил Вэй Ин. — Проваливай! Проваливай!       — Я не уйду.       — Тогда ты сам это выбрал.       Лицо Вэй Ина исказилось страданием — тёмная энергия Тунлу внутри него обретала всё больше власти. Холодный внутренний огонь разгорался в ослепительное зарево — прекрасное и губительное. История повторялась: именно так он чувствовал себя, когда почти поддался плену Луаньцзан, балансируя на грани жизни и смерти — ненавидел вся и всех. Тунлу действовала по тому же принципу и, хоть и позволила с малыми потерями пройти первые два испытания, всё же сумела загнать его в ловушку в третьем. Вэй Ин сознавал, что не может отступить, а значит — хочет он того или нет, битвы с Лань Чжанем не миновать.       В воздухе повисло ощущение близости конца. Выматывающая боль отравляла ненормальную эпичность момента. Вэй Ин позволил тёмной энергии окутать его целиком.       — Это хочешь! — хрипло бросил он, вынимая из кармана мешочек с заветной целью Лань Чжаня.       Завлекательно подбросив на ладони «приз», он тут же вернул его на прежнее место.       — Отними!       Лань Чжань среагировал молниеносно и резко ринулся вперёд: может, хотел забрать камень, может, просто собирался схватить Вэй Ина и обездвижить. Последний не стал выяснять. Из мрака в глубине его сущности родился поток чистого потенциала. Воздух как кнутом рассекла магическая сфера. Лань Чжань уклонился безукоризненно, отпустив на волю собственный огонь, однако ошеломляющий взрыв от соприкосновения двух равнозначных по мощи магических зарядов отбросил его на скалы, как тряпичную куклу, тогда как Вэй Ин устоял.       Врезавшись с огромной силой в стену, Лань Чжань закашлялся кровью и сполз на землю.       — Ты…       — Я, — как ни в чём ни бывало покачал головой Вэй Ин, оставаясь на месте, словно каменная глыба. — Хм, осадить тебя было легче, чем я думал.       Он снова вытащил из кармана мешочек и, сведя брови, задумчиво оглядел. В момент атаки ему показалось, что вещь внутри ожила и потянулась своей тонкой, ни на что не похожей аурой к его опутанному контрактом с Тунлу сердцу, рождая новое чувство.       Я теряю рассудок?       Вэй Ин перевёл слегка прояснившийся взгляд на Лань Чжаня. Красивые янтарные глаза наполнила боль, что вовсе не казалось привлекательным.       — Всё ещё намерен завладеть камнем или пыл обладания поутих? — в надежде, что тот отступит, спросил Вэй Ин.       Лань Чжань выглядел глубоко потрясённым тем, что произошло. Если поначалу он думал, что легко сломит натиск разбушевавшегося Вэй Ина, то теперь пребывал в ошеломлении. Лань Чжань инстинктивно воздвиг вокруг себя защитный купол, но Вэй Ин, не напрягаясь, ударил по нему новым магическим наступлением, и хрустально поблёскивающий полог вскоре рассеялся, будто его и не было.       — Как ты это делаешь? — пробормотал Лань Чжань, распластавшись на земле.       Вэй Ин терпеливо дождался, пока тот, сглотнув кровь, поднимет лицо и посмотрит ему в глаза.       — Это делаю не я, а Старейшина Илина! — выдавил Вэй Ин, стараясь вернуть себе управление собственным телом, но тут же вздрогнул от резкого всплеска страдания внутри.       Тунлу пресекала любые попытки свернуть с заданной траектории.       Подписался пройти испытания — выполняй!       — Ты не можешь быть так силён, — недоумевал Лань Чжань. — Я видел пятно у тебя на лопатке.       — М-да, — качнул головой Вэй Ин. — Но оно не определяет мою силу, как не надо разгадать твою, пока не грянет поединок.       — Но почему тогда ты не использовал её раньше?       — Какая разница? Сражайся!       — Не стану.       — Тогда погибнешь.       На ладони Вэй Ина вновь расцветало пламя. Не дожидаясь, пока оно вспыхнет, Лань Чжань резко рванул вперёд, намереваясь повалить Вэй Ина и прижать к земле, но тот вырвался, вскочил на ноги и снова запустил в него чарами. Потоки высвобождаемой им энергии перекатывались в ущелье, как в заливе штормовые волны, сшибая куски скал и вспахивая твердь. Воздух шипел и наэлектризованно вспыхивал, искрясь каждый раз, когда клубки и молнии волшебного света сходились вдоль лощины.       Дрожь земли стала почти постоянной. За какие-то пару минут пространство горного кратера полностью преобразилось и теперь напоминало унылой панорамой саму преисподнюю. Дрожь землетрясения усилилась — всюду обрисовывались сетки впадин, трещин и глубоких рытвин. Туман пах вулканическими испарениями и пеплом. Заволочённый пыльной серой мутью небесный купол, казалось, опустился ниже, смыкаясь с тянущимися к нему от земли потоками мглистых кружев.       — Хватит! — воскликнул Лань Чжань.       — Дерись, иначе тебе камень не заполучить!       — Безумие! Ты даже не понимаешь, с чем имеешь дело!       Ладони Лань Чжаня замерцали чудесным снежным сиянием — признаком исключительности и родства с сильнейшими из ведьм, и развеяли очередной выпад Вэй Ина.       — Если камень попадёт не в те руки — быть беде!       — И ты решил предотвратить её, прибрав опасную цацку себе! — иронично заключил Вэй Ин, то выплывая из кипящего сумрака, то снова в нём скрываясь.       — В моём клане эта вещь будет в безопасности!       — Кто это гарантирует?       — Непредвзятость и миролюбие моей общины!       — Перевидал я таких миролюбивых на своём веку. Высокопарные слова да и только!       Последовала новая лавина световых всплесков. Столкновение двух эквивалентных друг другу потенциалов на несколько долгих секунд погрузило горное ущелье в грохот осыпающихся склонов. Обмен «любезностями» затянулся и измотал обоих. Вэй Ин мог, но не решался нанести финальный удар, хотя тёмная энергия мучила его и понукала изнутри. Лань Чжань, в свою очередь, не предпринимал решительных действий, способных отнять у него преимущество, лишь сосредоточенно отражал удары.       Противостоя натиску Тунлу на собственное нутро, Вэй Ин всё меньше комментировал происходящее словесными шпильками, а всё больше думал о том, что его тело превратилось в огненное сосредоточие мук и истощённости. Напряжение достигло предела. Дыхание всё чаще срывалось. Лань Чжань выглядел не лучше и, похоже, испытывал то же. Во всём, что делал Вэй Ин, ощущался опыт и характер, но у него всё же имелась слабость — рукопашный бой, и, подгадав момент, Лань Чжань ею воспользовался. В который раз ринувшись к Вэй Ину, он подрезал его ногой и опрокинул на спину, быстрым движением пригвоздив собой к земной тверди.       — Прекращай! С нас обоих достаточно!       Половина его лица была в крови, другая — измазана сажей.       — Я расскажу о вещи, которую ты забрал, а после сам решишь, хочешь ли ты оставить её у себя или всё же нет.       Оказавшись под ним, Вэй Ин взбрыкнул, чтобы освободиться и, сцепив зубы, начал всем телом излучать магию, так что Лань Чжаню пришлось спешно отпрянуть. Вэй Ин с трудом выпрямился. Его знобило и шатало, словно он изрядно перебрал. Рана в волосах ближе к виску сильно кровоточила, из-за чего мокрые пряди липли ко лбу и шее. Пальцы, на которых плясало переливчатое искрящееся пламя, сильно дрожали.       — Говори.       — Эта окаменелость из Цитадели Звёзд, — глотая раскалённый воздух, порывисто выдохнул Лань Чжань. — Ничто иное, как кость из тела Лун-вана — короля всех драконов. Древние называли этот артефакт Ланьхуа. Как тебе известно, мой род связан с драконами, поэтому я считаю, что члены моего клана позаботятся о нём лучше, чем кто-либо.       Стараясь заглушить в себе голос Тунлу, Вэй Ин встряхивал головой, будто его донимал пчелиный рой.       — Ты говоришь о разрушенном храме в Ялунге? — ухватившись за услышанное, уточнил он, воскрешая в памяти ряд событий.       — Мгм.       Будучи охотником за головами и вращаясь в среде себе подобных, Вэй Ина не обошло стороной происшествие у границ двух королевств. Это случилось перед тем, как Сюэ Ян удостоился пристального внимания господина Вэня и стал преступником номер один в Безночном городе. Крохотный городок Ялунг в лесах между Илином и Цишань населяли преимущественно серые и зелёные ведьмы, выбравшие своим уделом работу в полях и садах. Единственной достопримечательностью сельской местности, помимо живописных горных склонов, являлся старый храм, именуемый местными жителями Цитаделью Звёзд. Откуда пошло это название, никто даже из старожилов сказать не брался. Вероятнее всего, оно упоминалось в каких-то преданиях или летописях, связанных с Ялунгом, а после передавалось из уст в уста его обитателями.       Вэй Ину довелось узнать о Ялунге и старинном храме исключительно из-за приключившегося там налёта неизвестных. Событие неожиданно весьма взволновало правую руку короны. Помимо трёх прихожан Цитадели Звёзд, погибшими значились хранитель храма и его помощник. Вэй Ина и ещё нескольких опытных охотников отправили осмотреть место преступления и взять след тех, кто за ним стоял.       С виду цитадель давно пережила свои лучшие времена и скорее пребывала в упадке, нежели побуждала совершить грабёж. Проведя тщательный осмотр, Вэй Ин не нашёл зацепок. В конце концов он заподозрил, что внешняя разруха храма для отвода глаз. Сопоставив слухи и намёки элиты Безночного города со словами опрошенных в Ялунге, Вэй Ин предположил, что в древнем храме находился тайник группы белых ведьм из Палаты Светочей Магии и окружения наследного принца Се Ляня. Но что оберегали стены многовекового строения и почему всё держалось в секрете, Вэй Ину выяснить так и не удалось. Он сомневался, что нападение было стихийным и увенчалось успехом случайно. Скорее всего, преступники следовали чёткой наводке кого-то, причастного к сохранности тайны. Но коалиция белых ведьм наверняка подстраховалась и прекрасно защитила предмет на случай предательства в своих рядах или стороннего нападения. Так как же похитителям удалось совершить злодеяние?       Вэй Ин не сдавался, пока не разузнал, что за неделю или более того городок Ялунг оказался затронут небольшим землетрясением. Жители отделались лёгким испугом и не придали этому значения. Хранитель храма тоже не забил тревогу, ведь его обитель выстояла, но, видимо, оберегавшие тайник могущественные заклинания, основа которых, как правило, заключалась в символах, начертанных на стенах и полу, утратили первоначальный вид, из-за чего пошатнулась и монументальность защиты.       Следов грабители не оставили, хотя в день нападения в небе над Ялунгом несколько фермеров заметили чужаков на мётлах, направлявшихся в сторону столицы. По словам очевидцев, в городок «гости» не заглядывали и вблизи их никто не видел, поэтому доподлинно выяснить, кем были те ведьмы, не представлялось возможным. Дело зашло в тупик.       Глава Вэнь остался недоволен результатом, но в один из дней вдруг отозвал подчинённых из Ялунга, заявив, что данное происшествие более не его юрисдикция. У охотников за головами нет права допытываться деталей — решение начальника закон. К тому же в Безночном городе на тот момент активизировались «Сторонники Свободы Тёмных» и прочие преступные сообщества. Новых дел стало невпроворот, поэтому о Ялунге спустя несколько недель все забыли.       Теперь же под действием слов Лань Чжаня вся эта, на первый взгляд, бессвязная картина приобрела более ясные очертания. Вероятнее всего, храм в Ялунге ограбил Сюэ Ян или как минимум принял участие в ограблении. Вэнь Жохань каким-то образом узнал об этом, но не придал огласке, руководствуясь скрытыми мотивами. Помня о полезных навыках Вэй Ина выслеживать определённых лиц, глава Вэнь заставил его сосредоточиться на поимке главы банды торв, объясняя это его злокозненностью и быстро растущей под его руководством бандой. На деле же Жохань, судя по всему, нацелился заполучить камень в обход кого бы то ни было из тех, кто ранее имел к нему отношение. К несчастью, в момент, когда Вэй Ин приблизился к реализации задания в Турмалине, объявился богатый покупатель из Гусу, и всё пошло наперекосяк.       — Ланьхуа — единственный в своём роде артефакт, способный подчинить драконов, — вторгся в его мысли Лань Чжань, примирительно вскинув вверх руки и убрав магическое свечение. — Если инструмент воздействия на этих созданий попадёт к тем, кто замыслил зло, Свободные Королевства окажутся в опасности. Движение «Сторонники Свободы Тёмных» давно охотятся за ним, не говоря уже о том, что кто-то в окружении наследного принца плетёт против него заговор. Предатель как-то связан с королями людей и толкает их развязать войну против ведьм, вероятно, чтобы отвлечь внимание от готовящегося покушения на истинного правителя Цишань. Тайные организации пытаются подорвать доверие к принцу и посеять хаос среди населения. Мой арест и вопросы, задаваемые подручными господина Вэня о Сюэ Яне, обличают личную заинтересованность правой руки короны в получении Ланьхуа.       Лицо Вэй Ина, по мере того как он слушал, всё больше кривилось и морщилось. Энергия Тунлу душила его, побуждая продолжить сражение и напрочь лишая возможности сообщить Лань Чжаню, что он во власти магического контракта с Медной Печью, и их стычка — её решающее испытание.       — Ты это на ходу придумал, чтобы оправдать своё желание добраться до камешка? — перебил он, вопреки тому, что мысленно соглашался с каждым словом Лань Чжаня. — Тебе не избежать боя со мной, какими бы россказнями ты ни распылялся!       — Знаю, сложно поверить в мои слова, — доказывал Лань Чжань, — но мой клан много месяцев ведёт наблюдение за происходящим в теневых кулуарах больших городов Цишань, Илина и Ланьлина, и, поверь, если в игру вступит Ланьхуа, разразится война всех со всеми.       Медная Печь продолжала побуждать Вэй Ина нападать на Лань Чжаня.       — Война, говоришь? — кривя губы в унылой ухмылке, изрёк он. — Забавная байка, местами даже правдоподобная. Но, как я уже сказал, камнем я распоряжусь на своё усмотрение.       Лань Чжань не сдавался и сыпал предостережениями.       — Да послушай же! Единственная возможность не допустить массового кровопролития, скрыть Ланьхуа в Облачных Глубинах, где сами драконы позаботятся о реликвии их расы!       Вэй Ин зло прищурился.       — И что же мешало тебе поделиться этими ценными сведениями раньше?       — До недавнего времени я опасался, что ты всё ещё верен главе Вэнь.       — Верен главе Вэнь? Да ты издеваешься! Он пытался расправиться со мной раз десять за то время, что мы от него улепётывали!       — Во дворце Правосудия меня допрашивали белые ведьмы, и кое-каких ответов им всё-таки удалось добиться. Глава Вэнь выяснил, что я разыскивал Ланьхуа. Он также понял, что ты понравился мне и вполне мог подослать тебя в камеру, чтобы ты сблизился со мной и использовал это, когда я снова выйду на камень. Что же до преследования охотников — оно должно было убедить меня, что мы в равной немилости у Жоханя.       Прерывая его пояснения, Вэй Ин горько захохотал.       — Выходит, всё, что творилось между нами на пути к границам Гусу, просто игра?       — Нет, конечно, но я должен был убедиться.       — Убедился?       Новая магическая вспышка обожгла Лань Чжаня жарким поцелуем боли, отбросив далеко назад.       — Прекрати! — прикрывая ладонью рану на плече, зарычал он.       Следующее его движение породило сияющий поток, снёсший Вэй Ина с ног, повалив на камни. Несмотря на то, что Лань Чжань сдерживал себя и дозировал мощь магии, посылаемой в качестве отпора, Вэй Ина его выпад подстегнул действовать жёстче. Очередная вспышка осветила туманную лощину почти как ясный солнечный день. Ловкости Вэй Ину было не занимать, это Лань Чжань уяснил ещё в Турмалине. Перехватило дыхание, когда ведьмак налетел на него, сбил с ног, оседлал и пригвоздил к земле, надавив коленом на грудь. Прижатая к горлу Лань Чжаня пятерня Вэй Ина пульсировала прожилками магического света, пробегающими по ней подобно маленьким красным молниям.       — Ну что? Так я больше похож на верного служителя Жоханя? — без особой радости вопрошал он, жаля магическим огнём извивающегося под ним парня.       — Уймёшься, если скажу, что не встречал никого, кому бы удавалось продвинуться в поединке со мной так далеко? — просипел Лань Чжань.       Вэй Ин ответил смешком.       — Полагаешь, я похвалы от тебя жду?       — Как достучаться до тебя, чтобы ты меня выслушал?       — Я достаточно наслушался! Я доверял тебе против собственных правил, а ты всё это время видел во мне шпиона! Я позволил себе влюбиться!       Последняя фраза вырвалась непроизвольно. Вэй Ин резко умолк. Его голова понуро свесилась на грудь.       Нашёл место и время для признаний!       Лань Чжань молчал, испытывающе глядя на сидящего поверх него ведьмака расширившимися глазами. Сердце Вэй Ина билось в горле. Такой умопомрачительной, дикой красоты он ещё не встречал, и эту красоту хотелось обнимать, целовать, любить, а вовсе не мериться с её обладателем магическим достоинством.       Случившегося в лагере торв было не отменить и сожалеть было поздно. Оставалось загадкой, сознавал ли Лань Чжань, что порывистость и бурный нрав Вэй Ина лишь прикрытие его ранимости и хрупкости. Вэй Ин неприемлил полутонов и долго шёл к доверию, но если кого-то пускал в сердце, то даже малейший намёк на предательство переживал сродни конца света.       Пауза между разглядывающими друг друга мужчинами затянулась. В наступившей тишине говорили их глаза, но разговор этот был подобен битве.       — Я всё ещё хочу быть с тобой, — проронил Лань Чжань, делая ещё одну попытку помириться.       Разбитые, но от этого не менее соблазнительные, губы Вэй Ина растянулись в невесёлой улыбке. Если он провалит хотя бы одно испытание, путь с горы будет заказан не только ему, но и Хуа Чэну, несмотря на то, что контракт тот не заключал.       — Боюсь, это невозможно, Лань Чжань…       — Прошу, прости меня…       Даже сейчас, когда Вэй Ин на деле доказал, что жаждет сломать ему хребет и поджарить внутренности, Лань Чжань чувствовал, как соприкосновение между ними вводит его в напряжение, окутывая жаром низ живота. Бесстрашие и исходящая от Вэй Ина опасность защекотали нервы. Томление свивалось плотным тяжёлым комком в области бёдер, заставляя заныть мышцы между ними.       У Лань Чжаня никогда не было недостатка в поклонниках — мужчины и женщины выстраивались в очередь, чтобы удостоиться его внимания. Но сам он до встречи с Вэй Ином не мог назвать себя темпераментным, любвеобильным существом, скорее наоборот. Иногда его посещала мысль, что телесная близость вообще ему чужда. Физической выкладки на заданиях короля Цинхэна вполне хватало, чтобы держать плоть в подчинении. Тело ни на кого ранее так бурно не реагировало, как это происходило в отношении Вэй Ина.       Лань Чжань не привык к подобным ощущениям. Они сбивали с толку. После инцидента с Сюэ Яном Вэй Ин недвусмысленно давал понять, что лёгкого прощения за этот просчёт не будет, но даже при таком раскладе Лань Чжань готов был маслом растечься от одного его прикосновения. Он никогда не чувствовал себя с кем-то столь уязвимым, открытым и таким твёрдым. И уж тем более не приходилось говорить, что за всю его жизнь ему никто не бросал столь дерзкий и безрассудный вызов.       Вэй Ин не просто всколыхнул душу Лань Чжаня, он полностью ею завладел. Непредсказуемый как погода, таинственный как ночь, неукротимый как сама природа, Вэй Ин, попирая любую логику, олицетворял его счастье.       — Удобно на мне сидеть? — язык Лань Чжаня, помимо его воли, нервно облизнул губы.       — Много болтаешь, — задумчиво буркнул Вэй Ин, обезоруживая его своими дальнейшими действиями.       Сражаясь с впивающимися в нутро невидимыми иглами Тунлу, он наклонился и поцеловал Лань Чжаня — грубо и жадно. Не поддаться этому приглашению оказалось для Лань Чжаня невыполнимой задачей. Вэй Ин возбуждал его до безумия — будоражил, сводил с ума, даже такой — в грязи, в крови, взвинченный и злой как ошалелый бес. Впуская в себя его язык, Лань Чжань сжал ладонями его стройную талию, притягивая теснее к заметно привставшему члену.       — Да чтоб меня! — зашипел Вэй Ин.       Уступить искушению было легко, как дышать, а осознать, куда оно может привести, ещё проще. В голове продолжало мутнеть. Среди сбившихся в путаный ворох мыслей чётко выделялся рассудком только один единственный вопрос:       Как кровавая, жестокая драка смогла перерасти в это?!       Вэй Ина раздирали противоречия. Тунлу нашёптывала, что это удобный момент для того, чтобы запустить в тело Лань Чжаня смертельную порцию магии, покончив с их конфликтом раз и навсегда. Тот мог сотворить то же самое с ним, но почему-то оба предпочитали изводить друг друга, целовать и тискать, вместо того чтобы завершить поединок. Стало очевидно, что вся их схватка сродни постановочной дуэли: серьёзные выпады, губительные силы, взаправдашний обмен тумаками и заклятиями, но в итоге оба живы и даже не покалечены.       Сигнал истинной опасности прокатился по телу, как внезапный спазм боли, заставляя мозги Вэй Ина работать динамичнее.       Третье испытание провалено?       По спине пополз холодок. Вэй Ин всегда находил выход из сложных ситуаций, должен был справиться и с этой. Но, словно доказывая ему обратное, пальцы механически скомкали ткань на груди Лань Чжаня и распахнули одежду. Склонившись, Вэй Ин поцеловал солоноватую кожу мраморно-белой шеи и бледных ключицах. От захлёстывающего неуместного возбуждения бросило в жар.       Какой абсурд! Я, должно быть, сбрендил! — пронеслось в уме Вэй Ина, сражающегося одновременно с наваждением Тунлу и желанием Лань Чжаня.       Последний в унисон ему стонал, в нетерпении гладил и сжимал его бёдра, едва сдерживаясь, чтобы не опрокинуть его на спину и не поиметь самым грубым образом. Осознав, что ещё мгновение, и ситуация станет вообще из ряда вон, Вэй Ин оборвал поцелуи и попытался отползти в сторону.       — С огнём играешь! — бросил он в качестве предостережения, когда Лань Чжань не позволил, усадив его обратно поверх себя.       Сместив ладони с его талии на ягодицы, Лань Чжань резко стиснул пальцы, вынуждая Вэй Ина судорожно сглотнуть.       — Я больше не хочу драться, — тихо обронил он, когда Вэй Ин непроизвольно выгнулся, подставляясь его рукам и давая почувствовать свою реакцию на затеянную возню.       Тело ещё никогда так откровенно не предавало Вэй Ина.       И ладно бы в иной обстановке, но посреди боя… Я пропал.       Он поспешно перехватил чужие кисти, нервно проведя языком по сухим губам.       — Ничего у нас не выйдет! — фраза вырвалась мольбой и сразу же натолкнулась на стену возмущения.       — Уже выходит.       От сумасшедшего вожделения, которое Лань Чжань безуспешно пытался приструнить, его глаза укрыла кровавая сетка. Хватая злыми урывками воздух, он пристально взглянул на Вэй Ина.       — Но если сегодня здесь кто-то должен погибнуть, пусть это буду я.       Водя руками по лицу, Вэй Ин совершенно потерялся в пространстве и в своих ощущениях. Энергия Тунлу затягивалась на его шее удавкой. Он со всей полнотой осознал, что дороги назад ни для одного из них уже нет. Лань Чжань продолжал неистово его касаться и мять. Глядя ему прямо в глаза — широко распахнутые и испуганные, — глазами своими — горящими золотом, жаждущими, подёрнутыми пьяной страстью, он забывал дозировать силу, вкладываемую в грубые и порывистые ласки.       Потрясённый и растерянный, Вэй Ин заёрзал, порываясь сбежать, но Лань Чжань пресёк этот порыв и опять поцеловал.       — Успокойся, — игнорируя протест, Лань Чжань притиснул его к своей груди. — Я люблю тебя… — он вновь нетерпеливо скользнул ладонями по стройному телу над собой, жадно вбирая в себя его истому и нервозность. — Не беги, я кое-что покажу…       — Что покажешь? — голос Вэй Ина снова стал холодным, а тон недоверчивым.       Лань Чжань нашёл губы Вэй Ина, но не просто поцеловал его, а, освободив от одежды часть своей груди, притиснул к ней ладонь ведьмака.       — Расслабься немного…       Вэй Ин напротив — напрягся и запаниковал, но Лань Чжань надёжно удерживал его одной рукой за талию, а другой прижимал его ладонь к своей обнажённой грудной клетке.       — Что, мать твою, ты задумал? — дёрнулся Вэй Ин. — Я не хочу!       — Просто смотри, — Лань Чжань с закатывающимися глазами откинул голову и сцепил зубы, словно осуществляемая манипуляция причиняла ему сильную боль.       Ослепительный прострел света прорезал сознание Вэй Ина, от неожиданности заставив вскрикнуть. Через соприкосновение с Лань Чжанем в тело хлынула волна магии. Вэй Ин рефлекторно попытался воздвигнуть заслон, но упустил момент — энергия уже проникла в него и добралась до рассудка, выбивая оттуда довлеющие над ним импульсы Медной Печи.       Последовало странное онемение. Вэй Ин наконец по-настоящему прочувствовал узы, сформированные Лань Чжанем после их соглашения в камере Дворца Правосудия, и испытал что-то напоминающее сущностное единение. Лань Чжань при помощи магии впускал его в своё сознание. Вэй Ин слышал о таком феномене, но сам с ним никогда не сталкивался. Эта способность даже у белых ведьм встречалась настолько редко, что приравнивалась к чуду.       На мгновение Вэй Ин перестал различать окружающую обстановку. Все нервные окончания пульсировали на особой частоте. Защититься от вторжения или закрыться от него не представлялось возможным. Слияние оказалось столь интимным и глубоким, что на несколько долгих секунд Вэй Ин просто завис в чувстве иступлённой экзальтации. Между ними с Лань Чжанем больше не было преград, а значит — и лжи, сомнения и недоговорок.       Остолбенев, Вэй Ин провалился в мысли и чувства Лань Чжаня как в омут против воли навязанного сна, постигая истинный смысл того, что тот говорил и делал. Лань Чжань был сражён им, едва увидев. По непонятной причине одного взгляда хватило, чтобы он увлёкся Вэй Ином настолько, что рискнул собственной жизнью, став на его защиту в Турмалине и с неколебимой уверенностью делая то же самое после. Из-за нестандартности их знакомства Лань Чжаня одолевал страх отвержения и предательства Вэй Ина и всё же он постарался привязать его к себе всеми мыслимыми и немыслимыми способами. Он не вынашивал коварных планов и не руководствовался корыстью, когда позвал его с собой в Гусу.       Увидел Вэй Ин и важность Ланьхуа, чью ценность воспевали древние свитки из библиотеки Облачных Глубин. Лань Чжань потратил без малого четверть жизни в погоне за призрачной реликвией драконов, с которыми был близок с детских лет. Его уступчивость Сюэ Яну и вправду диктовалась нуждой расположить непредсказуемого главу торв к себе и выманить Ланьхуа. Ян был недоверчив и умён. Лань Чжаню пришлось проявить недюжинную изворотливость, чтобы уговорить его на сделку в Турмалине, поэтому он вцепился в подвернувшуюся возможность второго шанса, но теперь бесконечно сожалел о каждом слове, произнесённом тогда, о каждом движении, которое обратил против Вэй Ина. Причинив боль возлюбленному, Лань Чжань понял, что ошибся с выбором стратегии, но решил, что возможность загладить вину ещё представится, и очнулся, лишь узнав, что Вэй Ин сбежал с кем-то из числа подручных Яна. Лань Чжаня захватила ревность, размах которой сложно было передать, и страх, ведь Вэй Ину грозила опасность — не только в лице взбешенного и до чёрта злого Яна, но и тех, кто гонялся за ним и его бандой ради Ланьхуа.       С непривычки заглядывать в чужие голову и сердце, Вэй Ин часто терял нить событий, окунаясь то в одну сцену из памяти Лань Чжаня, то в другую. Собственный разум в мгновение ока стал вместилищем не принадлежащих ему переживаний и мыслей: кусочки событий из далёкого детства и юности, непростые отношения с роднёй и сверстниками, необходимость отстаивать себя, вопросы взросления, а после неприкаянность и муки одиночества. Поток атаковавших картин стремительно ускорялся и всё больше походил на спутанное сновидение — допросная, истязания, побег, дни в сомнениях и томлении, надежды и мечты.       Головокружение полностью дезориентировало Вэй Ина. Будь в его желудке хоть что-то, его бы вырвало. Обхватив руками голову, он глухо застонал. Обида на Лань Чжаня медленно, но верно сходила на нет под очевидностью оправдывающих его обстоятельств. Он многого не договаривал, но ни разу не соврал. Чтобы воссоединиться с Вэй Ином, Лань Чжань тоже заключил соглашение с Тунлу. Первые два испытания дались ему легко, а в третьем гора их столкнула, вынуждая убить друг друга, однако Лань Чжань отчаянно сопротивлялся.       В довершение всего в рассудок Вэй Ина проскочило знание, что он не просто родственник и слуга короля Цинхэна, а его любимый младший сын.       Лань Чжань — принц! — от количества полученных сведений у Вэй Ина на голове непроизвольно шевелились волосы.       Это было свыше того, что он мог сейчас поглотить и осмыслить. Виски разрывало болью. Вэй Ин сделал над собой усилие и тяжело повалился на бок, разрывая контакт их сцепленных тел. Руки исчерпавшего все силы и обмякшего Лань Чжаня соскользнули вниз, веки сомкнулись, дыхание исчезло. Вэй Ин, приподнявшись на локтях, позвал его, но уже тогда знал, что ответа не получит. От накатившего ужаса и всех пережитых злоключений внутри образовалась пустота. Одновременно с этим Вэй Ин вновь ощутил пробуждение вещи, которая покоилась в его кармане.       Небеса над Тунлу разрезала сотня вспышек, озаряя лощину ослепительным светом. Взору Вэй Ина открылось удивительное зрелище. Затянутые туманом своды кратера Медной Печи омыл огненный водопад. В потоке искрящихся брызг тени отступали. Золотая поволока мерцающих капель падала в раскрывшуюся в центре лощины бездонную расщелину, и грохот осыпающихся камней разносился бесконечным эхом.       Словно ведомый кем-то, Вэй Ин трясущимися руками водрузил мешочек с Ланьхуа на грудь Лань Чжаня и навалился сверху, стараясь закрыть собой от всех опасностей. Глубинные стенания горы достигли пика. Срывающиеся с неба и вонзающиеся в каменные стены золотые жилы сверкали солнечными бликами, как драгоценные самоцветы. Множество слепящих лучей порождали отсветы и радуги. Среди этой феерии красок Вэй Ину чудилось, он видит страшные кроваво-красные глаза, взирающие на него со странным, смешанным выражением, в котором читались и бессильная злоба, и неподдельное изумление, и неясное предостережение о грядущем. Перекрывая все звуки, гора испустила душераздирающий вопль — вопль ярости и злобы, вопль обманутых ожиданий и провала, а в следующее мгновение затихла.