Мир потухших

Он неспешно собирался, думая, что красноволосая снова прилично опоздает. Потому не суетился, не бегал по квартире в поисках вещей. А весьма спокойно собирался на дело, ловя на себе пристальный взгляд Райки, что сидела неподвижно на диване в гостиной и не сводила с парня глаз. — Не боп қалды? (Что за дело?) — поинтересовалась бывшая кочевница, сложив ногу на ногу, что до этого располагались на диване и не думали касаться пола. — Бір қотақбасты өлтіру қажет. (Убить какого-то еблана.) — разведя вяло руками, пояснил на ходу тот. — Мен оған ұпай жинауға көмектесемін. Ол мұны өзі істей алады, бірақ қауіпсіздік торы болғанды жөн көретін сияқты. (Помогаю ей сводить счёты. Она и сама справляется, но, видимо, предпочитает иметь подстраховку.) — Ал сізде тағы қанша мұндай тапсырмалар бар? (И сколько у вас ещё таких дел?) — не унималась с вопросами девушка, но это не особо напрягало парня. — Соңғы… Бұл соңғысы сияқты. (Вроде бы… Это предпоследнее.) — на мгновение едва не утонув в раздумьях, пробормотал Сабит, потупив немного в потолок. — Сосын не болады? (И что дальше?) — она резко вскочила с дивана и стала приближаться к парню, что замер на месте и мог только смотреть на неё, боясь сделать хоть какое-то движение. — Әрі қарай не істейсің? Әлде қашасың ба? (Чем вы займётесь дальше? Или разбежитесь?) — Ол кейінгі жоспар туралы маған айтпаған, бірақ… Бірақ біз Елеспен күресуді жалғастырамыз. (Она не посвящала меня в дальнейший план, но… Но я знаю, что дальше мы будем бороться с елесами.) — услышав это, девушка раздражённо вздохнула и даже закатила глаза, а затем подошла к бывшему кочевнику вплотную, положив свои горячие ладони на его щетину, что растянулась на все щёки. — Өтінемін… Өтінемін, осы жерден кетейікші… Жаңа өмір бастайық. Басқа қалада болмаса, онда… Онда тым болмаса басқа кешенде! Осы жерден шалғай жерде! Өтінемін, Сәбит… (Прошу тебя… Пожалуйста, давай уедем отсюда… Начнём новую жизнь. Если не в другом городе, то… То хотя бы в другом комплексе! Каком-нибудь отдалённом отсюда! Пожалуйста, Сабит…) Он тяжело вздохнул, опустив голову. Даже дал волю векам, что тут же опустились вместе с головой. После чего сложил свои руки поверх рук девушки, став их нежно поглаживать кончиками больших пальцев. Чтобы через несколько секунд медленно отпрянуть от неё, посмотрев ей прямо в глаза. — Уәде беремін, біз осы жерден кетеміз. (Обещаю, мы обязательно уедем отсюда.) — заверил ту Айбешев, слегка улыбнувшись. — Бірақ алдымен…мен өз қарызымды жабу керекпін. (Но сначала… мне нужно закрыть перед ней долги.) «Ситуация между елесами и жарыковцами с каждым днём всё сильнее обостряется. На днях между ними произошла перестрелка. Если её можно таковой назвать. Елесы, которых правительство и жарыковцы до сих пор отказываются воспринимать всерьёз, дают жёсткий отпор жарыковцам, практически разбивая их в пух и прах. Что, разумеется, заставляет напрячься и задуматься: «А какого хуя?». Какого хуя наши сраные траснформеры с автоматами последнего поколения не могут расправиться с этими придурками с клинками в жопах? Какого хуя? Какого хуя?!» Поначалу Сабит не понял, недоумевал на кой чёрт Дани притащилась с какой-то ржавой арматурой, которую всё вертела в руках, словно довольствуясь или же тренируясь. Хмурясь, он смотрел, следил за девушкой, но вопросов не задавал, через силу воздерживаясь от них. Мимо ушей он пропустил план, что не особо красноречиво рассказала ему впопыхах Дель, после чего они направились на верхние этажи — поджидать свою цель. Соваться на верхние (так ещё и с какой-то стрёмной, подозрительной железякой, которую красноволосая не хотела бросать ни в какую, упрямясь) было для них чуть ли не смертельным номером. И если парень это понимал, желая поскорее закончить это очередное странное и мутное дельце, то Дани будто бы не особо. Бывшему кочевнику и вовсе казалось, что она чем-то одурманена, из-за чего полностью игнорировала риски. Её глаза же будто бы светились. И весь этот странный вид девушки заставлял мысли в голове у Сабита бурлить и переплетаться сильнее и сильнее. — Всё, начался обед. — пробормотала Дани, прячась за углом вместе со своим нерадивым напарником. — Сейчас они должны выйти из своих сраных офисов, спуститься сюда и пойти к лифтам, чтобы спуститься на средние, где пойдут в свою любимую забегаловку жрать. Но он до неё не дойдёт, ведь любит покурить перед трапезой. Как и после. Но на это уже плевать. — Почему бы нам не подождать их сразу на средних? — спросил Айбешев, лицо которого выражало явное недовольство, на которое девушке впрочем-то было глубоко плевать. — А то палимся тут по полной… — Потому что я опасаюсь, что этот придурок не дойдёт до лифта. — фыркнула Дель, что была одновременно и на нервах и словно на своём же празднике в ожидании огромного подарка. — Захочет покурить тут на этаже или ещё что-то… От ебаного педофила я ожидаю всё, что угодно… — Что? — последние слова, словно острый, ржавый нож, резанули розоватые от холода уши парня, отчего он нахмурился ещё сильнее. — Идут. — она кивнула в сторону кучки офисных клерков, что вывалились из-за стеклянных дверей и, смеясь хрипло, будто бы им уже за 50, направились в сторону лифтов, что-то громко обсуждая. При виде цели они прижались к холодной стене, затаились. И стоило им исчезнуть, встав около лифтов в ожидании, когда же к ним соизволит приехать хоть один, горе-напарники рванули с места и помчались по лестнице на средние. У них было достаточно времени — несколько минут точно, ведь пока лифт приедет, вспомнив, что его вызвали на верхние, пока спустится, подобрав всех, кого только можно, и прочее-прочее-прочее. По пути пару раз точно они чуть не подвернули себе ноги, не покатились вниз кубарем и так далее, ведь сильно торопились. Но по итогу примчали на средние раньше цели — аж на минуту. Как и предполагала Дани, исходя из своих знаний, которые получила, следя за целью не один день, тот, стоило ему только выйти из лифта, скрылся на первом попавшемся балконе. Двустворчатые охровиновые двери хлопнули, и напарники бросились к ним, не забывая оглядываться по сторонам. Хлопок, скрежет. Он безмятежно курил, смотря вдаль. Ему было плевать на холод, плевать на всё. Он жил одним днём, предпочитая не думать о будущем. Он жил, думая только об алкоголе, очередной дозе какого-нибудь аптечного наркотика, что подешевле, при этом ужасно боясь смерти и боли. Даже порезы его жутко пугали. Впрочем, его много что пугало. Пальцы, а точнее их кончики, были грязно-оранжевыми. Ими он держал сигарету, что вальяжно раскуривал, словно это была дорогая сигара. Иногда он почёсывал свою щетину, из-за чего вниз сыпался какой-то странный порошок. Жизнь его была не сахар, несмотря на то, что у него была хорошая работа, которую ему удалось получить благодаря связям. К сожалению для него, все связи принадлежали на его маме и обрывались на ней. Очевидно, ведь какие связи могут быть у какого-то жалкого торчка, пусть и был он в той прослойке общества, куда попасть дано не каждому. Вполне очевидно, что его жизнь была совсем не сахар. Но кому-то хотелось сделать её гораздо хуже. Может, и вовсе оборвав. Хлопок, скрежет. Он тут же насторожился, нахмурился. Почесав голову, он медленно развернулся, оттолкнув от ледяных перил, и увидел пред собой двух незнакомцев, что заблокировали выход не только собой, но и связали ручки тяжёлых дверей какой-то непонятной проволокой. — Что за… Сабит шустро ударил его по голове — кулаком куда-то в висок, из-за чего он свалился на пол. Несмотря на свою трусость, он не собирался так быстро сдаваться и попытался встать. Но у него это не вышло. — Куда, блять, собрался? — она наступила на его спину, вдавливаясь ботинком всё сильнее и сильнее, прокручивая им на одном месте, словно пыталась просверлить огромную дыру в чужом позвоночнике. — Что вам от меня надо?! — завопил тот, брызжа слюной, пока из уголков его глаз уже вырывались мелкие слезинки. — Вы… Вы из-за долгов, да?.. Я их выплачу в конце месяца, обещаю!.. — Ты, наверно, и не вспомнишь… — звеня арматурой, которой легонько постукивала по полу, вздохнула тяжело Дани, прижимая жертву ногой. — Одну маленькую девочку. Думаю, у тебя-то их было точно несколько. Поэтому ты вряд ли её помнишь. Ну и ещё потому, что тебе наверняка плевать на неё. На неё и на то, что ты сделал. — Что?.. Да о чём ты… — Не волнуйся, сейчас ты обо всём вспомнишь. — заверила того Дель и, вооружившись арматурой, которую покрутила немного в руках, со всей силы вонзила железяку более острым концом в анальное отверстие своей жертвы, порвав штаны насквозь. Глаза Айбешева тут же стали огромными от шока. Он стоял и молча смотрел, как парень лежит с арматурой в жопе и неистово орёт от боли, пока красноволосая вгоняет палку всё глубже и глубже. «Теперь понятно, на кой хуй ей нужна была эта ржавая херня…» — единственное, что крутилось у него в голове, пока им самим овладевал шок, ведь он попросту не мог поверить, что видит именно это пред собой. — Ну чё, блять, теперь вспоминаешь или как?! — кричала на него девушка, крепко держа арматуру. В какой-то момент та уже никуда не пихалась, потому она шустро пнула ногой по железяке, а затем вернула ботинок на спину, всё-таки опасаясь, что парень сумеет вырваться. — Вспоминаешь, а?! Он не отвечал, но по перепуганному взгляду Дани поняла, что тот всё же порылся в закромках своей сторчанной, прокуренной памяти. Она смотрела на его лицо, что было ей до жути мерзким, и представляла ужасные картины, которые никогда не видела, ведь достаточно было услышать. И злость подступала, превращаясь в густую пелену перед глазами. — Ну раз вспомнил… Убрав со спины ногу, она кивнула Сабиту, чтобы тот попридержал парня. И Айбешев, придя в себя, наступил тому на голову, иногда придавливая, словно нажимая на педаль. Дель же стала, будто бы огромный и непослушный гвоздь, вбивать арматуру в тело парня, пока та не перестала надоедливо торчать. Кровь капала скромно на пол, образовывая небольшую лужицу. Затем она сделала шаг назад и, отряхнув руки, достала пистолет. Рукой красноволосая показала Сабиту, чтобы тот отошёл, и склонилась над головой своей жертвы, что теперь точно не мог самостоятельно подняться на ноги. Оглядев его в последний раз, Дани молча направила на него дуло и выстрелила, продырявив череп. — Мы сильно пошумели. — подметил бывший кочевник, осторожно дотронувшись до плеча девушки, что тяжело дышала и не могла оторвать глаз от трупа. — Пора убрать за собой. — Ага… — обронила она, облизнув сухие губы сухим языком. — Щас… Она достаточно быстро пришла в себя и, спрятав пистолет, достала мешок — для трупов, самый дешёвый. В него они упаковали жмура, которого затем сбросили с балкона, что — к их счастью — выходил на задний двор, полный сугробов. Тяжёлое нечто стремительно полетело вниз и угодило в рыхлый сугроб, где и благополучно затерялось. Вытерев пот со лба, Сабит достал из ниоткуда сигарету и, закурив её, прильнул к перилам, принявшись устало глядеть куда-то вдаль. — Я думал, ты его там максимум забьёшь этой хернёй до смерти. — бормотал себе под нос хрипло тот, потягивая сигарету. — Но такого я точно не ожидал… — Эта тварь это заслужила. — буркнула в ответ Дани, стоя рядом и хмурясь. — Да даже больше… — Я так понимаю, напоминала ты ему не о себе, да? — уточнил Сабит, переглянувшись с красноволосой, что немного удивилась. — Ну там про какую-то девочку, все дела. Ты ему мстила не за себя. Я прав, да? — но она продолжала молчать, глядя на него раздражённо или даже злобно. — У тебя глаза в этот раз по-другому горели. Видимо, мстила за кого-то близкого, да? — Любопытство в жопе заиграло или чё? — фыркнула Дани, вскинув слегка взъерошенные брови. — К чему эти расспросы? Жалко этого пидора? Если да, то могу тебе прямо тут яйца отстрелить. — Педофилов мне не жалко. — пояснил Айбешев, отмахнувшись. — Просто… Да, стало слишком интересно. Всё-таки… тебе обо мне известно гораздо больше, чем мне о тебе. — И то верно. — пожав плечами, вздохнула Дель. — Давай-ка… Если тебе так интересно… Закончим ещё одно дельце — последнее, и посидим где-нибудь, выпьем. И я утолю твоё сраное любопытство. Больше ничего говорить она не стала. Да и пустое обещание не знала сдержит ли. Ей было не до этого. Потому красноволосая поспешила покинуть балкон, избавившись от проволоки и хлопнув дверьми. И Сабит ещё на несколько минут точно остался один, слабо представляя, что дальше делать. «Руки тянулись к ней. Разных материалов, разных цветов. В разных одеяниях. Они тянулись к ней, хватаясь за её куртку. Но не сильно, не пытаясь её снять, стянуть. Им просто нужно было прикоснуться и больше ничего. Она просачивалась сквозь толпу, которая казалась нескончаемой. Клуб был полон. Музыка била по ушам настолько, что в них оставался лишь гул, который затмевал собой все остальные звуки. Лицо её было бледное, холодное, не испытывающее никаких эмоций. Через это белое полотно могли проглядывать только смятение и сосредоточенность. Сосредоточенность на поиске, ведь она была здесь не просто так. Локоны красных волос болтались прямо перед глазами, ухудшая и без того не самую лучшую видимость. Лиц ни у кого не было. Они были размыты. Да и разглядывать она их не собиралась. Она искала среди этого безумия только одно лицо — её. Или хотя бы отклики её силуэта среди всего этого. Лазеры, электронные лучи били в глаза, ослепляя. Толпа пыталась её замедлить, но ничего не получалось. И Дани продолжала идти вперёд — против мутного течения. Ноги подкашивались, ведь в ступнях звенела пронзающая боль. Руки слабели. Тело дрожало. Его охватывали и жар и холод, борясь попутно друг с другом. Шею сводило. Соски горели и вибрировали. Пока по всему телу вставали дыбом волосы. И главное было одно — только не остановиться, только не начать думать. В один момент, самым настоящим чудом, краем глаза она увидела блестящие чёрные волосы, что расплывались по всей спине. По ним пробегал свет, не стесняясь. И исчез, когда их обладательница повернулась боком. И на её таком же бледном — или даже бледнее — лице показалась красная помада. Она, может быть, и когда-то была на её пухлых губах, но теперь была изрядно смазана, вылезая за контуры. Но, несмотря на это, на лице её сияла улыбка, обнажая зубы. При виде этой улыбки, которая — по мнению Дани — сияла чересчур ярко, Дель замерла. Её мгновенно парализовало. А в груди что-то ёкнуло. Ведь улыбалась она явно не Дель. Её она даже не замечала. Тогда её тело начали пронзать спицами, однако руки, что продолжали к ней тянуться, не были вооружены. Не взирая на боль, источники которой были незримы человеческому глазу, она продолжила идти, но теперь не могла сделать и шага. Руки, что до этого только касались её, стали для неё кандалами, не желающими отпускать её. Безликая толпа держала её, не давая ближе пробраться к Кор. Тогда Дани попыталась кричать, окликнуть девушку, хоть и понимала, что вряд ли та услышит её голос сквозь громкую музыку. Но она даже не смогла крикнуть. Внутри было пусто, словно ей нещадно вырезали связки. В недоумении Дель схватилась за горло, не переставая пытаться кричать. Но всё было напрасно. Течение становилось сильнее, а красноволосая наоборот — только слабее. Борьба была неравной, нечестной. И в конце концов течение смыло её, не оставив и шанса.» Открыв глаза, она боялась пошевелиться. В горле стоял ком, а глаза болели так, словно за спиной была прорёванная ночь. «Парализованная» Дани лежала на скамейке и молча разглядывала склад, где устроила себе тихий час, ведь не хотела идти домой сразу после разборок на балконе. После него силы быстро покинули девушку. Она будто бы выгорела, походя на спичку. И идти домой к Кунсул в таком состоянии не собиралась. Потому решила спрятаться на складе у Курбана. Когда она наконец удостоверилась, что это реальность, в которую ничего из сна не перенеслось, то неспешно поднялась на ноги, но тут же пошатнулась, из-за чего плюхнулась обратно на лавочку, сев и опустив голову. Та сильно гудела, и Дани вцепилась в собственный скальп пальцами, словно пытаясь его снять. Боль не собиралась утихать, что прекрасно понимала и сама Дель. Ждать и отсиживаться было бессмысленно, поэтому — когда её стало немного легче — она вышла из каморки, и яркий свет сразу ослепил её, спровоцировав и без того бушующую мигрень. Медленно она поковыляла к выходу, но её заметил Курбан, что тут же её догнал. — Ты чё, в каморке дрыхла? — спросил её тот, хмурясь в недоумении. — Немного. — растирая лоб, пробормотала красноволосая, продолжая следовать к выходу. — Решила отдохнуть после заказов. Надеюсь, ты не против. — С каких пор у меня тут отдыхальня? — возмущался мужчина, махая вяло руками. — Или у тебя дом отжали? — Ничего у меня не отжимали. Пока что. — отмахнулась та и ускорила шаг, ведь не желала больше болтать с ним. — Лучше бы на тренировках появлялась! — крикнул Курбан ей вслед и тяжело вдохнул, наблюдая как Дель исчезает с его глаз. Придя домой, она только успела разуться, как тут же выскочила Кор. Настроение у темноволосой было лучше, чем обычно, что было сильно заметно. Оно было гораздо игривее. Руки Кунсул мгновенно потянулись к Дани, став притягивать её к себе. Она что-то говорила, что-то спрашивала, целуя Дель в разные открытые места — лицо, шея, куда только могла проникнуть. Красноволосая что-то мямлила, что-то отвечала, глядя в пустоту. Затем Кор принялась раздевать её, тяня за собой в спальню. Но Дани слабо поддавалась, изредка противясь течению, против которого у неё не было и шансов. Куртка слетела с неё, и руки темноволосой стали шустро проникать под футболку, растягивая, стягивая. Мгновение, и они уже были в спальне, где было не место свету. Кор сидела на краю кровати, поставив пред собой на колени Дель. Её она тянула за волосы, без какого-либо стеснения зарываясь в них острыми пальцами и попутно медленно, с определённой интригой раздвигая ноги. Это не могло не завлекать, ведь на девушке одежды было совсем немного: футболка, да нижнее бельё, которое забирало собой всё внимание. Пустыми глазами Дани смотрела на её трусы и боялась пошевелиться. В любой другой день она бы точно мгновенно сорвала их, опрокинула девушку на кровать и сделала то, что у неё получается лучше всего, но сейчас даже не могла сдвинуться с места. Терпение Кор же было не резиновым, и она активно подталкивала голову Дель к себе, намекая той, что пора бы её раздеть. Раздражённо прикусив губу, она решительно ткнула носом красноволосую к себе между ног, и той оставалось только тереться лицом об горячую ткань, через которую проникал манящий запах, пусть и сейчас совершенно не манил. Когда и это не сработало, Кунсул разозлилась и притянула девушку к себе за шею, принявшись её агрессивно целовать. Но и тут не последовало никакой реакции: Дани продолжала смотреть в пустоту и ничего не делать, давая послушно изничтожать свои губы в кровь. Тогда темноволосая остановилась и внимательно вгляделась в лицо девушки, что была намного бледнее обычного. — Тебе противно меня целовать? — прошептала раздражённо та, недоумевая. — А? Нет… — вырвалось у Дани из уст, и она положила руку на гладкое, нежное бедро Кор, принявшись осторожно скользить по нему. Но кисть тут же свело, обожгло, пронзило чем-то невероятно острым. Из-за чего пришлось быстро убрать ладонь, опустив её. Вздохнув, она поднялась с колен и оглядела с головы до ног темноволосую, смотреть на которую ей было, мягко говоря, тяжело. — Я просто… Просто устала. Прости… — Да? Ну хорошо. — раздражение у неё никуда не ушло. Прибавилась обида разве что. С которой она легла на свою часть кровати, даже не забравшись под одеяло, а только скорчившись, подобно эмбриону. — Спокойной ночи. Внутри всё кипело, но не от злобы. Сдерживая всё в себе, красноволосая сильно сжимала губы, отчего те белели и болели, слегка немея. Потрепав локоны, чтобы те легли удобнее, Дани осторожно легла рядом с девушкой, к спине и плечам которой принялась прижиматься, аккуратно хватаясь и утыкаясь подбородком с губами. В ноздри пробирался запах Кунсул, который так нравился Дель, но сейчас делал только хуже. Как могла она обнимала темноволосую, которая теперь не желала подавать признаков жизни. Им обеим хотелось теперь одного — поскорее уснуть и проснуться на утро, ничего не ощущая и больше не помня.