Мир потухших

Ресторанчик, где подают восточную кухню, сегодня «захватили» школьники. Старшеклассники, которых бесцеремонно выгнали из здания школы. Вновь. И вновь по неизвестным причинам, ведь лишь на одной их памяти в школе было огромное множество происшествий, благодаря которым их либо разгоняли по домам, либо отсылали продолжать последние уроки в какие-нибудь забегаловки. Те же были не особо рады таким гостям, однако противиться и действовать против слова весьма влиятельной директрисы не могли, поэтому и устраивали относительно тёплый приём занятым по горло ученикам. Их осталось совсем немного от прошлого состава класса — всего половина, если и вовсе не меньше. Так случилось абсолютно со всей школой, ведь нынешние времена не щадят никого: вирус, холода, криминал и прочее. Всё это губит не только школьников, но и всё людское общество, которое и без того уже пребывает в том ещё упадке. Окна здесь, как и на всех верхних и иногда даже средних этажах комплекса, были очень и очень плотными. Поверхность их была шероховатой, ведь на самом деле это были экраны, по которым транслировалось то, что когда-то творилось на улице — звёзды и прочая ночная красота, которую отныне не видно из-за вечного смога. Ко всему этому добавлялись ещё и голограммы со всякими поистине магическими животными по типу прекраснейших рыб и морских коньков с медузами. Их вид иногда завлекал учеников. Но скорее это происходило от небывалой скуки, нежели от подлинной заинтересованности. И их взгляды тут же отрывались, опускаясь в стол, пока рот разевался, предаваясь очередному зевку. Никто и понятия не имел, что сейчас за урок. Расписание никто и не думал заучивать, ведь все сидели по своим кабинетам, пока к ним захаживали учителя. Таковы они карантинные меры, которые уж слишком подзатянулись и которые давно уже никого не спасают и не оберегают. Будто бы они были введены для этого. Дети, рассаженные за высокие столы на мелкие группы по четыре человека, вовсю трудились над какими-то идиотскими для них плакатами, усердно чиркая по ватманам из заменителя бумаги яркими, но уже старенькими, фломастерами. Попутно они закидывались всякими острыми и не очень закусками, цена которых была максимально низкой, из-за чего лишь подобные «блюда» школьники и могли себе позволить. В общем, были полностью погружены в работу. Это было для них той ещё редкостью, но в этот раз имелась мотивация: все желали поскорее разбежаться по домам. Для этого требовалось же поскорее угодить сразу двум стерегущим территорию учительницам, одна из которых была их классной руководительницей, ну а другая и вовсе школьным психологом. Они разгуливали туда-сюда по ресторанчику, иногда заглядывая мельком в работы учеников, которые изрядно подустали. Вдруг та, что все и вся в школе звали попросту «психичка», а на деле имела имя Вероника Петровна, решила невзначай подсесть к красноволосой девочке среднего роста, разодетой вечно в тёмные тона и уж точно не для показа мод. Такому действию со стороны женщины школьница, разумеется, удивилась, отчего и отвлеклась от работы, отложив в сторону фломастер и нахмурив свои взъерошенные чуть брови. Пока на лице женщины сверкала жуткая улыбка. — Как дела, Дани? — поинтересовалась психологиня, склонив голову набок и приобняв девочку за спину, отчего та едва не вздрогнула. — На этих надеяться не стоило с самого начала… — указав рукой на троицу парней, что мирно дремали, уткнувшись лбами в собственные перекрещенные предплечья, вздохнула устало та и неторопливо выпрямилась, чтобы продемонстрировать свою работу. — Поэтому я решила сделать всё сама. Надеюсь, мне докинут за это баллы. Пусть и я понятия не имею, что это за предмет. — Я спрашивала не про это. — пояснила Вероника Петровна, поглаживая робко ученицу по спине, которую ей успешно прикрывала толстая, чёрная кофта с массивным капюшоном. — Как у тебя дела дома? В семье? Девочка на мгновение потеряла дар речи, ведь искренне не понимала, что от неё хотят. А главное, с чего появилась такая внезапная заинтересованность ею от женщины, что никогда не вызывала в ней ничего, кроме неприязни. — Смотря с какой целью интересуетесь. — улыбнувшись фальшиво, съязвила в своём привычном стиле Дани и повернулась к женщине лицом, покончив с работой. Вероника Петровна явно намеревалась вяло покачать головой и, оторвавшись от высокой скамейки, прокряхтеть хрипло что-то вроде «Эх, Дани-Дани», но её ненароком прервала Ольга Вячеславовна — классная руководительница этого нерадивого класса, что, несмотря на все его явные недостатки и изъяны, любила всем сердцем — своим сообщением о том, что всем пора расходиться по домам. Она своим немного сорванным, но всё же весьма громким голосом вопила, похлопывая в ладоши, чтобы все поскорее срывались с мест, сдавали работы и исчезали с её глаз — хотя бы до завтра. По её звонкой команде ученики неторопливо, закатывая глаза даже, поднимались на ноги, на которых еле-еле ковыляли к седовласой женщине, чтобы отдать ей плакаты, да предаться наконец за пределами этого «чудного» заведения атмосфере праздника, который уже практически никто не празднует больше десяти лет — Новый год. На дворе была зима. Уже как последние 13 морозных лет. Знаменательную дату в 16 декабря с 2048-го года люди знают не только как День Независимости Казахстана (которого уже давно нет в связи с новыми географическими мировыми реформами, предпринятыми лидерами оставшихся держав), но и как великий и ужасный «Перегрев». Ведь именно в тот день единственная звезда, согревающая планету, потухла. И мир погряз в вечной темноте. В вечной мерзлоте. С тех пор никто из выживших не знал ни лета, ни весны, ни осени. Лишь самая жестокая зима и только она отныне царит за не самыми крепкими окнами Массивных Жилых Комплексов. Клубы пара нередко вырывались из человеческих уст даже внутри зданий, внутри этих бесконечных коридоров, по которым неторопливо направлялась домой Дани. Направляясь на нижние этажи — туда, где живут далеко не самые богатые слои общества. Насвистывая непонятную мелодию, — точнее пытаясь, ведь свистеть она толком и не умела, — красноволосая едва мотала головой в «такт», сунув руки греться в карманы своей изрядно потрёпанной куртейки, ведь на новую денег не было. Да и новых на рынке вряд ли удастся найти, ведь даже такие, как у неё, уже стоят целое состояние. Спрос набивает цену. А с такими холодами спрос на тёплую одежду просто огромен. Её подкрашенные вновь относительно недавно пряди развивались на лёгком ветру, что носился по коридорам, сталкиваясь об измазанные невесть чем стены, на которых красовались самые разные знаки. На них она не обращала внимания, уткнувшись взглядом в пол, глядя на свои же ноги, на которых красовались тёплые кеды с какими-то «металлическими» побрякушками, что приглушенно звенели, когда та шагала. Пусть и девочка старалась не торопиться, шла она всё равно достаточно быстро, чего сама и не замечала. И за всего какие-то жалкие несколько минут она уже стояла у хлипкой и совсем не внушающей доверия двери квартиры своей семьи, в которую попала, пикнувшись карточкой и освободив себе дорогу. Обычно после хриплого писка, что явно и жирно намекал на надобность починки домофона, раздавались детские крики её младших — Леи и Лиама, что, как всегда, пытались поделить нечто меж собой. За этим шумом следовал крик матери, адресованный детям, после чего в прихожей появлялась и сама женщина, встречая старшую дочь. Но ничего из этого не было, что заставило заволноваться пришедшую только-только с учёбы Дани, да нахмуриться. И со сложенными домиком бровями и с сжатыми кулаками она медленно вошла внутрь, не забыв закрыть дверь за собой. Подобным темпом красноволосая прошла в зал, что был соединён с кухней, на которой заметила женский силуэт, стоящий у столешницы с опущенной головой. Поначалу Дани даже и не знала её, но через секунду другую сообразила, что это её бабушка, которая выглядела чересчур бледной. Это и напугало школьницу, что и без того была уже практически напугана до чёртиков. — Бабушка?.. — робко окликнула ту Дани, не смея сдвинуться с места, и, оглядевшись по сторонам, отчаянно взмахнула руками. — Где… Где все? — Они уехали, Дани. — ответила женщина, поджимая свои сухие губы, ведь говорить ей было тяжело. — Сегодня… Сегодня утром. — Ха-х, а я то думала, чего они так просто отпустили меня шататься по коридорам… — пробормотала девочка и расплылась в ухмылке, прикрыв лицо ладонью, чтобы вытерпеть молчаливую паузу, а затем вновь впасть в ступор. — Стоп… Это не шутка?.. — Родители решили оставить тебе эту квартиру. — заявила бабушка и, выпрямившись, наконец развернулась лицом к внучке, которую видела с трудом из-за темноты, царящей в помещении. — Ну да, блять… Ещё бы они мне её не оставили… — фыркнула та, пребывая на нервах, и уткнулась кулаками к себе в талию. — И… Я теперь типа сама по себе? Не, квартира — охренительный подарок на 17-летие. Не спорю… Но я всё-таки представляла себе это иначе, бабуль. — Они просили не говорить, почему им пришлось уехать. — пояснила женщина, жалобно вскинув свои редкие брови, которые обычно скрывали прямоугольные очки. — Родители решили наконец исполнить твоё желание — позволить тебе жить самостоятельно. Всё-таки… взрослая жизнь не за горами… — Супер, конечно. Но на какие-такие шиши?! — воскликнула удивительно тонким голосом Дани, искренне недоумевая. — Я школу то закончу только через несколько месяцев! Или мне её бросить, чтобы не помереть с голоду? — Мне пора, Дани. — пробормотала та, ведь уже не могла дальше продолжать разговор и увиливать от вопросов внучки, к которой осторожно подошла, чтобы обнять. Пусть и далось ей это с небольшим трудом из-за их разницы в росте. — Прости, Дани… Я бы… Я бы осталась здесь с тобой. Ты же это знаешь. Но на нижних пенсионерам слишком опасно. Да и… во всём этом комплексе. — Угу… — обронила против своей воли красноволосая, уткнувшись подбородком в родное плечо и глядя вдаль абсолютно пустыми глазами, что постепенно становились стеклянными. — Ну всё… — отпрянув, вздохнула бабушка и, похлопав легонько внучку по плечу, исчезла за входной дверью, растворившись в тех бесконечных коридорах комплекса, в котором Дани теперь осталась одна. Только дверь вновь захлопнулась, а в квартире наступила небывалая тишина, которой девочка за свою жизнь слышала впервые, Дани настигло то состояние, которого она всегда очень сильно боялась. Сколько себя помнит, она всегда боялась остаться одна. И пусть красноволосая не шибко обожала свою семью, для неё было невероятно больно вот так вот остаться одной в этой не самой просторной квартирке — в этом комплексе, выжить в котором та ещё задачка. С сжатыми кистями в крепкие кулаки до отчётливого побеления вечно розоватых костяшек и опущенной головой, что была настолько сейчас ей тяжела, что шея едва выдерживала, школьница стояла посреди помещения и не знала, что ей теперь делать. На глаза, которые она неторопливо подняла, тут же ненароком попалась семейная фотография — единственная вещь, которую не вынесли с квартиры. Красивая в рамочке она стояла на тумбочке у дивана и дико раздражала старшеклассницу, которую стремительно охватывал гнев. Особенно её передёргивало от надписи, расположенной под сверкающими их улыбками в самом внизу — «Семейство Дель». — Семейство Дель, блять… — сквозь зубы вырвалось у неё, после чего она поспешила схватить фотографию. Вооружившись ею, девочка подошла к охровиновым ставням, которые приоткрыла, чтобы выбросить фотографию в окно, выходящее даже не во двор. Поэтому она даже не волновалось, что рамка кому-то может разбить голову, ведь это было невозможно. Оттого и действовала так безрассудно, предавшись полностью эмоциям. Обычно она предпочитала принимать какие-либо решения только и только на холодную и трезвую голову, но сейчас Дель уж точно была не трезва. К трезвости она стремилась, из-за чего, надев шапку, выскочила из квартиры, в которой больше не желала оставаться. По крайней мере, именно сейчас. Двор был полон людей. Но не только их, а также и всякими военными летательными кораблями. Их хозяева тоже были на улице, проветриваясь. Как и мамочки со своими детишками, которых выпускали поиграть на площадке. Всё равно темень уже давно никого не смущает. Смущать могут лишь всякие выпиваки, кочующие на тренажёры с кабака на углу комплекса, чтобы немного протрезветь, а затем вернуться за добавкой. Но даже они давно перестали представлять угрозу — всё-таки за их спинами не одна толпа вооружённых с ног до головы вояк, которые моментально среагируют на пронзительный женский крик, схватившись за табельное оружие, что вряд ли побоятся применить. Причём в отношении кого-либо, из-за чего в собственном дворе не желала оставаться даже Дани, которой невероятно сильно хотелось курить. Очередная её вредная привычка, от которой избавиться она не в силах. Да и желания особого не было, ведь у неё было лишь одно желание чуть ли не всегда — поскорее забыться и убежать в тёплый угар от этого жутко холодного мира. Но сейчас под рукой у неё не было ни выпивки, ни даже сигарет, которые были в дефиците. Однако старшекласснице всегда каким-то неведомым чудом удавалось достать пачку другую, чтобы снять стресс. Только вот в этот раз в карманах её куртки оказался лишь коробок спичек, не дающий ей совершенно ничего. — Дерьмо… — поправив шапку, что лезла на глаза, Дани вдруг заметила вдалеке группу школьников. Восьмиклассники или около того, которых вывели на улицу, чтобы провести физкультуру, ведь в школе не было спортзала. Учителя рядом с ними не виднелось, поэтому, спрятав озябшие кисти в карманы, Дель поспешила к восьмиклассницам в надежде, что и они давно познали горький вкус, заседающий мгновенно в лёгких. Её красная — благодаря того же цвета шапке — макушка стремительно миновала за считанные пару минут весь двор. Не желая лишний раз светиться пред теми, кого звали жарыковцами, она натянула вдобавок и капюшон, чтобы точно не вызывать никаких подозрений. Она их, мягко говоря, недолюбливала. Впрочем, как и большинство простых людей, что вдоволь натерпелись наглости от так называемых жарыковцев. Их задача — нести свет в этом мире, где едва ли не все уже потухли. Нести свет, выглядя как профессиональные машины для убийств. Их вид был грозен, а умысел уж точно не альтруистским. Поэтому и многие от них шарахались — как преступники, так и относительно законопослушные граждане. Поглядывая в сторону вооружённых мужчин краем глаза, красноволосая широким шагом направлялась к кучке школьниц, что стояли на месте и тряслись от мороза с недовольными лицами, пока лысоватый мужчина, похожий на учителя физкультуры, хохотал со своим дружком, сидящем у подъезда на обледенелой лавочке. — Привет… — хрипло пробормотала Дани, пожав плечами, и на неё повернулось несколько девочек, что даже выглядели постарше её самой. Пусть и по возрасту всё было иначе. — Привет?.. — настороженно поздоровалась одна из них, нахмурившись. — Знакомы? — 11 «Б», девчонка с красными волосами по уши. — для подтверждения своих слов она вытащила одну прядку, и глаза школьницы тут же округлились. — Кто-то из ваших же за мной бегал, верно? — Мы все вообще-то. Пока ты не стала выглядеть как блядский труп. — пробурчала недовольно та, отмахнувшись. — Не думай, что если ты старшеклассница, то мы по тебе сохнем. Это уже давно так не работает. — Ха-х… Жаль. — ухмыльнулась хитро Дель и на мгновение оскалилась, оглядевшись по сторонам. — Ну раз уж я растеряла свою «популярность»… Может, сжалишься надо мной и поделишься сигареткой? — С чего ты взяла, что у меня есть? — усмехнулась девочка, но тут же поймала на себе пронзительный, выжидающий взгляд, после которого противиться не стала и полезла в карман дублёнки, вытащив из него пачку. Её уже решительно выхватила сама красноволосая, чтобы взять себе парочку, а затем благополучно вернуть. — Спасибо. — улыбнувшись вежливо, шепнула напоследок старшеклассница и, сунув сигарету меж зубов, скрылась за углом, направившись в соседний двор, где было в разы тише и спокойнее. С каждым её шагом мужские голоса становились всё тише, сменяясь сначала тишиной, а затем только приглушенными детскими воскликами, что были редки. Проходя мимо мусорки, что представляла из себя кучу огромных контейнеров и стояла меж двумя комплексами, принадлежа лишь одному из них, она наконец закурила, но не почувствовала ни чудного аромата «табака», ни амбре кучи мусора, который редко кто приезжал забрать. Ноздри её давно пронзили мелкие-мелкие сосульки, или же вечный иней, благодаря которому Дани и не чувствовала практически никаких запахов. По крайней мере, находясь снаружи комплекса, пусть и иногда обоняние покидало её даже в дома. Однако вонь, что стояла частенько в коридорах и на лестничных площадках, пронзала любую броню из инея, из-за чего от неё было никак не спастись. Но сейчас ей везло, из-за чего девочка со спокойной душой, которую охватил гнев, не думающий и стихать, миновала очередной переулок, за которым и располагался желанный двор, где обстановка была в разы лучше. Детская площадка была практически пуста. На ней резвилось всего несколько детей, мамы которых стояли в стороне и болтали. Но стоило Дель появиться на горизонте и ненароком пересечься с ними взглядом, как женщины тут же скорчились в своих розоватых лицах, на которых читалось явное отвращение к старшекласснице. Видеть красноволой и принимать подобное в свой адрес было далеко не в первой, из-за чего она даже не стала обращать на это своего внимания. Оно было направлено в пустоту, пока сигарета стремительно уменьшалась в размерах. Но вскоре оно всё-таки приковалось к высокому парню, что был либо слишком смел, либо же слишком глуп, ведь на макушке его не виднелось ни шапки, ни капюшона. Смуглая кожа, обритая до пары отросших миллиметров голова, впалые глаза, что способны заглянуть прямо в душу. Он был достаточно привлекателен, но и достаточно пугающ, из-за чего и заставил Дани насторожиться. Разглядывая его между делом, она всё пыталась определить хоть что-то: к какой относится группировке, с нижних ли он и прочее. И внешний вид действительно многое говорил о человеке. Особенно тем, что сталкивались с необходимостью пронзать людей насквозь презрительным, оценивающим взглядом в целях банальной безопасности. Как только бычок коснулся снега, она сорвалась с места, ведь поняла, что в этом дворе ей больше уж точно оставаться не стоит. Она направилась широким шагом, что вот-вот был готов смениться на бег, на улочку, которая была освещена, ведь усыпана всякими разными заведениями и прочими бутиками, хозяева которых падки на дешёвую аренду. Затеряться в толпе — вот, что сейчас ей было нужно. Но как только её силуэт слился со мраком очередного переулка, чужие руки схватила её за запястья, со всей силы прижав к кирпичной стене комплекса. Дар речи покинул её, ведь тело её охватил страх. Глаза таращились в его, пытаясь докопаться до самой души, которой у того даже и не было. На запястьях разрастались стремительно розоватые отметины, что вот-вот станут багровыми. За этим хищным взглядом наблюдал неизвестный, чтобы затем приблизиться к уху девушку, оскалившись жадно и в какой-то мере даже добродушно. — Если будешь себя хорошо вести… — шептал тот, обжигая неприятно заледеневшую щёку красноволосой своим не самым свежим дыханием. — То обойдёмся без мер. — Да? Ну хорошо. — обронила наигранным удивлённым голосом Дани, вскинув брови, и выпятила губы, намереваясь якобы поцеловать неизвестного, который наивно поверил девушке, ведь был обескуражен. Этим и воспользовалась Дель, что со всей силы ударила тому коленом меж ног, тем самым вновь обретя свободу. Набрав побольше острого воздуха в грудь, она скорее помчалась на улицу, оставив позади в тёмном переулке корчащегося от боли бандита. Запыхаясь, ведь отдышка для неё была обычным делом, несмотря на множество побегов от невесть кого на её богатом и разнообразном счету, она бежала сломя голову куда только глаза глядят, рассекая стремительно толпу, что — на удивление — поддавалась даже ей. Все, кроме одной девушки, что была чуть повыше, с которой красноволой было суждено столкнуться лбом, а затем на ровном месте свалиться наземь вместе с незнакомкой, которая была уже готова послать её куда подальше, да покрыть всеми известными ругательствами, но резко остановилась. — Ты… Ты, блять, хоть на дорогу смотришь?.. — мямлила та, пока их, словно ничего и не случилось, обходила толпа, не опуская глаз. — Нехуй в телефон утыкаться. — буркнула Дани и, вскочив скорее на ноги, помчалась снова вперёд, а за ней и незнакомка, что вдалеке увидала ненароком уж больно знакомый силуэт, который нарочито следовал за старшеклассницей. Двор быстро миновался ею. И также быстро её силуэт исчез за громоздкими дверьми подъезда, в котором она шустро спряталась и, поднявшись по лестнице на пару этажей, ведь ждать лифт было невероятно долго, опустилась по грязной стене на не менее грязный бетон, переводя дыхание. — Пиздец… — с выпученными глазами, что глядели в тёмную пустоту, ведь лампочка на лестничной площадке того этажа давно перегорела, она пыталась успокоиться, но выходило у неё это не очень-то хорошо. Особенно, когда девушка краем уха уловила чьи-то шаги, благодаря которым мгновенно сорвалась с места и сжала кулаки, приготовившись отбиваться. Но на её счастье, из-за угла показалась лишь та незнакомка с розово-зелёными волосами до плеч, что осторожно вышла с приподнятыми руками, тем самым демонстрируя своё безоружие. — Спокойно. — пробормотала та, медленно шагая навстречу Дель. — Блять… — выдохнула нервно красноволосая и резко опустила руки, поведя носом, после чего расслабилась и девушка, выпрямившись. — Тебе то что надо? Чтоб я извинилась или чё? Кешірерсін, блять. (Извини, блять.) — Я знаю, от кого ты бежала. — лишь одной своей фразой она сумела ошарашить и насторожить старшеклассницу, которая тут же нахмурилась. — Лысый, смуглый тип, верно? Тул. Ещё тот ублюдок… — Вы типа с ним кореши? Прикольно. — фыркнула Дани, поджав губы. — Тогда передай, блять, ему, что если ещё раз ко мне приблизится… — Он пытался тебя изнасиловать, да? — уточнила незнакомка, и красноволосая резко замолкла. — Не первый случай. К сожалению… — Угу. — обронила Дель, надувшись и спрятав руки в карманы. — Что дальше то? — Случай не первый. Но вот тебе на вид лет 16. А он обычно не был падок на малолеток. До этого, по крайней мере… — смешок сам собой вырвался из уст старшеклассницы, из глаз которой вот-вот хлынут слёзы против воли хозяйки, что прекрасно видела незнакомка, норовя помочь. — Слушай… Я живу на верхних в этом подъезде. Там он точно тебя не достанет, а потом и вообще забудет. Может… Хочешь переждать метель? Выпьем чаю, а? — Ха-х… — не веря своим ушам, она помотала головой, которую неожиданно вздёрнула. — Было бы мне, что терять… — Этери. — протянув руку, представилась цветноволосая, и девушки ограничились сухим рукопожатием, прежде чем вдвоём скрыться за углом и прежде, чем Дани назвала своё имя.