Saudade

      Феликс волновался.       Сейчас его жизнь складывалась как нельзя лучше. Он больше не был болонкой у Королевы Благих, делая то, что ему не нравилось, ради ее развлечения. Он жил в одном месте со своим замечательным парнем и прекрасными друзьями. Все здесь относились к нему так мило и всегда спрашивали, не нужно ли ему что-нибудь. Его комната была великолепна, а Чанбин повез его на шоппинг, чтобы он приобрел все необходимое на неделю. Все шло так, так хорошо.       Но была одна проблема. Его мать.       С тех пор как неделю назад они решили остаться здесь, он почти не видел ее. Большую часть дня она либо запиралась в своей комнате, либо совсем уходила из Академии, даже не сообщая Феликсу о том, что уходит или куда направляется, и это его не устраивало.       Конечно, он понимал, что у матери действительно может быть своя жизнь, что она может наслаждаться обретенной свободой, о чем Чанбин упомянул, когда Феликс высказал свои опасения по этому поводу, но каждый раз, когда он спрашивал ее, куда она направляется или может ли он пойти с ней, она всегда становилась нервной, избегала его взгляда, а потом говорила, что хочет побыть одна, и спешила уйти, оставляя его в растерянности.       Калли никогда не была скрытной, особенно с Феликсом. Они делились друг с другом всем, и каждый момент, который они могли провести вместе, всегда использовался с пользой, в основном потому, что время, отпущенное им Королевой Благих, всегда было таким коротким. Теперь ему везло, если он видел ее хотя бы час в день. Она всегда приходила пожелать ему спокойной ночи, и Феликс никогда не поднимал тему ее случайных исчезновений, боясь расстроить ее и еще больше оттолкнуть. Это беспокоило его, но пока он ничего не мог с этим поделать.       Но это была главная причина, по которой в последнее время он так много времени проводил с Джисоном. Он рассказал Чанбину о своих опасениях по поводу странного поведения матери, но также доверился Джисону, так как чувствовал, что с каждой неделей становится все ближе и ближе к другому Сумеречному охотнику. Не имея возможности дать дельный совет или подсказать, как справиться с его проблемами, поскольку Чанбин уже почти все сделал, Джисон решил, что может отвлечь Феликса, развлекая его, обучая розыгрышам и тому подобным вещам, ведь в детстве ему не доводилось заниматься подобными вещами, а Джисон любил делать это, потому что в душе оставался ребенком.       Но сегодня Феликс был немного расфокусирован, поэтому такие вещи, как прыжок со здания, как это было три дня назад, были маловероятны. Вместо этого Джисон привел его на кухню, решив, что они могут попробовать заняться выпечкой. Хотя Фейри обычно питались специализированной едой, которую они готовили в царстве Фейри из растущей там зелени, они все же могли есть и человеческую пищу. У Диких Фейри не было другого выхода, и Джисон решил, что ему придется заставить Феликса полюбить это, ведь теперь ему придется изменить весь свой рацион.       Сегодня в меню было шоколадное печенье. Не самая полезная закуска, но Джисон говорил Феликсу, что шоколад — это решение всех жизненных проблем. Научив Феликса готовить его, он хотя бы ненадолго отвлечется от мыслей о матери, а также позволит Джисону немного отдохнуть от забот о Гюхуне. Минхо вернулся в свою квартиру во второй половине дня и сказал, что вернется еще через час или около того. Еще одна вещь, от которой Джисон должен был отвлечься, — отсутствие его Минхо.       Феликс был заинтригован маленькими шоколадными чипсами, которые Джисон велел ему высыпать в миску и перемешать, после чего попросил Феликса открыть рот и вкинул туда один чипс, наблюдая, как Фейри хихикает и издает аппетитные звуки, когда сладкий шоколад покрыл его язык. — Ликси, перестань мечтать. Ты должен следить за печеньками! Они скоро должны уже быть готовы.       Феликс наклонился, чтобы посмотреть через стекло, и слегка ахнул, увидев, что края сладкого угощения медленно начинают приобретать слишком темный коричневый оттенок. Феликс побежал за рукавицами для духовки и крикнул Джисону, чтобы тот открыл дверцу, чем напугал Сумеречного охотника, но они успели спасти свои творения от полной несъедобности. — Все хорошо, Ликси. Они выглядят нормально. Может, немного поджаристые, но это неплохо для твоего первого раза, — Джисон сделал комплимент, достал из одного из шкафов поднос и начал выкладывать на него печенье. — Как думаешь, они понравятся Бинни? — Он очень любит печеньки. Уверен, он полюбит их еще больше, когда узнает, что их сделал ты.       Фейри надеялся на это. Он хотел сделать что-то приятное для Чанбина, удивить его. После всего, что его парень сделал для него за последнее время, Феликс чувствовал себя немного обузой, несмотря на то, что Джисон уверял его, что это не так. За всю свою жизнь Феликс никогда не беспокоился о том, что навязывается другим, ведь все практически каждый день говорили ему, что он надоедает. А вот Чанбин? Он был слишком мил, чтобы сказать, что его раздражает. Он не думал, что Чанбин когда-нибудь скажет что-то подобное, но Феликс просто хотел хоть раз отблагодарить его чем-то, и, поскольку он не мог сделать что-то слишком значительное, Джисон предложил испечь для него что-нибудь сладкое. — Хорошо, надеюсь, так и будет.       Следующие десять минут они провели в ожидании, пока печенье остынет настолько, что его можно будет украсить, рисуя зверушек разноцветной глазурью. Джисон нарисовал милого кролика, но пририсовал к нему мордочку свиньи, что немного смутило Феликса, но когда он сказал, что это шутка между ним и Чанбином, тот просто перешел к попытке нарисовать оранжевого кота.       Когда все было готово, они выложили печенье на тарелку, чтобы отнести Чанбину, но не успели они пройти в дверь, как та распахнулась, едва не выбив печенье из рук Фейри, но, к счастью, Джисон оказался прямо за ним и успел схватить Феликса за талию, чтобы удержать его. — Эй, мне уже можно на кухню? — Чанбин рассмеялся, заметив, как Феликс перевел взгляд с его лица на тарелку в своих руках. — Что вы делали? — Феликс хотел сделать тебе что-то приятное, поэтому мы приготовили печеньки. Разве они не выглядят шикарно? — Джисон выделил последнее слово расширенными глазами, чтобы показать Чанбину, что Феликсу сейчас не помешало бы немного благодарности и уверенности. — Они выглядят замечательно. Можно мне попробовать одну, Ликс?       Фейри с энтузиазмом кивнул, протягивая тарелку старшему, и с блеском в глазах наблюдал за тем, как Чанбин вгрызается в угощение, Сумеречный охотник поначалу слегка нахмурился, что несколько обеспокоило Фейри. — Прости, если они не идеальны. Это был мой первый раз, Джисон пытался направлять меня, но я был слегка отвлечен некоторыми вещами и, ну, я пытался…       Ему показалось, что он положил слишком много ванили или недостаточно муки, так как Чанбин так долго не отвечал. Возможно, он думал о том, как подвести Феликса к его неудачной первой попытке испечь, но когда на лице Сумеречного охотника расцвела улыбка, Фейри понял, что его беспокойство, скорее всего, было напрасным. — Ты сделал их сам, Ликс? Они так хороши! Есть ли вообще хоть что-то, что не умеет делать мой чудесный парень? Ты проделал такую хорошую работу, прекрасный, — Чанбин сделал комплимент, поцеловав Феликса в щеку и притянув Фейри к себе, когда тот начал хихикать, чувствуя, как крошки на губах Чанбина прижимаются к его коже. — Буээ… — Хан Джисон, я знаю, что не тебе делать звуки отвращения из-за наших публичных целовашек. Не тогда, когда ты и один конкретный Маг отвисали друг с другом и целовались ой как очевидно в каждой комнате этого здания! — Чанбин выругался, взяв еще одно печенье с тарелки, которая все еще оставалась в руках Феликса, давая понять Фейри, что он не просто пытался успокоить его из-за его выпечки. — Тушé, — провозгласил Джисон, поворачиваясь, чтобы убрать грязную посуду.       Когда Чанбин потянулся за очередным печеньем, Феликс отбил его руку и ущипнул Чанбина за щеку, когда тот надулся от такого обращения. — Не съедай все! — Разве вы не сказали, что сделали их для меня? Почему я не могу взять столько, сколько хочу? — Чанбин хныкал, судорожно сжимая покрасневшую руку. — Я хочу, чтобы все попробовали. Может, Гюхун захочет одну, когда проснется! — Когда это случится.       Под душераздирающее бормотание Джисона Чанбин перестал пытаться игриво схватить очередное печенье и, погладив Феликса по голове, направился к своему несчастному брату. — Сон… — Чанбин зашипел и попросил Джисона посмотреть на него, подложив два пальца под подбородок, когда тот опустил взгляд на свои ботинки. — Что? — Он проснулся.       Чанбин никогда в жизни не видел, чтобы Джисон двигался так быстро. Он попытался проскочить мимо него, но его схватили за руку и закружили, вернув в объятия Чанбина. Он все равно попытался вырваться, чтобы пойти к Гюхуну, ведь он всю неделю ждал, когда сможет снова увидеть открытые глаза брата. — Воу, он сейчас с моей матерью, Сон. Она говорит с ним и проверяет по тестам. Она через какое-то время вернется сюда и просила, чтобы их не беспокоили. Она даст нам понять, когда закончит. — Но он в сознании? Он в порядке? — Джисон закричал от восторга, заставив Чанбина зажать ему рот рукой, пока он не заставил всю Академию думать, что на них снова напали. — Несмотря на небольшое онемение и болезненность, он на пути к выздоровлению. — Ох, спасибо. Спасибо, спасибо, спасибо…       Чанбин не знал, кому именно благодарен Джисон, но сейчас это было неважно. Подняв Джисона на руки, он увидел прямо за собой Феликса, который вытирал глаза от слез счастья. Два самых важных человека в его жизни плакали в его рубашку, осознавая, что они не потеряли Гюхуна, что было вполне возможно в течение последней недели. — Эй, кто довел моего малыша до слез?       Джисон подскочил от знакомого голоса, но тут же вырвался из рук Чанбина, оставив Феликса наедине с ним. — Мин… — Ой, ой, ой, что за слезы, Сони? — Маг утешающе провел пальцами по волосам младшего, прижимаясь к его плечу и пытаясь отвлечь от того, что его расстроило. — Погодите, ничего же не произошло с Гю, верно? — В каком-то смысле да. Он счастлив, потому что Гюхун наконец-то проснулся, — Феликс крепко обхватил Чанбина за талию и улыбнулся, когда Минхо буквально подпрыгнул от радости. — Гюхун проснулся?! Почему мы все еще стоим здесь?! — Арым его проверяет. Мы сможем зайти к нему позже, — Джисон захрипел, вдыхая аромат одеколона, который Минхо, должно быть, нанес перед возвращением. — Это… очень хорошо.       Чанбин только и успел, что радостно кивнуть, когда Минхо поймал его взгляд. Им всем было необходимо услышать, что с Гюхуном все будет хорошо. Это было последнее на данный момент, что давало им уверенность в том, что все сложится хорошо. Несмотря на то, что в данный момент некоторые из них ничего не понимали, они могли хоть ненадолго успокоиться, зная, что все они прошли через этот кошмар.

_______________

— Что ты знаешь об Объекте 0325?       Арым знала. Она знала.       Она знала об Объекте. Она знала, что Гюхун знает об этом. Теоретически она должна была знать обо всех тех ужасных вещах, которые там происходили, иначе она не смотрела бы на Гюхуна так, словно это было самое важное из того, о чем они когда-либо говорили. Чем это и являлось. Но почему она знала об этом? Она не должна была знать, если была на хорошей стороне истории, которая произошла в таком месте. Арым знала, но Гюхун хотел бы, чтобы она этого не знала. — Ты знаешь о нем, не так ли? — Арым строго прошептала, и сейчас Гюхун не мог думать ни о чем, кроме того, что она подстроила все это, чтобы остаться с ним наедине, чтобы никто не пришел его спасать, если случится что-то невыразимое.       Арым, все так же вцепившись в его запястье с нетипичной для нее резкостью, пристально посмотрела на него, явно желая узнать, что именно Гюхун знает об этом месте, но на самом деле не знал правильного ответа. Что, если он скажет что-то не то, и Арым вдруг решит, что он слишком много знает, что лучше бы Гюхун вообще не просыпался? Притвориться ли ему, что он понятия не имеет, о чем она говорит, или рассказать правду? Правда, выбор был невелик, ведь Арым всегда могла учуять ложь. — Чанни…       Слово вылетело изо рта Гюхуна раньше, чем он успел осознать происходящее. За последние несколько месяцев он так много пережил, был так уязвим, когда ему не на кого было опереться. После примирения с Чаном, услышав от волка слова о том, что отныне он будет рядом, он не мог думать ни о чем другом, кроме как о том, как ему хочется, чтобы альфа был рядом с ним в этот момент, чтобы защитить его от возможной угрозы, о которой он и подумать не мог. Чан сказал, что будет держать ухо востро, если Гюхуну он понадобится. Сумеречный охотник надеялся, что его шепот дойдет до младшего, не насторожив Арым. — Гюхун, тебе придется прямо сейчас сказать, что ты знаешь.       Арым была его матерью. К черту кровное родство и все прочее. В прошлом подобные вещи не приносили ему пользы. Арым была единственной настоящей родительской фигурой в его жизни. Родители Сынмина и Джисона всегда были рядом с ним, как и отец Чанбина, но для Гюхуна не было никого лучше Арым.       Она слышала, как он произносит первые слова, записывала его первые шаги, учила кататься на велосипеде, читать, играть на гитаре. Она хвалила его и гладила по волосам, когда он получал первую пятерку за задание, кричала, как она им гордится. Именно она обняла его, когда в шестнадцатилетнем возрасте ему впервые разбили сердце. Она была одним из его наставников, когда он начал обучение на Сумеречного охотника. Она научила его практически всему, что он знал. Арым вела его по жизни и помогла стать тем, кем он был сегодня.       Она была его матерью.       Но сейчас он необъяснимо боялся ее, ведь все, что он думал о женщине, которую любил всем сердцем, могло оказаться лишь фасадом. Последние десять лет, а возможно, и дольше, Гюхун любил кого-то, кто мог совершать такие чудовищные и ужасные поступки с Нежитью. Он не хотел верить, что она способна на такое, но откуда ей было знать обратное?       Он уже потерял свою настоящую мать, не успев узнать, кто она такая. Он не хотел терять женщину, которая взяла на себя эту роль и дала ему любовь, в которой он так нуждался в детстве. Ему было невыносимо думать об этом. Он не мог потерять ее из-за чего-то подобного. Он просто не мог.       Гюхун чувствовал, что находится в очень беззащитном положении: он почти не мог двигаться, не мог защитить себя, если бы это потребовалось, и, судя по отчаянному взгляду Арым, он все больше и больше беспокоился, что ему это понадобится. Он чувствовал, как по венам разливается адреналин, слышал, как начинает учащаться сердцебиение, и был уверен, что Арым тоже заметила, заметила, что он боится. — Арым…       Как раз в тот момент, когда Арым собиралась продолжить свой допрос, дверь в медицинскую палату распахнулась, и все присутствующие обернулись на тяжело дышащего Чана, переводившего взгляд с шокированной Арым на ужасно паникующего Гюхуна. Ему даже не нужно было спрашивать, что происходило до того, как он вошел. Гюхун позвал его, и Чан пришел, как и обещал. Даже если не обращать внимания на страх, звучавший в его голосе, запаха ужаса сейчас было достаточно, чтобы Оборотень перешел в режим защиты. — Шаг назад от него, Арым.       Гюхун слегка вздрогнул, когда Арым обернулась и посмотрела на него, недоумевая, как это ему удалось вызвать Чана без ее ведома, ведь она явно не уловила его тихий шепот, произнесенный ранее. По ее лицу было видно, что она разочарована тем, что ее разговор с Гюхуном прервался, но она знала, что не может продолжать, когда услышала рычание, вырвавшееся из уст Чана, и повернулась, чтобы посмотреть на молодого человека умоляющими глазами. — Чан, подожди— — Шаг. Назад. От. Него, — Чан зарычал, обнажив зубы, чтобы показать Арым, что это не просьба. — Хорошо, хорошо, успокойся. Я не собиралась причинять ему вред.       Подняв руки в защиту, Арым бросила на Гюхуна еще один неуверенный взгляд, сбивая юношу с толку, где же находится ее верность. Ему не нравилось, что он сомневается в ней, но, зная о том, что произошло на Объекте, и о том, как Арым была мудра, Гюхун не мог смотреть на нее с полным доверием, пока она сама не объяснится. Тем не менее она сделала то, о чем просил Чан, отодвинувшись от раненого Сумеречного охотника в дальний угол комнаты.       Не отрывая от нее глаз ни на секунду, Чан убедился, что она находится на безопасном расстоянии, и медленно двинулся к Гюхуну, держа его за запястье, чтобы показать, что он здесь, чтобы помочь, защитить его от опасности, которую он почувствовал. — Гю, расскажи мне, — Чан успокаивающе поглаживал руку, не отрывая взгляда от женщины, спокойно занимавшей позицию напротив него. — Она… она спросила, что я знаю об Объекте.       Этого хватило, чтобы глаза Чана поглотила ярость, охватившая его тело. Рыча от ярости, Чан был уверен, что видит, как Арым пытается отступить в угол, но продолжает молчать, не желая защищаться, когда волк перед ней может разорвать ее на части за одно неверное движение. Гюхун так открыто рассказал Чану об Объекте, как будто она подозревала, что только младший Сумеречный охотник знает об этом, а не лидер стаи Оборотней. — Откуда, нахуй, ты знаешь об Объекте?       Плотно сжав губы, Арым, казалось, тщательно обдумывала свои дальнейшие слова: стоит ли ей раскрывать свои секреты двум молодым людям, которые смотрели на нее так, словно она была одним из демонов, которых они всю жизнь пытались уничтожить. — Арым, ты одна единственная Сумеречная охотница вне круга моих друзей, которой я доверял всем сердцем. Пожалуйста, не говори, что я был достаточно глуп, чтобы возложить надежды на неправильного человека, — Чан взмолился, сменив гнев на нечто более глубокое и искреннее, умоляя женщину, которой он был предан, не разочаровывать его. — Вы оба знаете меня— — Знаем? — отчаянно спросил Чан. — Вы оба знаете меня, и судя по тому, как относитесь ко мне, точно знаете, что произошло в этом… месте. Вы правда думаете, правда верите, что я могла быть втянута во что-то подобное?       На мгновение воцарилась тишина, в которой Арым почувствовала безысходность, опасаясь, что мальчики, за ростом которых она наблюдала, могут так быстро обернуться против нее. Она понимала, что то, как она расспрашивала Гюхуна об Объекте, было не самым добрым способом, но время поджимало, она боялась, что еще какое-то время не сможет оставить юного Сумеречного охотника наедине, и ей нужно было как можно быстрее закончить этот разговор, опасаясь, что его обнаружат. — Нет, — Гюхун подтвердил это, заставив Чана и Арым повернуться и посмотреть на него с недоумением. — Нет, не верю. Как минимум, надеюсь, что это не так.       Арым улыбнулась Гюхуну, и нервный вздох медленно вырвался из ее уст, когда она произнесла тихое «спасибо». Хотя именно Гюхун высказал свою веру в доброту Арым, Чан, очевидно, придерживался того же мнения о женщине, которая начала опускать руки. Он не мог считать ее злом, как, несомненно, и всех, кто был связан с этим местом, но когда Гюхун позвал его, и Арым вошла к нему, толкаясь так, что у его бывшего заколотилось сердце, его бдительность, чтобы защитить Сумеречного охотника, взяла верх, и он решил считать ее виновной, пока не будет доказана невиновность. Услышав от Гюхуна, что он не верит в ее причастность, Чан расслабился, радуясь, что не только он так думает.       Почувствовав, что ей больше ничего не угрожает, Арым медленно отошла в сторону и опустилась на один из стульев, так как у нее возникло четкое ощущение, что они останутся здесь надолго, ведь ей придется объяснять свою длинную и запутанную историю, которая расходилась по слишком многим путям. — Прежде, чем я скажу что-либо еще, кто еще знает? У меня были подозрения, что только Гюхун, но…       Судя по тому, как она удивилась, когда Гюхун заговорил об этом с Чаном, Арым тоже догадалась, что не только они двое в курсе происходящего. — Мы, Минхо и Хёнджин, — Чан ответил, расслабившись и присев на кровать рядом с Гюхуном. — Но мы планируем рассказать остальным, когда Гюхун почувствует нужду. Они заслуживают знать. — О, это все усложняет.       Арым считала, что и без того не все так просто, но теперь, когда так много людей знают об этом или скоро узнают, будет только хуже. Почему это так, недоумевали и Чан, и Гюхун. Конечно, если бы больше людей знали об этом злодеянии, они могли бы что-то сделать, объединиться и уничтожить тех, кто к нему причастен. — Как ты вообще поняла, что я знаю об этом? — надавил Гюхун, опасаясь, что если уж Арым уловила это, то, возможно, не только она одна. — Просто теория. Последние несколько недель ты был еще более капризным, чем обычно. Я сначала отнесла это к присутствию Юнсока, но со временем я начала замечать другие вещи. Что тебя нет по ночам в Академии, тайные встречи с друзьями, и каждый раз, когда я заходила в твой кабинет, ты выглядел так, будто что-то скрываешь.       Гюхун внутренне отругал себя, понимая, что постоянный стресс и тяготы, с которыми он справлялся последние пару недель, наконец-то накопились, и возненавидел, что это стало так очевидно, несмотря на то, что он изо всех сил пытался это скрыть. — Когда Нежить снова начала пропадать, я подумала, что ты уловил возможную причину этому, и попала в точку. Ранее я спросила, что ты знаешь об Объекте, и если бы ты сказал, что ничего не знаешь, то оно бы так и продолжилось, но твои глаза сказали мне, что ты точно в курсе дел того места. — Арым, ты можешь начать объясняться? — взмолил Чан, уже не чувствуя никакой опасности в сложившейся ситуации, но все больше раздражаясь из-за того, что Арым скрывает свои знания. — Гюхун, помнишь когда мне предложили место в Клэйве? — задала вопрос Арым, замечая легкий кивок черноволосой головы. — Ага, лет двенадцать назад, верно? Но ты отказалась. — Потому что хотела остаться дома с Чанбином и моим мужем. Многие вещи в мире более важны, чем мой статус и сила. Они нуждались во мне и на тот момент у меня не было никакого интереса оставлять их и переезжать в Аликанте. Я не могла даже и подумать о том, чтобы оставить вас, остальных ребят, тоже.       Гюхун тоже помнил об этом. Он подумал о разговоре, который услышал между Арым и ее мужем Джэхо, подслушанном в библиотеке, когда они думали, что остались одни. Когда Арым излагала мужу свою идею, она, очевидно, думала, что он скажет, что это слишком неожиданно и что у нее здесь есть обязательства. Однако Джэхо с гордостью улыбнулся и сказал, что она должна согласиться, что он присмотрит за Чанбином и другими мальчиками, пока ее не будет. Гюхун не мог не почувствовать, как его сердце разрывается при мысли о том, что его мамы больше не будет рядом, и он знал, что Чанбин будет чувствовать то же самое.       К счастью для его эгоистичных желаний, Арым отказалась от предложения, сказав, что личные дела дома не позволяют ей занять столь престижную роль в Клэйве. — Но они все равно пригласили меня в Аликанте на стажировку. Мне провели экскурсию, все такое, чтобы я поняла, что упускаю, отказываясь от их предложения. Все время, что я там была, я слышала перешептывания людей о том, что что-то происходит, но когда я смотрела на них, они немедленно затыкались и уходили в другое место, и я особо не задумывалась об этом, наверняка они обсуждали какие-то деловые темы Клэйва, которые не могли знать такие прохожие, как я. Номер 0325 продолжал всплывать, но он не казался мне таким уж странным на тот момент.       В таком мире, как их, мало что можно было назвать «странным». Когда Сынмин только вернулся в Академию, многие вещи не имели для него смысла. Для Примитивного их мир казался бы необычным, но для тех, кто вырос в нем, нужно было что-то особенное, чтобы посчитать его странным. Конечно, Арым не могла этого заметить. — Они пытались заманить меня всем, что было другим не позволено, дав мне доступ. В последнюю мою ночь в Идрисе перед возвращением я просмотрела все файлы в системе, к которым не будет доступа уже утром и, на самом деле, большинство вещей не были интересными. Пока я не наткнулась на папку, которая была скрыта в файле, который был скрыт в другом файле, что-то, что я видеть не должна была. Результаты определенного Объекта, расположенного в Сеуле.       Вот откуда она знала. Арым узнала об этом тем же способом, что и они. Она получила доступ к компьютеру, к которому у нее доступа быть не должно было. Это была не более чем случайность. Случайность, но тем не менее это случилось с ней. — Я сначала вообще не поняла, какие-то эксперименты на какое-то неизвестное исследование, о котором я ничего не слышала, но по ходу чтения я начинала понимать, что происходит. Поборов паническую атаку, я просмотрела все, что могла, но некоторое время спустя они начали стучаться в дверь со словами, что мне пора идти. Я запомнила все, что смогла, но когда я попыталась снова зайти в файл, уже будучи дома, мне написало, что моего допуска не достаточно. Думаю, они забыли, что я могу зайти кое-куда, когда авторизировали меня первый раз.       Как только она открыла тот файл, на ее плечи свалились такие обязательства, о которых Арым никогда не просила, но и Гюхун, и Чан чувствовали себя так же, когда узнали секрет. — Я не могла себе позволить рассказать это кому-то. Не потому, что хотела сохранить это в секрете, а потому, что не хотела ввязывать в это других. — Ты так долго знала и никому ничего не рассказывала? — Я не это сказала, но прежде, чем я продолжу, поскольку вы хотите сделать из меня злодея, почему вы не рассказали об Объекте мне, когда узнали о нем?       Чан потерял дар речи из-за тона Арым, ведь он не собирался этого делать. Не то чтобы он хотел выставить Арым плохой, но с тех пор, как она узнала об этом, пострадало и было убито так много жителей Нижнего мира, которых можно было спасти, и волков из его собственной стаи, на которых напали демоны, которых и не надо было бы спасать. Столько жизней можно было бы сохранить, но он знал, что это не ее вина, ведь они тоже ничего особенного не сделали.       Видя, что Чан затягивает с ответом, Гюхун решил подменить его, озвучив то, о чем, как он знал, они оба думали.       «Мы не рассказали, потому что не знали, кому можем—»       «—доверять. Именно,» — закончила Арым, взяв минутный перерыв. «Думаете, что у меня как-то по-другому было? Если что, было даже тяжелее. Я чувствовала отвращение от происходящего, мне было плохо неделями, когда я представляла, как эти бедные души забирают в таком месте таким способом, что Сумеречные охотники могли совершить такое по отношению к людям, которых мы должны защищать.»       Даже не слова, а то, как она их произносила, развеяло все подозрения Чана и Гюхуна относительно Арым. Такие эмоции, такая глубина, такая скорбь по потерянным людям, которых она не смогла спасти в свое время. Все это могло быть притворством, ужасно хорошо продуманным заговором, но даже если Чан не мог распознать ложь в отношении сердцебиения или контроля дыхания Арым, Гюхун знал, что ее сочувствие к погибшим жителям Нижнего мира — правда. — Но кое-кому я все же рассказала. Очевидно, мое поведение после той ночи изменилось, а Джэхо это заметил. Когда он спросил меня, что случилось в Аликанте, я просто расплакалась и все, что он сделал, это крепко обнял меня и сказал, что все будет хорошо, что мы со всем справимся вместе. Мой муж был таким терпеливым и сильным человеком, что я полностью доверилась ему и мы начали совместное расследование. По итогу, после того, как мы зашли в тупик, мы поняли, что должны довериться тем, кому верим, и рассказать другим людям, как сделали и вы.       Гюхун еще до того, как попытался провести расследование в одиночку, понял, что его и Минхо будет недостаточно. Им нужно было расширять сеть, если они хотели чего-то добиться, так зачем же ждать, пока они узнают, что их двоих не хватит? Это было просто размышление на перспективу.       Но когда он задумался о том, кому именно Арым решила рассказать, Гюхуну не потребовалось много времени, чтобы прийти к единственному варианту. — Родители Джисона и Сынмина. — Угу, Минджун, мать Сынмина, тоже знала, что со мной что-то происходит, поскольку могла чувствовать мой постоянный стресс через связь Парабатай, но она также знала, что в какой-то момент я приду к ней, что я и сделала. Я рассказала им об экспериментах, которые проводил Клэйв, что они делали с Нежитью, что Объект был здесь, в Сеуле, и что нам нужно держать всё в тайне, пока мы не сможем найти больше доказательств. Не было смысла раскрывать это прежде, чем мы сможем доказать, что это буквально происходило у нас перед носом.       Чан понимал это. Небольшая группа Сумеречных охотников не могла ворваться в Аликанте, потребовать встречи со всеми членами Клэйва и вычислить тех, кто мог быть замешан в подобном, не имея абсолютно никаких доказательств, кроме слов Арым о том, что она видела файл на сервере, на котором не должна была находиться. Конечно, она не могла помешать такому. — Спустя почти два года и кучу копаний, разговоров с Нежитью, чьи друзья и родственники пропадали, поиска возможного расположения Объекта, мы смогли выделить вероятное здание прямо в центре города, и все втихаря.       Это заставило Гюхуна и Чана насторожиться. Конечно, у Арым было больше времени и людей, но им удалось выяснить, где может находиться Объект, к которому их маленькая группа никогда не приближалась, но, судя по звукам, Арым и ее друзья не очень далеко ушли. — Мы составили план разведки, но мы не хотели, чтобы было очевидно, что мы пошли на какую-то миссию, не получив разрешение от главы Академии. — Я так и думал. Забавно, что вы не могли впустить Юнсока в свою маленькую компанию тех, кто знал, — Чан с шипением перебил ее, но на самом деле он был благодарен Арым за то, что она не оказалась настолько идиоткой, чтобы рассказать обо всех своих открытиях человеку, которому, как он знал, нельзя доверять. — С тех самых пор, как умерла Хана, Юнсок стал совершенно другим человеком, — Арым приостановилась, жалобно глядя на Гюхуна, который так и не смог увидеть, каким человеком был его отец до смерти матери. — Все хорошее в нем просто скрылось из виду, и я боялась того факта, что точно не знала, могу ли доверять ему из-за этого.       Чан сомневался, что Юнсок когда-либо имел многообещающие взгляды на жизнь: этот человек был слишком злым и порочным, чтобы казаться достойным человеком, но то, как Арым с такой любовью вспоминала о нем, заставило волка задуматься, возможно ли такое. — Мы решили разделиться на пары и проверить, правы ли мы в нашей теории. Мы знали, что должны были постараться проникнуть туда до того, как они узнают, что мы в курсе их деяний. Мы хотели казаться не подозрительными, поэтому не шли вместе. Я осталась в Академии и прослеживала камеры наблюдения на шухере с Джэхо, пока остальные…       Заминка в дыхании Арым на мгновение помешала ей продолжить, и Гюхун схватился за спину Чана, чтобы успокоиться, потому что у него было ужасное предчувствие, что он знает, к чему приведет вся эта история. — Пока остальные ушли в город, чтобы посмотреть, верна ли информация. Прикрытием было то, что они уехали в центр, чтобы докупить последние подарки детям на Рождество…       Даже если он предвидел, что это произойдет, Гюхун все равно был поражен, когда услышал это из уст самой Арым. — Десять лет назад… — прошептал Гюхун, позволив этому впитаться и в Чана, волк низко опустил голову, покрепче схватившись за край кровати. — Минджун и Ынён, Джунсо и Суджин, они все уехали в город, чтобы попытаться обнаружить Объект. Как контрмеру, чтобы не выглядеть подозрительно для всех, кто был в Академии, они взяли с собой Сынмина, сказав, что Минджун покажет ему огромную Рождественскую ёлку в центре парка, пока остальные трое доберутся до подозреваемой локации, — Арым сообщила об этом с явным колебанием в голосе. — Четверо из них вернулись той ночью в мешках для трупов.       На глаза женщины навернулись блестящие слезы, когда она вспомнила ту ночь, когда она наблюдала за тем, как тела не только ее друзей, но и многих других Сумеречных охотников, Нежити и Примитивных привозили обратно в Академию. Той ночью, когда Гюхун и Чанбин упали на колени, осознав, что Сынмин затерялся среди кучи трупов, смытых водой и казавшихся не более, чем реальным сном. В ту ночь она видела, как Джисон полностью рассыпался на глазах у нее, когда узнал среди мертвых своих родителей, спрашивал, почему они не открывают глаза, рыдал у нее на груди, кричал так душераздирающе, когда видел, как их безжизненные тела уносят от него.       В ту ночь ей казалось, что она не заслуживает того, чтобы быть живой. — Я позволила друзьям пойти навстречу опасности, пока я тут была в безопасности. Я была той, кто об этом узнал. Я должна была пойти в город с Джэхо, пока родители Джисона сидели бы здесь, но Чанбин той ночью приболел и не хотел, чтобы я уходила. Мы поменялись местами в последнюю минуту. Они пошли вместо нас и в итоге умерли из-за меня, — всхлипнула Сумеречная охотница, опустив голову на руки.       В своем горе она не услышала ни скрипа пружин кровати, когда с нее сняли груз, ни скрипа сапог, которые скользнули по безупречно чистому полу, и Чан оказался прямо перед ней, наклонился, чтобы взять ее за запястье, на мгновение испугав ее, прежде чем ее рука переплелась с его — небольшое утешение для самой мучительно огромной загадки. — И я даже не знаю, что с ними произошло. «Они были ранены взрывом и их раны, было очевидно, уступают тем, что они получили от демонов, с которыми сражались тем вечером.» Вот что мне сказали, но я знаю, что было слишком много совпадений, они вот так умерли, когда собирались причинить вред Клэйву. Слишком уж подозрительно. Это была не просто случайность. Они знали, что мы идем, и взорвали Объект. Они каким-то образом смогли призвать демонов, чтобы использовать, как отвлечение. Я не знаю, как им это удалось, но я знаю, что они это сделали. У меня нет доказательств, но я так в этом уверена.       Оглянувшись на юношу, лежащего на кровати, Чан подумал, не стоит ли им раскрыть кое-что из того, что они знали сейчас. Может быть, это было слишком рано, но, справедливости ради, Арым была очень откровенна в своих сведениях об Объекте. Оставалось ответить на другие вопросы, и, возможно, Арым сможет это сделать, но пока в этой маленькой игре в поддавки наступала их очередь разыгрывать карту. Гюхун торжественно кивнул головой в знак согласия, и Чан укрепился в своих мыслях. — Мы знаем, что произошло… — Что? — Арым шмыгнула носом, стирая свои слезы свободной рукой. — Мы знаем, что произошло с твоими друзьями.       То, что Арым не удалось выяснить за десять лет, стало достоянием гласности для сидящих перед ней молодых людей. Каждое утро и каждый вечер ее мучил вопрос: как случилось, что ее друзья погибли, но ответа на него она так и не получила. Теперь же, похоже, ангелы наконец собирались дать ей покой. — Как? Как вы узнали? — Сынмин, — раскрыл Гюхун, единожды покашляв, чтобы прочистить горло. — Сынмин? — Он — ключ ко всему.       Чан и Гюхун, как могли, заполняли пробелы в рассказах друг друга, начиная с того, как Минхо обнаружил блок на воспоминаниях Сынмина, чем настолько поразил Арым, что у нее начали высыхать слезы, ведь она никогда не думала, что Минхо станет лгать ей по какой-то причине. Они объяснили, что блок поставил Джихун, как он защищал Сынмина, как зачаровал его и подавил воспоминания, чтобы его никто не смог найти. — Погодите, так там был блок на его воспоминаниях? И он был зачарован? Вот почему мы не могли найти его. Я так долго искала, несмотря на приказы остановиться от вышестоящих. Джихун защищал его. Но от чего?       Тогда Гюхун рассказал, что обнаружил Минхо, прочитав письмо Джихуна: как Старший Маг видел Сумеречных охотников в ту ночь, как стал свидетелем убийства одного из них — отца Сынмина. И если этого уже было достаточно, то Минхо продолжил, объяснив, что, порывшись в воспоминаниях Хёнджина, он смог найти среди толпы одно лицо, которое они узнали. На Чинхва, старший член Клэйва. — О боже. Это правда были мы. Не просто взрыв места, но и активное убийство своих собственных людей, натравливание демонов на невинных. Они скооперировались с Магом? Или… — Арым замолчала, очевидно, глубоко погрузившись в размышления. Прошло не более пяти секунд, прежде чем она вскинула голову, и ход ее мыслей прервался. — Погодите, так Минхо еще не открыл воспоминания Сынмина? Есть вероятность, что у нас есть очевидец того вечера? — Да, но он не знает, что Минхо нашел письмо Джихуна, поэтому мы должны рассказать им о том, что узнали. Минхо также активно работал над тем, чтобы собрать энергию на борьбу с блоком Джихуна, — Гюхун с нежностью улыбнулся, заметив, что Чан до сих пор не отпустил руку Арым, продолжая утешать женщину, узнавшую о вещах, которые, возможно, сейчас пошатнули ее веру. — Хорошо, это честно. Вишенка определенно заслуживает знать, но я не знаю, как он отреагирует, Сони тоже, услышав, что его родители были убиты…       Именно по этой причине Гюхун не хотел рассказывать об этом Сынмину, пока у них не будет больше информации. Ему было страшно представить, что подумает Сынмин, если узнает об этом, особенно после того, как его только что вернули к ним. Гюхун не хотел терять его так скоро, если он плохо отреагирует на то, что у него забрали родителей, что он вынужден жить в таком одиночестве из-за таких, как он. Гюхуна все еще пугало то, что не только Сынмин отреагирует на это ужасно, но вполне заслуженно, но и Джисон — оба молодых человека были очень эмоциональны и полагались на семью, чтобы пережить трудные времена. — Всё это также связано с тем, что Гю атаковали, — перебил Чан, выведя Гюхуна из состояния коварного страха.       Не дав Арым спросить, что он имеет в виду, волк принялся вспоминать, что Гюхун рассказал ему о демонах, об Азазеле и о том, что принц Эдома говорил о том, что Гюхун слишком много знает. Все это говорило Арым о том, что все определенно начинается сначала, что кто-то еще знает, что Гюхун в курсе, и хочет убрать его с дороги, пока он не проболтался. Все определенно становилось все сложнее и сложнее. — Так как же ты узнал об Объекте? — спросила Арым. — Я нашел файл у себя на компьютере, но моего доступа было недостаточно, та же проблема, что была и у тебя. Я подумал, что могу использовать того, кто выше. Я ворвался в кабинет отца и использовал его компьютер. Так и узнал.       Повесив голову, но ничуть не удивившись, Арым лишь крепче сжала руку Чана, откинув волосы с усталых глаз — все это явно выбило ее из колеи. — Значит, он точно вовлечен в это? Достаточно хорошо подтверждает мою теорию. Я просто так сильно надеялась, что это неправда. Помимо него и Чинхва, я понятия не имею, кто там еще есть. Члены Клэйва поменялись за десять лет. Вовлеченные могли уже уйти на пенсию, а новенькие могут и понятия не иметь, что тогда происходило, но мы не можем этого сейчас сказать наверняка.       Досадный удар, конечно. Гюхун надеялся, что в ходе расследования Арым сможет узнать, кто именно должен предстать перед судом. В экспериментах участвовали не только члены Клэйва, но и Сумеречные охотники. За их преступления нужно было посадить в тюрьму множество людей, и наверняка где-то должен быть список, но ни у одной из сторон в данный момент его не было. — После того, как они разрушили Объект, пошел буквально белый шум. Нет ничего, что указывало бы на существование подобного места или тех экспериментов, что проводились там. Я абсолютно ничего не нашла. Я не прогрессировала и в том, чтобы узнать что-то новое, и поскольку все, кому я верила, были… я ничего не могла сделать.       Чан не мог представить, как бы он оказался на месте Арым. Если бы всех тех, с кем он вел расследование, — Гюхуна, Хёнджина и Минхо — убили и забрали у него, он бы впал в жесточайшее отчаяние. Возможно, он не смог бы продолжать расследование. Потерять друзей и семью — этого было бы достаточно, чтобы уничтожить его. Тот факт, что Арым все еще была здесь, все еще боролась, несмотря на то что потеряла так много, лишь доказывал волку, насколько невероятно сильной была эта женщина. — Но сейчас Нежить пропадает, их находят без всяких улик, с похожим узором преступления, это не совпадение, то же самое происходит снова, и я собираюсь докопаться до самого дна в этот раз, и плевать, что мне для этого потребуется. Я не собираюсь позволить этому случиться снова. Я попросила одолжения у людей, кто хотел бы помочь, и я использую их для своего преимущества.       Ни Чан, ни Гюхун не знали, что она имела в виду, но если бы знали, то наверняка сказали бы Арым, раз уж она решила рассказать им все остальное. Однако оба поняли, что нужно делать, когда Гюхун снова кивнул Оборотню, чтобы тот говорил за них обоих. — И мы тоже поможем. Все мы, все, кто знает. Мы тебя не подведем, Арым, — Чан пообещал, чувствуя тепло в груди, когда Арым с ласковой улыбкой смахнула с его глаз лохматые волосы, напомнив ему о собственной матери, которая сейчас так далеко от него. — Спасибо, мальчики. Я знала, что вы заслуживаете моего доверия.       Доверие. Это слово имело огромное значение для всех присутствующих в комнате. В последнее время это была постоянная борьба за то, чтобы решить, кому можно доверить такую огромную и важную тайну. Но благодаря своей честности и вере друг в друга трое обитателей комнаты знали, что обрели новых союзников в своей миссии. Они помогут друг другу справиться с этим, и Чан знал, что это касается обоих, когда говорил, что они не подведут Арым. — Арым, ты так и не сказала, что узнала об экспериментах. Ты знаешь, для чего они использовали Нежить? — Хмм, вы не в курсе? — хмыкнула женщина, возвращаясь к кровати Гюхуна, чтобы попытаться успокоить сына, который был слишком далеко от нее во время всего разговора.       Они рассказали, что было в найденном файле, что большая его часть была написана кодом, который Минхо все еще пытался расшифровать, и что это определенно не тот файл, который Арым нашла двенадцать лет назад, поскольку в нем говорилось об уничтожении Объекта, явно написанном постфактум. Они видели на фотографиях, что там происходило, но так и не смогли понять причину всего этого. — Целью Объекта 0325, — Арым сглотнула, гнев и отвращение закрутились в ее голосе и смешались воедино, — были знания о возможности пересадки способностей Нежити в Сумеречных охотников без смерти субъекта.