Кровь на моих губах

Телефон, так и пролежавший все это время в траве у дерева, надрывался уже почти час. Мне не нужно было смотреть на экран, и так ясно, что это Трэвис искал меня. Я не хотела заставлять его волноваться, просто не могла ответить. Буря внутри ещё не улеглась, и мне нужно было немного времени, чтобы пережить все то, что случилось этой ночью. Говорят, что мы ощущаем душевную боль только двенадцать минут. Что ж, мне потребовалось немного больше времени. Постепенно боль стала замерзать, а может это я продрогла насквозь. Пальцы окоченели, дыхание стало хриплым и тяжелым, но это даже хорошо. Главное, что никаких мыслей не осталось. Лучше так, чем больно и страшно. Небо постепенно светлело, и сегодня оно впервые показалось мне таким красивым. Надо же, никогда раньше не замечала. А теперь смотрела и не могла отвести глаз от нежно-лиловых облаков, бегущих куда-то к горизонту. Дуновение ледяного ветра коснулось моего лица. Я повернула голову и увидела, как рядом усаживается на землю призрак Элизы. Ее лицо, похожее на скорбную маску, стало совсем неподвижным, а белые, прозрачные глаза больше не выражали ни злости, ни злорадства. Несколько минут мы молча сидели так, а потом я прохрипела: — Пришла поиздеваться? Давай, мне уже все равно. — Мы обе получили по заслугам, — ее голос прозвучал глухо, как будто губы онемели от горя. — Ну, хоть в этом мы сходимся, — усмехнулась я, и добавила тихо, — тетушка Элиза. — Сколько ты не называла меня так? — С тех пор как возненавидела тебя. — Я не желала зла вашей семье. — Но ты принесла его слишком много. — Ты убила моего мальчика. — Он не должен был рождаться, и ты это знаешь. Его жизнь стоила как минимум трёх других. — Четырех. Или свою ты не считаешь? Я резко вдохнула, ощутив ноющий укол а груди. Глядя прямо перед собой, я решилась задать ей вопрос, хоть все внутри сжалось от страха услышать ответ. Отчаянная попытка, но я должна была сделать её. — Ты действительно знаешь, как снять проклятие? — Глупая девчонка. Если бы я знала, то давно сняла бы его. Все, что мы делали было ради моего мальчика. Как я и думала. Хорошо, что я с самого начала не поверила ей. Краем глаза я увидела, что она медленно растворилась в воздухе, и что-то подсказывало мне, что это был наш с ней последний разговор. Нам больше нечего было сказать другу. Взаимная ненависть не предполагает теплых встреч. Послышались торопливые шаги. Сердце снова забилось как бешеное, и я вдохнула побольше воздуха перед ещё одним испытанием — мне предстояло рассказать обо всем Трэвису. — Руби, слава богу… Шаги ускорились, через пару секунд Трэвис оказался рядом и, упав на колени, схватил мои плечи ладонями, с беспокойством всматриваясь в мое лицо. Цепкий взгляд остановился на рассеченной губе, поднялся к глазам. Видимо, мое состояние натолкнуло его на определенные подозрения, а может только укрепило их. Не в силах сдержаться, я расплакалась с новой силой, вцепившись в рукав его куртки. — Руби… — в его голосе проскользнула обречённость, — ты ведь снова соврала мне? — Да. — Скажи правду. Хотя бы сейчас. Он прав. Теперь, когда все кончено, я наконец могла быть откровенна. Это большее, что я могла дать ему в тот момент. Устроившись в объятиях Трэвиса, я рассказала ему все, с самого начала и без утайки. О том, как будучи ребенком, жила с мамой и папой в поселении охотников. Вот-вот должен был родиться мой брат, и это был последний год, когда у нас все было хорошо. Незадолго до рождения Итана в нашу дверь постучалась Элиза Ворес, сестра моей матери. Она принесла в утробе ребенка от оборотня. Она принесла в наш дом смерть. Связь с оборотнями порицается среди охотников, хоть и случается иногда. А дети от таких союзов и вовсе вызывают отвращение. Не удивительно, что отец хотел прогнать Элизу. Вот только мама была слишком доброй, а он слишком любил ее, чтобы настоять на своем. Элиза стала жить с нами. Мы скрыли истинное происхождение ее ребенка, но все в поселении знали, что она была ведьмой, поэтому нас начали сторониться. Потом нам и вовсе пришлось переехать глубже в лес. Все стало иначе, мне больше не было весело дома, все больше страшно и непонятно. Элиза постоянно проклинала его, Рейна Вореса. Говорила, что он обманул ее. Не знаю, как она умудрилась связаться с ним. И о чем она вообще думала. Он один из старых оборотней, и очень сильных. За ним начали охотиться ещё когда отец был ребенком, и его имя покрыто кровью не одного десятка охотников. Все окончательно пошло кувырком когда родились Итан и Сайлас. Это произошло в один день, самый страшный в моей жизни. Я не знаю, что случилось тогда, думаю что и сама Элиза не знала. Видимо, те проклятия, которые она насылала на Рейна, каким-то образом обернулись против нас. Тех, в ком текла общая кровь. Отец избежал этого, а мы с Итаном — нет. Ключом ко всему стал Сайлас, и в момент, когда он родился, для нас все было предрешено. Мама была слишком ослаблена родами… Она умерла на моих руках, едва Итан появился на свет. А затем пришла эта боль. Я думала, что тоже умираю, так оно и было. Непонятно, откуда Элиза знала, что делать, но она дала нам кровь Сайласа, и сама пила ее. В ту ночь, и каждое полнолуние после. — Это позволяло сохранить нам жизнь, — я наконец сказала это, ощутив как у Трэвиса сбилось дыхание от моих слов. — Без его крови я умру. Постепенно все кое-как наладилось. Мы жили с отцом, и Элиза с Сайласом остались с нами. По мере взросления я стала понимать, что произошло, и почему отец так ее ненавидит. Он старался держаться ради нас с Итаном, но я видела как ему тяжело. Находится в доме было почти невыносимо, только Итан помогал мне окончательно не сойти с ума. Сайлас рос странным ребенком, другие дети постоянно задирали его. Я никогда не испытывала ненависти к нему, но и любви тоже, хоть иногда жалела и защищала от остальных. Так прошло около десяти лет. — Потом к нам снова пришла беда. Рейн как-то узнал про Сайласа и пришел за ним. Мы смогли прогнать его, но это дорого нам обошлось. Отец погиб, Коул потерял ногу. А я… меня он… — мой голос сорвался, но я тут выдохнула и продолжила. Коул, единственный из охотников, кто знал всю правду о нас, не пожелал больше ставить под удар поселение. Элизе пришлось уйти. Она собрала бродячий цирк и отправилась колесить по стране. К этому времени Сайлас стал проявлять все больше странностей, полукровки всегда непредсказуемы в это плане. В конце концов ей пришлось держать его в клетке, чтобы он не навредил окружающим. Однако мы с Итаном всё ещё нуждались в его крови. Элиза всегда возвращалась и давала нам запас на какое-то время. Не знаю, проснулась ли в ней совесть, или может она действительно любила сестру. Мы стали старше, и уже тогда стали задумываться, что будет с нами дальше. Неужели мы обречены всю жизнь зависеть от Сайласа? И что будет, если он вдруг умрет? Проклятье нужно было снять, но никто не знал, как это сделать. Однажды Элиза не приехала. Из газет мы узнали о пожаре и поняли, что ее больше нет. Сначала мы были в отчаянии, но смогли взять себя в руки и отправились на поиски Сайласа. Хэкеттс Куорри кишел полицейскими, которые в том числе искали выживших циркачей, так что мы не смогли подойти к месту пожара. Но охотничьи навыки дали нам преимущество — мы загнали Сайласа в ловушку и смогли незаметно вернуться к себе. Поэтому он пропал на долгих шесть лет — он был в подвале, в нашем доме. Удаленность от поселения была нам на руку. Мы скрыли все от других охотников, даже от Коула. Это была ошибка, теперь я это понимаю. Но мы так боялись, что нас прогонят прочь. Хоть нас и жалели, но история с появлением Рейна в поселении не прошла даром, ведь из-за нас все остальные, включая детей, оказались в опасности. Я не могу винить их в предвзятом отношении к нам. Мы с Итаном правда думали, что это все временно, что мы сможем быстро найти выход, никто не должен был ничего узнать. Мы не желали зла Сайласу, но он не стал бы нам помогать. Поэтому пришлось… добывать кровь без его согласия. Это было отвратительно, мы мучили его и себя самих, но другого выхода не было. Итан с головой зарылся в исследования проклятия, которое навлекла на нас Элиза. Дело усложнялось тем, что мы понятия не имели, что оно из себя представляет. Пришлось по крупицам искать информацию — старые книги, газеты. Мы даже нашли другую ведьму, однако и она не смогла помочь. Годы шли, мы почти отчаялись спастись. Но однажды Итан заявил, что нашел способ все исправить. Я не была так уж уверена, но отговорить его не смогла. Все обернулось новым кошмаром. Он погиб, а Сайлас вырвался на свободу. Я бросилась за ним, но так и смогла поймать. Мы вернулись в Хэкеттс Куорри аккурат в полнолуние. Лил дождь, я использовала последний флакон с кровью, который у меня оставался. Видимо, я переоценила себя, была слишком измотана длительной погоней, поэтому угодила прямо в болото. Дальнейшие события не нуждаются в разъяснении. — Сейчас это все уже не важно, — закончила я. — Сайлас мертв, и я вместе с ним. С отсрочкой в виде нескольких флаконов. К этому моменту солнце уже окончательно взошло, воздух становился все теплее, и громкое щебетание птиц разливалось по лесу. Только мы вдвоем молчали. Трэвис попытался что-то сказать, но я перебила его: — Не говори ничего. Я поступила правильно, тут не о чем жалеть. Это правда. По мере рассказа внутри разливалось спокойствие, будто я вытаскивала старые занозы, которые мучили меня долгие годы. Плечам стало легче от осознания, что все закончилось, мне не нужно больше тащить этот груз. Не нужно мучить других и мучиться самой… Если бы я обрекла столько людей на страдания и смерть, мне было бы ещё хуже. — Сколько флаконов у нас осталось? — спросил Трэвис глухим, надтреснутым голосом. — Двенадцать. Я наполнила все двенадцать. Один год — вот сколько мне осталось. Это может казаться очень недолгим сроком, но это все, что у меня есть. Я наконец нашла в себе силы посмотреть на Трэвиса. Он будто разом постарел и осунулся, но по его глазам я видела, что он пока не принял эту новость. Что ж, у нас обоих ещё будет время, чтобы смириться. Вот только… Я слегка улыбнулась ему. — Я знаю, что слишком много раз испытывала твои чувства. Слишком много врала и не договаривала. Если ты захочешь, чтобы я ушла… — Не говори так, — покачал головой Трэвис. Я положила голову на его плечо, ощущая, как руки крепче сжимают меня в объятиях. На секунду я позволила себе забыть обо всем плохом. Я ещё успею подумать о смерти, впасть в отчаяние и провести долгие ночи без сна, когда все внутри будет холодеть от страха перед неизбежным. Но сейчас все мысли в миг вылетели из головы, когда услышала тихое: — Я люблю тебя, Руби. — Я тоже люблю тебя, — хорошо, что мы перешли на шепот, иначе мой голос сорвался бы от слез, — все, о чем я могу мечтать — провести с тобой то время, которое мне осталось. Я подняла голову и тут же ощутила, как губы Трэвиса касаются моих. Поцелуй, пропитанный нашими слезами. Горький от отчаяния, он все равно заполнял бездонную дыру у меня в груди нежностью и теплом. Трэвис крепче прижал меня к себе, закрывая полами куртки. Прислонившись лбом к моему виску, он добавил: — Я хочу, чтобы ты стала моей женой. Он взял мою руку и приложил к своей груди. Ощущая бешеный стук под ладонью, я улыбнулась и прошептала: — Я согласна. Вот так в один день на меня обрушилось столько горя и счастья. Только бы выдержать, но разве у меня есть выбор? Я тихо усмехнулась и тут же закашлялась. Трэвис, спохватившись, встал на ноги и помог мне подняться. — Идем, ты вся ледяная. Он крепко взял меня за руку, и мы медленно пошли по знакомой тропе в сторону лагеря. Я заметила, что все вокруг стало каким-то другим, как будто я первый раз смотрела по сторонам. Хотя, правильней будет сказать, что это я стала другой. — Если хочешь, можем сразу поехать домой, — Трэвис с беспокойством посматривал на меня. — Нет, я зайду в лагерь. Ты был там? Как обстановка? — Заходил ненадолго. Там… не все гладко. — Знаю, вожатые не успели разъехаться. Нейт отвёл их в безопасное место. — Ну… — замялся Трэвис. — Как сказать — отвёл… Всю историю я услышала уже по прибытию к главному зданию лагеря. Там первым делом я увидела Нейта, и выдохнула с облегчением. Он крутился возле своей машины, осматривая ее на предмет повреждений, а заодно и себя в боковое зеркало. Не отвлекаясь от столь важных дел, он поведав мне как развивались события после нашего последнего телефонного разговора. Услышанное повергло меня в шок. — И ты не нашел ничего лучше, чем угрожать им оружием?! — А что мне оставалось делать? — развел он руками, рассматривая в зеркале свою бледно-голубую скулу. — Я так-то тоже пострадал. У Джейка хороший удар… — Ну не размахивать же пушкой. — Времени было в обрез, а они навеселе и никак не хотели расходиться. Думали, это какой-то розыгрыш. Пришлось убедить их в серьезности моих слов, только и всего. — И где они сейчас? — Крис вывел их из подвала. Они в его кабинете, выслушивают официальную версию случившегося. В которой, разумеется, не фигурирует ни одного оборотня, — ответил Трэвис. — А заодно пытается убедить их не вызывать полицию. Как раз в этот момент со стороны входа в здание послышался шум. Сперва на лестнице показался Крис. Вид у него был весьма измотанный, а лицо красное, как будто он только что пробежал марафон. Остальные тянулись за ним, и их лица говорили о крайней степени недовольства, а у некоторых даже раздражения. При виде Нейта, они остановились на месте, а затем Кейтлин спросила: — А он что здесь делает? — Вообще-то я тут временно живу, — как ни в чем не бывало ответил тот, отойдя наконец от машины. Я подошла ближе к ребятам, чтобы отвлечь их внимание на себя, и вдруг заметила что Джейкоб тоже щеголяет синяком под глазом. Я обернулась на Нейта: — Ты что, ещё и ударил его? — Поклеп. Я тут не при чем. Я по морде только получал. — Это не он, — мрачно сказал Джейкоб, бросив взгляд в сторону Эммы. Как выяснилось, во внезапной задержке вожатых оказался замешан Джейкоб. Их летний роман с Эммой получил вполне логичное завершение одновременно с последней сменой в лагере, что стало для него полной неожиданностью и трагедией. Какое-то время он тихо страдал, а затем в его голову пришла гениальная мысль, что ещё одна ночь, наполненная весельем и алкоголем, непременно исправит ситуацию. В общем, он повредил машину, которая должна была доставить их к вокзалу Норт-Килла. Ну а дальше все пошло несколько не по плану, что окончательно разозлило Эмму, особенно когда стало известно имя виновного. Тем не менее, завершилось все почти благополучно. Вожатые подуспокоились, причем немалый вклад в это внес Трэвис, лично подтвердивший слова Криса о том, что в эту пору в здешних лесах неспокойно, и дикие звери могут подходить близко к лагерю. Поведение Нейта оправдали тем, что он пытался увести их в безопасное место, хоть и перегнул палку. Учитывая их теплые взаимоотношения в прошлом, об обидах было решено забыть. Чтобы окончательно не портить впечатление, все вожатые тем же днём отбыли на вокзал, во избежание новых приключений. Крис вызвался лично отвезти их, чтобы убедиться, что все благополучно разъехались по домам. Я попрощалась со всеми, Трэвис предупредил брата, что мы тоже не будем задерживаться, а лучше приедем через пару дней. Я уже едва держалась на ногах, так что была рада возможности не показываться на глаза остальным Хэкеттам. Хотя бы сегодня. Когда шумная компания скрылась за поворотом, к нам подошёл Нейт. — Я, пожалуй, пойду посплю. Пока я не сделал это прямо здесь. — Я позвоню тебе завтра, — я обняла его на прощание. — Не торопись уезжать, — добавил Трэвис. — Нужно кое-что обсудить. Весь вид Нейта говорил о том, что он и сам не очень-то хочет торопиться, и у меня были определенные подозрения почему. А вот Трэвис, как и остальная часть семьи, продолжал пребывать в счастливом неведении. Помахав нам, Нейт направился в сторону домика охраны. Спина у него идеально прямая, хоть я уверена, что это нелегко ему далось. Но это же Нейт. Он в любой ситуации держит лицо. Даже когда собирается устроить гонку с двумя оборотнями по ночному лесу. Двор опустел. Трэвис глянул на меня и спросил: — Ну что, пора домой? Слабо улыбнувшись, я кивнула, и мы, взявшись за руки, пошли к машине.