Кровь на моих губах

Мне сложно понять, почему все изменилось. Смех больше не звучал в нашем доме, в нем повисло тягостное ожидание. Я видела тревогу в глазах матери, и невольно жалась ближе — только ее теплые руки могли унять мое беспокойство. *** Время пролетело слишком быстро. В день полнолуния я тщательно проверила и сложила в рюкзак весь свой инвентарь, уделив особенное внимание стрелам для арбалета. Часть из них, с серебряными наконечниками, была смертельно опасна для Сайласа. Остальные, железные, могли только ранить или замедлить его. Я задумчиво коснулась прохладного металла, а затем положила их все на дно рюкзака. Глянув в окно, отметила, что солнце начинает клониться к закату. Взгляд упал на кожаный футляр с набором инструментов особого рода, и внутри все заныло от осознания, что у меня есть ещё одно дело сегодня. В голове тут же каруселью пронеслись воспоминания: темный душный подвал, громкий рык, перемежающийся сдавленными ругательствами. Как много я отдала бы, чтобы не делать этого, ни тогда, не сейчас… Дверь заскрипела, и я увидела в проёме Трэвиса. С самого утра он заметно нервничал, что вполне понятно: в такие дни волчья кровь становится гуще с каждым часом, заставляя заражённого острее воспринимать все вокруг. Глаза пока не желтят, но это вопрос пары часов, а может и того меньше. Больше тянуть нельзя, тем более что отголоски боли уже зарождались где-то внутри моей головы, пока едва заметные, но все более настойчивые. Будто в подтверждение моих мыслей, Трэвис произнес: — Думаю, сейчас самое время. Накануне у нас состоялся важный разговор, касающийся моей необходимости в крови. Не терпящим возражения тоном, Трэвис настоял, чтобы мы сделали запас, просто на всякий случай. Все мои возражения разбились о стену его непреклонности, и мне ничего не оставалось, кроме как согласиться. Он был прав: неизвестно, чем закончится сегодняшняя охота, поэтому будет гораздо спокойнее иметь запас. Я взяла футляр и аккуратно разложила на столе инструменты. Металл тускло отблескивал в свете лампы. Трэвис тем временем присел на край кровати и с невозмутимым видом закатал рукав рубашки. У меня живот крутило от одной мысли, что я собираюсь сделать. Я неоднократно проделывала это с оборотнями, и Сайласом в том числе, но сейчас все было иначе. Я тянула время, пытаясь морально подготовиться. Неспеша дезинфицировала острый скальпель, трубку особой формы и флаконы из темного стекла. Все серебряное, разумеется. Закончив, я повернула голову и встретилась взглядом с Трэвисом. Видя, что я колеблюсь, он ободряюще кивнул, и я жестом пригласила его за стул, стоявший рядом. Он сел и положил руку на стол, демонстрируя удивительное спокойствие. Я же дрожащими пальцами повязала жгут чуть выше сгиба локтя. Затем взяла скальпель и тут же с грохотом уронила его обратно на стол. Выдохнула, чтобы успокоиться, и почувствовала, как ладонь Трэвиса слегка сжала мою. — Все в порядке, — успокаивающе сказал он, глядя на меня снизу вверх. Я поднесла скальпель к сгибу локтя, где уже выступила бугристая вена, заранее подготовив трубку. На секунду я замерла, собираясь с силами. — Будет больно, — предупредила я. Трэвис ещё раз кивнул, и я одним точным движением сделала надрез. Волчья кровь зашипела от соприкосновения с серебром. Доля секунды — и серебряная трубка вставлена в надрез, не позволяя ему закрыться. Второй конец трубки при этом оставался закупорен наконечником, не давая крови пролиться. Трэвис издал сдавленный стон, но тут же взял себя в руки, тяжело сглотнув. Я торопливо схватила один из флаконов и поднесла ближе, после чего сняла наконечник. Густая, красная жидкость начала наполнять ёмкость. Дыхание Трэвиса стало частым и рваным, заглушая тихое шипение, на лбу выступили капли пота. Темные глаза моментально заблестели жёлтым, так что я немного занервничала. Боль может спровоцировать преждевременное обращение, а может и замедлить — это всегда очень индивидуальная реакция. Я беспокойно вглядывалась в его лицо, сжав при этом зубы. Мне больно смотреть на его мучения, и видя то, он нашел в себе силы слегка улыбнуться. Медленно, но верно мы наполняли флакон за флаконом. Когда шесть из них были готовы и закупорены серебряными крышками, я неуверенно предложила остановиться: — Думаю, достаточно. — Наполни их все, — мотнул головой Трэвис. Желтизна в глазах становилась все гуще, но всё ещё не достигла критической концентрации. Я начала отсчитывать про себя секунды, чтобы хоть как-то отвлечься. Они тянулись бесконечно долго, будто решили проверить мои нервы на прочность. Напряжение достигло предела, все мое тело было подобно натянутой струне, но я не могла позволить ни единой мышце дрогнуть. Любое неловкое движение — и пришлось бы заполнять флакон заново, а значит умножить страдания Трэвиса. Я хорошо понимала это. Наконец, последняя емкость наполнилась до краев, и я одним движением убрала трубку. Трэвис облегчённо выдохнул, глядя на рану, из которой продолжала сочиться кровь — соприкосновение с серебром не давало ране закрыться так быстро. Я убрала флаконы в сумку, и присела на корточки рядом с Трэвисом, аккуратно убрав с его лба слипшиеся от пота волосы. — Она скоро затянется, — прошептала я, бегло осмотрев порез. Не знаю, кого я пыталась успокоить в первую очередь, наверно все таки себя. Трэвис ничего не ответил. Я подняла взгляд выше и заметила, что он пристально смотрит на меня сверху вниз. Взгляд черно-жёлтых глаз сейчас приобрел необычное, почти хищное выражение, и опустился к моим губам. — Ты ведь ещё не пила кровь в это полнолуние? — в тихом голосе появилась хрипотца. Я, завороженно глядя на него, слегка кивнула головой. Боль в голове становилась все сильнее, однако из-за волнения я почти не обращала на нее внимания. Теперь же на первый план план вышло трепетное предвкушение от того, как Трэвис смотрел на меня. Он протянул руку и, облизнув губы, прошептал: — Давай. Черт, это кажется чем-то ненормальным, но меня захлёстнула волна бешеного возбуждения. Не отрывая взгляда от Трэвиса, я опустилась на колени и, потянувшись к его локтю, языком обвела надрез, тут же ощутив лёгкий металлический привкус. Его дыхание участилось и стало шумным. Прикрыв глаза, я прижалась губами к вене и втянула в рот теплую, солоноватую жидкость. Сегодня меня почти не тошнило от нее, хотя обычно я едва выносила эту процедуру. Пульс Трэвиса бился в бешеном ритме, эхом отдаваясь во вес моем теле. Я втянула носом воздух и оторвалась от раны, ощутив как по подбородку пробежала струйка крови. Трэвис тут же запустил пальцы в мои волосы и, притянув к себе, впился в губы. Голова вмиг закружилась, а ноги стали ватными, так что едва их чувствовала. Этот поцелуй с металлическим вкусом заставил низ живота скрутиться от желания. Издав тихий стон, я забралась к Трэвису на колени, расположив ноги по обе стороны от него. Страсть вынуждала нас прижаться друг к другу, исступлённо, на грани безумия. Его губы красные от собственной крови, я машинально потянусь и слизнула ее языком. Ладонь прошлась по моей щеке, спустилась ниже, к шее. К ней присоединилась вторая, они дёрнули мою рубашку, и пуговицы разлетелись в стороны. Трэвис остановился на секунду, рассматривая обнажившуюся грудь, и припал к ней губами, я обеими руками прижала его к себе и тихо постанывала, отдаваясь его ласкам. Его руки гладили и сжимали мои бедра, чувствительно, вынуждая меня запрокинуть голову, а губы вернулись выше, прихватив кожу на шее. — Времени мало… — выдохнула я между стонами. — Да? — он с трудом оторвался от меня, — Тогда нам стоит поторопиться. Он встал и подтолкнул меня к столу. Я легла грудью на прохладную поверхность, ухватившись за край. Внутри все сводило от нетерпения, пока Трэвис возился с замком на моих джинсах, вжавшись пахом в ягодицы. Наконец джинсы спущены до колен, обнаженную кожу приятно холодит после ткани. Я повела бедрами и оглянулась, наблюдая, как он медленно расстёгивает ремень брюк, одновременно не сводя глаз с моего тела. Пятна крови на лице и жёлтые глаза придавали ему хищный, демонический вид. Я уже почти не соображала, что происходит. Все это сильно напоминало прошлое полнолуние, когда мы набросились друг на друга, стоило мне выпить крови Трэвиса. Определенно, эта процедура оказывала особенное влияние на нас, распаляя чувства, недоступные в обычное время. Нежность и трепетность, присущая нашей близости, испарялась без следа, уступая место звериному началу. И, черт возьми, мне это нравилось. В этот миг все мои мысли улетучились, потому что я ощутила как в меня резко вошел горячий член, выбив хриплый стон. Я машинально выгнула спину, навстречу кончикам пальцев, которые прочертили невидимую линию вдоль всего позвоночника, чуть царапая нежную кожу. Первый толчок ленивый, дающий возможность прочувствовать всю гамму эмоций, был долгожданным, но сейчас мне этого недостаточно. Я нетерпеливо толкнулась навстречу, темп тут же начинает ускоряться. Движения становились сильными и быстрыми, не оставляющими возможности выдохнуть. Я уткнулась лбом в свои сцепленные руки и, уже не стеснялась вести себя громко, тем более что сдерживать крики просто выше моих сил. Чувствительность зашкаливала, внизу живота разливалось особенное, острое удовольствие, которое смешивалось с общим градусом безумия и заставляло кровь кипеть в венах. Трэвис тяжело оперся ладонями о стол, громко выдыхая при каждом движении, и порой мне казалось, что я слышу тихое рычание, но это уже не имело значения, потому что я чувствовала, что приближаюсь к пику. На особо чувствительном толчке у меня вырвался крик: — Трэвис… Внутри все сжалось и запульсировало, и в этот миг Трэвис буквально впечатал меня в столешницу и, прижавшись грудью к моей спине, обхватил руками мои бедра и замер. Возвращение в реальность потребовало некоторого времени. Ужасно не хотелось торопиться с этим, я полностью растворилась в приливе эйфории от хорошего секса. Однако время поджимало, и я приподнялась на локтях, оглянувшись на Трэвиса. Он чуть отстранился, повернул меня лицом, усадив на край стола, и потерся носом о мою щеку. Я, все ещё чувствуя бешеный стук в груди, усмехнулась: — У тебя нет ощущения, что мы извращенцы? — Разве что только в полнолуние. Тебя это беспокоит? Мы оба засмеялись, все также не размыкая объятий. Позволив себе ещё пару минут неги, мы бегом приняли душ, чтобы смыть следы крови — не стоило давать окружающим понять о природе наших странных предпочтений. Тем более, я пока сама не знала, как относиться к этому. Нужно собраться, сегодня тяжёлая ночь, а нам ещё предстояло кое-что сделать. Поскольку мы решили сохранить в тайне заражение Трэвиса, полнолуние ему предстояло провести в полицейском участке. Не то, чтобы он был в восторге, но ничего лучше придумать не удалось. Лора и Макс, всё ещё остававшиеся в заключении, скептически смотрели, как мы спускаемся по лестнице. Однако через минуту их лица смешно вытянулись от удивления, когда мы отперли клетку Макса, и Трэвис со вздохом вошел внутрь. Понадобилось некоторое время, чтобы до них дошло, что происходит. — Я что-то не понял… — Макс аж привстал со своего места. — Погоди… Только не говори, что ты… Подвал взорвался от хохота. Трэвис с кислой миной скрестил руки на груди, ожидая пока первая волна смеха пройдет. Я в это время заперла замок и приникла к решетке, обхватив прутья пальцами. Он тут же накрыл их ладонью и склонился ко мне, так что мы соприкоснулись лбами. В его глазах читалось беспокойство, и от этого у меня выступили слезы. Эта ночь могла закончится чем угодно, и мы оба понимали, что эти мгновения могли быть последними для нас. — Будь осторожна. Я кивнула, судорожно выдохнув при этом. Последний раз взглянув ему в глаза, я развернулась и пошла на выход. Уже поставив ногу на ступеньку, я обернулась и бросила последний взгляд на бледное лицо Трэвиса, который так и стоял у прутьев, держа руку там, где минуту назад была моя ладонь. Мелькнула мысль, что он подозревает о том, что не все так просто, и невозможность что-либо с этим сделать терзает его изнутри не хуже зверя, что сидит в нем. — Кстати, ты должна мне двадцатку, — довольно произнес Макс, обращаясь к Лоре. — Это ещё за что? — мрачно спросил Трэвис. — Мы тут поспорили, как быстро вы сойдетесь. Лора ставила на то, что ты ещё как минимум полгода будешь тупить, Робокоп. Слезы скользнули по моим щекам, но я вовремя отвернулась и тяжело поднялась по ступенькам. На плечи будто навесили тяжёлые гири, тянувшие меня к земле. Хотелось наплевать на все, развернуться и кинуться в объятия Трэвиса. Рассказать ему все, что беспокоило меня эти месяцы… Раздался звонок телефона. Я встрепенулась, только сейчас поняв, что простояла какое-то время в дверях участка, и потянулась к карману. — Готова к приключениям? — Нейт зевнул в трубку. — Не выспался? — Типа того. Конечно, не по такой приятной причине, как ты… — Нейт! — Ладно-ладно, только не кричи в трубку, и так голова болит. — А вот не надо было бухать вчера с вожатыми. — Нужно же было отметить окончание смены. — Надеюсь, ты не запорешь нам охоту. — Обижаешь, это даже не самое худшее состояние, в котором я охотился. — Что, поездка на кабане была хуже? Нейт сердито засопел, но развивать тему не стал, вместо этого спросив: — Как действуем? — Я выдвигаюсь в лес от полицейского участка. А ты зайди в лагерь и к Хэкеттам, проверь все ли в порядке. Встретимся у пепелища. — Не понял… А что шериф? — Это долгая история. — С тех пор как ты связалась с этим Хэкеттом, у тебя стало слишком много секретов, — проворчал он и сбросил звонок. Как только я ступила за кромку леса, все волнение последних дней испарилось, уступив место странной пустоте внутри. Будто от меня осталась одна оболочка, а вся суть выдохлась, сгорела в огне бесконечных сомнений и изнуряющих размышлений. Мое прошлое догоняет меня, не даёт вздохнуть спокойно, сколько бы я ни пыталась убежать от него. Это уже не важно — все так или иначе решится сегодня. И я готова к любому исходу. Ночь выдалась прохладной, изо рта шел лёгкий пар. Солнце быстро скрылось за горизонтом, и лунный диск уже проглядывал сквозь лёгкие облака. Я медленно, прислушиваясь к окружающим звукам, шла к нужному месту. Одно не давало покоя — те странные следы. Мы так и не смогли определить, чьи они, хотя несколько раз натыкались на них в разных частях леса. Ещё одно опасение в копилку сегодняшней ночи. Примерно через час я снова глянула на луну — по моим расчетам заражённые уже должны начинать обращаться. Сайласу, возможно, понадобиться чуть больше времени. Сердце сжалось при мысли, что Трэвису придется испытать эти мучительные ощущения… Снова раздался звонок от Нейта. — Ты на месте? — Руби, мы в полной жопе. Кто-то выпустил оборотней из подвала Хэкеттов.