Благословение Небожителей (новелла)

Светлый Праздник фонарей, одна прекрасная ночь. Стояла ранняя весна, но зима ушла ещё недалеко, и ветер по-прежнему приносил бодрящий холод. Се Лянь, взвалив на спину большой мешок, медленно брёл по дороге, и щёки его чуть раскраснелись от ветра. В мешке лежала гора всякой всячины, которую принц сегодня насобирал, пока не зная, пригодится она ему или нет. Да это и не важно, ведь теперь ему придётся именно этим зарабатывать на пропитание. Некоторое время спустя он проходил мимо лавки у обочины дороги. Лавка носила название «Закусочная Хэцзи», и похоже, что вся семья хозяина из трёх человек как раз сидела за маленьким столом, стоящим в самой глубине. Прелестная грациозная девушка всё хлопотала с блюдами на столе, хозяин поторапливал, чтобы прекращала и садилась есть, а она звонким как у ивогли голосом отвечала «сейчас, сейчас». За другими столами сидели несколько посетителей по двое-трое, но было очевидно, что они здесь только из-за молодой прелестницы – пришли просто посидеть и поговорить, а вскоре соберутся по домам. Всё-таки сегодня Праздник фонарей. Перед лавкой установили небольшой котелок, в котором плавали беленькие, кругленькие, маленькие и горячие шарики, увидев которые, Се Лянь замедлил шаг. Он подумал: «А, юаньсяо *1». *1 Юаньсяо – традиционное китайское блюдо, маленькие шарики из клейкой рисовой муки со сладкой начинкой, варятся в кипящей воде и подаются вместе с бульоном. В детстве на каждый Праздник фонарей государь и государыня Сяньлэ вместе с принцем непременно садились за стол поесть юаньсяо. Се Лянь тогда был привередлив в еде, не любил юаньсяо, отказывался даже от превосходнейших рисовых шариков, приготовленных известными мастерами и поданных в золотой чашке на нефритовом блюдце. Принц жаловался, что ему слишком сладко, что от рисовой муки щекотно зубам, что такую начинку он не ест, другую тоже не желает, пробовал две ложки и бросал. Став чуть постарше, принц по своей воле сбежал на гору Тайцан для самосовершенствования, и на Праздник фонарей мог вернуться во дворец, а мог и не вернуться, так что почти не появлялся за семейным столом. Думая об этом сейчас, Се Лянь, к своему удивлению, не смог вспомнить, каковы же на вкус эти самые юаньсяо. Он осторожно огляделся вокруг лавки, затем осторожно снял свой неприглядный груз со спины, и в конце концов осторожно шагнул в лавку. Сняв шляпу и держа её в руках, Се Лянь произнёс: — Хозяин, подайте мне, пожалуйста, чашку юаньсяо. У вас ведь есть юаньсяо? Хозяин, мужчина уже в возрасте, глянул на принца, но ещё ничего не успел ответить, как первой заговорила стройная улыбчивая девушка: — Да, прошу, проходите и садитесь! – и тут же занялась приготовлением. Се Лянь сел, но тут же заметил, как хозяин лавки покачал головой, и такая реакция показалась принцу странной. Он подумал, что, возможно, где-то запачкал одежду, что не понравилось хозяину. Принц даже специально осмотрел свои рукава, а убедившись, что одеяния чистые, немного успокоился и спросил: — Что-то не так? Принц подумал было, что если хозяину не по нраву, что он зашёл со своим мешком, то он просто оставит его снаружи, и всё. Но мужчина, бросив на него ещё один взгляд, покачал головой со словами: — Прискорбно, как же это прискорбно. — А? О чём вы? – не понял Се Лянь. — Прискорбно в великий Праздник фонарей поедать юаньсяо одному в забегаловке у дороги, средь холодного ветра и мороза. Се Лянь, озадаченно помолчав, произнёс: — Ну зачем же вы так. Разве не хотите заработать… Но хозяин больше не сказал ему ни слова, а пошёл за чашкой. Посидев немного, Се Лянь почувствовал, что все взгляды вокруг направлены на него. А точнее, на его набитый доверху мешок. Дочка хозяина даже подкралась и присела рядом, чтобы потыкать мешок пальцем, словно ей было ужасно любопытно, что же находится внутри. Матери пришлось позвать девочку несколько раз, прежде чем та вернулась к ним за стол. Се Лянь тогда ещё не натренировал свою легендарную толстокожесть, и не удержался от того, чтобы запинать мешок подальше под стол, где его никто не увидит. Жаль только, что столы и стулья, как и вся лавка, были слишком маленькими, чтобы под ними что-то спрятать. Се Ляню оставалось только непрерывно покашливать и изо всех сил стараться не замечать направленные на него взгляды. Привыкну. Ничего ужасного в этом нет. Неожиданно принц вспомнил кое о чём и второпях засунул руку за пазуху, пошарил немного и переменился в лице. В его мыслях пронеслось: «Теперь моё положение ещё прискорбнее! Я не только в великий Праздник фонарей поедаю юаньсяо один в забегаловке у дороги средь холодного ветра и мороза, мне ещё и денег на них не хватает!!!» Принц собрался было поскорее ускользнуть, да только как назло, именно в тот момент хозяин принёс ему большую фарфоровую чашку и поставил на стол. — Пять монет. Се Лянь почувствовал, что у него сбивается дыхание. — Э… я… — Он принялся покашливать, прикрыв рот кулаком. Раздался голос хозяина: — Что, нету? Се Лянь был готов, позабыв о стыде, просто подняться с места и выкатиться прочь, но вдруг большая чашка со стуком опустилась на стол перед ним. Принц застыл, а хозяин сказал: — Ладно, жалко тебя, пусть будет подарком, так уж и быть. После ужина мне надо закрывать лавку, так что поторапливайся. Сегодня Праздник фонарей, надобно всей семьёй собраться, иначе никак! Се Лянь, помолчав, сел обратно. В душе он посетовал, что вообще-то после того, как он доест эту чашку юаньсяо, ему некуда будет пойти, но вслух тихо произнёс: — Спасибо. Хозяин, поставив чашку, отошёл. Затем перенёс котёл перед лавкой с оставшимися юаньсяо на маленький столик. Маленькая девочка, держа во рту ложку, наклонила голову и спросила: — Когда вернётся старший брат? Я хочу подождать его, потом есть. Хозяин посетовал: — Он опаздывает. Разве можно в Праздник фонарей так поздно возвращаться домой? Это никуда не годится! Его жена вмешалась: — Ему ведь тоже нелегко приходится. Скоро он вернётся, а ты не брани его. Мяо-эр, Мяо-эр, бросай уже все хлопоты. Мы и так всё время просим тебя о помощи, нам уже так неловко, давайте вместе поужинаем. Юная девушка ответила: — Уже всё! – Затем убрала ещё с одного стола и подошла, чтобы сесть вместе с ними. Похоже, они вчетвером дожидались ещё одного члена своей семьи, болтая и смеясь. Глядя на них, Се Лянь взял свою чашку, выловил ложкой один юаньсяо и отправил в рот, затем выпил глоток сладкого бульона. Но так и не смог понять, каков этот праздник на вкус. *** — Гэгэ, гэгэ? Се Лянь наконец вернулся из воспоминаний, обнаружив рядом Хуа Чэна который внимательно смотрел на принца. Облик демона, оттенённый красным одеянием, выглядел ещё более ярким и прекрасным, а свет огней добавлял нежности бледному до безжизненной белизны лицу. Се Лянь, посмотрев на него, немного растерялся и спросил: — Что? — Гэгэ, ты устал? Или тебе тяжело ходить? Се Лянь невпопад покивал, тогда Хуа Чэн добавил: — Прости. Вчера ночью я был не сдержан. Только спустя какое-то время до Се Ляня дошёл смысл сказанного Хуа Чэном, и принц замахал руками: — Что ты такое говоришь, дело совершенно не в этом! Сущие пустяки! Хуа Чэн приподнял бровь: — Правда? Если даже такое для тебя – сущие пустяки, хочешь сказать, я вовсе не был не сдержан прошлой ночью? И значит, я могу…? Се Лянь внезапно вспомнил, что они находятся прямо посреди главной улицы Призрачного города! Запоздало оглядевшись, принц и правда обнаружил, что в какой-то момент вокруг собралась целая толпа из всевозможных тварей разнообразных форм и размеров. Те из них, что с длинными ушами, навострили уши, с короткими – вытянули шеи; почти каждый вытаращил глаза размером с бронзовые колокольчики и уставился на двоих как в последний раз. В этот миг зеваки выглядели потрясёнными до такой степени, что просто не знали, что сказать. В конце концов принц воскликнул: — Сань Ла-а-ан! Хуа Чэн с лёгкой улыбкой завёл руки за спину и повинился: — Ладно, ладно. Виноват. Умолкаю. Се Лянь же давно отвёл взгляд от лавки на обочине, где демоны продавали юаньсяо. По обеим сторонам главной улицы Призрачного города были развешаны ярко-красные фонарики, исписанные загадками *2. *2 В Китае на Праздник фонарей существует традиция разгадывать загадки, написанные на фонариках. Демоны зазывали: — Разгадываем загадки! Разгадываем загадки! Кто отгадает, получит подарок! Множество подарков!!! Хуа Чэн предложил Се Ляню: — Гэгэ, попробуем? За это дают награду! — Попробуем, — Се Лянь подошёл к фонарикам. Демоны принялись взволнованно толкать друг друга: — Тсс! Тсс! Старший дядюшка будет разгадывать загадку! Старший дядюшка будет разгадывать загадку!!! Вокруг поднялся такой шум, будто бы принц намеревался исполнять танец призыва божества*3. *3 В древности в Китае существовало поверье, что мастер-шаман, исполнив ритуальный танец, способен призвать в своё тело божество, у которого люди просили об исцелении болезней или изгнании нечистой силы. Се Лянь, чувствуя себя ужасно неловко, как раз собирался выбрать первый попавшийся фонарик, но тут неизвестно откуда появилось чьё-то щупальце, которое услужливо протянуло принцу разукрашенный фонарик. — Прошу вас, прошу вас! Для Се Ляня все загадки были одинаково просты. Поэтому он взял фонарик и прочёл загадку, которая гласила: «Искать до седой головы». Се Лянь, не задумываясь, дал ответ: — «Я» *4. *4 Здесь стоит пояснить, что загадки чаще всего иероглифические. Сама загадка в оригинале выглядит так: 找 – искать, 到 – до, 白 – белый/седой, 头 – голова. Смысл загадки в том, чтобы добавить к иероглифу «искать» верхнюю часть или «голову» от слова «седой» - 丿, и тогда получается иероглиф 我, который обозначает «я». Сравните: 找 => 我. Хуа Чэн похлопал в ладоши и похвалил: — Гэгэ, потрясающе. Толпа подхватила громоподобными аплодисментами и демоническими завываниями. Нечто чёрное неясного происхождения принялось кувыркаться в воздухе, издавая восторженные возгласы, неизбежно прибавляя обстановке гротеска. Се Лянь, уже потеющий от неловкости, произнёс: — Вообще-то это… правда очень легко. Тогда щупальце протянуло ему второй фонарик: — Прошу вас! Прошу вас! Принц взял фонарик и на этот раз прочёл на нём загадку «Один день Праздника весны». Как и в первый раз, Се Ляню не понадобилось даже думать над ответом: — «Супруг *5». *5 Оригинал загадки: 春 – весна, 节 – праздник, 一 – один, 日 – день. Замысел в том, что второй иероглиф 节 переводится также «урезать, убрать». То есть, если из большого иероглифа 春 убрать части 一 и 日, останется夫, которое и означает «супруг». Хуа Чэн вновь вознамерился захлопать в ладоши, но Се Лянь остановил: — Не стоит, это тоже очень простая загадка. — Правда? – Хуа Чэн сощурился в улыбке. – Но я совершенно искренне считаю, что гэгэ потрясающе справляется. Се Лянь подумал: «Ну что ты, что ты. Вот если бы загадку на фонарике написал лично ты, и я по-прежнему смог бы её разгадать, это было бы и впрямь потрясающе…» Тем временем щупальце протянуло принцу третий фонарик и пропело: — Прошу вас! Прошу вас! Но стоило Се Ляню взять фонарик и прочесть загадку, его брови чуть нахмурились. Кругом тоже послышалось: — Ого! На этот раз загадка трудная! Принц согласно кивнул. И впрямь, на сей раз с первого взгляда разгадать не вышло: «Стыдливо опускаю голову, выражая искренность». Впрочем, не так уж сложна эта загадка. Вскоре Се Лянь произнёс:    — «Стыдливо» здесь указывает на «мимозу стыдливую», от которой мы берём верхнюю часть. «Опускаю голову» — забираем «голову» от иероглифа «опускать». «Выражая искренность сердца» — здесь нам понадобится «сердце» иероглифа «склоняться» из фразы «искренность *6». Соединив три части, мы получим… «цветок». Разгадка — «цветок *7». *6 Слово «искренность», которое также имеет значения «преданный всей душой», «испытывать тягу», «испытывать симпатию», состоит из частей «склоняться» и «сердце», то есть – склоняться сердцем. *7 Верхняя часть из слова «草 — трава» в названии растения «мимоза стыдливая», первая часть из слова «低 — опускать» и середина слова «倾 — склоняться» составят вместе иероглиф «花», цветок. Договорив, принц закрыл уши руками, ведь как и ожидалось, стоило ему объявить разгадку, вокруг снова начались бешеные демонические пляски, грянула безграничная похвала, преувеличенная до предела, отчего Се Ляню сделалось не по себе. Хуа Чэн, посмеиваясь, посмотрел на него. — Гэгэ, в этот раз было на самом деле потрясающе. Щупальце тем временем тихонько протянуло следующий фонарик, и Се Лянь, тоже посмеиваясь, ответил: — Сейчас я потрясу тебя ещё сильнее. В этот раз я отгадаю загадку, даже не читая её, веришь? Хуа Чэн округлил глаза: — Оу, правда? Оказывается, гэгэ владеет ещё и таким мастерством? Принц взял фонарик и сказал: — Конечно. Предполагаю, что теперь разгадкой будет слово «город». Тот, что в твоём имени *8, я прав? *8 Напоминаем, что иероглиф «чэн» в имени Хуа Чэн переводится «город». Подняв фонарик и взглянув на загадку, принц действительно прочёл следующее: «Перевернётся копьё войны, и в южных краях установится мир». Се Лянь объяснил: — Перевернётся копьё войны, то есть, повернётся против своих — переворачиваем первый иероглиф, получается «земля», а «копьё» оставляем. «В южных краях установится мир» — берём «южную» часть иероглифа «край», устанавливаем между «землёй» и «копьём», получается «город». Это должна была быть самая сложная загадка, но к сожалению… К сожалению, принц раньше разгадал закономерность. Что же получится, если соединить четыре отгадки вместе *9? *9 Получится фраза «Мой супруг Хуа Чэн». Демоны, замысел которых оказался разгадан, не решились даже выкрикивать одобрения, напротив – все хором закашлялись, глядя куда-то в небо. Хуа Чэн обвёл толпу неторопливым взглядом, и все кругом, испуганные до смерти, то попрятались внутри фонариков, то юркнули под землю, то заголосили, хватаясь за головы: — Градоначальник, не гневайтесь!!! Это не моя идея!!! — И не моя, кря! — Чушь! Ты-то как раз и соглашался громче всех!!! Хуа Чэн спокойно бросил: — Прочь. В один миг всех человеческих и нечеловеческих существ с улицы словно ураганом сдуло, не осталось почти никого. Се Лянь повесил фонарик на место и, улыбаясь, сказал: — Давай вернёмся. Ступая плечом к плечу, они вместе направились к храму Тысячи фонарей. По пути Хуа Чэн со всей серьёзностью произнёс: — Гэгэ, не смотри на меня так. Это не я приказал им, правда. Се Лянь, посмеявшись, ответил: — Знаю. Будь это ты, не стал бы загадывать именно такую фразу. — Оу? И какую фразу, по мнению гэгэ, я бы загадал? Се Лянь, ничего не подозревая, сказал вслух: — Разумеется, «мой супруг Сань Лан»… Только тут принц осознал значение фразы «язык мой – враг мой», и поспешно замолчал. Однако было уже поздно. Хуа Чэн рассмеялся: — Гэгэ, ты попался! Прекрасно! — Хитрец, каков хитрец… Как раз к тому моменту они подошли к храму Тысячи фонарей. Войдя в главный зал, Се Лянь не без удивления обнаружил, что на нефритовом столе для подношений что-то есть. Принц застыл, затем подошёл ближе, и понял, что это две чашки юаньсяо. Принц обернулся, Хуа Чэн тоже приблизился к столу со словами: — Гэгэ, ты ведь на них смотрел только что, на улице? Се Лянь кивнул. — Давай сядем и поедим вместе, гэгэ, — предложил Хуа Чэн. Но Се Лянь вместо этого вдруг бросился к Хуа Чэну в объятия, зарылся лицом в грудь и крепко-крепко прижался. Хуа Чэн обнял принца в ответ. Спустя неизвестно сколько лет Се Лянь наконец вспомнил, каков на вкус Праздник юаньсяо.