Лепестки азалий

А оно всегда звучит куда круче, чем было на самом деле. Джоан Роулинг Гарри Поттер и Дары Смерти

</b>

***

      Новый унылый год, а вместе с тем не менее скучный день рождения наступил внезапно.       В один день я нелепо провожала спину обливающегося слезами Альфарда, которого насильно волок через холодный каменный пол впечатляющий границами преступной красоты Сигнус на пару с закатывающей глаза Вальбургой, а в другой предупреждающе пихала локтем в ребро ворчащего из-за обилия украшений нарядной елки Тома.       На скромный, не блещущий большой торжественностью обычного Пира праздник в Хогвартсе осталось немного людей.       Несколько магглорожденных с Гриффиндора и Равенкло да мы с Томом — вот и вся собравшаяся братия вместе с парой профессоров, скорее оставленных для присмотра за замком или еще какой работы.       К не слишком большому удивлению, почти все члены факультета добра и дружбы разъехались по своим домам, предвкушая долгожданное времяпровождение с семьей в сей счастливый час.       Впрочем, даже опустевший и непривычно тихий Хогвартс вызывал исключительно положительные чувства, казалось только подпитывая магию волнительных чувств в преддверии новогоднего чуда.       От души наевшись за одним столом с возбужденно делившимся о недавно родившемся помете фвупера и травившим смешные шутки о деньках былой юности Дамблдора Кеттлберном, я вынужденно проследовала за утомившимся Томом в слизеринские подземелья.       Нет, вы не подумайте, мне было очень интересно послушать про то, как будущий директор магической школы однажды сбежал в Хогсмид за едреной выпивкой, но из-за больно впившихся в локоть острых ногтей проклятого исчадья ада, сидящего прямо рядом со мной, напряженно дыша в затылок, рот придушенно выпалил послушное — «Н-нам пора!».       Вот и вяло переставляла теперь ноги, любуясь попадающимися на пути зловещими картинами средневековых пыток, высокомерно вздергивающими длинные носы чистокровными и редкими странными улыбками на лицах празднично одетых девушек.       Мда, портреты под стать дому змей.       Самое то для подрастающих детишек. — А тебя ругать-то не будут за то, что впускаешь посторонних на территорию слизней?       Слышала, что с отношением к чужакам у них намного строже, чем в Хаффлпаффе.       И не мудрено.       Надо же поддерживать марку темнейших колдунов столетия. — Во-первых, не называй их так, ведь твой дорогой брат тоже к ним причисляется. Во-вторых, нет, не будут, среди Слизерина я единственный, кто остался на зимние каникулы в замке, — вздернул изящный нос Том, останавливаясь перед голой стеной. — Invictus maneo, — по каменной кладке прошлась странная рябь, после которой заструилась до этого мирно прохлаждающая на земле статуя длинной змеи, образуя проход в гостиную.       Ошарашенно проследив за магическими ухищрениями, я запоздало двинулась за идеально ровной спиной юного темного волшебника, плавно спускавшегося по ступеням винтовой лестницы.       Стоит отдать Салазару должное — вкус у него был что надо.       Не то что дверь, даже широкая мраморная лестница здесь выглядела величественно. — Invactis mereo? — поравнявшись, переспросила я. — Что это вообще значит, напомни? — Invictus maneo, — чопорно поправил он в ответ. — «Остаться непобежденным». — Так я же это и сказала! — искренне изумившись чужой корректировке, скрестила руки на груди. — Но фраза вам и впрямь подходит, особенно припоминая тот позорный проигрыш Малфоя. — Нет, ты сказала «Invactis mereo»! — повысив голос, Том раздраженно закатил глаза. — В первом слове ударение мало того, что идет на «i», так ты еще и исковеркала несколько букв, а второе слово производит впечатление, будто бы его и вовсе выдумали. Надо было подарить тебе латинско-английский словарь... Что же касается Малфоя, то не стриги нас под одну гребенку, среди нынешнего поколения магов осталось удручающе малое количество потенциально сильных волшебников.       Перестав слушать занудного темного мага, еще когда речь зашла о никому не нужных ударениях, торопливо преодолеваю последние ступени и возбужденно тянусь рукой к прохладной воде фонтана у подножья лестницы, зачерпывая немного воды.       Учитывая гуляющий по подземельям мороз, плюс окружившие со всех панорамных окон холодные глубины озера, было бы правильнее его отключить, но за то, какие успокаивающие шипящие звуки тот издавал, приятно обволакивая кожу, можно простить такую погрешность в дизайне.       Поежившийся в не слишком оберегающем от окружающего холода зеленом свитере Том только подтвердил мои сомнения. — Чего застыла? — пробухтел он через укрывший его подбородок ворот серой водолазки, останавливаясь у правого коридора, ведущего, судя по всему, прямиком в мужские спальни. — Хочу проверить, правда ли у вас в гостиной можно увидеть проплывающих мимо русалок.       Опасно прищурив порядком измучившиеся за день синие глаза, он сдавленно вздохнул, призывая себя успокоиться, после чего растянул уста в какой-то подозрительной ядовитой ухмылке: — Ах, кажется, я пришел к осознанию. Тебе просто не терпится налюбоваться величием неповторимого Салазара Слизерина! Ну что же, с удовольствием подожду, ведь это ты так глупо упустила свой шанс попасть сюда. — Ваша вшивая гостиная не настолько хороша, чтобы терпеть недостатки ее обитателей, — фыркнув, увлеклась следом за ним. — Да и хоть я уважаю твое желание похвастаться своей комнатой, однако не забывай про правило общежития: мальчики не могут попасть в женские спальни. — Это не относится к девочкам, — повел он плечом. — Вы спокойно можете проходить куда только душа пожелает. — Откуда ты это знаешь? — обходя стоящую за изящным железным забором крону дерева по кругу, с подозрением прищуриваюсь. — В библиотеке вычитал или сам пробовал? Вот только зачем?       Отперев тяжелую на вид дверь, Риддл тихо проворчал: — Ты ведь знаешь, как мне плохо спится без тебя.       Небрежно оброненная им придирка невольно вогнала в кратковременный ступор.       Я неловко застыла на месте, скользя по внутреннему убранству комнаты растерянным взором. Полог такой же, как в Хаффлпаффе, да и тумбочки у кроватей ничем не отличались, кроме разве что цвета — здесь он был богатого зеленого оттенка.       Параллельно с этим на глазах отчего-то пронеслись уже забывшиеся воспоминания приютских будней, где порядочно замерзшее от нещадного холода отродье дьявола взбиралось в согретую мной постельку и цеплялось продрогшими пальцами за мою сорочку, силясь ухватить остатки тепла.       Под давлением незаживших ран проснувшегося прошлого совершенная ровная спина Тома как никогда сильно показалась мне трогательно маленькой и слишком слабой, чтобы нести непосильную ношу жестокого мира.       Пытаясь отвлечься от не самых радостных мыслей, я подошла к небольшой тумбочке, заваленной множеством разнообразных подарков, большинство которых были от «Руфелиса Лестрейнджа», судя по прикрепленным к ним биркам.       Так и подмывало пошутить на тему набиравшего обороты клуба воздыхателей будущего Темного Лорда, вот только осознание того, что половину сказанного Риддл вполне может не понять, разумно останавливало от столь необдуманных поступков.       А жаль, я бы могла подкалывать его на протяжении нескольких месяцев.       Закончив копаться в деревянном шкафу, он, деловито вскинув бровь, молча кивнул на одну из просторных кроватей, на которую я с громким хлопком звучно прыгнула своей филейной частью, сделав как можно более невинный вид.       Жаль, что на показанную игру Том не повелся, довольно грубо пихнув в плечо: — Я, конечно, знал, что ты бескультурная безмозглая девица, но хотя бы при мне можно было и воздержаться от таких выходок. — Ой, да ладно! — беззаботно закинув руки за голову, плюхнулась спиной на мягкую подушку со скрещенными ногами. — Новый год — день, когда прощаются даже самые отпетые преступления! — Интересно, кто же является автором этого, несомненно, мудрого высказывания, — саркастически произнес он, дергая за одну из заплетенных кос. — И выпрямись ты уже! Или я с пустотой должен разговаривать?       Вспомнив про зажатый в чужих руках праздничный пакет со смеющимися снеговиками, покорно исполняю озвученный вслух наказ, уставившись на замявшегося мальчишку ожидающим взором.       Тот хмуро разглядывал неровные прорези на новогодней упаковке, судорожно стараясь их выпрямить, и сверкал горящими пуще любых зажженных свечей в Большом Зале острыми скулами.       Проходит одна минута напряженного молчания, прежде чем я, не выдерживая, начинаю развязывать желтый, собственноручно связанный шарф на шее и аккуратно натягивать его на шею замершего живым изваянием юного мага.       Пара завершающих обхватов, и я с задорной улыбкой щелкаю его по носу, отчего посветлевшие в неясных чувствах лазурные глаза распахиваются еще шире от непроизвольно выступивших из-за болезненного щелчка слез: — С запахом меда и корицы, все как ты любишь!       Изменив старым привычкам, Том не стал возмущаться на тему граней приличий и несоблюдения традиций, только глубже зарылся покрасневшим носом в вязаную ткань, расслабленно опустив усталые веки.       После чего в более спокойном темпе самолично распаковал приготовленный подарок, вынув на свет драгоценный, безупречно сшитый тютелька в тютельку шарф благородного цвета «истинных аристократов».       Наверное, чего-то подобного стоило ожидать.       «Гениальные умы мыслят одинаково», да? — …только не говори, что он зеленого цвета. — Это напоминание о том, кем бы ты могла быть, — высокопарным тоном заявил он на мою кислую мину. — И меня, знаешь ли, тоже не прельщает носить это ярко-желтое убожество, но я тактично молчу об этом. — Так давай поменяемся? — без особых надежд спросила я, с закономерной обреченностью глядя на уязвленное выражение лица будущего Темного Лорда, погубившего целую Британию. — Я связал его для тебя, — крепче смяв пальцами мягкую ткань, низко опустил задрожавший в горьком разочаровании подбородок. — Только для тебя и ни для кого больше.       Не желая портить веселый настрой, спешно беру шарф в руки со словами «ладно, ладно, только не ной», как Том резко отбирает его назад, вскидывая горящий неоправданной злостью взгляд. — Я сам надену его на тебя, — с каким-то ревностным оттенком в голосе отчеканил он, придвигаясь ближе и придерживая одной рукой две длинных косички, а другой с невиданной прежде нежностью обвязывая шарфом напряженно вытянутую мной шею.       Однако не дав ему впасть в неудобные сентиментальные чувства, я быстро опрокидываю нас на мятую подушку и, призывая легкое «Темпус», с радостным смехом целую его в наморщенный лоб: — А теперь пошло время отсчета? Смотри, осталось всего десять секунд! — Это дурацкий маггловский обычай, — заупрямился Том. — Я не буду делать этого. — Мы ведь именинники, нам сегодня все можно, — не отступала я. — Давай по старинке: я начну, ты продолжишь. Четыре…       Глубоко вздохнув, словно безмолвно спрашивая у мироздания, за какие грехи то ему меня послало, мальчик выдавил из себя раздражительное: — Три. — Два… — защекотав его под подмышками, хитро прищуриваю глаза.       Возбужденное «Один!» мы крикнули уже вместе, проследив за тем, как на короткое мгновение счетчик плавающих в воздухе цифр обнулился, открыв врата новому, не менее насыщенному году.       Интересно, будет ли он таким же сумасшедшим, как этот? — Аза, — прошептал Том уже глубокой ночью, когда мы приготовились ко сну. — М-м? — С днем рождения. — И тебя, — сонно зевнув, перевернулась на другой бок, спиной чувствуя, как тот жмется как можно ближе, обхватывая за живот и слепо утыкаясь холодной щекой в шею, совсем как в детстве. — Расти большим… и не теряй… свой нос… ладно…

***

Примечание.

Фвупер, крикаду (англ. Fwooper) (ⅩⅩⅩ) — это африканская птица с исключительно ярким оперением; встречаются фвуперы оранжевой, розовой, ярко-зеленой или жёлтой расцветок. «Invictus maneo» — остаюсь непобежденным.