Trinitas

      За ночь Исе так и не удалось толком поспать — он то не мог сомкнуть глаз, то незаметно проваливался в дрему, где поджидали кошмары и мучили сменяющиеся видения: вот пронзенное кинжалом сломанное тельце скорпиона, а вот лезвие уже торчало из горла и по серебристой шее струилась кровь; большие глаза маленького убитого джейрана подменялись мертвецки пустыми, некогда выразительными и яркими, а теперь поблекшими голубыми глазами. Тогда Иса резко, словно от толчка, пробуждался и хватал ртом воздух, пытаясь унять колотящееся в груди сердце. Весь мокрый от холодного пота и озябший, он долго глядел на широкоплечую фигуру у костра, у ног которой под боком друг дружки примостились двое гепардов. Наблюдая за пляшущими в гипнотическом танце языками пламени, Иса постепенно успокаивался и вновь погружался в забытье, больше утомляющее, нежели дающее отдых.       Утром, задолго до рассвета, когда солнца еще не успели подсветить небосвод, оповещая о начале нового дня, Бади уже возился у костра, подвесив над ним маленький котелок с опаленными боками. Иса почуял запах еды и с трудом приподнялся, разбитый тяжелой ночью и голодом.       — Не вставай, я принесу тебе каши, как будет готова, — заговорил первым Бади, заметив пробуждение омеги даже не оглядываясь. Помолчав немного, добавил: — Мяса в ней нет, только крупа и сухофрукты, которые я взял из лагеря.       Иса даже вздохнул облегченно — слишком красочен в его голове был образ молодого джейрана, ставшего кусками зажаристого мяса на его тарелке, а потому омегу могло стошнить даже просто от запаха. Кочевник же тем временем продолжал:       — Я взял припасов с расчетом на охоту, поэтому если не будем добывать мясо — надолго нам их не хватит. И даже если запасаться провизией в ближайших деревнях, то гепарды все равно много на себе не унесут, они ведь уже везут нас. Выходит, путешествовать придется впроголодь, но это даже не вариант — ослабшими мы сами станем легкой добычей, — Бади помолчал, ожидая какой-нибудь реакции Исы. Но, не услышав ничего в ответ, подвел итог своей речи: — Убивать детенышей я больше не буду, поэтому не отказывайся от мяса в следующий раз — без него у тебя не хватит сил выжить в пустыне.       Звучало так, будто Бади пытался не убедить Ису разрешить ему охотиться — то был вопрос решенный, убивать он продолжит, а мнение Исы значения не имеет, — а предупреждал: будто бета легко сможет выдержать такое путешествие, а вот омега не понимает, что его ждет. Ису это разозлило — в монастыре он годы прожил на постной каше, при этом растрачивая много маны на исцеление. За кого Бади его принимал?       — Значит, изначально ты рассчитывал убить кучу детенышей джейранов в пути, а оправдаться решил мной? — вспылил Иса. — Может ты кровожадный, а я и без мяса продержусь!       Бади ничего не ответил, только снял с огня котелок и зачерпнул из него кашу в миску. Потом встал и принес ее с питой Исе в руки. Омега осекся и пробормотал:       — С-спасибо…       — Осторожно, еще горячая, — сощурились ему глаза, всю ночь преследовавшие в кошмарах. Только, в отличие от жутких видений, по-прежнему яркие и живые.       В ароматной каше встречались финики и хурма, но сушеных плодов было негусто. Даже съев все, Иса не ощутил насыщения, но проигрывать Бади он не собирался — сказал, что обойдется, значит обойдется. И наверняка ведь бета схитрил, положил маленькую порцию, чтобы помучить?       Бади завтракал, сидя у костра спиной к Исе, под конец вычищая остатки каши хлебным мякишем со дна котелка. Запив еду водой из бурдюка, принялся тушить костер и собирать укрытие, выгнав из него Ису. Омега же, подкрепившись, все еще чувствовал себя уставшим и разбитым, а потому был лишь рад предоставить бете возиться со сбором вещей. Он оглядывал пустыню, так и расцветающую под рассветными лучами выглянувших Сара и Сола: ночная тьма, устилавшая небосвод точно бархатное покрывало, отступала перед свечением, что окрашивало пустыню в желтые и рыжие тона, пока небо розовело по линии горизонта.       Следуя за солнцами, Иса спустился с вершины широкой дюны, служившей им ночлегом. За ним увязался гепард, ступая рядом и вровень так, что шкура его терлась о бедро омеги. Вдвоем они сошли к подножию песчаного холма, где в еще густой тени кустарника заметили шевеление, которое не создал бы ветер. Гепард дернулся было туда с хищным блеском в глазах, но Иса обхватил его за шею руками, приседая и тем пытаясь удержать на месте — разглядел, кто скрывался в ветвях: то было создание, отдаленно напоминающее маленькую собаку с короткой шерсткой в тон песку, большими развесистыми ушами и хорошенькой мордочкой, с которой поглядывали черные глазки-бусины. Совершенно безобидное и очаровательное существо, судя по всему, было напугано и дрожало при виде такого устрашающего хищника, как гепард. Оно было слишком крохотным, чтобы насытить большого зверя, так что Иса просто не мог позволить гепарду напрасно отнять его жизнь. К тому же омега бы просто не выдержал, став свидетелем еще одного убийства.       — Это фанак, — неожиданно зазвучал из-за спины голос, отчего Иса вздрогнул и испуганно оглянулся — Бади подошел совершенно неслышно. Второго гепарда при нем не было, как и вещей, зато на поясе имелись ножны с мечом, за спиной колчан, а в руках лук со стрелой.       Предвосхищая дальнейшие действия Бади, Иса выкрикнул:       — Не убивай его! — от громкого звука прямо над ухом гепард, прежде послушно недвижимый, недовольно зашипел и вырвался из объятий, толкнув Ису боком, отчего тот плюхнулся в песок. Зверь тряхнул головой и, отвернувшись от Исы, двинулся обратно к вершине дюны.       Бета же на крик Исы отреагировал спокойно.       — Не собирался я его убивать. Фанаки безобидны — слишком маленькие и осторожные, чтобы быть угрозой для человека, — бета бесстрастно смотрел на дрожащего в кустах зверька. — Но этот сильно напуган — ты подошел прямо к норе, где живет вся его семья. Лучше поскорее уйти, а то и наброситься может, чтобы дом защитить.       А если фанак нападет на Ису, то Бади его точно убьет, судя по холоду во взгляде, которым он оценивал зверька — будто прикидывал расстояние для точного выстрела. Осознав это, Иса поспешил подняться, чтобы убраться подальше от жилья семейства фанаков до того, как по его вине вновь прольется кровь еще одного маленького существа.       Из-за этого непривычного поведения Бади, обыкновенно дружелюбного и улыбающегося, Иса словно весь дрожал изнутри, трепетал… от необъяснимой… радости?       Сердце заходилось в груди так быстро и часто, что Исе, спешно ушедшему вперед, пришлось остановиться, не дойдя до вершины дюны. Он прижал руки к груди, ощущая всей поверхностью ладоней как быстро колотится сердце. И по телу от него разливалось такое приятное чувство, что было очевидно — такая бурная реакция вызвана вовсе не страхом. Тогда отчего же? Неужели Исе понравилось, что Бади готов был с легкостью убить ради него? Не может такого быть! Исе ведь было жаль и скорпиона, изломанное тельце которого виделось в кошмарах, и несчастного детеныша джейрана, пущенного на мясо. И, конечно, ему совсем не хотелось, чтобы хорошенького и безобидного фанака, трясущегося в кустах от страха, убили как двух предыдущих зверушек. Исе вовсе не доставляла радости смерть кого-либо, даже вынужденная. Просто… Бади ведь делал это ради него? Убил скорпиона, потому что Иса был в опасности. Пристрелил джейрана, чтобы накормить. И так внимательно следил, как бы фанак не накинулся и не поранил. Разве когда-нибудь прежде кто-то делал для Исы хоть что-то подобное? Или просто хоть что-то? Ради Исы?..       — Что такое? — окликнул Бади из-за спины. — Испугался? Плохо себя чувствуешь?       Слушая взволнованный голос, уже привычно донимающий беспокойством, Иса опустил голову и закусил губу. Было так тошно на душе от этой ядовитой нежности, губительной заботы — они отравляли, вынуждая Ису колебаться и… надеяться.       — Все со мной нормально, — буркнул он, вскинув голову и, не оборачиваясь, двинулся вверх к их ночной стоянке.       Что за дурацкие мысли лезли ему в голову? Какая еще надежда? Смехотворно! Ни альфам, ни бетам, ни даже омегам — никому верить нельзя. А уж тем более непозволительно вверять им себя и свою судьбу! Всем нужно только одно: воспользоваться, так или иначе — телом, пусть и ничуть не привлекательным, или грешной силой, которой обладали его руки. И даже Бади наверняка такой же! Ему точно что-то от Исы нужно, просто добивается он своего иначе: всем этим напускным вниманием, заботой. Иса, правда, не знал, что Бади от него нужно… но наверняка же!..       А иначе зачем был так добр? Вызвался провожать?       Беспокоился? Защищал?       Обещал…       Как же хотелось верить всем его обещаниям! Настолько хотелось, что Иса терял голову и сам себя боялся, проклиная за слабость.       Разрываемый противоречиями, омега не слушал голос беты и не заметил, как вдвоем они забрались на вершину дюны. Там, оставив Ису витать в своих мыслях, Бади принялся снаряжать гепардов, затягивать и перепроверять ремни на седлах, закреплять груз. Поглядывал то и дело на Ису: проверял не ввязался ли в неприятности, не подверг ли себя опасности. Омега же, встречаясь взглядом с глазами Бади, обращенными на него, пришел к выводу, что они такие же лазурно-безмятежные, как необъятный небесный простор… нет, даже ярче чистого жаркого неба над головой: глаза цвета свободы — самые прекрасные из всех, что Иса когда-либо видел.       В путь они выдвинулись, когда окончательно рассвело и ночные звери, по словам Бади, точно попрятались в своих укрытиях. Вот только гепард беты вез его ровно, шагал плавно и выглядел спокойным, а зверь Исы отчего-то был недоволен: дергал хвостом и мотал головой, порявкивал и даже зашипел страшно, когда взволнованный его поведением омега, побоявшись упасть, впился пальцами в шерсть на холке и неаккуратно за нее потянул.       — Кажется, он за утреннее на тебя в обиде, — подметил Бади, поравнявшись с Исой верхом на своем гепарде — для этого ему пришлось замедлиться, а не догонять, как вчера.       — Обижается на то, что не дал сожрать того фанака? — то ли удивился, то ли возмутился Иса. А может и все вместе — неожиданная враждебность гепарда его уже успела утомить, хотя они едва выдвинулись в путь.       Но Бади отрицательно мотнул покрытой головой:       — Скорее за то, что крикнул ему в ухо — слух у гепардов очень чуткий, а Яран к тому же немного капризный и привык к особому отношению — он же гепард Марджаны-накиба.       На Ису разом свалилось так много информации, что он не успевал ее усвоить. Гепард может обидеться? Его зовут Яран? Это гепард Марджаны?       Последнее оказалось важнее всего, и Иса, внутренне холодея, воскликнул:       — Это гепард Марджаны? Ты украл у накиба?       Страшно было подумать, какое наказание может ждать Бади за подобный проступок. Не навлек ли Иса на него беду?       — Конечно, я увел гепардов армии Джафара, но воровством это не назвать — Марджана-накиб ведь дал на то свое разрешение. И акида он лично уведомил о нашем уходе, только поэтому нам сразу выдали как мою плату за поход, так и деньги на расходы для тебя.       — Что… ты сказал?..       — Я не украл этих гепардов, Марджана-накиб велел взять для тебя Ярана, потому что ему уже был знаком твой запах. А акид выдал нам деньги на расходы, — повторил Бади, добавив новых деталей, но понятнее Исе не становилось.       — То есть… Все знали, что мы уходим? И просто отпустили? — оторопело вопросил он.       Потрясению Исы не было предела. Бади же не шутил, не издевался?       Но самому Бади, судя по замешательству во взгляде, реакция Исы была ничуть не более понятна.       — Ты захотел уйти, так зачем им удерживать? Конечно, в одиночку бы не отпустили, да и по-хорошему акид хотел выделить в сопровождение больше человек, но Марджана-накиб настоял, чтобы пошел только я — тот, кого ты сам захотел видеть рядом с собой.       В голове Исы перекрикивающие друг друга мысли слились в такой однородный шум, что он уже не мог вычленить среди них ни одной внятной, и просто потрясенно молчал, пока Яран неспешно вез его в направлении, известном только Бади. Сам кочевник, вероятно, думал, что его ответ удовлетворил Ису, а потому он тоже ехал в молчании, держась рядом и то и дело поглядывая.       — Значит… — начал было Иса, но вышло тихо, к тому же во рту от жары совсем пересохло. Он прочистил горло, облизнул губы и попытался снова, оборачиваясь и поднимая взгляд на Бади: — Значит, меня вовсе не собирались запереть за стенами Джафара?       — Запереть? — ужаснулся бета. Вдруг в его глазах проявилось осознание: — Так вот почему ты хотел сбежать от Джафара… И говорил о свободе.       Он глядел на Ису так пронзительно… Будто с жалостью, но нет, во взгляде было что-то такое, чего Иса совсем не понимал — и это злило. Он насупился и повысил голос:       — Отвечай: хотели запереть или не хотели?       Только благодаря тому, что пристально смотрел, Иса сумел увидеть, как бета едва заметно вздрогнул от этого окрика. Плечи его ссутулились, отчего он будто стал меньше, и взгляд опустил чуть ниже, куда-то на кончик носа Исы, чтобы не смотреть прямо в глаза. Сейчас он походил на того себя, каким омега видел Бади во время празднования — прислуживающим. До этого момента он вел себя свободно, а теперь казался каким-то подавленным. Зато отвечал послушно:       — В Джафаре никогда не стали бы запирать омегу. Как можно идти против его воли? Это немыслимо.       — Но тогда зачем меня хотели отвезти в Джафар? — допытывался Иса.       — Потому что в Джафаре ты был бы в безопасности, — покорно отвечал Бади. — В Науфале ты наверняка пережил много трудностей и, убегая, оставил позади дом. В Джафаре ты смог бы обрести новый, как и начать новую жизнь — свободным, не порабощенным альфами и бетами.       Как Иса мог поверить, что все так просто?       — И это все? — вопросил он недоверчиво. — Им ничего не было от меня нужно? Они просто хотели… защитить меня?..       Неужели все то, о чем говорил Бади, было правдой? Что за стенами и рвом Иса будет в безопасности, что в Джафаре каждый житель будет его беречь и не позволит даже птице крылом задеть его голову? Неужели… только поэтому? И никакой другой причины не было?       — За много десятилетий ты первый омега, которого Джафару удалось увести из Науфаля. Множество раз Джафар предпринимал попытки захватить Науфаль и освободить порабощенных омег, но ни одна не окончилась успехом. До того, как нам был послан ты — бесценный дар Нанны, — Бади говорил с абсолютной убежденностью в своих словах, в них не приходилось сомневаться — он искренне верил в то, что говорил. — Вернуть свободу таким, как ты, запертым за стенами и не владеющим своими жизнями — единственное желание Джафара, которым испокон веков правят свободные омеги.       Омеги правят городом?.. Разве может такое быть?       Бади добавил:       — И я разделяю желание Джафара: хочу, чтобы ты жил свободно и счастливо.       Иса перехватил прямой взгляд Бади и понял, что ошибся: бета смотрел на него вовсе не с жалостью и даже не с состраданием, а с такой щемящей болью, словно омега был ему самым родным существом и беды Исы были для Бади как свои собственные.       — Почему?.. — выдавил Иса. В носу защипало, губы дрожали, и он сам не знал, что именно хотел спросить. Почему Бади все это время был так добр к нему? Почему вызвался провожать, защищал и заботился, даже когда Иса кричал и обзывал шайтаном? Почему, в конце концов, смотрел так, словно видел в Исе единственный свой смысл?..       Иса отвернулся, чтобы не смотреть в эти глаза, искушающие довериться, понадеяться. Сильнее сжал в руках поводья.       — Я же… я ведь чуть не убил тебя.       — Но я был рад… — проговорил Бади, и в голосе его зазвучала улыбка. Иса от неожиданности даже чуть было не повернулся к нему снова, лишь силой воли заставив себя не смотреть в опасные глаза. — А… не тому, что ты чуть не убил меня, конечно. Просто был рад, что ты смог воспользоваться кинжалом — боялся, что сам себя защитить не сумеешь.       — Ты дурак? — не выдержал, вскинувшись, Иса. Сам не знал почему, но слова Бади разозлили. — Чуть не умер, а радовался, что я кинжал над тобой занес? Совсем тупой? О себе бы лучше побеспокоился! Еще рассказал мне, куда тебя ударить, чтобы убить… Да кто так делает?! А если я и правда тебя убью в следующий раз?       — Значит, я заслуживаю смерти? — ответил вопросом на вопрос Бади, да таким серьезным тоном, что Иса даже опешил.       — Нет конечно! — взъярился он, застигнутый врасплох. От возмущения даже не находился со словами.       — Ну так не убивай, — просто пожал плечами этот непостижимый бета, сощурив глаза в улыбке, будто речь шла не о его жизни и смерти.       — Бестолочь! — выругался зло Иса, сжав ногами бока гепарда и вырываясь вперед, подальше от этого беты, что раз за разом выводил на эмоции, которые омега совсем не был готов испытывать. В спину ему донесся лишь задорный смех.       Весь день они провели в пути, двигаясь в выбранном Бади направлении — к деревне, где смогут пополнить бурдюки и прикупить еды. Несмотря на то, что они делали частые привалы и однажды остановились на несколько часов после полудня, когда было особенно жарко, путешествие все равно давалось Исе тяжело — тело обливалось потом, перетруженные мышцы ныли от боли, а во рту вечно было сухо сколько бы ни пил. В добавок зной совсем не отбивал аппетит и омега чувствовал себя зверски голодным. Сухофрукты, хлеб, вода — ничто из того, что давал ему Бади на протяжении пути, не приносило полного насыщения. К тому же сказывалась проведенная без сна ночь, отчего Иса был особенно уставшим. Видимо, худшее, что можно было сделать помимо того, чтобы лечь спать голодным — это не поспать вообще.       Но даже измотанный жарой и ломотой в теле, Иса не уставал вертеть головой, наблюдая за постепенно меняющимся пейзажем пустыни: если вблизи Науфаля вокруг были одни лишь пески, высокие холмы дюн да редкие клочки иссохших кустарников и скудной травы, то теперь двигаться вперед стало легче за счет в целом выровнявшегося рельефа, а зелень, пусть одичалая и колючая, стала встречаться куда чаще. К тому же кусты, поверх ветвей которых Бади набрасывал ткань, чтобы спрятать Ису от жара солнц, в этой местности были уже значительно больше, а некоторые и вовсе походили на маленькие деревья.       — Как оно называется? — поинтересовался Иса, сидя под низкой кроной раскидистого дерева с тонкими, крючковатыми ветками. Бади в этот момент как раз набрасывал на ветви ткань, и ему пришлось постараться, потому как дерево оказалось чуть выше него — Иса впервые видел в пустыне такое большое.       — Тамариск, — ответил кочевник, покончив с созданием тени. Поглядел сверху вниз на Ису будто задумчиво, перевел взгляд обратно на дерево и заявил: — А знаешь, оно ведь похоже на тебя.       Иса, задрав голову, с сомнением оглядел хилое деревце с тусклой пожухшей листвой и корявыми, узловатыми ветками. Он конечно знал, что непривлекателен, но не настолько же… Такое сравнение иначе, чем за оскорбление, и не примешь. Может омега никогда и не хотел, чтобы бета считал его симпатичным, но отчего-то все равно было обидно. Иса опустил голову, подтянул к груди колени и обхватил руками. В носу защипало и он, шмыгнув, пробубнил расстроенно:       — Сам знаю, что неказистый, зачем носом-то тыкать…       — Что? — удивился Бади его реакции. Заметил, как помрачнел омега, и разволновался. Опустившись перед ним на корточки, попытался оправдаться: — Нет же, я не то имел ввиду. Тамариск — это же благословенный дар Нанны. Он живет среди песков, дарит тень своей кроной, а листья служат пищей для антилоп. А еще в период цветения с тамариска сыплется ман, который ветер разносит далеко по пескам — и кормит оголодавших, истощенных путников.       Обиду как рукой сняло, Иса вновь с интересом поглядел вверх, на удивительное дерево — такое непримечательное с виду, но столь важное обитателям пустыни. Бади передвинулся, присаживаясь рядом, но не близко, на расстоянии вытянутой руки.       — Но знаешь, что еще интересно? Это крайне светолюбивое растение, а потому тамариск не очень хорошо растет в городах — гибнет в тени стен.       Так вот почему… Иса перевел взгляд на Бади, который глядел в ответ с нежностью.       — Зато, когда тень не крадет силы тамариска — нет никого более стойкого и сильного: ни жар солнц, ни порывистые ветра, ни продолжительная засуха ему не страшны. Думаю, тамариск по-настоящему чудесен, — бета, взгляд которого был обращен к Исе, сощурился в ласковой улыбке. А омеге вдруг стало особенно жарко и в голову закралась мысль, что комплимент этот был предназначен отнюдь не дереву.       Не зная куда себя девать от смущения, Иса опустил голову, утыкаясь лбом в колени и пряча глаза. И что за глупости он себе надумал? Зачем вдруг Бади так витиевато хвалить его? Напридумывал себе вздор всякий, балбесина!       Окончательно Иса убедился в том, что надумал лишнего, когда Бади под конец привала принялся срубать с тамариска отсохшие ветки, приговаривая, что те хорошо горят: да никто не стал бы делать омеге комплимент, сравнивая с деревом, чтобы потом раскромсать на дрова! Разве что если бы это оказалось изощренной угрозой…       Они продолжали путь пока солнца не стали клониться к горизонту, и тогда, определив место стоянки, Бади развел костер из собранных по пути веток и поставил палатку, в которую Иса забрался отдыхать. Гепарды разбрелись охотиться, а бета взялся готовить ужин — кашу из крупы и сухофруктов. К моменту, когда ездовые хищники вернулись, Иса с Бади успели съесть свои порции каши, две лепешки и запили все водой из бурдюков. Омега ожидал вновь увидеть кровь на морде Ярана, но шерсть гепарда, повалившегося рядом чтобы восстановить сбитое частое дыхание, была чиста. Гепард Бади тоже подбежал к нему, и, прижавшись бедром, начал что-то тявкать.       — Что такое, Заира? — отозвался бета.       Гепард, будто отвечая на заданный вопрос, прижал уши к голове и, глядя за границу кострового света, где в сумерках приближались тени, начал неприятно и пугающе подвывать. В ответ на этот режущий слух звук, который издавал гепард, от теней раздались другие — то повизгивающий и глумливый хохот, то утробный и короткий, но все повторяющийся вопль в несколько глоток.       — Так вы гиен на хвосте привели.       Бета поднялся, расправив широкие плечи, откинул голову и взвыл: громко, протяжно, душераздирающе — так не мог звучать человек, только шайтан. Заира, будто вторя ему, угрожающе зашипел. Звери, прячущиеся в сумерках, с визгом отступили, но не ушли — затаились в тенях, посверкивая глазами.       У Исы мурашки побежали по телу, и он вжался в Ярана под боком, зарываясь пальцами в шерсть.       — Что это было? — спросил шепотом испуганный омега.       — Гиенов клан, — ответил Бади, усаживаясь обратно у костра. Выглядел он невозмутимо, но Исе казался напряженным. Подтверждалось это еще и тем, как бета вытащил свой меч из ножен и держал в руке, готовый в любой момент пустить в ход. Лук с натянутой тетивой лежал тут же, рядом, как и колчан со стрелами. — Не повезло нам. Гепарды вернулись голодные — гиены либо помешали охоте, либо уже распугали всю дичь в округе. А раз так, выходит, давно им добычи не попадалось. Может, они даже шли по следу того стада джейранов, на которых мы наткнулись вчера. Но вместо джейранов им попались мы, а стая голодна — теперь не отстанут.       Звери, кружившие вокруг стоянки темными пятнами теней, продолжали хохотать и будто глумились, уверенные в своих силах. Иса дрожал, держась за Ярана, а тот вдруг, неожиданно, начал совершенно по-кошачьи, но очень громко мурчать — даже повизгивание гиен почти терялось в этом раскатистом звуке, становясь далеким и уже не таким пугающим.       — Он тебя так успокаивает, — объяснил Бади, глядя на Ису с улыбкой в глазах.       Бета понаблюдал немного, а потом отвлекся копошением в сумке — и достал оттуда небольшой холщовый мешочек. Гепарды, реагируя, тут же повели носами и уставились на руку Бади гипнотическим взглядом. Ослабив завязки мешочка, бета залез внутрь ладонью и вытащил на свет содержимое — кусок потемневшего мяса. Один протянул Заире, и гепард с осторожностью принял еду с ладони. Второй подкинул Ярану в лапы прежде, чем тот успел бы соскочить с места и бросил Ису.       — Не волнуйся, гиены поостерегутся нападать на сытых и полных сил гепардов, хищников быстрых и грозных. Пока Яран и Заира не голодают — смогут отпугивать от нас других зверей.       Омега догадывался, что это было за мясо, которое Бади бросил гепардам, по исходящему от него жареному запаху — наверняка вчерашний детеныш джейрана, от которого Иса отказался. Наблюдать за тем, как гепард жадно чавкал вчерашним малышом, он не смог, и потому отвернулся, зарываясь лицом в шерсть. Но даже перед закрытыми глазами вставал образ горящих в ночи, окруживших и глядящих со всех сторон голодных глаз — Иса и даже Бади могли бы стать для тех диких зверей такими же кусками мяса.