Розовая заря

      Жизнь на женской половине, построенная на безоговорочном подчинении мужчине и недосказанности, становилась всё напряжённее. После убийства птиц и наказания невиновного (в чём я абсолютно была уверена) человека я не доверяла не только «свекрови», но и золовке.       Сюэ продолжала раздражать меня своей слежкой исподтишка. Для девушки с изувеченными ногами она была достаточно подвижной. Пусть и недолго, но она умудрялась ходить сама, без паланкина, подглядывала за мной в щёлки дверей или в окна, выходящие на сад. Кто-то из слуг злословил: кошель Чжан Сяня уже тогда порос мхом и паутиной, раз первым бинтованием в жизни девочки занималась её горе-мать. Не то что мои «крестьянские» ноги — даже её «железные лотосы» тут не особо котировались. Согнутые полумесяцем, они выглядели такими же неестественно маленькими, как и у других китаянок, но были довольно устойчивыми — Сюэ могла «противостоять ветру». Жалея свою дочь и не ломая ступни ей слишком сильно, мать наоборот лишала её возможности выйти замуж за вельможу более высокого ранга. Так что брак с Байаном, по мнению других китайцев, можно считать большой удачей для Сюэ.       Жалость, настойчивые угрызения совести и ощущение, будто я и правда взяла что-то чужое, мешались у меня с желанием закатить ей ложкой в лоб, когда она молчаливо и ненавистно буравила меня своими раскосыми глазёнками, отбивая весь аппетит.       Если Сюэ до и после происшествия вела себя одинаково, Байан же изменилась в противоположную сторону. Приветливая и любезная прежде девушка последующими днями так же мило улыбалась, но при Талтале стала сторониться меня и избегать. Я заметила, что сестра Талтала смотрела на него с тем же хладнокровным и пугающим выражением. Сложилось впечатление, что с ней провели некую «профилактическую беседу».       У меня не оставалось больше сомнений в том, что это была она, но я не понимала, в чём причина такого зверского нрава Байан. Талтал знал, кто виноват, но всё же не стал спорить с дядей. То ли не нарываясь на новый конфликт, то ли тоже защищая свою родственницу. Кровь-то не водица. Возможно, это было правильно с его стороны. Ведь не то что жалоба или открытое обвинение — многие мои фразы или поступки расценивались Байаном, как недопустимые для женщины вольности, зачастую воспринимались им в штыки, о чём с иронией и превосходством высказывалось Талталу. А если он ещё и станет обвинять «невинную» овечку-сестру в угоду жене…       Так или иначе, вопрос к Байану о наказании настоящего виновника я решила больше не поднимать, но с чувством гнева от этой клановой поруки получалось справиться с трудом.       Лениво расчёсывая чистые волосы, я задумалась о том, каково теперь жилось моим подругам. Благополучно ли добралась Ынсу до врат, встретилась ли со своим Чхве Ёном? Мне не было ничего слышно о ней с того дня. С Соннян же мы хоть и не виделись, но находились в одном городе. То, что я слышала о ней от Талтала, напротив не внушало мне беспокойство. Она с Ван Ю во дворце императора. Здорова, счастлива и даже передавала мне «привет». Пусть мы и не всегда понимали друг друга, но я была искренне рада, что у неё теперь всё хорошо.       Талтал припозднился домой и в этот раз, застав меня, сидевшую у зеркала и поджавшую под себя ноги. В тусклом свете его чёрные глаза хитро поблёскивали. Талтал направился в мою сторону, шлейфом растянув по комнате резкий запах алкоголя, но всё же он не был сильно пьян.       «Что ещё за внеплановый корпоратив?» — я удивилась и тут же спросила, как истинная жена:       — Где был?       — В одном прекрасном доме с весёлыми женщинами, — Талтал устало вздохнул, присел на расстеленную кровать прямо в уличной одежде и собрался уже накрыться одеялом.       — Ну нет уж, вставай! Я же только что чистое постелила, — я остановила его, но, попытавшись поднять, в этом не преуспела и сама потеряла равновесие, чем его только насмешила. — Подожди… — я выпрямилась и гневно свела брови, уперев руки в боки: — С какими ещё женщинами?       — С весёлыми, — повторил Талтал, смотря на меня насмешливым взглядом. Затем не выдержал и расхохотался уже в голос. Он крепко перехватил мою руку, поднятую замахе. — О, глазки-то как заблестели! Легче?       — Легче.       — Так-то лучше, а то совсем квёлая ходишь. Не могу на это смотреть.       Талтал притянул меня, сажая к себе на колени. Я обняла его и уронила голову на крепкое плечо, как всегда пахнущее древесно-дымным агаровым запахом.       Очередная новость о Соннян меня удивила. На свадьбе Ван Ю, куда ходили Талтал с Байаном, невестой была не она, а племянница канцлера. Как заметил Талтал, бывший король Корё не очень-то был рад этому.       — Не рад, но всё-таки женился на этой… как её?       — Улантуя.       — Улантуя, — повторила я с презрением.       — Переживаешь за Соннян, как за себя, — проницательно заметил Талтал.       — Это вопросы женской солидарности. Ненавижу мужчин-предателей. Разве он любит её, если так поступает?       — Он сверженный король вражеской страны. Разумеется, у него были причины так поступить, — Талтал сурово сдвинул брови, показывая, что предмет спора ему не нравится.       Пока он не придумал уже предсказуемые мне аргументы из разряда: «не эта — так другая» или «здесь так принято», я опередила его:       — Короли… гаремы… Я понимаю, что это ваша дурацкая политика, но нельзя делать больно любимому человеку.       — Пусть сами разбираются. Семья Ван Ю нас не касается, — Талтал ухмыльнулся, говоря последнюю фразу уже тише, и провёл ладонью по моему бедру, прикрытому тонким халатом. Его губы, говорившие низким гипнотизирующим голосом, коснулись моего уха. — Лучше подумай о том, как расширить нашу… Пять детей или восемь?..       Талтал дразнил меня или говорил всерьёз? Ещё месяц назад я не была готова даже к замужеству, не то что к детям. Тем более в таком количестве. В любом случае, неугодная тема им была сменена ловко и успешно уже второй раз за вечер.       Я тут же отстранилась, глядя на него. Глаз при этом у меня задёргался.       — Дети? Я как-то ещё не думала об этом…       — Уже бы пора. Тебе уже больше двадцати лет, — сказал он так, будто мне было вдвое больше.       Впору бы разобидеться, но рожали тут и правда рано. Эрдэнэ как-то вскользь упомянула о своём тридцатилетнем соседе, женившимся на десятилетней девочке. Сама старушка первый раз вышла замуж в четырнадцать лет. Я была в ужасе… Талтала на фоне таких «экземпляров» можно было вполне считать человеком либеральным.       Что же касается количества детей — в старину многие семьи были большими. Моя бабушка у своих родителей была по счёту пятой или четвёртой? Но восемь… Не уверена, что он вообще имел представление о процессе родов. Из интереса я даже сама как-то давно находила в интернете парочку таких «ознакомительных» видео и даже умудрилась досмотреть их целиком. Когда я заглядывала на работу к тётке, то любила слушать всякие медицинские байки её друзей-врачей из других отделений. Акушерка всегда со смехом делилась историями о «слишком нежных и хлипеньких мужчинках», кому «повезло» присутствовать на новомодных партнёрских родах. Думается мне, в такую «пуританскую эпоху» даже этим суровым бруталам в доспехах пришлось бы нелегко на подобном мероприятии. Чего уж говорить о самой роженице.       И всё-таки, маленькие рыжики с зелёными глазами. Крошечные ручки и ножки, почти прозрачные ушки… Мысли о том, что мне когда-нибудь в будущем хотелось бы такую ситуацию не просто представить, заставили меня улыбнуться.       — Тогда пусть будет трое, — я погладила Талтала по щеке. — Всё-таки их мне рожать, а не тебе.       — Пятеро, — ответ Талтал припечатал поцелуем с терпким привкусом вина.       — Целая орава спиногрызов… — теперь я поцеловала его. — Одолеешь?       — Ну не все же нравом пойдут в мамашу.       — Как будто у папаши характер лучше…       Конечно, идею стать родителями так быстро Талтал придумал не сам. «Ветер» явно подул со стороны Байана. Этот разговор вскоре повторился у меня со свёкром, но уже в приказном порядке.       — Ты мне не нравишься, — сказал он без обиняков. — Для хорошей жены мало одного умения готовить.       Должна сказать вам, это успех. Если отбросить хамское замечание — за месяц жизни в этом доме Байан наконец-то похвалил во мне хоть что-нибудь. Обычно, если мне, а не Сюэ или служанкам доводилось что-то готовить здесь, Байан демонстративно медлил с трапезой. Он неодобрительно смотрел на меня или мог и вовсе отодвинуть тарелку. Вот так вот из вредности. По словам Талтала, когда я уходила, его дядя всё-таки съедал кушанья, но не говорил ничего.       — Подарить мне внуков — самое главное. После всего… Если ты окажешься ещё и бездетной…       — Поняла, господин, — послушно ответила я, уловив посыл и не желая дослушивать продолжение нотаций на эту тему.       — Ещё не всё, — сказал Байан, раскусив намерение и выразительно глядя на меня. — Второе… Раз так жаждешь быть женой — не досаждай моему племяннику своими слезами и жалобами…       — Я вовсе не…       Байан продолжал, словно не обращая на меня внимание и не давая возразить:       — Можешь плакать, если хочешь. Это твоё дело. Но чтоб к приходу своего мужа была умыта, свежа и весела. Я ведь знаю, что ты жаловалась ему про своих птиц. Сейчас некогда разбираться с твоими пустяками. Не досаждай подобным впредь. Ясно?       — Ясно, — ответила я тихо.       «Байан успела нажаловаться, что ли? Как можно быть настолько слепым?»       Всё-таки отсутствие у Байана своих детей и его любовь к племянникам оказалась для неё губительной.       — Дальше, — почувствовав мою слабину, Байан удовлетворённо улыбнулся. — Твоё обращение к моему племяннику слишком вольное. Обращаешься к мужу по имени, так ещё и «тыкаешь» ему. Манерам, видно, в публичном доме тебя не обучали.       — Обучали, — ответила я сквозь зубы.       — Я что-то этого не вижу. Лёгонький умок… Какая из тебя благородная дама? Ты ведь не знаешь ничего из того, что положено жёнам. Смотришь дерзко, говоришь много, чтоб больше такого не было.       Ликбез кончился тем, что Байан приказал мне читать какой-то нудный трактат о благопристойных нравах женщин, название которого я уже не помню. Затем он назначит мне «экзамен» в виде пересказа.       — Ах да, и дочь пастуха ты, и дочь купца, — Байан вспомнил про мою оплошность. Скрывая правду о том, что я из будущего, я иногда забыла о том, кому какую ложь успевала придумать. Свёкор прищурился, смотря на меня, как на вредное насекомое. — Откуда б тебе и письмо ещё наше знать? И впрямь ты неподдающаяся. Такая как ты никогда не станет достойной женой.       Байан нисколько не стеснялся бить по моему самолюбию. Весьма успешно.       — Я хорошая жена, — тут же возразила я. — А правила ваши я выучу. Можете не сомневаться.       Не то что бы я собиралась им следовать всерьёз, но это вовсе не значило, что они совсем непостижимы для меня.       Вообще, из всех «наук», что были в публичном доме, я хорошо осваивала игру на пипе. Не идеально, но всё же… Читать и писать на китайском, к своему стыду, я сносно не научилась.       «Назвался груздем — полезай в кузов». Пришлось потратить целый день, чтобы додумать те слова и фразы, которые я понимаю, в полноценную мысль. Но этого было ничтожно мало. С раздражением отбросив надоевшую книгу, я занялась другими делами, которые могла себе позволить. Порисовала, после служанок заново протёрла пыль в своей комнате, перестелила постель. Побродила по саду и вновь наткнулась на Сюэ…       Однообразное времяпровождение, пока наших мужей не было дома, маяло её так же, как и меня?..       Тем не менее, я дождалась «своего». «Свежа и весела», как мне наказали. Придумала, что делать с книгой, — попросила выделить мне грамотную служанку, которая бы мне её зачитывала, а я бы записывала. Кисть оказалась совершенно неудобным инструментом для долгого написания длинных слов. Следующими днём я придумала использовать вместо неё остро заточенную палочку. «Слушайся отца до замужества, слушайся мужа в браке, слушайся сына во вдовстве… Женщина не должна иметь талантов… Нравственность… внешность… речь… работа…» На бумаге подобная противоречащая сама себе муть запоминалась мне даже ещё легче. А в моей голове постепенно назревали мечты о собственном доме.       Ни дяди, ни бывшей невесты, ни сёстры-живодёрки.