Герои и Злодеи

      Над ближайшим холмом показалась башня ратуши.       — Поверить не могу, — сказал Грегор, — это что, наконец-то тот самый городишко?       — Похоже на то, — отозвался егерь.       Дорога пролегала меж полей. Какие-то уже чернели вспаханными бороздами, какие-то оставались пока нетронутыми, но повсюду приятно и свежо пахло сырой землёй. Они шли мимо ветряной мельницы на холме, когда откуда-то донёсся далёкий плач.       На склоне за мельницей прямо на пашне, закрыв лицо руками, сидела женщина. Плечи её вздрагивали; казалось, она клонится к земле без сил. Но вдруг она вскочила и в отчаянии закричала:       — Кто-нибудь! Э-э-эй!..       Волосы у неё растрепались, платье покрывала грязь. Она была бледная и измождённая.       Себастьян прибавил шаг и, поравнявшись с женщиной, заговорил с ней издалека. Она, казалось, его проигнорировала. Егерь хотел сойти с дороги, но Грегор его остановил.       — Погоди-ка, — сказал он, щурясь. — Похоже мы нашли купцову невестку.       — Как ты понял, что это она? — удивился Себастьян.       — Посмотри — бедняга явно не первый день блуждает по полям. Но вот только вернуться домой она не может.       — Почему?       — Эй, госпожа! — крикнул Грегор.       Женщина смотрела в сторону города, никак не реагируя на окрик.       — Она нас не слышит и не видит, — мрачно проговорил волшебник. — Она в магической ловушке. Её прокляли.       — Ты сможешь её освободить? — озабоченно воскликнул Себастьян. Бедственное положение женщины не могло оставить его равнодушным.       Грегор поднял ладонь и долго стоял так, хмурясь всё сильнее.       — Плохо… — прошептал он. — Суровая кладбищенская магия… Это полное отчуждение. Кто-то очень сильный обрёк её на одиночество, поставив непробиваемый барьер: её никто не видит, не слышит криков о помощи, и она сама не может подойти к городу или к людям… С нами случилось наоборот, потому что я заколдовал наши глаза. Чтобы это убрать, нужна серьёзная работа с разрешения родственников. Впрочем, затем мы сюда и явились!       — Так скорее, поспешим в город и всё выясним!       — Ага… — всё ещё мрачно отозвался Грегор, прибавляя ходу, — мне аж интересно, что нужно сделать, чтобы такое заслужить.       И вот, когда часы на ратуше пробили час пополудни, двое путешественников прибыли в Лойнштат.       На площади пришлось разделиться. Хоть у Себастьяна болело сердце за несчастную, оставленную в поле, ему нужно было наведаться в полицейское отделение. Грегор на всякий случай дал ему адрес купца, и друзья договорились встретиться на этом же месте позже.       Хандлер жил в благополучной части городка, не так далеко от торговой улицы, в доме с небольшим, но аккуратным палисадником за красивой чугунной оградой. Грегор взошёл на крыльцо, обрамлённое вазами с дотошно подстриженными в виде сфер миртовыми кустами, и постучался. К его удивлению, ему открыла дверь не служанка, а камердинер. Похоже, Хандлеры были достаточно успешны и жили на широкую ногу, раз подражали дворянским семьям даже в таких мелочах. О визитёре доложили, и очень скоро хозяин дома почти вбежал в прихожую.       — Господин чародей! — воскликнул он наполовину вопросительно, наполовину отчаянно и всплеснул руками.       — Грегор Волховский к вашим услугам, — Грегор поклонился и дежурно улыбнулся. — Имею ли я честь говорить с господином Петером Хандлером?       — Да!.. — Хандлер кивнул и, как бы опомнившись, порывисто шагнул к гостю и потряс его руку. — Слава Богу, вы нашлись! Мы уже было думали и вас объявлять в розыск.       У Грегора от этих слов по спине забегали неприятные мурашки, но он тотчас понял смысл, и то, отчего купец, казалось, при виде гостя слегка опешил.       — Прошу извинить мою задержку, — сказал чародей, — со мной в дороге приключилась история… Это объясняет плачевный вид моей одежды. Я спешил попасть к вам как можно скорее.       — Храни нас Господь от всяких бед! — Хандлер перекрестился на висящее на стене у входа большое распятие. — Проходите в мой дом, уважаемый! — и он повлёк Грегора в гостиную.       Слуга принял у гостя пальто и рюкзак. В этот момент у лестницы возникла миниатюрная девушка в чёрном платье.       — Юлия, — позвал её Хандлер, — это господин Волховский, которого нам на выручку послал бургомистр Мориц, и так рекомендовал как отличного специалиста. Господин чародей, — Юлия, моя супруга.       — Рада вас видеть, господин Волховский, — проговорила Юлия, не подавая руки, как было принято в светских кругах. — Господь милосердный! Что с вами случилось? Это кровь? — Голос у неё был тихий, но встревоженный, как и глаза, которыми она смотрела на продырявленный жилет Грегора и на его грязную рубашку.         Она сделала несколько смелых шагов, сокращая дистанцию, считающуюся приличной, и без отвращения и страха, но с неподдельным состраданием заглядывала то Грегору в глаза, то смотрела на его бок, где жилет был весь заскорузлый от бурой засохшей крови, которую ни с чем не спутать.       Эта девушка была не из знатных и даже не из богатых. В том, как она говорила и держалась оставалась некоторая робость, присущая людям из низов, но не было стыдливой жеманности, которой так грешны юные аристократки. То, что Петер Хандлер и Юлия Хандлер — диковинная пара, моментально бросалось в глаза, стоило поставить их рядом. Он — зрелый мужчина в почтенных годах, на вид ему можно было дать все шестьдесят, коренастый и полноватый, с шикарными бакенбардами. Она — хрупкая как былинка, с такими светлыми волосами, что они казались почти белыми, и такими же бровями и ресницами, отчего их словно бы и не было вовсе. Ей едва ли стукнуло двадцать лет.       — Пустяки, — сказал Грегор. — Я заплутал, пока до вас добирался, пришлось ночевать в лесу. Какой-то лихой негодяй пырнул меня, но нож удачно скользнул по рёбрам. К счастью, со мной путешествует господин егерь из геленбургского лесничества, вдвоём нам удалось отбиться.       Юлия ахнула и нахмурилась.       — Какой ужас! — проговорила она. — Нина! Приготовь ванну! Никерсон, пожалуйста, позаботьтесь об одежде господина чародея.       — И правда, — спохватился Хандлер, — где мои манеры! Вы, верно, страшно устали с дороги, а я даже не предложил вам присесть… Так, дела подождут ещё немного, сейчас вы воспользуетесь нашим гостеприимством. Пожалуйте сюда! — он повёл Грегора во внутренние комнаты.       Господин чародей и не был против. Мысли Грегора то и дело возвращались к снохе Хандлера, но он не спешил кидаться ей на помощь или сразу сообщать семье о своей находке. Она провела в лесу пятеро суток. Это большая нагрузка, особенно для женщины, привыкшей к комфорту, но интуиция подсказывала, что, раз она выживала всё это время, значит ещё несколько часов продержится. Ночевала она, вероятно, на мельнице или в фермерских сараях, на фермах же отыскивала еду и питьё. Сейчас нужно было собрать как можно больше информации об этой семье.

***

Пока Грегор мылся, его брюки и обувь почистили. Рубашка и жилет отправились в стирку, взамен ему предложили новую рубашку, тёмно-серую в тонкую полоску. Скоро чародей и хозяева оказались за накрытым столом. Грегор очень удачно подоспел к самому ланчу.       Столовая Хандлеров была обставлена в деревенском стиле, с тёмными морёными балками под потолком. Стол ко второму завтраку слуги сервировали идеально: на нём лежала светло-зелёная камчатая скатерть с вышивкой, стояли свежие цветы и свечи. Было три перемены блюд: лёгкий куриный суп с лапшой, перепелиные яйца и копчёное мясо, салат с первой весенней зеленью. На десерт подали горячие рогалики, слоёные пирожки с ягодным конфитюром и холодный чай. Чародей подмёл всё, не стесняясь, размышляя за едой, кто же завёл в купеческой семье такие светские порядки. Сам старик Хандлер не производил впечатление очень искушённого человека, он, вероятно, за лучшее времяпрепровождение почитал пропустить кружечку другую хорошего пива в таверне с друзьями по цеху. Его молодая жена была бывшей крестьянкой.       Она рассеянно улыбалась, с удовольствием наблюдая, как Грегор принимается за третий пирожок, но, когда заговорили о деле, взгляд Юлии посуровел.       — Вы уж найдите нашу Алину, господин чародей, — сказал Хандлер, — хотя бы… — он осёкся печально опустил глаза. — Сын мой места себе не находит. Даже дома не появляется — всё в лавке. Пытается забыться работой.       — Расскажите, с чего всё началось. Мне нужно знать все подробности.       — С чего? — старик задумался. — Да, пожалуй, началось после Рождества. Ночи были тёмные, с восточной окраины хорошо видать, как на кладбище бродят эти светящиеся огни. Не как обычный огонь, а такой, прости Господи, холодный: голубой, зелёный… А потом началось — что ни неделя, то похороны. Мы вот, — Хандлер протянул руку и погладил Юлию по ладони, — потеряли сыночка. Я согрешил на старости лет, влюбился без памяти. Мне говорили, куда тебе старому молодая жена, но ничего я не смог с собой поделать, верите нет, господин чародей! Господь дал второго сына, но тут же отнял. Это случилось в феврале, нашему Эмилю и восьми месяцев не было.       Юлия вздохнула и скомкала салфетку. Грегор бросил на её лицо быстрый взгляд. Глаза у неё были замершие, глядящие в пустоту, но совершенно сухие. Видно, молодая мать уже выплакала все свои слёзы.       — Сочувствую, — проговорил Грегор.       — Алина пропала шесть дней назад. Из меня и из Антона в полиции вытянули все жилы, всё расспрашивали, были ли у неё недоброжелатели. Следователь этот, свиная рожа, не постеснялся намекать, что она могла сбежать якобы с любовником! — Хандлер опустил на стол кулачище, и приборы звякнули, — какой к дьяволу побег, если она даже кошелька не взяла. Кто убегает без денег и пальто?.. Я склоняюсь к худшему, но Антон не хочет это признавать. Так или иначе, нужно найти её. Неведение ужасно, — закончил он мрачно и отхлебнул чаю.       — Что ж, — проговорил чародей, немного поразмыслив, — определённый план работы у меня уже сложился. Мне нужно будет наведаться в церковь, я должен знать подробности каждой смерти за этот период, особенно если это была подозрительная смерть, вдруг просмотрится какая-то закономерность… Потом я посмотрю на кладбище. — Грегор сцепил руки в замок. — Тема болезненная, но я вынужден спросить, при каких обстоятельствах ушёл ваш ребёнок.       — Смерть в колыбели, — сказала Юлия бесцветно, но твёрдо. — Кто-то просто не захотел, чтобы Эмиль жил. Я слышала, с мальчиками такое часто случается.       Грегор задумался. Его слегка удивило то, как холодно она об этом говорила. Впрочем, он на своём опыте знал, что от горя в какой-то момент человек делается эмоционально тупым, просто чтобы не сойти с ума.       — Промедление играет не в пользу потерявшейся, — сказал он, подводя итог, — нужно идти.

***

      Грегор стоял на площади под часами и высматривал Себастьяна, когда его догнала горничная из дома Хандлеров и передала записку от Юлии.       «Господин чародей, — прочитал он слова, начирканные нервно и угловато, — пойдите на Хрустальную улицу, д. 4. Ведьма расскажет вам правду».       Чародей думал, глядя на клочок бумаги, когда егерь окликнул его.       — Ну что, разобрался что к чему?       — Пока нет, — ответил Грегор. — Нужно сходить в одно место… Я пообедал у Хандлеров. Ты что, насчёт обеда?       — Как раз собирался тебе предложить.       — Иди один. Как раз смотаюсь по делу и всё разузнаю. — Он посмотрел на часы. — Хм… Только бы не пришлось ночевать здесь, я уже домой хочу, а работа назревает крупная.       — Ладно, — растеряно согласился Себастьян, — а когда встретимся? И что там насчёт этой дамочки в полях?       — Пока не могу сказать. Тут намечается натуральное расследование… Эх, не хочется мне впутывать тебя в неприятные нюансы моего ремесла, дружище!       — Я видел достаточно, Грегор, — проговорил Себастьян. — Меня уже ничем не напугаешь.       — Да? — спросил чародей задумчиво. — Ну ладно, храбрец, тогда пойдёшь на кладбище со мной.       Они снова договорились о месте встречи. Себастьян пошёл в трактир, а Грегор — искать указанный адрес.

***

      Городской центр кончился. Следуя указаниям прохожих, Грегор углубился в типичный пригород — хитросплетение улочек и огородов. Грязь там была непролазная.       — И это называется Хрустальная улица?! — проворчал он, перешагивая лужи. Справедливости ради, вдоль дороги в канаве бежал резвый ручеёк с прозрачной водой. Чародей перешёл его через шаткий деревянный мостик.       Он нашёл дом шесть, пять и три, за сим дома кончились. Оставался только один участок на отшибе, рядом с тополиной рощей, из которой, сильно петляя, и бежал ручеёк. Грегор перешёл пустырь и толкнул калитку. На почтовом ящике адреса не было, но под карнизом симпатичного кирпичного дома крепилась чуть заржавевшая круглая табличка: «Хрустальная 4».       — Привет, — сказала ведьма.       — Моё почтение, — ответил Грегор.       Весеннее солнце грело по-летнему, но порывы ветерка налетали ещё очень свежие. Ведьма была не из мерзлячек. На ней была надета белая хлопковая блузка с рукавами-фонариками, и лёгкой чёрной вышивкой на квадратном вырезе. Свет пронизывал ткань рукавов, бросая рефлексы в тень от широкой соломенной шляпы на девичье лицо. Ведьма опиралась на грабли.       — Что вы так вламываетесь, господин чернокнижник?       — Я только что от купца Хандлера. Его жена направила меня. Вам действительно есть что сказать по поводу их дела?       Ведьма кисло улыбнулась, развернулась на каблуке несколько тяжеловато и двинулась по каменной дорожке за дом, в глубь сада.       — Пойдём.       Из-под её плотной длинной юбки показывалась обувь, каблук на одном ботинке был заметно выше другого. Она села на лавочку под вишнями, сдёрнула рабочие перчатки и вытянула ноги.       — Уф! Устала стоять, колено ноет, — сказала она. — Присядь и ты.       Грегор сел на колоду для колки дров напротив ведьмы. Двое чародеев внимательно и подозрительно рассматривали друг друга.       — Ты недавно начала практиковать? — спросил Грегор, не задумываясь переходя на «ты». Он не пытался показать неуважение к младшей коллеге. Между ними сразу установилась та степень близости, которая возникает при встрече с действительно близким по духу человеком. Однако оба понимали, что тот факт, что они «свои» вовсе не означает, что они друзья.       — Недавно, — ответила она. — Вернее, как сказать? Я училась у своей тётки с самого, почитай, детства… Только пять лет назад что-то, знаешь, как с неба свалилось на меня, — она показала это, помахивая ладонями над головой.       — Да уж знаю, — вздохнул чародей. — Я Грегор Волховский, прибыл из Гелена. А тебя как зовут?       — Крапива.       Грегор улыбнулся. Крапива сняла шляпу и поправила волосы. Редкая волнистая чёрная чёлка спускалась ей на брови, глаза, широко посаженные, немного раскосые и зелёные, в самом деле, цветом напоминали сочные листья, а частые веснушки на щеках были как мелкий бисер крапивных серёжек или как цветочная пыльца.       — Как ещё зваться, — сказала она, — когда ей весь огород зарос. Она лезет с пустыря. Вдоль забора я не полю крапиву, она и красивая, и лишний раз защищает. А ещё, видишь, — это аптека.       На приподнятых грядках пестрели таблички. Вдоль решётчатой ограды всё было зеленым-зелено.       — Время варить крапивные щи, — сказал Грегор. — Ты не возражаешь, если я подымлю тут немного?       Он достал из кармана портсигар.       — Ой, а дай и мне папироску, — оживилась ведьма.       Она взяла одну папиросу и с удовольствием понюхала её.       — Ах, черносливом пахнет!       Грегор протянул обе ладони, сложенные домиком. Она осторожно обхватила бумажный мундштук губами и потянула. Табак тихо затрещал. Грегор быстро подкурил тоже и показал Крапиве пустые ладони.       — Как так? — изумилась она, щурясь от дыма, — где спички?       Он усмехнулся:       — Нет у меня спичек. Это уметь надо. Так чего там за история с купцовой снохой?       — А что ты собираешься делать?       — Пока ничего. Мне надо знать, что случилось, — сказал Грегор, кашлянул, а потом несколько раз крепко чихнул. В груди засаднило, хотя к табачному дыму он был привыкший. — Прошу прощения! Кажется, я всё-таки простудился вчера в лесу.       — Эге! Бывает.       Крапива молча курила, неглубоко затягиваясь и медленно выдыхая дым.       — Она тебе ничего не сказала? — проговорила она наконец. — Жена купца. Побоялась всё-таки говорить при муже. Ну ладно… Она не трусиха, просто не хочет, чтобы муж и пасынок узнали.       Грегор слушал.       — Не показалось странным, что новая жена старшего Хандлера такая молодая?       — Показалось.       — Она его бывшая служанка. Её наняла эта Алина. Нет, Юлия, как ни удивительно, не залетела от старика-хозяина, она родила уже после того, как он на ней женился… Ты знаешь, какие они богатые? Очень! У них три магазина в Лойнштате и несколько лавок в соседних городишках. Хандлер мечтает когда-нибудь купить дом в Геленбурге. Вот будет житуха, а? — Крапива выпустила дым. Он медленно плыл в полном безветрии, путаясь в ветвях зацветающей вишни. — Для младшего сына. Он много чего хотел для младшего сына.       — А у старшего сына Хандлера детей конечно же нет, — сказал Грегор и закрыл глаза ладонью.       — Ага. Жена его старшего, Алина, была полноправной хозяйкой в доме у вдовца Хандлера. А молодая пигалица ни возьмись откуда попортила ей всю малину. Конечно Алина запугала эту бедолагу Юлию, она и пискнуть при ней боялась. Но представь: мачеха, хоть возрастом младше, всё же по статусу в семье выше, а она ещё и какая-то чумазая необразованная крестьянка, да ещё и тут же разрождается ребёночком, который только подрастёт, оттяпает половину папкиного наследства…       — Как я и подозревал, отвратительная история, — медленно проговорил Грегор, держась за висок.       — Не то слово. Как ты уже догадался, Алина избавилась от малыша. Убить жену старика она не решилась, такая смерть могла показаться подозрительной, и её бы расследовали. А малыши иногда необъяснимо умирают, особенно, если роды были долгими, как у Юлии, это грустно, но это случается… Смерть младенца подозрительной никому не показалась. Никому, кроме матери. — Крапива посмотрела Грегору в глаза. — Алина не дура и язык у неё подвешен. Она чётко дала понять бывшей служанке, насколько она ей поперёк горла. Скоро Юлия стала бояться за жизнь Хандлера, бояться за свою жизнь и жизнь будущих детей. Каждый день в этом доме стал для неё бременем. Но у неё не было ничего, кроме намёков Алины и своих тяжёлых подозрений.       — Что именно она сделала? Почему это приняли за обычную смерть в колыбели?       Крапива показала на грядку:       — Ты наверняка учил естественные науки в университете, раз мордаха такая расписанная. Что это, а, чародей?       Из чёрной земли торчали остатки сухих стволов с гроздьями соцветий, рядом с ними уже показались розетки новых листьев. Цветки, даже сухие, ни с чем нельзя было спутать.       — Это дигиталис, — сказал Грегор.       — Это, — сказала ведьма, — наперстянка.       — Digitalis purpurea, — сказал Грегор непреклонно.       — Как скажешь. Знаешь историю? Мачеха закопала напёрсток, который остался у девочки от мамы, и из этого напёрстка вырос цветок. Вы маленькие играли так, надевали цветочки на пальцы?       — Мой отец был врач, я с самого детства знал, что наперстянка ядовитая, поэтому даже трогать её боялся.       — То, что сноха покупает траву в аптеке не странно, — продолжила Крапива, — её там привыкли видеть. Хандлер, сердечник, имел рецепт от доктора.       — Понятно… Дигиталис — «скальпель» терапевта, так же эффективен в умелых руках, как опасен в неумелых. Если она дала ребёнку отвар, то он умер от остановки сердца. Даже если его вырвало после приёма яда, и он захлебнулся, это тоже не новость, малыши так и норовят выкинуть что-то подобное… Вот ведь сука! И ради чего убивать младенца? Как женщина может быть такой хладнокровной? У неё и так всё было, видел я их столовое серебро и мебель!       — Ты не знаешь богатых, — сказала ведьма снисходительно. — Чем больше денег, тем больше запросы. Хандлер сам отчасти виноват, он так радовался маленькому сыночку, столько всего обещал Юлии. Эмиль был бы золотой мальчик!.. А Алина попала в купеческую семью из обедневшего дворянского рода. Самомнение выше крыши, и страшно вспоминать те дни, когда приходилось штопать чулки, вместо того, чтобы просто купить новые!.. И, как ты заметил, сама-то она родить не может, а ведь ей уже за тридцать.       — Да знаю я всё, — раздражённо отозвался чародей. — Но от этого знания человеческая жестокость не делается менее шокирующей. — Он смотрел вдаль и нервно постукивал себя пальцами по коленям. — Это плохо.       — Беспокоишься из-за кладбища?       Чародей не ответил.       — Так это ты сделала?       — Юлия меня попросила, — ответила Крапива чуть резковато, бросила окурок и раздавила его каблуком. — Я по собственной воле не могу делать такие вещи.       — Это понятно. Как только у тебя сил хватило? Это первоклассная по сложности магия… Впрочем, кладбище активно, это облегчило задачу. Хандлер нанял меня, чтобы я нашёл Алину. Я этого не хочу, но обстоятельства могут так сложиться, что мне придётся убрать твою над ней работу.