Лисы и Волки

      Апрель 1998 года       На юге Англии располагалась деревня, примостившаяся между двух холмов. Утопая в сумерках, она казалась издавна забытой. Ее узкие улочки, покрытые булыжником, и мрачные, покосившиеся домики, среди которых половина заброшены, были настроены в хаотичном порядке, и лишь возле главной площади нескончаемые грязные коробочки образовывали круг. Это место напоминало лабиринт, и не знающий человек мог запросто в нём заблудиться. Архитектура когда-то уютного и тихого пристанища сегодня казалась подавленной. Фасады домов, обтёсанные камни и старые окна, покрытые пылью, отображали мрачное настоящее.       Время только-только приблизилось к восьми вечера, но жители деревни уже спешили уйти с улиц, забираясь в свои, освещенные лампами, домики. Но и они скоро погаснут. Каждый шаг, совершаемый во мгле, звучал как шорох перепуганной птицы, верной единственному желанию — спастись. Суетливое движение создавало ощущение паники, смешанной со страхом. Возможно, и сами жители не понимали, от чего бегут по вечерам, почему периодически пропадают их соседи. Это происходило с ними не потому, что люди были глупы или же слепы, вовсе нет, их заставили ослепнуть и не замечать хаоса, творящегося вокруг. Всё происходящее казалось туманным, спутанным, и никто не знал почему. А те, кто знал, уже как полгода назад сбежали из этой деревни или остались, повинуясь тем, кто это творил.       По грязным дорожкам стелился густой туман, покровительственно обнимая каждый камень. Его плотные пары, словно дыхание призраков, заполонили улочки, петляя в закоулках и тупиках. Он застилал взор, и дальше пяти метров уже сложно что-то рассмотреть. Тусклые огни, светившие из грязных окон, стремительно гасли, превращая деревню в безмолвное кладбище.       Лишь в старом трактире возле главной площади по-прежнему горел свет. За ним, в подворотне, в куче старого хлама и отсыревших досок, притаилось, наверное, единственное живое существо, что по глупости осталось на улице — белая собака. Вернее, её мех был белым, если бы не грязь, налипшая на него от долгого блуждания по закоулкам и мокрым кустам. Редкие прохожие, которые встречались ещё час назад, не придавали ей особого внимания. Хозяин трактира лишь покосился на странного гостя, который спрятался от сырости и грязи в одной из разбитых деревянных коробок.       Раздались шаги. К чёрному входу трактира приближались две фигуры в тёмных плащах. Глухой стук в дверь. Затем скрип давно заржавевших петель и грубый голос владельца трактира.       — Мы закрыты.       — Гебридский чёрный, — ответил мужской холодный голос.       Уже изрядно посидевший владелец отступил, давая гостям пройти. Они миновали порог, и он, воровато осмотревшись, закрыл деревянную дверь. Сегодня для него это не первые нежеланные путники. Час назад пришли двое мужчин: один крупный, с обильной растительностью и внешностью, больше напоминавшей животную, второй высокий, с длинными тёмно-русыми волосами, собранными в хвост.       Собака выбралась из своего укрытия. Осматривалась, вертя ушами, проверяя, нет ли кого–то поблизости. Переулок пуст, лишь густой туман и тишина. Она направилась к чёрному ходу. Там, рядом с ещё одной кучей хлама, у самой земли, были два маленьких треснутых окошка, ведущие в комнаты подвала. В одной из них уже сидели Фенрир Сивый и Струпьяр. Она с особой, не свойственной в обычной жизни для собак заинтересованностью, слушала их разговор.       Мужчины обсуждали грязнокровок, которых удалось поймать на этой неделе. Во второй комнате находился камин.       Дверь в подвал распахнулась, и в комнату вошли двое в чёрных мантиях. Один высокий, с ровной осанкой, из-под капюшона на грудь спадали длинные белые волосы. Вторая фигура меньше ростом, явно чувствовала себя неуютно и держалась позади.       — Люциус, какая честь, — поприветствовал новоприбывших Струпьяр, не скрывая сарказма.       — Ваша любовь к подобным гадюшникам меня убивает, — скидывая капюшон и кривясь в отвращении, ответил Малфой-старший.       — Вы опоздали, — голосом, больше похожим на скрипучий лай, глухо прорычал Сивый, осматривая новоприбывших.       — Не таким, как ты, мне указывать, — тон холодный и скучающий.       Люциус окинул комнату презрительным взглядом. Его спутник по-прежнему прятал лицо и держался ближе к выходу.       — Сразу к делу, — Малфой достал из внутреннего кармана мантии свёрток пергамента и протянул Сивому, — это план атаки. Вблизи Шекерстоуна находится один из штабов Ордена. Жители деревни в основном маглы, с ними как обычно, — оборотень развернул свиток и принялся изучать. — Нам нужен один пленный из командования, остальных убить, — несмотря на сказанные слова, голос спокойный и даже обыденный.       — Кто пойдёт?       — Командую я и Нотт. Мы приведём отряд. От вас нужно десять оборотней для зачистки.       На фразу о командовании Сивый недовольно хмыкнул. Малфой продолжал:       — Пятнадцатого ночью выходим. В час на месте сбора, в два нападаем. Большего вам знать не обязательно.       — Два дня на подготовку… – недовольно протянул Сивый, почёсывая мохнатую щёку огромными пальцами. – А не много ли ты хочешь за такой короткий срок?       — Мне плевать как, – с нажимом отчеканил Малфой, – но к положенному сроку вы должны быть готовы. – он сделал шаг вперёд, а голос стал грубее и властнее. – Имей в виду, за провал ты ответишь своей головой перед Тёмным Лордом.       Сивый поёжился, испытывая дискомфорт. Струпьяр заметно попятился.       — А теперь не трать моё время и проваливай.       Собака попятилась от окна. Её быстрое, поверхностное дыхание вырывалось клубами пара из пасти. Ступор продлился недолго, и, встряхнув головой, она сорвалась с места, но, пробегая мимо второго окна, вновь услышала голоса. Нерешительно потоптавшись на месте, всё же рискнула побыть здесь ещё немного.       Сквозь мутное, треснутое стекло виднелась маленькая комната, освещённая лишь слабым огнём камина, возле которого стоял Люциус, видимо, уже собиравшийся покинуть сырой подвал. Напротив, у двери, топтался его спутник, теперь снявший капюшон. Драко Малфой, вытянутый как струна, нервно сжимал и разжимал кулаки.       — ...сказал, ты тоже участвуешь в задании, — холодно произнёс Люциус.       — Но ты не говорил, что придётся убивать, — его лицо было худым, под глазами залегли тени, но голос ровный и спокойный.       — Планы изменились. Ты должен понимать, убийство — это необходимая мера для избавления от тех, кто не может приспособиться к новому режиму, — стоя в пол оборота к сыну, он объяснял, как казалось, простую истину.       Драко молчал, решаясь, стоит ли говорить то, что крутилось у него в мыслях. Он вздохнул и, не выдержав прямой взгляд отца, отвёл глаза.       — Я не хочу… — на выдохе, слишком тихо для Малфоя.       — Что ты сказал? — Люциус прищурился, будто не веря в услышанное. Драко немного помедлил, а после словно сорвало предохранитель, и маска спокойствия начала трескаться.       — Чёрт! Я не хочу убивать, ясно!? Ты втянул нас во всё это. А теперь хочешь сделать из меня палача... Ты хоть думал о Нарциссе, каково ей каждый блядский день видеть всё это!? Ты превратил наш дом в камеру пыток! А теперь заставляешь меня убивать! Это твоя война, я не хочу в ней уча...       Люциус подбежал к нему так быстро, словно сын вот-вот сорвётся с обрыва. Схватил его за локоть, обрывая на полуслове.       — Замолчи! — слишком громко, а затем уже тише, тревожно, торопливо, практически полушёпотом: — Не смей произносить подобного. Драко, для выживания придётся пойти на многое. За одни только эти слова ты можешь лишиться жизни. Уже забыл, чем поплатился Теодор за своеволие. Запомни, либо убиваешь ты, либо убивают тебя… Держи рот на замке... и мысли тоже.       Малфой-младший молчал, укоризненно, даже с презрением глядя на отца снизу вверх.       — Возвращайся в Мэнор, — голос спокойный, полный стали. Люциус вернулся к камину и исчез в изумрудном пламени. Драко так и остался стоять у стены, смотря на тлеющие угли.       Тишину сырого переулка неожиданно разорвал собачий визг. В пушистую шею вцепилась огромная когтистая рука. Пригвоздила голову к мокрой, грязной земле. Хватка Сивого была настолько сильной, что ещё чуть-чуть и сломает позвонки.       — Сдалась тебе эта псина, оставь её, — лениво протянул Струпьяр.       — Она сидит тут с нашего прихода. Много ты видел собак, слушающих чужие разговоры? — рычащим басом произнёс оборотень.       Собака скулила, рычала, извивалась, пытаясь вырваться из крепкой хватки.       — Это обычная шавка. Пошли отсюда.       Животному удалось повернуть голову, и острые зубы вонзились в толстую кожу Сивого. В пасть хлынула кровь. Капкан разжался под рычащие возгласы. Собака рванула прочь. За пару секунд добежала до поворота. Остался последний прыжок, и ей удастся сбежать. Но тут в заднюю лапу попало связывающее заклинание. Резкий рывок в сторону сбил с ног. Тело прокатилось по грязной земле. Железная цепь с мелкими шипами разодрала кожу. Сивый промахнулся, и заклинание лишь задело. Быстро оклемавшись, животное бросилось наутёк. Но оборотень не собирался сдаваться и кинулся вдогонку.       Земля хлюпала и трещала под лапами, тянула вниз. Лёгкие жадно глотали воздух. Сердцебиение и скрежет заклинаний смешивались в голове. Не оглядываясь, собака петляла из стороны в сторону, уворачиваясь от смертельных вспышек. Один поворот, второй. Мимо проносятся покосившиеся фасады домов. Боль от раны звучит где–то на задворках сознания, сейчас единственное, на чём сосредоточен мозг, это бегство. Просто бежать, петлять, нырять в каждый поворот, не разбирая дороги…       Бежать.       Топот ног стихал, а эхо заклинаний оставалось где-то позади. Густой туман дал возможность запутать следы и потерять подозрительное животное из виду. Лапа всё больше давала о себе знать, быстрый бег причинял боль, которая всё сильнее расползалась по телу. Собака увидела заброшенный домик и, пока ещё оставались силы, метнулась туда.       Стоило ступить на прогнившие доски, как крыльцо противно скрипнуло. Хромая, она пролезла внутрь через покосившуюся дверь. Комната была тёмной и освещалась только светом луны, идущим сквозь грязное окно. Старый диван с порванной обивкой, косо стоявший посередине, и валяющийся в углу стул выглядели нелепо в практически пустом и пыльном помещении. Видимо, обитатели дома покинули его давно, о чём свидетельствовали облезлые, давно отсыревшие обои на стенах и густая паутина на потолке.       Собака встряхнула шерстью, разбрасывая грязные капли по пыльному полу. Животное окутала лёгкая чёрная дымка, возвращая человеческий облик.       Кэт стёрла следы крови, ведущие к лачуге, и прохромала в глубь дома. Обессиленно упав на пыльный диван, она глубоко дышала, пытаясь привести своё состояние в норму. От бега и сходящего на нет адреналина кружилась голова и подташнивало. Нога чертовски ныла. Шипованная цепь полоснула чуть выше щиколотки, а создавалось ощущение, что прошлись режущим по всей голени.       Грэнж покосилась на свой ботинок, в котором мерзко хлюпала кровь. Покопавшись во внутреннем кармане мантии, достала два флакончика с зельем: обеззараживающее и бадьян. Стаскивать обувь было, мягко говоря, неприятно, в нос сразу ударил металлический запах крови. Закатав чёрную свободную штанину, осмотрела левую ногу.       — Блять... —  невольно вырвалось.       Шипы разодрали кожу, рана полумесяцем обвивала ногу, рваные края воспалённо покраснели и опухли. Кровь продолжала сочиться, капая на пол, и уже образовала небольшую бордовую лужицу. В последнее время часто приходилось наблюдать повреждения собственного тела, это было противным занятием. Скорее всего, в этот раз останется шрам.       От очищающего заклинания вся грязь с тела и одежды исчезла, и дышать стало легче. Вылив сначала обеззараживающее зелье и подождав, пока оно подействует, Кэт полила рану бадьяном. Кожа задымилась и начала стягиваться. Ногу жгло и сводило судорогой, пришлось прикусить руку, чтобы было не так больно.       Бадьян подействовал, и теперь на месте, где было месиво из разодранной кожи и крови, осталась неглубокая розовая ссадина. Наколдовав повязку, Грэнж с облегчением выдохнула и откинулась на спинку дивана.       Сейчас анимаги высоко ценились, так как были редкими и очень полезными в шпионаже. Вряд ли кто-то обратит внимание на пробегающую мимо кошку или сидящую на ветке птицу. Кто же знал, что обычное увлечение с целью скрасить серые будни может так хорошо пригодиться на войне.       Вчера в Орден поступили сведения о том, что Пожиратели Смерти готовят очередное нападение, но где и когда именно оно произойдёт, неизвестно. ПСы явно собирались прибегнуть к помощи оборотней, и именно сегодня в маленькой деревушке Сивый должен был получить указания.       Как заверил всех Кингсли, «собаке спрятаться проще, нежели если чужой маг будет разгуливать по улице». Отцу эта идея сразу не понравилась, и Кэтти была с ним полностью согласна.       Она уже трижды совершала такие вылазки, и каждый раз как первый — чертовски страшно. Это чувство ощущается постоянно, каждая мышца тела напряжена, ожидая вражеского нападения в любой момент. Параноидальные мысли не дают покоя. Любой шорох пугает и заставляет оглядываться.       В голове звучал лишь один вопрос. Как они узнали про штаб? Все предполагали, что это будет очередной теракт в Лондоне. Но Шекерстоун был защищён и хорошо спрятан, о нём знало лишь командование и те, кто там безвылазно прятался.       Всё-таки как же глупо попалась, надо было сразу уходить оттуда. Но нет, всегда нужно засунуть свой нос в чужое дело. Из-за идиотского любопытства она когда-нибудь сыграет в ящик, и сегодняшняя ситуация тому доказательство.       Но несмотря на это, подслушанный разговор Малфоев оставил смешанное впечатление. Возможно, испытывать жалость к людям с противоборствующей стороны не лучшая идея. Грэнж скривилась собственным мыслям, глядя в чёрный потолок.       Так значит, папаша пытается вырастить из сыночка пожирателя, а тот наконец-то осознал, что влип в дерьмо по самые уши. Иронично, учитывая то, как раньше Малфой-младший гордился своим положением.       — Шекерстоун, пятнадцатого, ночью, — сама себе прошептала Кэт. Может ли быть так, что в Ордене завелась крыса? Тогда это добавляет ещё больших проблем, и вычислить её нужно как можно быстрее.       Стерев следы крови и ещё раз осмотрев комнату, она начала решать, что делать дальше.       Деревня захвачена Пожирателями Смерти, но они редко здесь собираются, в основном тут только егеря. На территорию наложен антиаппарационный барьер. Он доходит вплоть до кромки небольшого леса, что окружает это место, через него Кэт сюда и попала. Оставалось только пробраться обратно в чащу.       Только вот как?       Её уже заметили, и Сивый наверняка рыщет где-то поблизости. Вдобавок неизвестно, сколько егерей сейчас находится в деревне и успел ли он рассказать им про незванного гостя. Скорее всего, её уже ищут, и это только вопрос времени, когда они доберутся до лачуги.       — Чёрт... думай... давай... — бормоча под нос, Гренж запустила руки в волосы и начала мерить шагами комнату. Дура, какая же она дура, нужно было сразу уходить оттуда. Мозг судорожно перебирал варианты того, как выйти из деревни незамеченной.       Кэт метнулась к грязному окну. Улица превратилась в безмолвное кладбище. Дома мёртвыми тенями тонули в тумане. В одном из закоулков между зданиями промелькнул тёмный силуэт. Грэнж отскочила от окна и попятилась в глубь комнаты.       Теперь пыльное помещение начало схлопываться до размеров крошечного зёрнышка. Воздух стал плотнее и будто душил. Чёртова деревня стала смертельным лабиринтом. Если снова превратиться в собаку и выбраться к лесу, то можно будет аппарировать, но тогда велика вероятность, что Сивый выследит её по запаху, до того как она успеет покинуть это место. Ждать до утра, когда люди выйдут на улицу, слишком рискованно, её могут найти.       Грэнж решила убраться подальше от входа. В комнате была ещё дверь, ведущая в соседнюю. Намного меньше и с большим количеством пыли, такая же заброшенная. Разбросанные остатки мебели, окно разбито и криво заколочено досками, по полу гулял сквозняк, шурша сухими сгнившими листьями.       Она затаилась в углу подле окна. Нужно было подумать, здраво рассмотреть все варианты. Незаметно для себя Кэт начала грызть ноготь на большом пальце.       А информация о нападении. Даже если получится остаться здесь до утра, её немедленно нужно передать в Орден, ведь нельзя терять столько времени. Нужно сосредоточиться хотя бы на этом.       Как её передать?       Несмотря на всю ситуацию, ответ пришёл достаточно быстро. Кэт отвлеклась от терзания собственного ногтя и достала палочку. Сейчас думать о хорошем было крайне проблематично, но попробовать стоило. Нужно просто абстрагироваться от происходящего.       — Экспекто патронум... — тихо, почти шёпотом. Лишь пара жалких искорок сорвалось с кончика палочки. — Просто сосредоточиться... — Перед глазами замелькали воспоминания о друзьях, родителях. Нужно просто погрузиться в них, забыть о сырой, холодной комнате и чужом месте. — Экспекто патронум... — Представить, что ты дома. Мама приготовила вкусный ужин, брат снова забыл снять кепку, садясь за стол, а отец рассказывает об очередном забавном происшествии на работе. Тепло, уютно и спокойно. — Экспекто патронум... — или Хогвартс. Конец мая, Лу снова предлагает пойти на Чёрное озеро. Воздух такой тёплый, а её смех звонкий, как колокольчик. Она с восхищением рассказывает об очередном романе, который читала всю ночь, и внутри теплеет...       — Экспекто патронум — тихо, но уверенно и чётко. Из палочки вырвался серебряный сгусток света, который начал обретать форму, озаряя тёмную комнату. Перед Кетти стояла полупрозрачная серебряная овчарка, от которой исходили волны светлой магии. С губ сорвался облегчённый выдох.       — Отправляйся к отцу, передай: готовиться нападение на штаб в Шекерстоуне, пятнадцатого апреля, ночью в три часа, — Патронусы могут передавать короткие сообщения, поэтому Кэт оставила только самое важное. Собака кивнула и, сделав небольшой круг по комнате, растворилась серебристой дымкой.       Кэти снова осталась одна. Она так и сидела в тёмном углу прислушиваясь. Тишина царившая в пустом, мрачном доме и за его пределами, была гнетущей, почти невыносимой. Самое ужасное –  это неизвестность, просто сидеть и ждать чего-то. Она боялась и одновременно хотела услышать хоть какой-то звук, скрип или шорох. В этом случае было бы ясно в какой стороне опасность. Но вокруг ничего, лишь тишина и неизвестность.        Может, и правда остаться в этой лачуге до утра, а когда на улицу выйдут люди, можно смешаться с толпой.       Гробовая тишина начала нарушаться. С улицы доносились чьи-то голоса. Сердце ушло в пятки, а затем пустилось в бешеный пляс. На полу замаячили полосы света, который становился всё ярче, проникая сквозь заколоченное досками окно.       Кэт закрыла рот руками, чтобы ненароком не закричать от страха, сжалась, хотела уменьшиться до размера букашки.       Её нашли или ещё нет?!       Шелест мёртвой травы под ногами становился громче. Голоса теперь отчётливо слышались.       Они совсем близко. Буквально за стеной.       — Ты точно уверен, что что-то видел? Или тебе спьяну опять мерещится? — сказал грубый хриплый голос.       — Да. Свет шёл из это`го дома, — ответил гнусавый с французским акцентом.       Блять! Чёртов патронус выдал её с потрохами! Как же можно быть такой идиоткой?!       — Может, опять магловские выродки с фонарями ошиваются, — сказал ещё один, более молодой.       Их трое...       Сознание во всю молило о побеге, паника всё сильнее подступала к горлу, но разум понимал, что издай она хоть звук — ей конец. Троих магов в одиночку не одолеть.       Она медленно, практически не дыша, оставаясь в сидячем положении, вытянулась, чтобы заглянуть в щель между доской и подоконником.       — Ты слышал Сивого. В деревне может быть кто-то лишний, — хриплый голос принадлежал высокому мужчине. Его грубое лицо хорошо подсвечивалось светом люмоса. От уха до носа через всю правую сторону протянулся старый шрам.       Все в чёрных кожаных мантиях, на поясах кобуры для палочек с болтающимися на ней серебряными масками.       Блять! Пожиратели! Внутри ещё теплилась надежда, что это хотя бы егеря. С ними можно хоть как-то совладать, но одной вступать в битву с тремя ПСами — самоубийство.              — Сейчас бы обо`готней слушать, — недовольно прогнусавил француз.       Шрамолицый сделал несколько шагов к окну. Кэт нырнула обратно, отклонила корпус и сильнее вжалась в стену, молясь, чтобы они ушли. Руки до боли в суставах сжали палочку.       Яркие полосы света перестали дрожать, а голоса затихли. Слышалось только шуршание травы под ногами. Свет ушёл в сторону и постепенно начал гаснуть. Сквозь окно залетел лёгкий поток ветра, шурша листвой и...       О боже...       Сквозняк начал медленно открывать входную дверь. Кэт резко бросило в холод.       Если она хлопнет — ей конец.       В подтверждение её мыслям предательница маняще пошатнулась назад. Грэнж резким движением направила палочку на проклятый кусок дерева. Невербальное заглушающее заклинание попало в цель. Дверь захлопнулась, не издав ни звука.       Всё затихло.       «Спасибо Флитвику за его лекции про бесследные чары», — только и успевает пронестись в голове.       БАБАХ!       Оконные доски с оглушительным треском выносит яркой вспышкой. Кэт отпрыгивает в сторону, ударяясь о стену. Щепки разлетаются по комнате. В ушах звенит. Она вскакивает на ноги. В оконном проёме появляется тёмный силуэт. Рефлекторно брошенное заклинание выкидывает Пожирателя обратно. Кэт бросается к двери. Не успевает её полностью распахнуть, как впереди мелькает лицо со шрамом. Фиолетовая вспышка. Ставит щит, разбивая проклятье. Бросает ответное, захлопывает дверь, отскакивает в сторону, превращая дерево в камень.       Она не думает, просто делает.       Две секунды, чтобы найти выход. Всего две блядские секунды глаза ищут и находят люк в потолке.       Взмах палочки, и стул со скрежетом подъезжает к ногам. Второй выбивает люк. Каменная дверь позади мерзко и звонко трещит, разваливаясь. В оконном проёме вновь мелькает силуэт.       Кэт вскакивает на стул, цепляется за край открывшегося прохода. Подтягивается. Закидывает тело и ногу на пыльную поверхность. Что-то резко обвивает вторую и начинает тянуть вниз. Извернувшись, она не глядя бросает заклинание. Снова взрыв. Путы отпускают. Кэт подрывается, бежит по грязному сырому чердаку в сторону, где находится крыльцо. В темноте практически ничего не видно. На пути встречаются какие-то коробки, доски и прочий хлам. Она спотыкается, ударяется о них, но не останавливается.       Взрывным заклинанием выбивает в трухлявой крыше проход. Цепляется за края, снова подтягивается, выталкивая себя руками. В ладони вонзаются острые щепки. Боль заглушает бурлящий в крови адреналин.       — Она на крыше! — слышится чей-то выкрик.       Кэт на боку соскальзывает по крутому скату. Ноги уверенно приземляются на навес крыльца. Доски противно воют под её весом, когда она в три шага пробегает по нему, а затем прыгает.       — Остолбеней! — рявкает молодой мужской голос слева.       Белая вспышка чудом не задевает её в воздухе, и Кэт приземляется, перекатывается и вновь вскакивает на ноги. Бросается вправо на брусчатую дорогу.       Перед ней словно из-под земли вырастает пухлый француз, тут же посылая белую вспышку. Заклинание с треском разбивается о Протего. Сзади подбегают двое оставшихся. Теперь на неё летит тройной шквал парализующих и связывающих проклятий. Видимо, она нужна им живой.       Магия сверкает, скрежещет, треск гулким эхом разносится по тёмной улице. Яркие вспышки ослепляют, сталкиваясь со щитом и разбивая его, они распадаются на искры. Уследить сразу за тремя чертовски сложно, но Кэти продолжает отбивать атаки. Пожиратели подходят всё ближе, сжимая кольцо. Удаётся уловить момент, поставить Протего беспалочковой магией и одновременно кинуть в противников Бомбарду. Гремит взрыв, клочья земли и брусчатки разлетаются в разные стороны. Взрыв задевает француза. Остаются двое. Грэнж бросается в сторону. На ходу выбрасывает руку, отбивает парализующее. Размах второй рукой, руна...       — Вспыхни! — Из палочки вырывается мощная огненная стрела и летит прямо в Пожирателя со шрамом. Красно-оранжевое пламя озаряет светом пространство вокруг, взлетает высокими густыми клубами, сталкиваясь с его магическим щитом. Словно дьявол, он выходит из огня и бросает в неё «Круцио!».       Со свистом воздух рассекает красная вспышка и попадает в цель. Невыносимая боль пронзает всё тело. Ноги подкашиваются, и Кэтти падает на землю. Кости, казалось, ломаются, дробятся и срастаются вновь, суставы скручиваются. Кожа адски горит, её будто сдирают тупым ножом. Из глаз льются слёзы, она может только беспомощно вопить, корчась от боли, от бесконечного терзающего ада, который пожирает сознание. Лёгкие жжёт от каждого вдоха, а в глотку будто заливают расплавленное железо. Внутренности сдавливают стальные нити, сердце вот-вот лопнет от бешеного биения. Тело словно кромсают тысячи острых лезвий. Единственное, что сейчас хочется, только чтобы эта мука прекратилась… забыться… умереть…       Постепенно боль начала ослаблять свои путы и крики сменились протяжными стонами, на её место пришли тугие верёвки сковывающие тело. Сквозь мутную пелену слёз Кэтти видела как один из Пожирателей поднял её палочку, лежащую на земле. Голова раскалывалась, а тело обмякло. Собственный вес казался настолько тяжёлым, что любое движение отдавалось ноющей болью. Мужчины о чём-то переговаривались, но слов не разобрать. Каждый звук слышится неясным гулом, проходившим через толщу воды. Белая вспышка была последним, что она увидела перед тем как провалилась в липкую, но такую желанную тьму.              

***

             Ноющая тревога заставила прийти в себя и поднять тяжёлые веки. Лунный свет освещал подножье холма, вдалеке тёмным озером виднелась деревня. Повсюду витал запах хвои. Сознание то уплывало, то возвращалось. Кисти связаны за спиной, верхняя часть тела и руки туго обмотаны верёвками. Она лежала на земле не в силах пошевелиться. Всё тело саднило от ноющей боли. Сильная мужская рука дёрнула за верёвки вверх, и мир пошёл кругом. От резкого порыва воздух из лёгких вылетел, оставив после себя облако пара. Глаза проследили за растворяющимся блёклым клубком, и всё вновь почернело.       Картинка снова начала проясняться. Запах хвои исчез, и появились новые: сырая земля, влага и озон — дождь. Холодные капли стекали по лицу. Мир чувствуется перевёрнутым. Перед глазами расплывчато мелькает ровная брусчатка, чья-то массивная обувь и полы чёрной кожаной мантии в тусклом свете. Собственная растрёпанная коса маятником качается перед носом в такт шагам. Мозг сообразил, что Кэт перекинута через плечо. От ходьбы своего носильщика её начало укачивать.       Грэнж ненадолго отключилась, а когда сознание вновь вернулось, на месте брусчатки был мраморный пол и обволакивающее ощущение тёмной магии, будоражащее кровь.       Эхом раздался глухой хлопок, а затем дрожащий тонкий голосок:       — М-мистер Лоумэн. Чем Линк может послужить друзьям моего господина?       Кажется, это домовой эльф. Мысли путались, разбегались, и ни одну не удавалось схватить. Оставалось только воспринимать и анализировать то и дело утекающее настоящее.       — Отведи к своему хозяину. У нас для него небольшой подарок. – довольно протянул хриплый голос совсем рядом. Лоумэн демонстративно встряхнул своей находкой. От чего по телу пронеслась болезненная волна, и Кэт замутило ещё сильнее.       Домовик начал что-то неразборчиво мямлить.       — Пошевеливайся! — гаркнул Пожиратель.       — Д-да-да, конечно. Следуйте за Линком, пожалуйста, — пищит эльф, и они продолжают движение.       Топот ног о мраморный пол гулким эхом разносился по длинному тёмному коридору. Семенящие, босоногие шаги домовика вторили быстрым ударам её сердца. Руки затекли и уже начали неметь, голова шла кругом, а тошнота противной кислотой застряла в горле. Мерзкая рука Лоумэна держала её за бёдра, чтобы обессиленное тело не соскальзывало с широкого плеча.       Они вошли в одну из комнат. Начищенный паркет освещался слабым тёплым светом. Видимо, здесь есть камин. Как же она хотела, чтобы тело вновь начало подчиняться. Выдавило из себя последние силы на спасение. Вырвалось из отвратительных рук, бросилось к спасительному выходу и исчезло в изумрудном пламени. Глаза заслезились, в носу противно защипало.              — Добрый вечер, миссис Малфой, — до этого злобный и нахальный тон Лоумэна сменился на уважительный. — Прошу прощения за столь поздний визит, но я надеялся застать Люциуса.       Домовик сжался в углу, видимо, под гневным взглядом Пожирателя. Теперь Кэт видела это маленькое создание. Худое тельце не больше метра, одетое в грязную наволочку, жалко тряслось. Большие уши, похожие на крылья летучей мыши, прижаты к лысой голове, голубые глаза-блюдца боязливо посматривают на хозяйку поместья.       Малфой-мэнор — вот куда её привели.       — Мой муж вернётся утром, — холодно и спокойно. Видимо, она уже привыкла, что в любой момент в дом могут ворваться Пожиратели с новым пленником.       — Мы поймали девчонку, скорее всего, она работает на Орден. Нужно её допросить. Беллатриса здесь?              Беллатриса Лестрейндж.       От одного этого имени кровь стыла в жилах. Безумная женщина с невероятной тягой к садизму. Попасть к ней означало верную гибель в муках и пытках, пока из тебя вытаскивают нужную информацию. Если всего несколько секунд Круциатуса заставляли думать о смерти, то что случится, когда Пожирательница будет пытать её часами этим заклятьем.       — К сожалению, даже я не знаю где она в данный момент.        Её здесь нет... Из лёгких вырвался рваный выдох. Не сейчас... Потом, это всё будет в будущем. В будущем пытки, боль, но не сейчас.       — Зап`гём девчонку в подвале. Пусть Малфой сам с этим `газбе`гается, — француз вполголоса обратился к Лоумэну. Он явно не хотел возиться с пленником.       — Миссис Малфой, у вас остались свободные камеры? — всё тем же вежливым хриплым голосом.       — Да, я провожу вас, — Она говорила так обыденно, словно предоставляла ночлег старым знакомым, и от этого бросало в дрожь.       — Мам, не нужно. Я сам, — раздался тихий голос Малфоя-младшего.       Кэти вновь тащили по тускло освещённым, холодным коридорам Малфой-мэнора. Все эти перемещения из одного места в другое казались бесконечными. Руки немели, тело затекло и не переставало ныть. В голове не было ни одной здравой мысли о том, что делать дальше. Она здесь одна, связанная, без оружия в окружении врагов. Происходящее превращалось в кошмар, из которого никак не удавалось выбраться. Чувство бессилия перед происходящим душило, и с каждым шагом тугие верёвки стягивались всё сильнее, погружая сознание во тьму, оставляя лишь беспомощную пустую оболочку. Кэт безвольным мешком болталась на плече Лоумэна. Малфой шёл впереди. Его перевёрнутый силуэт то возникал перед глазами, то пропадал, закрываемый широкой спиной. Полы его мантии развевались от быстрого шага, а белые волосы – единственное, на чём удалось сосредоточить внимание, чтобы не разрыдаться прямо сейчас.              Спустившись по лестнице, ведущей в подземелье поместья, Малфой повёл их по узкому коридору, освещённому лампами. Они не пошли до конца, остановились возле деревянной двери. За ней был ещё коридор и снова двери, ведущие уже в камеры. В них явно кто–то был, Кэтти слышала шорохи и тихий шёпот. Боже, сколько же людей им удалось поймать и пленить в этом месте? Как долго они тут? Неужели и она обречена застрять здесь, в холодном сыром подземелье, терпеть пытки и ждать смерти?       Внезапно Лоумэн наклонился и сбросил её с плеча, словно она и правда была всего лишь предметом. Грэнж перевернулась в воздухе и рухнула на каменный пол. Спину тут же прострелило болью. Из горла невольно вырвался болезненный стон.              — Хей, Малфой, не хочешь сам попрактиковаться в пытках? — насмешливо окликнул Лоумэн, разминая плечи. — Уверен, тётушка Белла это оценит.       Малфой возился с замком на двери и лишь в отвращении скривил лицо.       — Сами притащили, сами и разбирайтесь, — грубо ответил он и распахнул дверь камеры, отходя в сторону.       Француз, стоявший рядом, склонился над Кэт, взял за верёвки и приподнял её. На его крысином лице играла мерзкая улыбка, а мышиные волосы неприятными патлами прилипли ко лбу, на котором уже запеклась кровь. Факт того, что это последствие от её заклинания, чертовски тешил эго. От перегара, смешанного с запахом вяленой рыбы, захотелось блевануть ему прямо в морду.              — А малявка-то хо`гошенькая, может заглянуть на часок. Как `гас отработает свои выходки, — его липкий взгляд пробежался по телу.       Мерзко. Как же мерзко всё это. Будь у неё развязаны руки, она выцарапала бы ему глаза и затолкала как можно глубже в его картавый рот.              Но ноги то свободны.       Кэт одолело такое отчаяние, смешанное с дикой злобой, что тело само пришло в действие. Со всех оставшихся сил она врезала французу ногой в лицо. Жёсткая подошва с приятным чавканьем разбила ему нос. Он завопил, попятился назад, зазвучала ругань. Она подорвалась, вскочила на ноги и бросилась назад к выходу. Не думая, просто повинуясь дикому желанию выбраться отсюда. Но не удалось преодолеть и пары метров. Заклинание ударило в спину и сбило с ног. Кэтти рухнула на пол, проехавшись щекой по жёсткому камню.       – НЕТ! Чёртовы выродки! Ненавижу! Ненавижу! – в отчаянии кричала она, когда тело магией протащили по полу и забросили в камеру.       – Мелкая дрянь! – прорычал Лоумэн и с силой захлопнул дверь.       Щелчок задвижки... второй... топот ног и удаляющиеся голоса. Свет потускнел, погружая всё в холодный полумрак.       Кэт не двигалась, просто лежала, сжавшись в комок на холодном каменном полу. Сейчас сдерживаемые эмоции хлынули потоком, и из глаз полились слёзы. Маленькая комната наполнилась тихим плачем. Кэти хотела домой, в тёплое, безопасное место, где нет страха и боли. Туда, где мама успокоит и приласкает, а брат вновь даст повод для улыбки. Но они далеко, за бог знает сколько километров от этого проклятого места, а она здесь и вряд ли когда–нибудь их увидит. Отец не придёт на помощь, ведь не знает, где её искать... Никто не знает...              Грэнж никогда не считала себя героем, что смотрит страху в лицо и борется с бушующей стихией, идя к намеченной цели. Но мысли о помощи Ордену, шпионстве, сражениях с врагом были чем-то вдохновляющим, давали возможность быть важной, полезной. Ради этого, рискуя жизнью, она подслушивала важные сведения и доставляла их в штаб. Гордилась тем, что напрямую способствует победе над тьмой. Да, было до ужаса страшно, но этот страх и эйфория после каждой успешной вылазки, словно наркотик, заставляли выходить снова и снова из безопасного места.       Только вот всё это были мысли обычного, глупого подростка, что романтизировал жестокую реальность, и сейчас та самая реальность ощущалась как никогда, а глупый подросток так и лежал во мраке, захлёбываясь собственными слезами.       Нельзя прыгать выше головы... А она прыгнула раз, другой и теперь попалась. Сама во всём виновата. Ведь не отец предложил ей вступить в Орден, а она сама. Сама вызвалась. Сама настояла на этом. Теперь и расплата за промахи на её плечах.       Кэтти не знала, сколько времени она провела в таком положении, полчаса, может, час или целую вечность. Истерика утихла, и сдавленные рыдания перешли в хлюпанье мокрым носом. Счёсанная щека неприятно щипала из-за слёз, тело по-прежнему болело, голова тяжёлая после рыданий. Надо было освободиться хотя бы от верёвок. Неуклюже поднявшись, она приняла сидячее положение. Руки не слушались. Кэт дала им время, чтобы кровь вновь прилила к онемевшим конечностям.              Так всегда происходит, ты рыдаешь, думаешь о безысходности, а слёзы постепенно вымывают эмоции и очищают разум. Наверное, единственное, что ей оставалось, — размышлять.       Она с трудом дотянулась до маленького ножа, спрятанного в потайном кармане ботинка. Вот за что она порой себя хвалила — брать больше необходимого. Не всегда, конечно, удавалось угадать, что может пригодиться, но сейчас этот нож стал самой полезной вещью на свете. Двигать кистями и резать верёвки было непросто. Дожидаясь, пока руки придут в норму, Кэт начала осматривать место своего заточения.       Каменные стены небольшой камеры покрывала плесень, с потолка свисала пыль вперемешку с паутиной, в углу валялись сырые клочки то ли соломы, то ли каких-то веток. В тишине подземелий послышались отдалённые звуки грома, началась гроза. Прикреплённые к потолку висели кандалы, их браслеты были идеально круглыми, явно магические, чтобы нельзя было вскрыть замок. Хорошо, что Кэт в них не посадили, иначе сейчас она бы болталась над полом.       Болезненно шипя, она поднялась на ноги.       Напротив массивная деревянная дверь с окошком. Вместо стекла вставлена железная рама с тремя толстыми прутьями. Через него было хорошо видно коридор, он пуст. Даже удалось рассмотреть дверь с наружной стороны, её запирали два железных засова. Судя по слабому золотому мерцанию, те зачарованы, даже если сильно постараться и попытаться сдвинуть их беспалочковой магией — ничего не выйдет.              Гермиона как-то говорила, что волшебники слишком часто полагаются на магию и редко руководствуются логикой или применяют грубую силу. Больше идей не возникло, и Кэтти решила попытаться выбить дверь. Стражи нет, на улице гроза, она в подвале огромного поместья, вряд ли её услышат. Тело уже могло свободно двигаться, хоть и чертовски болело, а значит, нужно пробовать.       БАХ!       Кэтти ударила ногой что есть сил в район замка. Второй удар — снова ничего. Третий — безрезультатно.       Рана от заклинания Сивого неприятно заныла, и Грэнж, тяжело дыша, начала ходить от одной стены к другой, зачёсывая обеими руками растрёпанные волосы. Злясь на себя за то, что не ушла вовремя от того чёртова трактира, на скотину Сивого, что погнался за ней, в конце концов, на эту проклятую дверь, что не хотела поддаваться, даже на придурка Малфоя за то, что решил устроить разборки со своим мерзавцем папашей!       Она использовала всю длину комнаты, чтобы разогнаться и выбить дверь плечом.       БАБАХ!              Грэнж отскочила, скрючившись и постанывая, тёрла ушибленное место. Вывиха не было, только сильный ушиб. Чтобы как-то отвлечься от боли, начала наворачивать круги, матерясь и проклиная ненавистный кусок дерева.       — Ладно, ладно, грубая сила не помощник, — недовольно бурча себе под нос, она села напротив двери.       За ней придут утром, и лучше хотя бы попытаться что-то сделать, нежели просто сходить с ума в ожидании и жалеть себя. Грэнж с опаской задрала рукав мантии, у неё были наручные часы, но смотреть на время и отсчитывать секунды до приговора не хотелось.       Циферблат показывал 1:47.       Нужно подумать над тем, что у неё есть и как это можно использовать. Кэт нервно потёрла лицо руками. Арсенал беспалочковой магии до смешного скуден: отточенные защитные и манящие чары. Есть нож, ржавые кандалы, куча гнилых веток и длинная верёвка, Пожиратели не поскупились.       Класс. Подвешенные кандалы и верёвка — отличный набор, чтобы повеситься. А что, тоже выход.       Самоубийство — это явно не то, на чём нужно сосредоточить внимание. Шестерёнки в голове крутились, она перебирала идеи, пялясь на дверь. На ней была металлическая заплатка, скорее всего, гвозди, что крепили засов, пробивали дверь насквозь и находились под ней. Эта мысль была вполне реализуема, по крайней мере, по её мнению. Отодрать заплатку, чтобы расшатать замок изнутри.       Кэтти вытащила нож и, сев рядом с дверью, принялась за дело. Начала поддевать лист металла лезвием, помогая себе когтями.       Анимагия — вещь, несомненно, хорошая и дающая полезные умения, но лучше бы она потратила это время на беспалочковую магию. Сейчас отпирающие чары пригодились бы куда больше, или, на крайний случай, взрывные заклинания.       Процесс шёл очень медленно, заплатка не хотела поддаваться, а лезвие постоянно выскальзывало из щёлки, что удалось расковырять.       После, казалось, вечности таких манипуляций, кровоточащих пальцев и двух сломанных когтей один угол всё же получилось прилично отогнуть, и, судя по ощущениям, под металлом действительно были загнутые гвозди. На первый взгляд глупая идея превратилась в ощутимый шанс выбраться из этого ужасного места. Кэтти просунула лезвие в щель по самую рукоятку ножа и потянула на себя. Металл начал поддаваться и прогибаться. Ещё немного, и всё получится.                ДЗЫНЬ!        Её по инерции отбросило назад и Грэнж ударилась головой о каменный пол. Не понимая, что произошло, постанывая она приподнялась. В ладони осталась рукоять с маленьким отростком лезвия.        — Нет-нет-нет, только не... — нервно шепча и подползая к двери, она увидела изрядно погнувшуюся заплатку, которая всё ещё была на своём месте. — Твою мать! — сломанный нож полетел куда-то в стену. Она попыталась отодрать лист металла руками, но ничего не вышло. — Блять! — когти со скрежетом ударили дверь, оставляя после себя четыре длинных борозды.       Глаза неприятно защипало. Столько времени и сил, потраченных впустую. Она облокотилась спиной о дверь и судорожно вздохнула. Стены темницы давили, а воздух стал слишком густым и тяжёлым. Из-под ворота чёрной водолазки Кэтти вытащила два серебряных кулона на цепочке, один в форме полумесяца, второй — солнце. В марте у Лу было день рождение, и Кэт надеялась, что у них получится встретиться на пасхальных каникулах, поэтому и подарок приготовила — парные украшения. На обратной стороне серебряного солнышка была гравировка «Для Луcы». На четвёртом курсе за Лу ухаживал один болгарин, который постоянно коверкал её имя, называя Лусой вместо Луизы. Подругу это часто раздражало, а Кэт подхватила прозвище, после чего «Луса» стало общим достоянием.       Они не виделись с Рождества. Кэт очень скучала, боялась, вдруг с ней что–то случилось.              Из воспоминаний её выдернул скрип и шаги в коридоре. Грэнж вскочила на ноги и отошла от двери. В окошке промелькнула белая макушка. Кэт тут же метнулась обратно к решётке. Может, она и будет стыдить себя за это, но война научила одной простой вещи: гордость не лучший друг, когда хочешь жить.       — Малфой, постой... — но парень продолжал свой путь. Ровная осанка и уверенные шаги. — Драко, пожалуйста... Прошу, помоги мне. — в отчаянии взмолилась она. Малфой замер. Через лёгкий чёрный свитер было заметно, как напряглась его спина, а кулак сильнее сжал палочку. — Они же убьют меня... – уже тише, надрывным полушёпотом.              «Ну же, ты ведь тоже не хочешь всего этого. А я не хочу здесь сдохнуть».       Он хотел повернуть голову и, возможно, что-то сказать, но осёкся и возобновил шаг.               Малфой дошёл до конца коридора, взмахнул палочкой, дверь последней камеры открылась, и он вошёл внутрь. У него с собой был бумажный пакет, и, судя по запаху, который лёгким шлейфом разнёсся по помещению, там было что-то мясное и вкусное. Желудок предательски завыл, а рот наполнился слюной, но Кэт старалась не обращать на это внимания. Неужели белобрысый гадёныш подкармливает одного из пленников? Это показалось странным.       Кэт вновь начала наворачивать круги по комнате, размышляя. Она правда старалась подойти к проблеме с холодным рассудком, но в голове больше не было ни одной идеи, пустота. Опять послышались шаги. Малфой возвращался, в руках только палочка.              Волшебная палочка — такой маленький, но невероятно могущественный предмет, ключ ко всему. Всё, что от него отделяет, — это массивная дверь, которую не открыть. Но протяни руку сквозь решётку, и можно практически коснуться её владельца и почувствовать магию, что даёт эта вещь.       Малфой явно привёл себя в порядок: домашние брюки, уложенные волосы, вид всё ещё болезненный, но уже не такой помятый.              — Малфой, подожди, — она ухватилась за железные прутья. — Всего один вопрос... — парень, не глядя, прошёл мимо. — Пожалуйста, один вопрос, и я от тебя отстану, — он обречённо вздохнул, сдавленно матернулся, развернулся и подошёл к её двери.       Боже, да она в жизни с ним так не разговаривала. Если вообще пыталась хоть раз к нему нормально обратиться.       — Ну? — Серые глаза смотрели с раздражением.       Сколько она его не видела? Почти год?       — Ты ведь был в школе? Видел Луизу? С ней всё в порядке? — Обеспокоенно проговорила Кэт на одном дыхании.       – Это три вопроса, – Он изогнул бровь – единственное изменение на безэмоциональном лице.              «Ещё и издевается». Грэнж нервно хмыкнула.       — Да-а, ты всегда был язвой, — протянула она, окидывая собеседника взглядом.       Малфой закатил глаза.       — С ней всё нормально, — бросил он и уже намеревался уйти.       И магия вместе с ним...       — Постой-постой... — спохватилась Кэт, снимая с шеи цепочку. — Можешь ей передать? — она просунула кисть с серебряным солнцем между прутьями и просяще взглянула на Малфоя.       — С чего бы мне это делать? — он презрительно скривил губы и недоверчиво посмотрел на кулон. По телу прошла волна раздражения, но Грэнж приказала себе успокоиться.       — Как видишь, я немного в затруднительном положении, — она красноречиво обвила взглядом дверь своей камеры. — Считай... Считай это последним желанием, — Кэт постаралась придать голосу легкомысленности, но к горлу подступал ком, а внутри что-то сжалось. Этой короткой, до омерзения банальной фразой она словно подносила перо, чтобы подписать свой смертный приговор. Пусть от неё останется хоть что-то на память.              Малфой сделал шаг вперёд и протянул руку. Напоследок блеснув, цепочка выскользнула и с тихим звоном упала в изящную ладонь. Он на мгновение задержал на украшении взгляд, а потом посмотрел на Кэт. Возможно, ей показалось, но в серых радужках на секунду промелькнуло понимание.       Рывок вперёд. Она выбросила руку, чтобы схватить Малфоя. Скрип решётки. Пальцы поймали воздух.       Он успел отскочить и теперь ошарашенно пялился на неё. Потом лицо начало искажаться в призрении. Почему-то стало неловко за свою отчаянную попытку. Кэт хотела схватить, ударить его о дверь, чтобы тот отключился, и попытаться забрать палочку. Хоть она и начала принимать неизбежное, но, видимо, подсознание и тело продолжали бороться и искать выходы. Грэнж почувствовала, как стыдливо розовеют щёки от его взгляда.       — Ну, вперёд! Можешь осуждать меня ещё и за то, что я не хочу сдохнуть! — скривившись, огрызнулась она и ушла вглубь камеры.       Удаляющиеся шаги и вновь тишина.       Время 3:52       Это была самая длинная ночь в её жизни. Она примерно знала, что будет дальше. Сначала Лоумэн похвастается своей добычей и отведёт её к Малфою-старшему. Потом начнутся пытки ради получения информации. Возможно, их продолжит Лестрейндж, когда вернётся. От воспоминаний о безумной женщине по спине пробежал липкий холод. Когда они выбьют из Кэт всё, что нужно, она к этому времени сойдёт с ума от боли, а затем... Её убьют.       Грэнж вновь вернулась к двери, прислонилась лбом к холодным прутьям. Где-то снаружи гремит гром, и его голос лишь неясным, слабым гулом доходит до этого места.       Хорошо бы оказаться там. Ощутить холодные капли дождя на лице и промокнуть так, чтобы даже на костях ощущалась сырость. Вдыхать чистый весенний воздух, наполненный влагой и запахом молодой зелени, пусть он въедается в лёгкие и преследует до конца жизни. Слушать, как бушует природа, воет ветер, протяжно и томно. Разряды молний раскалывают небеса, и рокот грома проносится по округе, от чего вибрирует каждая клеточка тела. Всё это музыка, в которой хотелось раствориться, утонуть и никогда не забывать. Но перед глазами лишь серая каменная стена коридора, покрытая плесенью. Старые лампы на потолке, их свет холодный и тусклый, постоянно мерцает, словно вот-вот потухнет и погрузит всё во мрак.       Здесь, перед её темницей, несколько минут назад стоял Малфой. Возможность, до которой она не смогла достать, оставила лишь запах мяты и слабый, но сохранившийся аромат кухни, где он недавно был. Как же хотелось есть.       Чувство, когда Кэт практически смогла схватить его, всё ещё ясно ощущалось, так, словно можно повернуть время вспять и быть быстрее, сильнее и наконец заполучить ключ к свободе. Но наяву лишь скрип решётки и пустота в руке.              Стоп.       Её будто током ударило. Кэти торопливо начала осматривать злосчастное окошко. Да, прутья были железные и прочные, только вот рама покрыта коррозией. Она не прикреплялась гвоздями, а была вбита. Кэт дёрнула за прутья, раз, второй. Решётка была расшатана, не настолько, что можно справиться голыми руками, но если приложить достаточно сил, всё могло получиться.       Грэнж посмотрела в конец коридора. С её ракурса было видно лишь малую часть входной двери, но и этого было достаточно, чтобы заметить, что дверь, ведущая в первый коридор, приоткрыта. Навязчивая апатия, преследовавшая до этой минуты, разом схлынула, от перевозбуждения и взволнованности. Даже дыхание сбилось.       Она лихорадочно начала осматривать комнату, и пазл сложился. Схватила валяющуюся на полу длинную верёвку. Привязала подрагивающими от волнения пальцами концы к крайним прутьям. Проверила надёжность узлов. Вроде крепко. Обмотала верёвки вокруг предплечий, упёрлась здоровой ногой в дверь и начала тянуть изо всех сил.              В теории это выглядело намного легче, чем на практике. Просто вырвать решётку. Но на деле руки с первых секунд начали болеть, канаты неприятно стягивали кожу, а злосчастная железка не хотела поддаваться.       Она упёрлась в дверь и второй ногой, держась в подвешенном положении только благодаря натяжению. Мышцы уже горели, она пыталась выпрямить ноги, распределяя большую часть силы на них. Металл начал скрежетать.       Ещё немного.       По подземелью гулким эхом пронёсся раскат грома. С треском рама вылетела из двери. Кэт рухнула на пол и только чудом успела поймать полетевшую за ней решётку, предотвращая столкновение металла с головой.       Она так и замерла на полу, дыша как загнанная лошадь. Грудь поднималась и опускалась в бешеном темпе.       Получилось! И кто сказал, что грубая сила не решает проблемы?       Боже, Грэнж не могла в это поверить, дотошные и идеально вылизанные Малфои упустили такую мелочь, как ржавая решётка! Впрочем, она сама вначале не заметила этого и теперь ругала себя за упущенное время. Но, чёрт возьми, это реальный шанс сбежать! Губы дёрганно растянулись в улыбке.              Она сбросила с себя тяжёлый кусок металла, освободила руки от верёвки и поднялась с пола. Ноги были ватными и подрагивали. Человек, конечно, не протиснется в образовавшийся проход, но вот собака пролезет.       Несмотря на крупные размеры, ей всегда удавалось протискиваться в довольно узкие проходы. Почему так получалось, Кэт точно не знала, то ли скелет анимагической формы был достаточно пластичным, то ли она не всё знала о собачьих умениях, но этот маленький нюанс часто выручал.       Тело начало покалывать, комната увеличиваться, а запах сырости стал ещё острее. Слышалось дыхание людей, которые находились в соседних камерах, где–то капала вода.       Белая овчарка отошла к стене. Разбег, сильный толчок задними лапами и прыжок. Воздух вылетел из лёгких, когда задняя часть тела застряла в проёме. Ещё немного усилий, и лапы с характерным цоканьем приземлились на каменный пол коридора.              Пробегая мимо остальных камер, собака замерла, когда заметила пару поблёскивающих в полумраке глаз, смотрящих через решётку одной из темниц. Сухое смуглое лицо мужчины было ужасно худым, щетина сильно отросла и скоро превратится в бороду. Он был равнодушен, не произнёс ни слова, но взгляд, грустный и усталый, казалось, он смотрел с укором и следил за каждым её шагом. По спине пробежал холод, к горлу подступила тошнота. Поджав уши, она отвела взгляд и пошла дальше.       Сколько он уже здесь? Месяц, два, может, больше? Почему-то стало стыдно за то, что удалось сбежать. Правда, хотелось помочь, но одна, без магии или какого-либо оружия, она была не в силах что-то сделать.       Из щели приоткрытой двери повеяло тёплым воздухом. Раскаты грома и звук бушующего ветра отчетливым эхом разносились по внешнему коридору. Он тоже был пуст, ни единого намёка на чьё-то присутствие. Превратившись обратно в человека, Кэт проскользнула в дверь.              Облегчение и одновременно недоверие вызывал факт того, что на двери не было сигнальных чар. Либо об этом забыли, либо они попросту не сработали.       «Как-то слишком просто», – от этой мысли возникло плохое предчувствие.       Пригнувшись, она кралась к широкой лестнице, ведущей в основную часть поместья. От чего-то сердце забилось чаще, тревожное чувство, что её вот-вот поймают, липкой волной прошлось по телу. Страх, будто толкая в спину, приказал бежать. Поддавшись этому порыву, Кэт ринулась вперёд, быстро приближаясь к лестнице. Схватилась за перила и, пролетая несколько ступенек, в три прыжка оказалась на середине, где замерла как вкопанная. Сердце упало куда-то вниз, а по спине пробежал холод.              Огонёк заклинания, готовый вот– вот сорваться с кончика палочки,  оранжевым мотыльком маячил перед глазами. Тонкие, бледные пальцы, с серебряным кольцом, направляли чёрное древко прямо в голову Кэт. Во второй руке покоилась книга.        Вспышка молнии за окном озарила пространство вокруг, отбрасывая резкие тени на лицо Малфоя, стоявшего на несколько ступеней выше. Первые пару мгновений испуганное, потом брови поползли вниз, и оно исказилось в злобе, а серые глаза прожигали насквозь. Кэт стиснула зубы и завела руку назад. Темнея и удлиняясь, ногти приобрели форму острых когтей. Каждая мышца в теле напряглась, готовясь к решающему броску.       В этот раз умолять и просить она не будет. Даже если придётся сражаться голыми руками, плевать. Магии хватит, чтобы отразить заклинание, а скорости и прочных когтей для нанесения удара в горло. По венам уже бежала энергия, скапливалась на кончиках пальцев, готовая вот-вот создать щит.       Они оба застыли, словно на дуэли, ожидая, кто первым решит спустить курок. Если выстрелит один, второй незамедлительно выпустит свою пулю. Прогремел раскат грома. Для Кэт отступить означало упустить последнюю ниточку, ведущую к свободе, для Малфоя — предать своих. Он тоже это понимал и явно обдумывал последствия своих действий. Странно осознавать, что от выбора ранее незаметного для тебя человека зависит твоя жизнь. Во вспышках света за окном было видно, как на линии челюсти играют желваки, а серые глаза прищурились в немом укоре.              Малфой сдавленно чертыхнулся, рука безвольно опустилась, оранжевый огонёк на конце палочки потух. Грэнж растерянно на него посмотрела, она ожидала другого решения. Парень лишь повернул голову глядя куда – то в сторону. Выражение лица было злобным, но таким измученным и не ясно на кого он гневается больше, на себя или на неё.        — Прямо и налево — открытое окно, — хрипло процедил он сквозь зубы.              Кэт тут же вышла из оцепенения и проскользнула мимо, прошептав неловкое и, казалось, неестественное «Спасибо».              «Прямо, налево, окно… Прямо, налево, окно… Прямо, налево…» — эхом звучало в голове, пока Грэнж что есть сил бежала по поместью. В подсознании крутилась мысль об обмане и возможной ловушке, но ноги несли вперёд. «Боже, за каким чёртом им такой огромный дом?!»              Запах дождя усиливался. От вида высокой открытой створки окна глаза невольно наполнились слезами. Кэт запрыгнула на подоконник и, не думая ни секунды, нырнула в бушующий поток ливня.              Белые лапы с плеском приземлились на мокрую землю. По пушистому меху сразу поползли множество холодных змеек. От быстрого бега вода хлестала по глазам. В нос бил запах мокрой земли, молодой травы и озона. Это были лучшие ощущения на свете.              Быстро сообразив, что через главные ворота точно не пройти, собака бежала по огромному заднему двору в поисках лазейки не только в высоком каменном заборе, но и магическом барьере, охватывающем территорию поместья. Во мраке ночи мелькали лабиринты клумб, деревья, беседки, большой пруд с бушующей, пузырящейся водой.       Блуждания привели на конюшню, её задняя часть выступала за пределы ограждения, и небольшое окно стало той самой лазейкой.       Дальше лес.       Густой, полный вековых деревьев, обвитых мхом. По зелёной кроне барабанили капли дождя, создавая мелодичный звон, который наполнял воздух. Мягкая, влажная, старая листва шелестела под лапами. Туман низко стелился между стволами деревьев, придавая лесу вид полупрозрачного сновидения. Белая собака неслась во всю прыть, как можно дальше от гиблого места.              

***

      Поместье семьи Малфоев находилось в графстве Уилтшир, на юго-западе Англии, Лондон — на юго-востоке. Пользуясь этими ориентирами, удалось отыскать нужную автостраду и по указателям двигаться в сторону дома.              Животная форма позволяла легче преодолевать большие расстояния, и за трое суток Кэт смогла добраться до заповедника Чилтерн-Хилс.              Теперь уже бывший аврор, Брайан Грэнж первые шесть часов ещё верил, что Кэтти вернётся, и старался сохранять самообладание, но с истечением времени уже сам отправился на поиски в захудалую деревню и её окрестности, где надежда найти дочь живой постепенно начала угасать. На третий день отчаявшийся и коривший себя за то, что отправил собственного ребёнка на верную гибель, Брайан думал над тем, как сообщит о смерти Кэт жене, о том, как та со слезами на глазах будет проклинать его, и как он сам будет ненавидеть себя всю оставшуюся жизнь. Брайан, будучи человеком стойким и лишь иногда крайне эмоциональным, сначала не поверил своим глазам, а после разрыдался, увидев на пороге дома довольно исхудавшую, в грязной и порванной мантии, но живую дочь.              За те три дня, что Кэт блуждала по лесам и равнинам Англии, произошло многое. Вернее, в последнюю ночь её путешествия.       Получив сообщение о готовящемся нападении, штаб в Шекерстоуне немедленно эвакуировали, но, как выяснилось позже, Пожиратели напали на деревню.              Лишь за одну ночь слуги Тёмного Лорда вырезали всё население и сожгли то место дотла. Магловские СМИ утверждали, что местная газовая станция была неисправна, из-за чего произошло массовое возгорание. В тот день не только не волшебное общество понесло потери, но и магическое. Рядом с тем местом нашли труп Майкла Харриса. Раньше он был небольшим чиновником в Министерстве магии.       Случай с Шекерстоуном стал актом бессмысленной жестокости, лишь способом устрашения и демонстрации власти.