Лисы и Волки

      1 сентября 1994 года              Ливень барабанил по стеклу высокого арочного потолка вокзала Кингс-Кросс. На платформе 9¾ царила суматоха. Кэтти даже не могла припомнить, когда за свои четырнадцать лет в последний раз видела столько разношёрстных волшебников в одном месте. Ведьмы и колдуны в красивых разноцветных мантиях, замысловатых шляпках и с большими тележками, наполненными багажом, сновали туда-сюда, провожая своих детей на поезд. Кто-то торопливо проверял список багажа, другие, судя по недовольным лицам отпрысков, давали наставления, а третьи неторопливо двигались вдоль перрона.              Больше всего радовал глаз блестящий красный паровоз. Из его трубы белыми клубами валил пар, а на передней части красовалась табличка «Хогвартс-Экспресс» и герб школы.              — Волнуешься? — нарушил молчание отец.              — Немного, — голос бесцветный от напряжения. «Немного» – это мягко сказано.              Они сидели у стены платформы на лавочке. Отец расслабленный и безмятежный, а Кэтти бледнее мела, натянутая как струна. Пальцы нервно теребили конец длинной, тугой косы, периодически выдёргивая из него по паре светло-русых волосков, а желудок неприятно скручивало, и завтрак грозился вырваться наружу.              Отец зашуршал полами плаща и выудил из кармана пачку сигарет и зажигалку. Сколько Кэтти себя помнила, он всегда пользовался одной и той же зажигалкой. Блеснул серебряный корпус с гравировкой лисьей морды в круге, звякнула крышка, затем щелчок металлического колёсика, и из пары искорок возник язычок пламени.              — Повезло, что мама торопилась и не пошла сюда. Если узнает, что ты при мне куришь — тебе влетит, — переключившись на что-то обыденное, она старалась отвлечься от мыслей о новой школе. Отец лишь хмыкнул и улыбнулся.              — Я тоже жутко волновался в свой первый день, — он выдохнул облако дыма, рассматривая красный паровоз с приятной ностальгией. — Видишь вон тот вагон, – он вытянул руку и указал пальцем на третий с начала поезда. — Пятое окно, верхний правый угол рамы, — в том месте блестящую краску покрывало чёрное пятно, словно кто-то старательно пытался поджечь этот угол, но лишь покрыл копотью. — Кажется, это было как раз на четвёртом курсе. Мы с ребятами баловались заклинаниями, в итоге случайно создали шаровую молнию. Она носилась по всему вагону, пока не выбила окно. Столько визга тогда было. В тот год Когтевран явно отличился, — он усмехнулся, а Кэт улыбнулась.              Отцу было приятно вернуться в родные места, наверное, поэтому настоял приехать пораньше. Ему хотелось подольше побыть в столь знакомом месте. Кэт слабо разделяла его хорошее настроение. Как бы она ни старалась отвлечься, волнение никуда не уходило, а долгое ожидание отправки только усугубляло это состояние.              Семейство Грэнж считалось эмигрантами, вернее, большая её часть. Брайан Грэнж – коренной британец, выросший и до девятнадцати лет проживавший в небольшом, но древнем поместье в округе Лондона. В поисках себя и другой жизни, по его словам, он отправился в СССР, где построил хорошую карьеру в Московском Министерстве, как следователь по магическим преступлениям. И вот, спустя двадцать лет и кучу бумажной волокиты, дабы устроиться в качестве мракоборца, он вернулся.       — Видишь вон то рыжее семейство? — отец кивком указал на толпу, идущую вдоль перрона. Практически все поголовно были ярко-рыжие: полноватая женщина, двое взрослых парней, девочка и ещё трое — мальчик и близнецы. От обилия рыжего даже в глазах зарябило.        — Это дети и жена Артура Уизли, я тебе рассказывал про него, мы в одно время в школе учились, правда, он немного постарше. Даже забавно, что теперь вместе в Министерстве работаем.       Забудешь такое, после первого дня на работе отец полвечера только и рассказывал, сколько старых знакомых повстречал. От старческой ностальгии Грэнж невольно задумалась, неужели и она когда-нибудь будет так же сидеть и вспоминать былые времена. Даже представить жутко.       — А те двое чьи? — Кэт кивком указала на тех, кто не вписывался в рыжую компанию: мальчик в очках с чёрными взъерошенными волосами и девочка с пышными и кудрявыми.       — Девочка не знаю, а вот мальчик — это Гарри Поттер, — отец затушил сигарету, и по взмаху волшебной палочки окурок исчез.       Это имя она знала ещё до переезда в Британию. Знаменитый Гарри Поттер, мальчик, победивший такого же знаменитого тёмного волшебника. В голове не укладывалось, как этот щуплый мальчишка мог такое сделать. Кэтти уже решила, что от него точно будет держаться подальше. Таким известным людям часто присуща звёздная болезнь, и общаться с ними столь же приятно, как бежать марафон по сугробам — утомительно и некомфортно.       — Ну, тебе пора, а то скоро отбытие, — он встал, запуская пальцы в чёрные волосы, тем самым заправляя пару выбившихся прядей из уложенной причёски.              Отец с лёгкостью подхватил большой школьный чемодан, и они направились к поезду. С каждым шагом Грэнж бледнела всё сильнее, а ладони становились мокрыми и ещё крепче стискивали лямки рюкзака. Она не отводила глаз от входа в вагон. Тамбур освещался приглушённым светом из окон, отчего с улицы казался темнее и вызывал ассоциации с вратами в адскую колесницу, в которую хаотично вбегали школьники. Она нервно сглотнула.              — Если хочешь, я могу прокатиться с тобой, — с доброй насмешкой сказал отец, внимательно наблюдавший за ней всё это время. Кэтти тут же обернулась, испуганно глядя на него. Этого ещё не хватало, струсить настолько, что её за ручку поведут в школу.              Он широко улыбнулся.       — Я пошутил. Давай, иди уже. Найдёшь Луизу и быстро придёшь в чувства, — он мягко приобнял за плечо, стало чуть легче, и подтолкнул вперёд.       Выдохнув и уверенно кивнув, Кэтти взяла свой багаж и забралась в тамбур. Прозвучал звонкий гудок паровоза, означающий отбытие.       — Держи хвост трубой, — сказал он на русском и помахал на прощание. Кэтти махнула в ответ, и дверь с шумом захлопнулась.       Поезд медленно набирал скорость, а тесный коридор был переполнен галдящими подростками. С трудом протискиваясь сквозь этот балаган, Грэнж двигалась вдоль купе, ища знакомое лицо. Сейчас понять, кто к какому факультету принадлежит, трудно. Ученики ещё не в школьной форме, одетые каждый по-разному, слонялись туда-сюда, сливаясь в разношёрстный поток. Кэтти, одетая в форму с самого выхода из дома, чувствовала себя ещё более некомфортно.       С Луизой Монтгомери она познакомилась ещё летом. Семейство Грэнж переехало в конце июня и временно остановилось у родителей отца, до тех пор, пока мама не найдёт новую работу и дом в подходящем месте.       Возможность пожить у бабушки с дедушкой, несомненно, радовала, только вот с соседями была маленькая проблема, их попросту нет. Поместье располагалось в заповеднике Чилтерн-Хилс, в окружении живописного леса. До ближайшего городка не меньше двадцати километров, тишина и спокойствие, по началу это даже нравилось, но потом превратилось в скуку. Поэтому новость о том, что рядом живёт ещё одна волшебная семья, в которой девочка, ровесница Кэт, стала спасительной надеждой на хоть какое-то развлечение.       Отец познакомился с мистером Монтгомери в Министерстве, последний работал в отделе международного магического сотрудничества. Видимо, болтливость Брайна пришлась ему по вкусу, и тот пригласил его в гости на чашечку чая с коньяком.       Особняк этой семьи был раза в два больше дома Грэнж и отделан раза в три богаче. Посреди огромной гостиной, Луиза Монтгомери грациозно восседала на бархатной софе, закинув стройные ножки на пуфик, и с нарочито претенциозным видом читала книгу. Она лишь безразлично подняла взгляд на гостей и довольно манерно произнесла приветствие. Когда мистер Монтгомери вместе с отцом отправились на верхний этаж, девочки остались наедине. Кэтти сразу почувствовала себя не в своей тарелке.       — У вас красивый дом, — не зная, что сказать и куда себя деть, Грэнж выдала первое, что пришло в голову. В ответ последовало равнодушное «угу».       — Я видела край стеклянной крыши на заднем дворе. Это теплица? — казалось, она сама себя закапывает.       — Да, — в голосе уже слышались нотки раздражения. Луиза мельком взглянула на гостью. — Сядь уже, — протянула она спокойно, но грубовато. Быстро поняв, что тон был неподходящим, уже с наигранной вежливостью добавила: — Выпей чаю.              Тянуло назад, к выходу. Хотелось до вечера просидеть на их мраморных порожках снаружи, чем провести ещё пять минут с этой аристократкой. Но вопреки желанию бежать, всё-таки пришлось сесть на мягкий диванчик напротив Луизы. Их разделял чайный столик с довольно вычурным сервизом, сделанным на японский мотив.              Новая знакомая была приятна внешне, в отличие от её недружелюбного поведения. Короткие, чёрные как уголь волосы с завитками на концах, округлое лицо. Видимо, миссис Монтгомери с востока, отчего у её дочурки азиатский разрез глаз. Своими чертами она напоминала лисицу: гордую и изнеженную.              Поняв, что её тайком рассматривают, Луиза повыше подняла книгу. Тёмно-карие глаза спрятались за синей обложкой с изображением силуэтов трёх людей на фоне луны. Часть названия закрывали тонкие пальцы с весьма дорогими на вид серебряными кольцами, что ярко мерцали в лучах солнца, льющихся из высоких окон. Кэтти решила сделать последнюю отчаянную попытку завести разговор:              — Это «Полнолуние» от Грейси Мэр?              В ответ снова «угу». Но через пару мгновений Луиза опустила книгу.              — Ты её читала? — с недоверием и неким интересом последовал обратный вопрос.              — Да. У меня есть все четыре книги, на русском и английском, и... — слишком оживлённо начала Кэтти, потом запнулась и уже тише добавила: — Кажется, скоро пятую выпустят.              Вся чопорность и аристократичность вмиг исчезли с лица Луизы, в глазах заиграл озорной огонёк, и губы начали расползаться в улыбке.              — Тебе как? Понравилось? — опешив от такой реакции, осторожно спросила Кэт.              Луиза отбросила книгу, подалась вперёд и начала тараторить.              — Шутишь!? В четвёртый раз перечитываю. Я обожаю эту историю! Даже упросила отца купить специальное издание. А Грейси Мэр так классно пишет. Я в восторге от её слога! Правда, «Сердце ворона» так себе. Но «Полнолуние» — шикарно! Себастьян хоть и козёл, но такой милый, когда рядом Роуз. Тебе кто больше нравится, Себастьян или Вуд? Нет, дай угадаю. Вуд?               Она напоминала вмиг ожившую статую, которая только и ждала часа, чтобы выпустить всю накопившуюся энергию. Невероятно наблюдать, как человек в одно мгновение мог так измениться. Из богатенькой девочки Луиза по щелчку пальцев превратилась в обычного подростка, фанатеющего по любовным романам. А что самое удивительное, чистокровная волшебница любила книги Грейси Мэр, которая то и дело писала о драматичной любви чистокровных и маглорождённых.              В тот день они проболтали до позднего вечера. Поначалу обсуждали творчество любимой писательницы и книжные предпочтения, но так как Кэтти зарубежной магической литературы читала немного, разговор перетёк в другое русло. Грэнж рассказала немного о себе, кто она, откуда и зачем приехала. Луиза поведала основную информацию о Хогвартсе и какая обстановка на факультетах.              Характеристики от младшей Монтгомери такие: самый лучший факультет — её, Слизерин, хитрые и те, кто действительно умеют веселиться, на Когтевране одни умники, но в целом люди нормальные, Гриффиндор — безбашенность и слабоумие, Пуффендуй — добренькие паиньки, а следовательно, глупость и скука.              С тех пор Кэтти стала частым гостем в особняке Монтгомери. Сама Луиза в дом Грэнж пришла лишь раз, и то тайком от родителей, на посещение чужого дома они наложили запрет. В какой-то степени это облегчило жизнь. За свой короткий визит новая знакомая задала уйму вопросов по поводу магловской техники и того, как она работает и почему издаёт странные звуки. Кэти нравился её живой интерес, но придумывать аналогии с заклинаниями и пытаться объяснить, как работают радиоволны, было утомительно.              Главным развлечением стали прогулки в лес. Для девочки из аристократичной семьи Луиза слишком хорошо лазила по деревьям, не боялась испачкаться и испытывала невероятную тягу к приключениям. После которых они тайком пробирались к ней домой, дабы смыть с себя последствия и при этом не попасть на глаза мистера и миссис Монтгомери в довольно потрёпанном и измазанном виде. Особенно после попыток Кэтти научить новую знакомую кататься на велосипеде.              Перед своими родителями Луиза становилась белой и пушистой, эдакой дамочкой из высшего общества. Притворялась она настолько искусно, что никто и представить не мог, как девочка из золотой клетки может стащить из гнезда вороньи яйца, а после гонять на метле от стаи птиц по всему лесу, ловко петляя между деревьями, ещё и с визжащей от страха Кэтти за спиной.              Так прошёл весь остаток лета — Луиза придумывала очередное развлечение, а Кэт с охотой следовала за ней. За пару дней до начала учебного года они договорились встретиться в поезде.              Вагон медленно покачивался, а дождь так беспощадно поливал окна, что снаружи почти ничего не было видно. После отбытия толпа довольно быстро разбежалась по купе, и Кэтти, волоча за собой тяжёлый чемодан, раздражающий с каждым шагом всё больше, переходила из вагона в вагон, пока не вышла в свободный коридор. В его центральной части, оживлённо о чём-то говоря, стояли двое мальчишек примерно её возраста.              Набравшись побольше смелости и наконец-то решив спросить про нужного человека, она направилась к ним, предполагая, что и на других факультетах Луизу знают.              — Привет. Я ищу Луизу Монтгомери. Вы не знаете, в каком она купе? — на одном дыхании сказала Кэт.       Потенциальные проводники отвлеклись от разговора. Кудрявый нахмурился, прошёлся по ней взглядом, переглянулся с мулатом, тот в ответ ухмыльнулся. Кэтти почувствовала себя некомфортно.              — А ты кто? — спросил первый.              — Кэтти Грэнж, — она машинально подала руку для рукопожатия, но кудрявый лишь бросил прищуренный взгляд на протянутую ладонь и поднял бровь. Стало неловко, и Грэнж, убрав руку, растерялась ещё больше.              Мулат хохотнул и слегка толкнул друга в плечо.              — Не обращай внимания, он у нас одичал за лето, — не замечая резкого взгляда друга в свою сторону, он продолжил тем же приятным тоном. — Лу в предпоследнем купе.              Бросив быстрое «спасибо», она направилась в конец вагона. Дверное оконце было занавешено шторой, и из купе доносились приглушённые звуки оживлённого разговора. Кэтти постучала. Голоса резко стихли, и дверь с шумом отъехала.              — Ну где тебя носит?! Думала, львы уже сцапали, — Грэнж даже ответить ничего не успела, как Луиза втащила её в купе.              — А вот и та самая новенькая — Кэтти. Кэтти, знакомься, Пэнси Паркинсон и Дафна Гринграсс, — она по очереди указала на двух девочек, сидевших на диванчике.              Несмотря на целое лето, проведённое в Британии, до сих пор было непривычно, что кто-то из ровесников называет её «Кэтти». Обычно так к ней обращались только члены семьи. В прошлой школе все пользовались русской версией «Катерина».              — Привет, — неловко махнула рукой Кэт.              Пока Луиза левитировала её багаж на верхнюю полку, новенькая выдерживала оценивающие взгляды двух пар глаз, словно проходила отбор в команду крутых девчонок. Щёки начали розоветь, и она мысленно вычла за это пару очков. Луиза села на сиденье напротив своих подруг, Кэт расположилась рядом с ней.              — К нам редко переводятся новенькие. Ну, и, из какой ты школы? — закинув ногу на ногу, начала допрос Пэнси. Видимо, Луиза им мало что рассказала, оно и к лучшему.              — Дурмстранг.              От короткого ответа она неожиданно расплылась в довольной улыбке и повернулась к подруге:              — Даф, ты проиграла.              Гринграсс состроила недовольное лицо, извлекая из кармана дорогой на вид бежевой мантии три золотые монетки и отдала их Пэнси. Ничего не понимающая Кэт перевела вопросительный взгляд на Луизу, та лишь ухмыльнулась.              — Мы видели тебя на перроне и поспорили, из какой ты школы. Дафна поставила на Шармбатон, — ответила на немой вопрос Пэнси.              — Просто повезло, — закатила глаза та.              — Не везение, а расчёт. Если знать тонкости, по внешнему виду многое можно сказать о человеке, — задрав вздёрнутый нос, деловито парировала девочка.              — Неужели это так заметно? — спросила Кэт.              Понимать, что в первый же день на тебя кто-то делал ставки, немного неприятно, но возмущаться по этому поводу было бы глупо. К тому же это стандартная процедура при переводе в новую школу, поначалу всем интересно, кто ты, а потом ажиотаж утихает, и тебя замечают не чаще, чем остальных.              — Да. В обеих школах строгая дисциплина на счёт внешнего вида и отношения к форме. Поэтому ученики всегда одеты с иголочки. Но шармбатонцы оставляют нарочитую небрежность в деталях, это придаёт образу лёгкости. У тебя же её нет. Все пуговицы застёгнуты, волосы идеально убраны, осанка слишком прямая, как по уставу. Такое воспитывают в школах с военной дисциплиной, а значит, Дурмстранг, — объясняла она с таким видом, будто эти элементарные вещи знают все.              — Не обращай внимания, Пэнси только и делает, что питается журналами о моде. У нас вся комната ими завалена. Я уже планирую проводить чистку, — небрежно махнула рукой Луиза, бросая в сторону подруги ухмылку.              — Только попробуй посягнуть на святое, Лу, и я подброшу тебе слизняков в кровать! — сощурила зелёные глаза Пэнси, скрестив руки на груди. По купе прокатилась волна смешков, от чего напряжение внутри начало понемногу ослабевать.              — Ты поэтому сбежала из прежней школы? Слишком строгая дисциплина? — подала голос Дафна.              — Эм... нет, вернее, не совсем. Запутанная история, но если вкратце... — замялась Кэт, подбирая слова, и начала торопливо объяснять. — Мы переехали. СССР распалось, стало Россией. Там уже который год неразбериха твориться. Думали, что всё наладится, но увы, становится только хуже. Отец вырос в Британии, поэтому проще всего было переехать именно сюда, — быстро поняв, что своим рассказом начала нагонять депрессию, она улыбнулась и уже веселее добавила. — К тому же Хогвартс ближе, да и по сравнению с Дурмстрангом у вас зима только три месяца.              Пэнси хмыкнула:              — Теперь понятно, откуда у тебя такой акцент.              — Ого, так значит, твоя мама — русская колдунья? Говорят, они очень сильны в проклятиях и умеют проводить жуткие обряды, — только сейчас на флегматичном лице Гринграсс промелькнула хоть какая-то заинтересованность.              Вот и приехали.              Всё тело невольно напряглось, а девочки напротив с интересом смотрели, ожидая историю о таинственных русских колдуньях.              Анна Грэнж ( в молодости Соколова) действительно была сильна в проклятиях, но только словесных. Ещё она славилась своим властным нравом и вкусной едой. И, если задуматься, делала действительно жуткие вещи — работала патологоанатомом, дело весьма специфичное даже для маглов, но её всё устраивало.              Только вот об этих вещах мало кто знал.              В Дурмстранге большая часть студентов чистокровные, полукровок там, мягко говоря, недолюбливали, а значит, приходилось говорить всем, что мать Кэтти — колдунья из далёкой Сибири, эта маленькая ложь слетала с губ довольно легко, да и в самой школе никто особо не проверял. Так делали многие дети, и Кэт была не единственной, кто умалчивал о своём истинном происхождении.              Но в Хогвартсе ведь не так? Отец часто говорил, что здесь к подобным вещам относятся нормально, к тому же, когда об этом узнала Луиза, её отношение никак не поменялось. Скорее всего, у её друзей такие же взгляды.              Кэтти растерянно посмотрела на Монтгомери. Но вместо улыбки или одобрительного кивка наткнулась на предостерегающий взгляд и едва заметное отрицательное покачивание головой. Луиза сидела к ней вполоборота, положив локоть на столик у окна, подперев щёку кулаком, и этот маленький жест для остальных остался незамеченным.              Класс! Видимо, и здесь придётся рассказывать сказки про сибирских ведьм.              — Хах, да, — небрежно усмехнулась Кэт, — Она действительно порой внушает ужас, — голос прозвучал достаточно бодро, но неприятный привкус лжи всё же оставался где-то в горле.              — Ну, раз с русскими ведьмами мы разобрались, — Луиза хлопнула в ладоши, привлекая к себе внимание и, спасибо Мерлину, переводя тему разговора, — кое-кто обещал нам увлекательную историю о двухнедельном морском курорте, — она с хитрой улыбкой посмотрела на Пэнси.              Та сразу встрепенулась:              — Точно! У меня теперь есть великолепная сплетня про Сьюзен Боунс. Мы отдыхали на одном пляже, и это была моя личная комедийная драма. Слава Салазару, я оказалась там! Приготовьтесь, — она сделала драматичную паузу, — это история фееричного провала…              Дверь купе с грохотом отъехала, прерывая начало бурного рассказа Паркинсон, и все разом перевели своё внимание на вошедшего.              Мальчишка вальяжно облокотился плечом о косяк, тем самым не давая двери закрыться. Он тоже был ещё не в школьной форме, и на фоне чёрной водолазки его бледная кожа выглядела ещё бледнее. Но больше всего в глаза бросались волосы — практически белые.              — Малфой, тебя стучаться не учили? Вдруг мы здесь голые? — В голосе Луизы было больше насмешки, нежели возмущения.              — Да, этого я как раз и боялся, — с ленивым сарказмом ответил он, закатив глаза.              Кэт продолжала рассматривать его уложенную шевелюру. Возможно, он был альбиносом, хотя брови достаточно тёмного оттенка. Может, он их покрасил или просто генетика? Думая об этом, она невольно начала хмуриться.              — Пенс, пойдёшь с нами в карты играть? Нотт явно жульничает, а у меня пятьдесят галеонов на кону. Его надо подловить, — он растягивал слова. Почувствовав, что его рассматривают, опустил серые глаза на Кэт и поднял бровь. Быстро моргнув, она отвернулась.              — Да, хорошо. Дай мне пару минут, — милый голосок и кокетливая улыбка.              Как только дверь захлопнулась, Пэнси тут же вскочила, забралась ногами на сидение, чтобы добраться до верхней полки с багажом, и принялась что-то искать в своём чемодане, бормоча под нос «да где же она...». Отыскав искомое, плюхнулась обратно на сидение и со звонким стуком поставила на стол косметичку. Вскинув бровь, Кэт вопросительно посмотрела на Луизу, чья улыбка ширилась с каждой секундой наблюдения за этими торопливыми метаниями.              — Пэнси у нас по уши втюрилась в Малфоя, так что это нормально, — она небрежно махнула ладонью.              Возмущённое лицо Паркинсон вынырнуло из-за наколдованного зеркальца. Она фыркнула и закатила глаза.              — Да, и не вижу в этом ничего такого, — она нырнула обратно и принялась красить ресницы тушью. — Он красив, неприлично богат и явно во мне заинтересован.              — Или в том, чтобы выиграть у Нотта в карты, — протянула Дафна, доставая из лежащей рядом сумочки небольшую книжку. Пэнси в ответ цокнула языком.              — Вот именно. И что ты в нём нашла? Постоянно язвит, высокомерен и влюблён только в своё отражение, — размышляла Луиза, вновь подперев щёку кулаком.              — Ну да, и это говорит тот, кто обожает Себастьяна, — сказала Кэт довольно тихо.              Она не надеялась, что эту шутку поймут остальные, но Луиза явно оценила. Как по заказу, тут же вскинула брови и выпрямилась, готовая защищать своего любимого книжного героя, но только успела открыть рот, как послышался смех Пэнси:              — О-о, а она мне уже нравится. Что ж, Лу, думаю, пора признать поражение.              — Эй! Ты вообще на чьей стороне?! — от её возмущения по купе прокатилась волна смешков.              Наведя марафет, Пэнси убежала играть в карты, напоследок распустив чёрные, шелковистые волосы и дав обещание рассказать сочную сплетню позже.              Поезд двигался всё дальше, мирно покачиваясь, а ливень продолжал барабанить в окна. Сквозь серую пелену мелькали зелёные поля, силуэты лесов вдали. С одной стороны, эти картины казались обычными и в то же время совершенно чужими. Её семья и раньше переезжала — из Москвы в Санкт-Петербург. Грэнж надеялась, что и в этот раз всё пройдёт довольно легко. Но нет, сейчас намного тяжелее. Осознание комом застряло в горле. Чужая страна, места, чужие люди, чужое всё.              Они иногда навещали бабушку с дедушкой, но то были поездки максимум на неделю, а не на всю жизнь. И от этого становилось тоскливо. Да, в России творился хаос: бандитские группировки, нищета, разруха на фоне кризиса. Когда Кэт возвращалась домой на каникулах, по вечерам её часто не отпускали гулять, потому что в это время на улицах было опасней всего. У отца на работе тоже шло не всё гладко, развал страны сильно задел и магическое общество, преступность возросла даже среди волшебников. Но дом всегда оставался домом, в который хотелось возвращаться.              Если говорить о школе, то Дурмстранг нельзя назвать тёплым и уютным местом. Большую часть года там царила суровая зима. Но в то же время она была прекрасна своим белым и чистым снегом, сверкавшим на солнце, морозом, коловшим щёки во время утренних пробежек, на которые каждый учебный день отправляли студентов. Теперь всё это осталось позади: люди, которых знала Кэт, места, события.              Как ни странно, по своим однокурсникам она не сильно скучала. Дурмстранг — не самая сплочённая школа, там каждый сам за себя. Поэтому друзей как таковых не было. Знакомые, товарищи — да, но не друзья. Заведёшь тут их, когда все друг другу глотки грызут за первенство. Ещё бы, от того, как ты учишься, будет зависеть, в каких условиях предстоит прожить следующий год.              Распределения как такового нет, так как по оценкам каждого законченного курса студентов перераспределяют на тот факультет, который он заслужил результатами своих постоянных усилий в течение года. Лучшим давали тёплые и уютные комнаты с комфортными, даже роскошными условиями. В Дурмстранге, как и в Хогвартсе, четыре факультета, но там чем дальше от первого, тем условия жизни хуже. Так школа мотивировала на достижения лучших результатов.              Первые два года Кэтти жила в общежитии третьего, но голые стены, семь вечно галдящих соседок и жесткие двухъярусные кровати заставили собрать все силы и добиться перераспределения на второй факультет, где обстановка гораздо лучше.              Хотя сейчас всё это вряд ли имело какое-то значение. В новой школе будет по-другому. На душе было волнительно и гадко одновременно.              Половину пути Кэтти болтала с Луизой, Дафна редко что-то говорила, увлечённая своей книгой. От этой девочки веяло жутким спокойствием и меланхолией, полной противоположностью кокетливой и, как казалось, стервозной Пэнси. Луиза была чем-то средним в их компании, в момент задумчивой, но резко оживавшей и без умолку начинавшей болтать. Когда силы на разговор иссякли, Кэт и не заметила, как задремала у неё на плече.              Грохот проклятой двери и весёлый возглас Паркинсон «Подъём!» ударили по голове, словно наковальня. Все трое тут же проснулись. Видимо, Гринграсс тоже поддалась дремоте и теперь сонно потирала глаза.              — Уже приехали? — прикрывая ладонью зевок и сладко потягиваясь, спросила Луиза.              — Почти. Минут пятнадцать до Хогсмида, — она прошла в купе и отлеветировала чемодан с верхней полки. — Нужно успеть переодеться в форму, иначе Старуха опять будет лекции читать.              Все начали раскрывать свои чемоданы и доставать из них форму. Кроме Кэт, она была в ней с самого утра, пока что без отличительных знаков факультета, но скоро и они будут.              — Старуха?              — Да, так мы называем Макгонагалл — декана Гриффиндорского факультета, — ответила Луиза, без стеснения снимая зелёный свитер, а затем и брюки, оставаясь в одном нижнем белье. — Жутко дотошная и сварливая. Приготовься, она преподаёт трансфигурацию. — Она просунула руки в рукава белой рубашки, и на груди блеснула эмблема Слизерина: серебряная змея на зелёном фоне. — Предмет знает хорошо, но на контрольных звереет, — с усмешкой добавила, застёгивая пуговицы.              Пэнси засмеялась, надевая плиссированную чёрную юбку на округлые бедра, и, признаться честно, у неё уже в четырнадцать была довольно хорошая фигура.              — И это не метафора, уж поверь. Сама увидишь, — хитро подмигнула Паркинсон.              За пять минут до прибытия машинист объявил, что багаж нужно оставить в поезде, его доставят отдельно. За окном по-прежнему поливал дождь, поэтому девочки заранее достали из чемоданов плащи.              Из коридора слышался топот и гомон толпы. Пэнси открыла дверь, и ей с Дафной сразу удалось нырнуть в бурный поток.       — Давай подождём, пока все пройдут, — предложила Луиза.       Кэтти кивнула.       Этой школе явно не хватало организованности. Все толкались и галдели, создавая пробки. В проёме то и дело мелькали мантии с синими, зелёными, красными и жёлтыми подкладками.       — Я думала, здесь все нормально относятся к тому, из какой ты семьи, — слегка пиная носком ботинка металлическую дверную рельсу, нарушила молчание Кэт и скривила губы от собственных слов.       Луиза тяжело вздохнула и пробормотала:       — Да, нормально... Но не совсем все.       Она замолчала на пару секунд, а потом её словно прорвало:       — Кэт, прости, что не предупредила, не думала, что разговор до этого дойдёт! Здесь правда большинству плевать на то, какая у кого кровь. Просто... На Слизерине практически все чистокровные, и у большей части на это бзик. Мне тоже такое не нравится, но их так воспитывали.       Коридор опустел, и они двинулись вдоль вагона к выходу.       — Я всё понимаю, так что не страшно, — успокоила её Кэт, но Луиза её будто не слышала.       — Пэнси с Дафной правда классные девчонки, хоть и с этой бредятиной в голове о чистоте крови. Мне правда жаль, что так получилось. Да и вообще, кому какая разница, кровь она и в Африке кровь — у всех красная...       — Луиза.       Попытка остановить эту тираду была проигнорирована.       — У меня вот прабабка была полукровкой, и все считали её проклятой. И что теперь?! Меня за это на костре нужно сжечь? Бред какой-то!... — с горящими от возмущения глазами всё больше распалялась слизеринка.       — Лу-и-за.       — Вот хочешь, прямо сейчас пойдём и всё им расскажем!? И плевать, что они думают! Я с ними поговорю, и они поймут, какая ты классная и...       — Луиза! — воскликнула Кэт, схватила её за плечи и развернула к себе, чтобы та наконец-то обратила внимание.       — Что? — она рассеянно перевела на неё глаза.       — Успокойся, — Грэнж тяжело вздохнула и с улыбкой продолжила, — Не надо устраивать революций. Я тебя простила уже на первом прости. Да и прощать тут не за что. Всё нормально.       Кэт спрыгнула на платформу. В нос сразу ударил приятный запах дождя, а на голову обрушился водопад.       «М-м-м-да, погодка просто класс».       — Ты правда не злишься? — послышалось сзади.       Луиза всё ещё стояла в тамбуре и смотрела на неё так, будто услышала самую прекрасную ложь в жизни и отчаянно хотела в неё верить. Боже, да она напоминала бедного котёнка. Неужели действительно думала, что такая мелочь может обидеть. Да, такое неприятно, если ты сталкиваешься с этим впервые, но Кэт уже давно не обращала на подобные вещи внимание.       Грэнж невольно рассмеялась от этой картины:       — Мерлин, ты бы видела свои глаза. Такие грустные. Вот-вот расплачешься. Даже не думала, что ты настолько сентиментальная. Давай спускайся.       Луиза посмотрела на неё. Кожей можно ощутить, какой ворох мыслей крутился у слизеринки в голове. Обычное прощение за пустяковую ситуацию ввело её в такой странный ступор. Кэт невольно испугалась, возможно, она сделала что-то не так?       Монтгомери моргнула и быстро спустилась на платформу.       — Просто ты так сказала, и я подумала... — с недоверием начала она.       — Луиза, поверь, я уже кучу раз увиливала от подобных разговоров. У меня столько сказок про сибирских ведьм заготовлено, даже ты бы поверила. Не надо никому ничего доказывать. К тому же, я думаю, вряд ли Пэнси и Дафне интересна история моей семьи, — Кэт театрально развела руками. — Кому в принципе интересно слушать про скучных предков? Так что хватит себя накручивать.       Луиза улыбнулась, верный знак того, что тема наконец закрыта.       — Ладно, только сделай мне одолжение — перестань называть «Луизой». Терпеть не могу своё полное имя. Для друзей я просто Лу.       «...для друзей...» — эхом отразилось в голове.       Шумел дождь, тяжёлые капли разбивались о каменную платформу и поглощались огромными лужами, в которых отражался свет двух тусклых фонарей. Стоя под проливным ливнем в начинающей уже промокать одежде, Кэт чувствовала тепло, оно было где-то на уровне желудка, такое странное, греющее изнутри, расползающееся по телу. Друзья... Это слово так редко использовалось в её жизни. Губы Луизы расползались в хитрой улыбке, обнажая ряд ровных зубов и показывая чуть удлинённые клыки. Всегда нравилась эта деталь. Короткие волосы совсем промокли, отчего стали ещё чернее, теперь на них не было привычных завитков на концах, с них стекали капли и, прежде чем упасть на узкие плечи, вспыхивали мерцающими искорками.       Приятное тепло уже достигло головы, и щёки предательски покраснели.       — О-о-о, вы посмотрите, кто растаял, — насмешливо протянула Лу.       — Да иди ты, — отмахнулась Кэт, но не смогла скрыть улыбку.       — Тебе, кстати, туда, — она показала на гигантский силуэт в дальнем конце платформы. — Этот здоровяк — лесничий. Он перевозит всех первогодок в замок на лодках. Новеньких тоже.       — На лодках?! В такой ливень?!       — Ага. Это традиция, — она пожала плечами. — Он туповат, конечно, но, надеюсь, не утоните.       Кэтти отчаянно вздохнула, опустив плечи. Вокруг неестественно высокого мужчины, ростом под три метра и больше, похожего на косматое чудище, словно лилипуты, бегали первогодки.       — Ладно, мне пора, — бросила Лу и побежала к однокурсникам.       — Стой! Как это? Может, я лучше с тобой? — засуетилась Кэт. Плавала-то она хорошо, но перспектива свалиться в воду не радовала.       — Не-а, — обернувшись, крикнула подруга и помахала рукой. — Увидимся в замке.        Что ж, никто не обещал, что будет легко. Нужно просто пережить этот день.       — Бррр! И думать не хочу, каково это — плыть по озеру в такую погоду, — поёжившись, сказала идущая неподалёку девочка.       Кэт уже видела её на вокзале и узнала по пышным волосам. Сейчас она шла в компании двух ребят. Того самого Гарри Поттера и рыжего мальчика Уизли.       — Первокурсники! Первокурсники, все сюда! — кричал лесничий.       Кэт присоединилась к толпе детей, что на голову были ниже, и почувствовала себя вторым по размеру великаном среди этого скопища.       — О-о. А тут у нас кто? Ты верно потерялась? — загрохотал басом мужчина.       — Нет, я эм... но…       — А, точно-точно, вспомнил. Ты верно новенькая. Мне профессор Макгонагалл говорила про тебя. Ну, добро пожаловать в Хогвартс — лучшую школу чародейства и волшебства. Я Рубиус Хагрид, — он протянул огромную руку, Кэт пожала её.       — Кэ... — не успела договорить полное имя, как великан затряс руку, да так, что она заикнулась, — ...тти, — после такого крепкого рукопожатия даже голова немного закружилась.       — Ну, все за мной!       Армия лилипутов во главе с великаном двинулась прочь с платформы, шлёпая по лужам уже насквозь мокрыми ботинками.              

***

      Когда Кэтти наконец-то переступила порог Большого зала, она не испытывала ни волнения, ни восторга, только дикую усталость, раздражение и холод. Промокшая насквозь, словно перебиралась вплавь, мечтала только о тёплой кровати. Можно без еды, просто отпустите. Высокая женщина, довольно сурового вида, с собранными в строгий пучок чёрными волосами и в квадратных очках, вела их длинную цепочку на возвышенную часть зала к столу, где сидели преподаватели. Это была та самая профессор Макгонагалл.              Путь по озеру был ужасен. Дикий ливень, ветер, гроза, волны, чтоб его! Один мальчишка вывалился из лодки. И какой гений решил, что и в этом году стоит соблюсти традицию!? Теперь этот несчастный пловец шлёпал мокрыми ботинками в конце колонны, укутанный в пальто лесничего. Оно было ему настолько велико, что казалось, он выглядывает из черного мехового шатра. Но, судя по тому, как он показывал кому-то большие пальцы, мальчишка пребывал в бешеном восторге от произошедшего.              Профессор Макгонагалл поставила перед первокурсниками трехногую табуретку и водрузила на нее необычайно старую, грязную, заплатанную Волшебную шляпу. К ней были прикованы взгляды всего зала. В наступившем молчании у самых ее полей открылась широкая щель наподобие рта, и Шляпа запела:        Наверно, тыщу лет назад, в иные времена, Была я молода, недавно сшита, Здесь правили волшебники — четыре колдуна, Их имена и ныне знамениты. И первый — Годрик Гриффиндор, отчаянный храбрец, Хозяин дикой северной равнины, Кандида Когтевран, ума и чести образец, Волшебница из солнечной долины, Малютка Пенни Пуффендуй была их всех добрей, Ее взрастила сонная лощина, И не было коварней, хитроумней и сильней Владыки топей — Салли Слизерина…              Этот голос: грубоватый, старческий, с каждой строчкой снимал и раздражение, и холод — погружал в спокойствие, давал место детскому восторгу.              Такое красивое и такое странное место. Зал освещался тысячами свечей, плавающих в воздухе над четырьмя длинными столами, за которыми сидели ученики. Золотые кубки и тарелки мерцали в тёплом свете. Высокий сводчатый потолок отображал небо — огромную чёрную тучу. В её клубах сверкали нити молнии, расползаясь словно вены. Действительно прекрасная магия. Подпеваемый одним лишь эхом голос продолжал:        У них была идея, план, мечта, в конце концов, Без всякого подвоха и злодейства, Собрать со всей Британии талантливых юнцов, Способных к колдовству и чародейству. И воспитать учеников на свой особый лад — Своей закваски, своего помола, Вот так был создан Хогвартс тысячу лет тому назад, Так начиналась хогвартская школа. И каждый тщательно себе студентов отбирал Не по заслугам, росту и фигуре, А по душевным свойствам и разумности начал, Которые ценил в людской натуре. Набрал отважных Гриффиндор, не трусивших в беде, Для Когтевран — умнейшие пристрастье, Для Пенелопы Пуффендуй — упорные в труде, Для Слизерина — жадные до власти. Всё шло прекрасно, только стал их всех вопрос терзать, Покоя не давать авторитетам — Вот мы умрем, и что ж — кому тогда распределять Учеников по нашим факультетам? Но с буйной головы меня сорвал тут Гриффиндор, Настал мой час, и я в игру вступила. «Доверим ей, — сказал он, — наши взгляды на отбор, Ей не страшны ни время, ни могила!» Четыре Основателя процесс произвели, Я толком ничего не ощутила, Всего два взмаха палочкой, и вот в меня вошли Их разум и магическая сила. Теперь, дружок, хочу, чтоб глубже ты меня надел, Я всё увижу, мне не ошибиться, Насколько ты трудолюбив, хитер, умен и смел, И я отвечу, где тебе учиться!              Когда Волшебная шляпа закончила петь, весь Большой зал загремел аплодисментами.              «Насколько ты трудолюбив, хитер, умен и смел...» эхом повторилось в сознании.       И насколько же? До этого момента Кэтти особо не задумывалась, какие качества в ней преобладают, а ведь сейчас это действительно важно. Наверное, она хотела бы учиться на Слизерине. Там у неё уже есть друг.              Первый друг.              Она взглядом нашла Лу. Та улыбнулась и кивнула, Кэт вернула улыбку.              Только вот достаточно ли в ней хитрости? К тому же дружить с Лу — это одно дело, а с остальными, например с Пэнси и Дафной?              — Когда я назову ваше имя, вы надеваете Шляпу и са­дитесь на табурет, — обратилась Макгонагалл к новичкам. — Когда Шляпа назовет ваш факультет, вы встаёте и идете за соответствующий стол, — потом повернулась к залу и сказала уже громче: — Также в этом году у нас есть новая ученица, переведённая из Дурмстранга. Она также пройдёт распределение и присоединится к четвёртому курсу. Надеюсь, вы окажете достойный приём, — поправив очки, закончила профессор, строго оглядев зал, её последнее наставление больше походило на приказ.              По залу прошёлся шёпот.              «Боже, ну зачем она это сказала так официально?! Ведь уже успела сообщить об этой процедуре лично. Зачем на всю школу повторять? Теперь все пялятся!»              Кэт покраснела, втянула голову в плечи и машинально сделала крохотный шаг назад, только вот в шеренге среди детей особо не спрячешься. Хорошо, что она стояла практически последней, а не посередине.              — Акерли, Стюарт!              Вперед выступил мальчик, дрожащий с го­ловы до пят, взял Волшебную шляпу, надел и сел на табуретку.              — Когтевран! — объявила Шляпа.              Может, её тоже распределят на Когтевран, как и отца? Хотя вряд ли, все мозги достались младшему брату.              — Брэнстоун, Элеонора!              — Пуффендуй!              Нет, в Пуффендуй она не хотела. Лу тогда точно заметёт. Она много раз говорила, что там чертовски скучно и учатся одни бездари. Кэтти, конечно, делила на два эти слова, а порой и на три. Вряд ли там так уж плохо, но всё же проверять не хотелось.              — Грэнж, Кэтти!              Сердце ушло в пятки, и её замутило.              «Ой, класс, ещё эксцессов не хватало!»              Кэт взяла шляпу, села на табуретку. Последнее, что увидела, прежде чем Шляпа упала на глаза, был огромный зал, заполненный людьми. А затем перед глазами встала черная стена.              — Гм-м-м, — задумчиво произнес прямо в ухо тихий голос. — Весьма интересно. Много доброты и сострадания, это я вижу. И сообразительность весьма неплохая. И упорства хватает — о да, это так, — вижу нераскрытую смелость, это тоже любопытно... Так куда мне тебя определить?              Кэтти нервно потирала руки.              «Так... что там было? Доброта и упорство — Пуффендуй. Только не в Пуффендуй! — взмолилась она. — Куда хочешь, только не туда».              — Ага, значит, не в Пуффендуй? — переспросил тихий голос. — Ты уверена? Знаешь ли, ты можешь стать отличной волшебницей, у тебя есть все задатки, я это вижу, а Пуффендуй поможет тебе добиться успехов, это несомненно... Так что — не хочешь? Ну ладно, если ты так в этом уверена... Что ж, тогда... ГРИФФИНДОР!              Казалось, она всё это время не дышала.              «Выходит, безбашенность и слабоумие».              Сняв шляпу и ощущая дрожь в ногах, быстро пошла к своему столу. Шум аплодисментов звучал в ушах отдалённым гулом, его перебивал стук сердца. На глаза вновь попалась девочка с пышными волосами, а слева от неё как раз было свободное место. Построив логическую цепочку о том, что она явно подруга Поттера, а тот ровесник Кэт и, следовательно, тоже учится на четвёртом курсе, Грэнж подошла к выбранному месту.              — Извини, здесь не занято? — обратилась она к девочке.              — Нет. Садись, конечно. Добро пожаловать в Гриффиндор, — вежливо ответила та.              — Спасибо.              Кэт только успела сесть за стол, как на неё налетели соседи спереди — близнецы, рыжие — Уизли.              — Привет, новенькая — Кэтти.              — Ты у нас из Дурмстранга.              — Говорят, там у вас лютый холод.              — Как тебе наша погодка? Весьма влажно, не находишь?              Они галдели наперебой. Совершенно одинаковые, будто в глазах двоится. Кэт совсем растерялась. И слова не смогла выдавить.              — Угомонитесь. Хватит вам людей пугать, — командным тоном сказала девочка.              — Да брось, Гермиона. Мы просто проявляем дружелюбие. Как сказала Макгонагалл... — начал тот, что справа.              — Надеюсь, вы окажете достойный приём, — произнесли они хором и поправили воображаемые очки.              Кэт улыбнулась и не смогла сдержать смешок. Всё-таки эти двое весьма забавные и явно умеют производить впечатление.              — Вот видишь, мы ей нравимся, — сверкнул улыбкой правый. Гермиона фыркнула.              — Я Фред.              — Я Джордж, — тот, что слева.              Они по очереди пожали ей руку. И Кэт сделала мысленную пометку, что нужно научиться их различать.              Распределение наконец-то закончилось, директор объявил пир, и на столах появилась еда, которая приковала всё внимание школьников. Это был идеальный момент, чтобы наконец-то высушиться. Кэт взмахнула палочкой и шепнула заклинание. От одежды пошёл лёгкий пар, та стала сухой и тёплой. Только сейчас она поняла, насколько была голодна. В Хогвартсе кормили явно лучше, чем в Дурмстранге: разнообразные блюда из мяса, овощей, куча закусок и сладостей, от обилия еды глаза разбегались.              Накладывая порцию мясного рагу, Грэнж бросила взгляд на слизеринский стол. Лу сидела напротив, рядом с Пэнси, та что-то прошептала ей на ухо, хмуря брови, но Монтгомери лишь отмахнулась и подняла глаза. Кэт помахала ей и получила в ответ улыбку. Добрую, но явно скрывающую грусть.              «Да, Лу. Мне тоже жаль, что не попала к вам. Видимо, хитрости во мне маловато».       

***

             Холодная вода приятно обжигала кожу лица, снимая напряжение и гул в голове. Сейчас она весила целую тонну. Ещё бы, после такого насыщенного дня. Большую часть пира Гермиона спорила с ребятами о рабском труде эльфов, Кэтти не участвовала в этой беседе, но прекрасно всё слышала, и от обилия разговоров голова начала гудеть ещё тогда. После, директор Дамблдор объявил об отмене квиддичных матчей и проведении Турнира Трёх Волшебников, и зал загудел. Эффектное появление нового преподавателя по ЗОТИ, сопровождаемое громом и молнией, тоже внесло свой вклад в разрастающуюся головную боль.              Кэтти подселили к трём девочкам, в числе которых — Гермиона. Это радовало, всё-таки уже знакомое лицо. Остальных звали Лаванда Браун и Парвати Патил, знакомство с ними было весьма коротким, так как все были вымотаны не меньше.              Грэнж закрутила вентиль крана, и шум воды прекратился. Условия проживания здесь отличные: большая круглая гостиная с камином и мягкими диванами, комнаты просторные, с собственной ванной. Кровати мягкие, с балдахином — намного лучше, чем в прежней школе. По сравнению с третьим факультетом Дурмстранга, это больше походило на роскошь, нежели просто комфорт. Сама ванная комната тоже отличная, хоть и небольшая: душ, туалет, шкафчики — всё, что нужно.              Кэт посмотрела в зеркало. Школьная форма поменялась после выхода из Большого зала, чёрный галстук теперь стал алым с золотыми полосами, у мантии появилась алая подкладка и значок на груди: золотой лев на алом фоне. В гостиной Гриффиндора всё было в этих цветах, с непривычки даже в глазах начало рябить.              Надо же... теперь она, как и отец, учится в Хогвартсе. Конечно, с небольшим различием, но всё же. Этот факт вдохновлял. Мама всегда говорила, что Кэт пошла в его породу. Такая же чёткая линия челюсти, нос с небольшой горбинкой, тёмные брови и золотистые глаза. От мамы достались только веснушки на щеках и светло-русые волосы. Внешне она хоть и была на него очень похожа, только вот внутренне — не дотягивала.              После тёплого душа Кэт прошмыгнула в свою постель, и как только голова коснулась подушки, сознание начало уплывать. Перед глазами завертелись картинки... вот она стоит в тишине Большого зала, он пуст... под высоким потолком горят мерцающие свечи, а выше — звёздное небо... на слизеринском столе сидит Лу, болтая ногами, и тихо поёт песню:              Я всё увижу, мне не ошибиться,              Насколько ты трудолюбив, хитер, умен и смел,              И я отвечу...