В пустоте найду себя

      — Наши, милая, — дрожащим голосом позвала я малышку. Девочка уткнулась лицом в мою шею и сопела, крепче сжимая в объятьях. Я кожей чувствовала ее страх, и мое сердце сжималось. — Тише-тише.       Непослушными руками я обняла девочку – скорее, похлопала по спине. Что-то внутри протестовало, будто бы я вовсе не имела права даже прикасаться к этому ребенку, не то что любить ее. Ведь не своими руками, но я убила ее мать и забрала ее тело себе.       — Как ты тут оказалась? — спросила я Наши, когда та перестала всхлипывать. Тогда малышка подняла голову и посмотрела на меня, сведя свои брови домиком. Я поджала губы, думая, что сейчас Наши видела свою маму, а вовсе не меня.       — Мы пришли спасать тебя. Папа, тетя Эльза, дядя Грей и Хеппи – мы все ищем тебя, Сара! — Сердце пропустило удар, когда я услышала свое имя. — Я нашла тебя первой, и теперь я точно защищу тебя! Больше никто не сможет похитить тебя, я больше не боюсь. Правда-правда!       Наши смотрела мне прямо в глаза, в ней искрились уверенность и сила. Она держала меня за руку крепко, сидя на моих коленях. На мне больше не было маски, и потому я смогла наконец разглядеть, какой яркий огонек горел в душе этой малышки. Горел для меня…       — Наши, я… — Мне захотелось спрятать лицо, и я стала искать маску, отворачиваясь от изучающего взора девочки. Черный шлем нашелся под столом, возле которого мы сидели. Я потянулась за ним.       — А зачем он тебе? Наконец-то же сняли! — возразила Наши, отбирая шлем. — Ты же ничего не помнишь в нем.       — Знаешь, милая, мне сейчас хочется снова все забыть, — спрятав лицо в ладонях, прошептала я. Все перепуталось. Я не понимала, где настоящее. Где настоящие желания, где настоящая я. Когда маска была на мне и то заклинание работало, все было намного легче.       Я почувствовала, как Наши прислонилась лбом к тыльной стороне моих ладоней, за которыми я хотела спрятаться. Малышка пахла чем-то приятно-зернистым, и ее тепло проникало в меня сквозь кожу.       — А мне ты больше нравишься без маски. Ты так похожа на мою маму, — произнесла Наши, и я задохнулась от боли, вонзившей миллионы игл в мой живот. — И пахнешь приятно. Как будто ты и есть моя мама…       Я задрожала всем телом и сцепила зубы, чтобы сдержать вой и не напугать малышку. Наши, наверное, почувствовала мое состояние, хоть и не видела лица, поэтому отстранилась и начала тихонько гладить по плечу. Но стала бы она обо мне заботиться, если бы знала, как она права! И могла ли я быть столь жадной, чтобы желать ее любви, желать быть рядом и…       — Я не твоя мама, Наши, — хрипло сказала я, боясь услышать капризный протест малышки. Мне не хотелось ее обманывать, хотелось быть честной, даже если тем самым огорчу ее.       — Знаю, папа сказал мне, — ответила Наши, казалось, немного грустно. Я опустила ладони до носа, чтобы открыть глаза и встретиться с взволнованными зелеными пуговками малышки.       — Но, если честно, я бы хотела быть… Хотя бы твоим другом, — осторожно произнесла я, жадно улавливая каждое движение Наши. Девочка не заставила меня мучиться в томительном ожидании ответа.       Наши зажмурилась и широко, как только могла, улыбнулась.       — Так мы уже друзья, Сара! Мы всегда ими были.       Кусая губы, я потянулась своими мокрыми от слез руками к девочке и прижала ее к груди крепко-крепко. Слезы не останавливались, но сквозь них я улыбалась, а Наши смеялась, говоря, что я так ее задушу. Моего подбородка коснулись мягкие розовые локоны девочки, и я зарылась в них носом. Этот запах и это чувство. Как я могла забыть о чем-то столь важном?       Сара Ридлвей умерла. Моя жизнь закончилась в том мире. Здесь все началось по-новому, здесь не было ничего моего. И Элихарз был не моим мужем, он любил другую Сару. И до сих пор любит ее, а не меня. И я любила теперь не его. Нам с ним нужно было перестать гоняться за призраками.       — Ты сказала, что твой папа здесь, — произнесла я, высвободив Наши из объятий. Взлохмаченная, но довольная девочка посмотрела мне в глаза. — А где он?       — Он сражается с плохим дядей. Айда посмотрим! — Наши вскочила на ноги и, подняв над головой кулаки, встала в воинственную позу. Я поднялась вслед за ней.       — Нет-нет, нужно их остановить! Элихарз не плохой, — замотала я головой. Послышался очередный взрыв.       — Как это – не плохой? — Казалось, Наши совсем не пугали такие звуки. — Вообще-то он похитил тебя. И еще кучу-кучу людей, как папа сказал.       — Да, но у него были причины… — Моя уверенность куда-то пропала, когда передо мной появилась Наши. Словно кусочек из другого пазла, она рушила картинку, которую я с таким упорством собрала. Теперь казалось, что, если убрать ее, откроется пустое место, которое мне нечем было заполнить.       Последнее воспоминание, которое я потеряла. Как же все-таки я умерла? И почему Элихарз до сих пор не вернул мне это воспоминание?       Очередной взрыв закончился странным стуком. Затем он повторился. Будто кто-то стучал по стеклу.       — Там кто-то есть! — воскликнула Наши, и, очнувшись от размышлений, я посмотрела в ее сторону. Девочка стояла у капсулы Воспоминаний, в которой все еще лежала Луна. Это она стучала.       Я попросила Наши отойти подальше и лучше – отвернуться. Девочка отступила на пару шагов, но взгляда от капсулы не отвела. Я шумно выдохнула: лишь мне было известно, что Луна – практически живой мертвец. Хотя, а кем была я сама?       По наитию нажав на красную кнопку, находившуюся возле экрана сознания, и услышав, как система отключается, я с трудом подняла крышку капсулы. Меня обдал противного запаха пар, будто я стояла над кипящей кастрюлей уксусного рассола для закруток. Это ощущение отозвалось во мне как что-то смутно знакомое. Наверное, и я лежала в этой капсуле когда-то… Точно.       — Где я? — сипло спросила меня, поднявшись на локтях, Луна. Сейчас она выглядела намного лучше, будто кто-то влил ей под кожу жизнь: щеки порозовели, глаза смотрели относительно ясно, а на теле не было страшных синяков. Но мне было не до вопросов об ее состоянии. — Кто я?       — Прости, Луна. Но на тебе лежит заклятие, поэтому ты ничего не помнишь, — рассказала я о чарах, тем самым сняв их, и поджала губы.       Глаза юной светловолосой девушки вмиг расширились и налились кровью. Она начала хватать ртом воздух, как рыба на суше, и запрокинула голову. Ее руки заплясали в безумном танце, а ноги задрожали так, что комнату Воспоминаний снова заполнил стук по капсуле. Я ударила ее в живот быстрее, чем она смогла бы оглушить нас своим неистовым криком боли, страха и отчаяния.       — Она плохая, Сара? — позвала меня Наши, взволнованно наблюдавшая за теряющей сознание в моих руках Луной. Я побоялась, что малышка испугается, но она вдруг встала в боевую стойку, и ее кулачки загорелись. — Давай я ее тоже ударю.       Глядя на воинственный огонек, я не знала, смеяться или негодовать. Наши была, очевидно, необычным ребенком, раз ее воспитал такой папа, как Нацу, но мне почему-то стало так тепло на душе, когда я увидела, как малышка не раздумывая встала на мою сторону.       — Нет, она хорошая. Просто будет лучше, если она пока поспит, — уклончиво ответила я, улыбаясь девочке. Наши опустила кулачки и чуть наклонила голову в сторону, явно ничего не понимая. — Подержи, пожалуйста, крышку: я вытащу ее отсюда, — кивнула я на капсулу Воспоминаний. А затем, нахмурившись, дополнила: — Когда Луна проснется, она будет говорить странные вещи. Не пугайся и не воспринимай ее всерьез. Ее просто… чем-то напоили, да.       — Знаю, папа тоже всякий бред несет, когда напивается. Алкоголь – это плохо! — ошарашила меня Наши. Она укоризненно покачала головой, глядя на Луну, и подбежала ко мне, чтобы помочь. Я замешкалась: эта девочка говорила о взрослых вещах, о чем не должна была даже знать. Но могла ли я винить в этом ее отца?       С трудом, чтобы не поранить Луну, я вытащила девушку из капсулы и опустила на пол. Та тяжело дышала, сжимала руки в кулаки и стонала, заново проживая во сне две жизни. Я правда сочувствовала ей и, наверное, не хотела, чтобы столь юная девушка так мучилась. Но так нужно было. Правда всегда будет важнее безмятежного неведения. Какой бы эта правда ни была – я наконец поняла это.       — Надо холодную тряпку на лоб положить. И кипятка сделать, чтоб выпила, как очнется, — произнесла Наши, в упор разглядывая лицо мучающейся Луны. — Знаешь, Сара, а она тоже похожа на мою маму.       Малышка перевела на меня озадаченный взгляд, а затем снова посмотрела на девушку, лежащую рядом. Я выдохнула.       — Скорее, это твоя мама похожа на нее.       Наши уселась на пол возле стонущей от кошмаров Луны и начала махать ей рукой перед лицом, обдувая. Юная девушка, казалось, облегченно вздохнула.       Я же подошла к капсуле Воспоминаний. Все-таки столь резкое решение рассказать все Луне и вытащить ее оттуда было отчасти продиктовано моим эгоизмом: мне нужен был этот аппарат. Ведь он мог помнить кое-что важное из моей жизни, если когда-то я была в нем.       Я нажала на красную кнопку, и устройство недовольно загудело. Пар повалил густыми клубами, будто призрачными руками пытался дотянуться до Луны и вернуть ее обратно в капсулу. Наши зажала нос рукой, вся сморщилась от запаха и начала решительно бороться с бестелесным врагом, окутавшим их с юной девушкой из Ириса. Облака пара огибали девочку и сгущались над Луной. Я испугалась этой картины и поспешила закрыть крышку капсулы. Колючие мурашки, прошедшие по загривку, заставили меня обернуться на стол, где стояла странная статуэтка. Она не открыла глаза.       — Гадость какая, кха! — кряхтела Наши, развеивая руками уксусный пар, собравшийся над Луной. — Зачем ты включила эту штуку?       — В ней могут быть мои воспоминания. Нужно только понять, как промотать… — кусая губы, думала я. Экран сознания рисовал серые помехи, которые изредка вспыхивали яркими цветами. Я водила по нему пальцами, рассчитывая, что тот был на сенсорном управлении, но все было тщетно.       Как тогда, с рычагом в амбаре.       — Наши! — несдержанно громко окликнула я девочку, и та обернулась на меня, ничуть не испугавшись моего тона. — Как управлять магией?       — Не знаю, — пожала плечами Наши. Девочка поднесла к лицу руку, и ее пальчики вмиг загорелись магическим огнем. — Как-то так. Надо просто захотеть, и все.       Я снова уставилась на экран сознания. Гажил говорил то же самое. Неужели управлять чем-то столь невероятным было так просто? Приложив руку к экрану, я закрыла глаза и начала мысленно повторять, как я хочу, чтобы этот аппарат поддался мне и показал то, что мне нужно было. Минуты бессмысленно текли под мои зацикленные аффирмации, и ничего не происходило. По своей вредной привычке я, потеряв концентрацию во время монотонного занятия, улетела в размышления. Вот если бы открылся привычный дисплей управления, я бы отыскала архивное хранилище и пролистала бы его примерно на три года назад, ориентируясь на даты. Вероятно, нужный файл был бы деформирован, и тогда я залезла бы в код…       — Ва-а-ау! — сквозь поток сознания послышался восхищенный вздох Наши. — Вот это ты даешь, Сара!       Я резко открыла глаза и тут же заморгала, думая, что начала видеть галлюцинации. От моих рук тянулись еле заметные зеленые лучи, чем-то похожие на провода, которые проникали внутрь экрана сознания. За стеклом неоновые жилы рисовали мне дисплей, который я только что представляла в своей голове – с привычными мне иконками и надписями. Я прикоснулась пальцем к изображению папки, и на экране сознания открылось хранилище записей.       — Я… — Мне хотелось замотать головой, чтобы отогнать морок, но, сколько бы я ни жмурилась, видение не исчезало. — Это я делаю?       — Ага, — подбежала ко мне Наши и вдруг начала принюхиваться. — Пахнет волшебством. Походу, ты умеешь управлять этими штуками. Круто! Хотя огонь все равно круче. Ну ниче, тебя буду защищать я.       Я еле сдержала желание погладить девочку по голове. Внутри плескались ликование и жуткий интерес. Моя магия определенно была крутой и определенно мне нравилась. Теперь я больше не буду бесполезной в этом мире!       Послышался стук пальцев по экрану сознания. Я жадно впилась в него взглядом, выискивая нужную запись. Было сложно понять, какая из них содержала в себе мои воспоминания, так как все были подписаны лишь датой, но податливость управления и то, что каждое хранящееся воспоминание воспроизводилось, стоило на него нажать, придавали мне уверенности. Отныне я была волшебницей, способной управлять устройствами и механизмами. И этот аппарат, несомненно, поддастся мне!              Образы сказочных существ и удручающих пейзажей сменялись кислотно-рвотными изображениями. Я листала список записей уже слишком долго. Все они были чужими и порой удушливо пугающими, и я вовсе не хотела их просматривать. Мне было сложно поверить, что эти записи хранили в себе не странные зарисовки, созданные безудержным фантазером, а настоящие изображения жизни из других, параллельных миров. Даже Люси знала о существовании чего-то подобного, ведь путешествовала в Эдолас. Но в моем, как казалось, продвинутом мире квантовую теорию лишь только-только перестали считать шуткой.       — Ну долго еще? — капризничала Наши. Она уже походила по комнате Воспоминаний, посмотрела со мной в экран, поворошила бумажки, хотела взяться за статуэтку, но я ей не разрешила. Даже выходила в темный коридор, ведущий в амбар, чтобы прислушаться и услышать звуки далекой борьбы. Луна же задышала ровно.       — Не знаю, — цокнула языком я.       На самом деле мне уже удалось промотать весь список до конца – первая-последняя запись была сделана как раз три года назад. Но это были не мои воспоминания. В капсуле побывало как минимум двадцать пять человек за это время. Почему же Элихарз все еще занимался подобным после того, как нашел меня? Или это мое ощущение времени давало сбой, и я пробыла здесь гораздо меньше?       — Не знаю, Наши. Это оказалось сложнее. — Я отпустила руки и экран сознания выключился, как и сама капсула. В комнате Воспоминаний снова воцарилась тишина, звенящая, будто смеющаяся над моим очередным поражением. — Кажется, я уже ничего не смогу понять. — Я села на пол и начала растирать лоб рукой: хмуриться было уже просто больно. — Даже страшно от этого.       Наши тихо подошла ко мне и плюхнулась на пол рядом. Она вытянула ноги, широко их расставив, и уперлась руками в пол.       — Мне тоже иногда становится обидно, что я ничего не знаю о маме, — вдруг начала она, и я вздрогнула. — Папа почти ничего не говорил мне о том, как она пропала. Даже Хеппи – сколько бы я ни просила! Я правда-правда пыталась, много раз… — Я осторожно взглянула на девочку, которая рассматривала свои ноги. Наши не шмыгала носом и не плакала, как некоторое время назад, но я чувствовала, как в ее маленьком сердце отзывалась тупая боль. — И однажды я перестала спрашивать о маме. Не пыталась больше узнать. Потому что испугалась. — Наши перевела на меня взгляд, и я вдруг разделила с ней ее чувства. — А вдруг я не хочу знать, что произошло с мамой тогда, четыре года назад?       — Стой, что? Четыре года назад?       — Ааа-аа-АААААА-аа!       Мы с Наши подпрыгнули от страха, услышав этот истошный крик. Одновременно обернувшись, мы увидели Луну, сидевшую на полу и державшуюся за голову. Девушка вся тряслась и тянула себя за волосы.       — М-да, прямо как папа. Только его потом вырвал… А, ее тоже, — хмыкнула Наши и уперла руки в бока. — Эй, пить меньше будешь!       Я грустно хмыкнула и подошла к Луне. Когда я осторожно коснулась ее плеча, девушка вздрогнула, будто ее ударило током. Страшными, безумными глазами она посмотрела на меня: лицо девушки исказилось от боли, по щекам текли слезы, а по подбородку – слюна. Она будто больше не была той юной красавицей из Ириса. Хотя так оно и есть: отныне это не Луна, а кто-то другой.       — Тетя?.. Нет-нет, у меня не было тети… Или была. Кто ты? А я? — Девушка смотрела на меня пустыми посеревшими глазами. Я видела ее беспомощность, страх и одиночество и узнавала эти чувства. Мне вспомнилась Рейчел. В тот раз она была на моем месте, и хоть ее отношение нельзя было назвать бережным, то, что она была рядом, помогало мне. История повторялась, и теперь я должна была помочь Луне. Но кто же был рядом с Рейчел, когда она приходила в себя?       — Ты – пьянчужка! Вот кто ты, — затыкала пальцем в Луну Наши. Я смущенно одернула ее, попросив девочку отойти и закрыть уши, чего делать она, конечно же, не стала.       — Я же не пью алкоголь… Или пью… — ответила Луна. Я ненадолго выпала от абсурдности ситуации, которую сама же создала. Взгляд Луны помутился, и я приобняла ее за плечи, боясь, что она снова упадет в обморок.       — Ты в чужом теле, — шептала я девушке на ухо, чтобы Наши нас не услышала. — Ваши жизни закончились, ты помнишь?       Луна смотрела на меня и безмолвно открывала рот. Я крепче обняла ее и начала растирать ее руки, думая, что девушка может дрожать от холода. Мне хотелось, чтобы моя поддержка отогнала хоть толику ее страха.       — Помню… Значит, все это правда? Немыслимо, — шептала девушка, сжавшись всем телом и прижимаясь ко мне в поисках тепла. Луна какое-то время молчала, видимо, собирая себя по кусочкам. — А ты правда моя… То есть не моя, а ее тетя?       — О чем ты говоришь? — Я попыталась вспомнить, но, казалось, у Люси не было сестер или братьев. И тем более племянников. — Нет, мы не знакомы. Я такая же, как ты.       Луна долго смотрела на меня, а потом кивнула.       — Да, ты только похожа. Просто твоя душа… Она, кажется, чувствует в тебе что-то родное. — Юная девушка развела свои руки и отрешенно посмотрела на них. — Кажется, она странная. Будто знала, что подобное может произойти, была готова умереть.       Я вдруг вспомнила кое-что очень важное. Пусть воспоминания Люси и утекали, как песок сквозь пальцы, но одна крупица, очень важная и настойчивая, все удерживалась у меня в памяти – ее последнее желание. Ирис. Люси пыталась разгадать тайну этой деревни, хоть и понимала, что не могла. Она будто передала мне палочку в командном забеге, оставив все, что смогла узнать. Ей не хватало последней детали, которая сейчас дрожала в моих руках.       Луна была родом из Ириса. И она все еще очень много помнила о прошлой жизни своего тела.       — Ты хочешь сказать, жители Ириса ждут свою смерть?       — Да.