Freeze, Freeze, Thou Bitter Sky

Следующие два дня прошли как в тумане. Он спал, но боль и Савойя преследовали неотступно, заставляя просыпаться в холодном поту каждые несколько часов. Едва открыв глаза, он тянулся к Атосу, проверяя, что тот еще дышит. Атос терпеливо это сносил, позволяя Арамису цепляться, пока он не придет в себя – хотя Арамис подозревал, что сам он служит непреднамеренным стражем против худших кошмаров Атоса, и только поэтому его подпускают так близко. Атос все еще иногда вскрикивал во сне или просыпался наполовину в прошлом, бормоча о несмываемой крови на руках, но Арамису всегда удавалось его вернуть, как и Атосу – его. Гораздо легче сражаться с кошмарами, когда рядом друг. Он научился этому у Портоса. И отвары, которые врач давал им от боли, тоже помогали. И хотя обычно Арамис ненавидел одурманивать себя до беспамятства, в этот раз он сделал исключение. Савойя безжалостна, а кошмары Атоса еще хуже, а они уж безусловно заслужили отдых после всего, что вытерпели ради короля и страны. Он бы попросил чертов титул, если бы от одной мысли стать членом аристократии его не передергивало. И он сомневался, что, учитывая все обстоятельства, это заинтересует Атоса. Сойдет и долгий отпуск и длинные, искренние извинения. На утро их седьмого дня на постоялом дворе он начал волноваться по-настоящему. Погода была плохая, сказал им врач, и путешествия затруднены. Арамис знал, что это не остановит Портоса, но как им дать ему знать, где они? Он ненавидел саму мысль, что Портос где-то там в снегу медленно сходит с ума, когда дня сменяются днями, и его поиски остаются безуспешными. – Не волнуйся, – сказал Атос, глянув на него, пока врач перевязывал его спину. Его синяки поблекли, плечи устало опущены, но Арамиса успокоила прежняя сталь в голубых глазах. – Я всегда волнуюсь за Портоса, – тихо признался он. – Ты сам сказал, он сила природы. – Атос потянулся и накрыл его руку своей – и это, хотя бы, одна маленькая победа: Атос не боится выказывать им привязанность. Арамис всецело это приветствовал. – Или он, или Тревиль скоро найдут нас. Арамис вздохнул и сказал себе, что Атос прав. Портос в порядке, и Портос найдет их, и Портос не лежит мертвый там в снегу совсем один. Врач закончил с Атосом и переключился на него. Он прислонился к Атосу и стиснул зубы, пока его спину обрабатывали бренди. – Заживает хорошо, – заметил врач, накладывая свежие повязки и туго перевязывая его треснутые ребра. – Рука тоже. Необратимых повреждений быть не должно, но дайте им достаточно времени, чтобы зажить. Особенно ноге. Им сказали, что это самые серьезные раны – их пришлось даже прижигать, вместо того чтобы просто зашить. – Обещаю, мы сделаем все возможное, чтобы в будущем держаться подальше от неприятностей, – сказал Арамис, выдавив улыбку. Он был безгранично благодарен этому скромному сельскому доктору, который так старался спасти жизни незнакомцев. И еще больше тому, что он не сказал ни слова о клейме Атоса. – Вы, солдаты, – покачал доктор головой. – Всегда считаете себя неуязвимыми. – Заверяю вас, – отозвался Атос голосом сухим, как выжженная земля, – это не так. Арамис передернулся, вспомнив подкрадывающуюся смерть и высасывающий жизни холод, и это еще долго будет вселять в него ужас – то, как близко к краю пропасти они подошли, то, что потребовалось настоящее чудо, чтобы их вернуть. Пальцы Атоса впились в его руку, и он знал, не глядя, что тот разделяет его мысли и страхи. – Все же, будьте осторожны. – Врач начал собирать свои припасы, пообещав вернуться завтра. Они оба выпили травяной настой, оставленный у кровати, и улеглись обратно. Хозяин гостиницы пару дней назад спросил, желает ли Атос перебраться в собственную кровать, но Атос кинул взгляд на побледневшего Арамиса и отказался. Одновременно успокаивало и раздражало, что Атос теперь так легко видит его насквозь. Арамис привычно произнес молитву за Портоса перед сном, жалея, что его четки затерялись где-то в лесу. Пусть он будет в безопасности, пусть он нас найдет, consolarentur eum ut illum fortem non desperet, пожалуйста. Пожалуйста… ~ ~ ~ ~ ~ День восьмой. Арамис сходил с ума. Ему хотелось расхаживать, двигаться, делать что-нибудь, чтобы высвободить зудящую под кожей энергию. Его пальцы не переставали дрожать и дергаться, и он подозревал, что сводит Атоса с ума заодно с собой. Они бодрствовали бОльшие промежутки времени, и это было ужасно. Его мысли поглощали Портос и Тревиль и тревога, сжимая грудь так, что трудно было дышать. Два дня бушевал шторм, и каждый раз, как Арамис глядел за окно и видел снежные вихри, в груди ноыло и Портос Портос Портос стучало в голове, словно барабан. Он пошевелился, пытаясь найти положение поудобнее, и оказался на здоровом боку лицом к Атосу. – Ты разбередишь свои раны, если продолжишь дергаться, – укоряюще сказал Атос. – Знаю, – огрызнулся Арамис резче, чем хотел, и закрыл глаза, заставляя себя расслабиться. – Извини. – Ничего, – отозвался Атос с невыносимым спокойствием, и Арамис бы его возненавидел, если бы не видел до сих пор все трещины и линии разлома. – Спи. Арамис потряс головой и снова открыл глаза. Его взгляд переместился на клеймо, и он протянул руку, осторожно коснувшись его. Атос напрягся, но не отстранился. – Тревиль знает? – Ты поверишь, если я скажу да? Арамис изогнул губы в усмешке. – Да, мимо него и муха не пролетит, правда? Но все равно, что произошло? Чтобы он тебя принял? Атос вздохнул и чуть качнул головой. – Спроси его. Он лучше расскажет. Моя память о тех днях…не лучшая. Глаза у него загнанные, и Арамис, вспомнив, как он пьет в одиночку в тенях таверны, кружка за кружкой, не останавливаясь, с молчаливой поддержкой сжал его загривок. ~ ~ ~ ~ ~ День девятый. Прошло три недели с тех пор, как они покинули Париж и направились в Лодев. Он скучал по городу отчаянно, и непрерывная барабанная дробь Портос Портос Портос неотступно гремела в ушах. Он молился и молился. Проснулся с криком в сумерках от безумного карканья ворон и выжженных на сетчатке безжизненных глаз и застывшего лица Портоса. Атос бормотал что-то на латыни и по-французски, и оба они игнорировали слезы, которые он стер дрожащей рукой. ~ ~ ~ ~ ~ День десятый, и Арамис услышал его раньше, чем увидел – громовой голос взлетел по ступеням. – Где они, черт побери? Портос. Арамис закрыл глаза и выдохнул не то смешок, не то всхлип. Атос попытался сесть, когда сапоги Портоса прогрохотали по поскрипывающим ступеням. Дверь с треском распахнулась, и вот он, – господи, наконец-то, – бледный, взъерошенный и в грязи с ног до головы, но все равно высокий и сильный как гора, и Арамис должен был убедиться, что он жив, что он не призрак и не игра его воспаленного воображения. Ухватившись за плечо Атоса, он встал и протянул руку к Портосу – иди сюда, иди сюда, – и потом Портос сгреб его в охапку, повторяя его имя словно молитву, и пальцы Портоса зарылись ему в волосы, и во всей комнате, наверное, нет ни одного сухого глаза. Сдвинувшись, Портос подгреб к ним Атоса, и они оставались так долгое время, сбившись в кучу и дрожа от усталого облегчения. Арамис никогда больше не хотел их отпускать, ни за что. Наконец Портос пробормотал какую-то глупость, что он мокрый и грязный, и отстранился. Арамис едва сдержал совершенно позорный жалобный звук – ни Портос, ни Атос не спустили бы подобное ему с рук. Он напряженно проводил Портоса взглядом, когда тот спустился вниз за чистой одеждой, и прислонился к Атосу. Ему никак не удавалось перестать дрожать. – Видишь, – пробормотал Атос, – не стоило волноваться. Когда-нибудь он задумается, отчего Атос так в них верит. – Ну да. Хотя лучше теперь приготовиться к крикам. ~ ~ ~ ~ ~ Криков не было. Портос просто взял его лицо в ладони и сказал тихо и отчаянно: «Никогда больше не смей так поступать со мной» и, боже, это было гораздо, гораздо хуже. – Мне жаль, – хрипло сказал он, и Портос прислонился к нему лбом. – Мне нет, – сказал сбоку Атос. – Это было необходимо. Портос крутанулся к нему – и сейчас может быть взрыв, ну почему Атос такой идиот? – и схватил за воротник рубашки. – Черта с два. Черта с два. Выбрасывать собственные жизни никогда не необходимо, ясно тебе? – Я ее не выбрасывал, – ответил Атос, ровно и хлестко. – Я сознательно ей пожертвовал ради большей причины. Он не сказал ради тебя, но оно там, погребенное подо всей холодной логикой, и Портос услышал, потому что всегда слышал то, что не мог сказать Арамис, а теперь и Атос. – Заткнись, – рыкнул Портос и снова сгреб Атоса в охапку. – Просто заткнись и пообещай, что больше никогда не сделаешь такой глупости. Атос упрямо молчал. Пальцы Портоса впились в воротник его рубашки, мягкие, несмотря на обуревавшие эмоции. Боже, Арамис так скучал по нему. – Я искал вас несколько дней. Проскакал как ненормальный до Парижа, задержался только чтобы сунуть документы Тревилю и взять свежую лошадь и еще пару мушкетеров, и мы вернулись. И не могли вас найти. Нашли людей герцога, но не вас, и они ни слова не говорили, что с вами сделали, и… – голос Портоса прервался, и у Арамиса заныло в груди. – Так что обещай мне, глупый ты сукин сын. Никогда больше. – Обещаю, – прошептал Атос, показавшись потрясенным. И повторил еще раз громче, увереннее: – Обещаю. Арамис положил здоровую руку на плечо Портоса. – Я тоже обещаю. Больше никогда, мон ами. Портос отпустил Атоса, но оставил одну руку на его плече, а другой стиснул загривок Арамиса. – С этого момента мы держимся вместе, да? Что бы ни случилось. Арамис улыбнулся, сглотнув ком в горле, и прислонился к ним обоим. Наконец-то, наконец-то, впервые он чувствовал себя на полпути к нормальности – острые осколки внутри снова складывались в целое. Он зарылся пальцами в оба их рукава и вцепился изо всех сил. ~ ~ ~ ~ ~ Остальную часть историю они услышали кусками в течение следующего дня. Портос скакал всю ночь, едва не загнав коня. Он нарвался на посланных Ублюдком людей, но ему удалось убить двоих и ускользнуть от остальных. Через два дня он добрался до гарнизона и передал документы Тревилю. – Он просил меня подождать, – сказал Портос, сидя у их кровати с миской рагу на коленях. – Но я не мог. Два дня… – он покачал головой. – Это и так было слишком много. Арамис и Атос обменялись виноватыми взглядами. К тому времени они уже истекали кровью в снегу. Тревилю, слава богу, хотя бы удалось убедить Портоса взять с собой подкрепление. Он выехал с шестеркой мушкетеров, и когда они добрались до леса, прошло уже пять дней, и свежий снег замел все следы. – Я даже не знал, откуда начинать искать, – сказал им Портос вечером, помогая втирать целебную мазь в заживающие шрамы на спине Атоса. Когда он увидел их впервые, его глаза потемнели, зубы сжались, и что-то дикое и яростное мелькнуло на миг под поверхностью, прежде чем он взял себя в руки. Теперь он дотрагивался до них обоих со щемящей осторожностью, явно боясь причинить больше боли. – Я не думал, что вы уйдете далеко. Не с такими ранами. Так что начал расспрашивать на ближайших фермах. Никто ничего не знал, и даже не видел вас. Тогда я начал беспокоиться, что вы выкинули какую-нибудь глупость. Тут он был абсолютно прав, и Арамис ощутил острое чувство вины. Он не жалел, что они выиграли Портосу время – и готов был заплатить за это снова кровью, слезами и жизнью, если потребуется, – но он ненавидел заставлять Портоса волноваться, расстраивать его, а казалось, что он только это и делал после Савойи. Он надеялся, что теперь это изменится. Он протянул руку и тронул Портоса за руку, и этим, по крайней мере, заработал слабую улыбку. История продолжилась следующим утром за завтраком. Портос и другие мушкетеры наткнулись на людей Ублюдка на третий день поисков. Им удалось убить большую часть группы в жестокой схватке, но Ублюдка они оставили в живых для допроса. – Он признался, что вас видел, но не признавался, что с вами сделал. Только улыбался, даже когда я стал немного... агрессивным. – Портос гневно стиснул зубы. – Жаль, что я не вспорол ублюдку живот. По крайней мере, Портос согласился с ним на счет прозвища. – Нет, – проговорил Арамис, глядя на повязку на ноге. – Я хочу посмотреть, как его повесят. – Я тоже, – согласно пробормотал Атос. Портос угрюмо улыбнулся. Они продолжали поиски еще несколько дней, часто вынужденные пережидать метели, прежде чем их догнал Тревиль с новостями. – Я оставил Тревиля со всем разбираться и поскакал сюда как ненормальный. Он скоро будет тоже. – Он помолчал, глянув на стол. – Простите, что не успел быстрее. – Ничего, – ответил Атос, и Арамис улыбнулся, довольный, как легко это теперь удается. – Нам было вполне удобно. Только немного скучали и волновались за тебя. Портос приподнял бровь, и дразнящий огонек вернулся в его взгляд. – Да, вы, мерзавцы, спали себе в теплой гостинице, пока я из-за вас рыскал по всем окрестным сугробам. Если бы вы не выглядели так жалко, я бы рассердился. Да, подумал Арамис, улыбаясь шире и слыша рядом фырканье Атоса, у нас все будет в порядке. Что за чудо. ~ ~ ~ ~ ~ – Ты был прав, – прошептал Атос ночью, пока Портос тихо храпел в соседней кровати. – Я чувствую себя виноватым. – Я же говорил, – прошептал в ответ Арамис. – Мы будем это чувствовать долгое время, боюсь. – Да, – согласился Атос, выглядя почти довольным. – Полагаю, будем. ~ ~ ~ ~ ~ На следующий день заехал Тревиль, направлявшийся с арестованными в Париж. Очевидно, отряд мушкетеров направили задержать герцога, что дало Арамису ощущение яростного удовлетворения. Тревиль не извинился за произошедшее на миссии, но и не читал им лекций, так что Арамис готов был назвать это ничьей, по крайней мере пока. И им был обещан длительный отпуск в Париже, как только они будут готовы путешествовать. Еще через две недели – во время которых Портос изображал одновременно сиделку и свирепого, порой вселяющего ужас защитника, что было одновременно забавно и душераздирающе – они были готовы, хотя это было мучительно и весьма унизительно. Дороги слишком грязные, чтобы проехала повозка, так что они ехали в седлах, очень медленно. Это было странно, снова ехать в одном седле с Портосом, на пару корпусов позади Атоса. Снова кажется, словно вся эта миссия была странным сном – раны служили единственным доказательством, что это все на самом деле случилось. Раны и то, что Атос продолжает оглядываться на них каждые несколько минут, а он вполне четко помнил, что в начале этой заварухи Атос даже не признавал их присутствия, кроме как чтобы приказать им замолчать. Он улыбнулся Атосу в следующий раз, тепло, и увидел, как что-то мягкое и настороженное отразилось в глазах Атоса – словно он не вполне уверен, что думать обо всех этих изменениях, но Арамис знал, что это будет чудесно. – Что я говорил, Портос? Никто не может сопротивляться нашему обаянию вечно. Портос громко и заразительно расхохотался. – Да, мы его измотали, правда? Атоса смерил их очень не впечатленным взглядом, и Арамис улыбнулся так, что заныли щеки. Что-то потрясающее, он был уверен.