Ойхон

      В машине пыльно, и ужасно трясет. Когда колесо попадает в какую-нибудь чуть более глубокую ямку, Антона дергает, и он бьется лбом о стекло. Но это не мешает ему пребывать в полудреме, пока они едут к парому.       Естественно, Антон не выспался, но он ни секунды об этом не жалеет. Несмотря на ощущение песка в глазах от недосыпа, на кончиках пальцев все еще остается тепло кожи Арсения, а память переполнена не менее теплыми воспоминаниями.       Машина замедляется. Антон приоткрывает глаза и видит колонну из десятков машин, уходящих вниз по склону до самой переправы.       — О, — тянет Сережа рядом с ним, — походу, идем гулять.       Антон выпрямляется, зевает и давит пальцами на веки под солнечными очками.       — А мы не опоздаем на самолет? — тревожно спрашивает Дима, выглядывая между сидений.       — Нормально все, успеете, — успокаивает Сережа.       — В крайнем случае не будем нигде по городу шляться, а сразу в аэропорт вас повезем.       Антон с грустью оглядывается назад на Арсения, который сам предложил до вылета прогуляться по столице восточной Сибири и поужинать где-нибудь всем вместе.       — А что, это прям надолго? Я бы в туалет сходил, если честно.       — Пойдем, покажу, — кивает Арсений, открывая дверь.       Они все расходятся недалеко от переправы. Арсений с Димой направляются к туалетам, Сережа — к другим водителям, чтобы узнать, с какой скоростью идет переправа, а Антон идет в сторону сувенирных лавок.       Среди камней, браслетов и колец взгляд Антона цепляется за небольшой круглый металлический кулон на кожаном шнурке — точно такой, какой он видел во сне, и какой носит Арсений. Антон покупает его, отмахиваясь от настойчивых предложений взять еще и ловец снов, и оглядывается в поисках друзей.       Он проходит вдоль других сувенирных лавок и ларьков, где продают чебуреки и копченого омуля, и уже тянется за телефоном, чтобы позвонить потерявшимся друзьям, но вдруг замечает Арсения у берега сбоку от причала.       Арсений стоит у кромки воды, а рядом с ним — другие туристы, ожидающие переправы. Дети играют с чайками, бросая им хлеб, и громко смеются, когда птицы устраивают потасовку за каждый кусок. Маленькая собака, похожая на чихуахуа, рычит на птиц, сидящих на воде недалеко от берега, но никак не решается зайти в воду.       Поймав кепку, которую чуть не унесло порывом ветра, Антон подходит к Арсению, демонстрируя ему свою покупку.       — Скажи честно, я зря деньги потратил или оно правда будет работать?       Арсений улыбается, берёт зеркало, осматривает его с двух сторон и выносит вердикт:       — Ну, оно точно долго тут лежало, напитывалось местным солнцем и ветром. Может быть, и будет работать какое-то время. Можешь ещё в воду окунуть.       Антон тут же наклоняется, подставляя ладонь с амулетом под набегающие волны. Он надевает его на шею, и быстро испаряющаяся вода на несколько секунд обдаёт приятным холодом.       Несмотря на утренние часы, солнце уже безжалостно припекает, а сильные порывы ветра всё норовят сорвать с головы Антона кепку. С другой стороны берега виднеется медленно приближающийся паром.       — Я поговорил с ребятами, — вдруг говорит Арсений, кивая в сторону причала, где пока расслабленно ходят только сотрудники переправы. — Они сказали, что сегодня ветер сильный. Из-за этого паромы долго не могут пришвартоваться, и от этого такая очередь.       — Думаешь, можем опоздать на самолет? У нас же вечером вылет. Ты сам сказал, что если что…       — Антон.       Арсений перебивает его, и что-то неприятное, тяжелое оседает у Антона в животе. Улыбка медленно сползает с лица, а хорошее настроение начинает таять на глазах.       — Я не поеду провожать тебя в город.       Антон понимает это ещё до того, как Арсений заканчивает фразу, но всё равно ощущает, будто что-то резко бьёт его под дых.       Арсений отворачивается к воде, кивая в сторону шипящих волн прибоя.       — Это из-за меня. Байкал неспокойный, потому что остров не хочет меня отпускать.       Ещё неделю назад Антон бы посчитал это чушью. Но теперь, когда он лично смог познакомиться с местными духами, ему остаётся только согласиться. Спорить с высшими силами бесполезно. Им остаётся лишь подчиниться, особенно если в будущем хочешь сохранить с ними хорошие отношения.       Даже если это приносит неприятные новости о том, что прощание нельзя оттянуть и оно произойдёт здесь и сейчас.       — Прости.       Антон яростно мотает головой в ответ:       — Нет, ты прав, я всё понимаю. Я просто…       Ему невыносимо хочется уединиться. Ведь он рассчитывал, что их прощание растянется ещё на несколько часов — сначала прогулка по городу, ужин в общей компании, ещё несколько поцелуев в конце концов. А сейчас выходит, что его вдруг этого лишили. И сокрушаться ему из-за этого не на кого.       Паром медленно подходит к причалу, начиная примериваться для швартовки.       — Пойдём к машине пока. С Димой попрощаюсь нормально и…       Арсений не договаривает, что с Антоном тоже хочет попрощаться, но это звучит очевидным продолжением.       Антон кивает, и они отворачиваются от воды, направляясь к машине. В спину им порывами бьёт ветер.       На всём пути вверх по склону Антон не поднимает взгляда от собственных пыльных кроссовок и кроссовок Арсения, который идёт рядом так же молчаливо.       — Ну что там? Началось движение?       Антон у машины так же смотрит себе под ноги, даже не поднимая головы на вопрос Серёжи.       — Да, там из-за ветра долго швартуются, что с той, что с этой стороны. Но сейчас лучше будет. Я не поеду в город.       Он говорит это так, словно эти вещи взаимосвязаны. Серёжа, судя по всему, понимает это сразу, а вот Дима — нет.       — В смысле? Вообще не поедешь? Или если мы с переправой тут надолго застрянем?       — Вообще. Нужно, чтобы я остался на острове. Серёжа вас довезёт и город покажет.       Антон мельком бросает взгляд на Диму, но тут же отворачивается, будто разглядывает холмы вокруг, но он успевает заметить, что Дима внимательно смотрит на него.       — Ну ладно, — осторожно тянет тот. — Это типа мы прощаемся сейчас?       — Не, не совсем. Я подожду, пока вы на паром зайдёте, а потом с кем-нибудь из местных обратно в Хужир доберусь.       — А, ну тогда отложим слёзные прощания.       Со стороны переправы, где растянулась очередь из автомобилей, раздаются длинные требовательные гудки. Антон пугается, что всё может произойти даже быстрее, чем он ожидал.       Даже не взглянув на Арсения и ничего ему не сказав, Антон шагает в сторону задней двери машины, точно зная, что тот обязательно последует за ним.       Арсений оказывается рядом через пару секунд, Антон видит, как ребята тактично отходят в сторону.       В машине всё ещё пыльно, но теперь ещё и становится душно из-за отключённого кондиционера.       Рука Арсения неуверенно накрывает колено Антона. Он поворачивается к нему, и Арсений тянется вперёд, осторожно снимая кепку и поправляя примятые волосы. Так же аккуратно снимает с Антона очки и облегчённо выдыхает.       — Фух, я думал, ты тут плачешь.       Градус напряжения немного спадает, Антон фырчит.       — А если бы плакал, то что?       — Ничего, просто не знал бы, что с тобой делать.       Он замолкает, прикусывает губу и с грустной улыбкой тихо говорит:       — Да я и сейчас не знаю, что с тобой делать.       Антон берёт его за руку и тянет к себе. Поцелуй получается робким и неуверенным, словно оба боятся, что получится прощальным.       Это, скорее, извинение.       Арсений извиняется за то, что из-за него они лишились последних совместных часов. Антон — за то, что уезжает, оставляя его здесь.       — Всё хорошо, — говорит ему в губы Антон. — Я вернусь, ты знаешь.       Он сам ещё с трудом верит в это, но он видел будущее, они оба видели, и если ему трудно поверить в это сейчас, он знает, что это возможно. Он просто будет идти в этом направлении.       — Ну уж нет, — мотает головой Арсений. — Я обычно уезжаю отсюда где-то в октябре, а в это время в Ленобласти как раз начинается самое красивое время. Так что назначаем экскурсию на начало ноября.       Из Антона вырывается нервный смешок, он коротко целует Арсения, закрепляя договор.       — Хорошо.       Как бы Антон ни хотел думать о последнем поцелуе, он всё равно цепляется за плечи Арсения, словно боится, что если отпустит, то тот исчезнет прямо в это мгновение на три месяца.       Стук в окно заставляет оторваться. Дверь приоткрывается, и, глядя в глаза Арсения, всё ещё держась за его плечи, Антон слышит голос Серёжи:       — Так, парни, нам надо двигаться, там, кажется, на первый паром начали запускать.       Серёжа даёт им ещё секунду, а потом, так и не дождавшись ответа, открывает дверь шире и садится за руль.       Дима садится с ним рядом, а Антон отодвигается от Арсения на противоположную сторону, садится ровно, надевает обратно кепку и очки.       В машине опять начинает работать кондиционер, дышать становится легче, они медленно продвигаются всё ближе к переправе. Антон следит за каждой новой машиной, которая забирается на паром, мысленно прикидывая, попадут ли они на второй, который тоже уже швартуется, или придётся ждать ещё минимум полчаса, когда вернётся первый.       Они всё же попадают в очередь на второй паром. Выходят из машины и стоят сбоку от причала, ожидая, пока все машины заберутся на него. Стоя в этой толпе из туристов и редких местных жителей, Антон чувствует, как Арсений поддевает его мизинец своим мизинцем.       Оглянувшись, он видит надломленные брови и поджатые губы. Нестерпимо хочется склониться, поцеловать и утешить, но вместо этого он проворачивает кисть и с силой сжимает руку Арсения. А потом шагает, подхваченный толпой. Арсений остаётся стоять на месте.       Он не оглядывается на берег до тех пор, пока в числе последних не встаёт у борта парома. Быстро находит Арсения на берегу. Он кажется совсем крошечным и далеким, хотя всё ещё находится близко.       Подъёмный механизм начинает гудеть, платформа с причала медленно поднимается вверх, отрезая путь к острову. Всё это время они смотрят друг другу в глаза с натянутыми улыбками.       Паром не дергается, когда приходит в движение, и Антон даже не сразу понимает, что они начинают удаляться от острова. Он переводит взгляд в сторону, чтобы убедиться, что скалы неподвижно стоят на месте, а он плавно проходит мимо.       Повернувшись обратно, он видит, что Арсений с грустной улыбкой поднял руку, и Антон коротко машет ему в ответ, тут же обессиленно опуская руку.       Чайки тучей окружают паром, требовательно кричат в ожидании хлеба от туристов, а Антон всё смотрит на берег и на Арсения, всё ещё стоящего там, чья фигура медленно сливается с окружающим пейзажем.       Среди оглушающего гоготания чаек Антон различает знакомый пронзительный орлиный крик. Он улыбается, и когда пейзаж уже расплывается окончательно и он больше не видит Арсения на берегу, он всё равно продолжает смотреть, потому что знает, что на него смотрят в ответ.