Год, когда я был собакой

Его наконец-то нашел Боня. Тот самый Боня, настоящий пес. Его пес, которого он никогда раньше не понимал. — Наконец-то я тебя нашел! Я уже отчаялся! Боня запыхался и очень напоминал собаку в этот момент. Так радоваться своему маленькому другу умеют только собаки. В его голосе, глазах, всех движениях было столько любви и тоски по маленькому хозяину, что тот, будучи собакой, даже не отпрянул и не удивился, когда Боня вдруг упал на коленки и обхватил огромную шею овчарки и обнял его так крепко, как когда-то обнимала его бабушка, если он уезжал надолго. — Ты не представляешь, маленький хозяин, как нам, собакам, хочется иногда вот так пообниматься с вами. Но почему-то природа устроила нас так, что наши лапы совершенно неудобны для этого. — Я понимаю, — грустно проскулил пес-мальчик. — Я теперь понимаю. Боня, мы сегодня с тобой попрощаемся. Наверное. Боня уставился на хозяина. Они направились к лесу и там, на бревне, около которого они часто играли этим летом, Боня сидел и долго внимательно слушал историю, которая произошла с его мальчиком в его отсутствие. Чем дальше Юра рассказывал, тем отчаяннее становилось лицо у Бони и вот, в конце концов, когда хозяин закончил рассказ, Боня решительно вскочил и заявил: — Так, я побегу к этой ведьме и предложу, что я буду у нее служить. Пусть сажает меня на цепь. А тебя превращает обратно. — Боня, нет. — Как это нет? Не может быть и никаких споров. Мы идем, идем сейчас же. — Боня, я не знаю, во-первых, зачем ей ты на цепи. А во-вторых, я так понимаю, что у нее нет уже никакой возможности никого ни в кого превратить. Она бессильна. Теперь она просто старая женщина. И ей надо смириться с этим. А нам — с тем, кто мы тобой теперь. Да и к тому же — в одном она права: ты был и остаешься намного более хорошим мальчиком, чем я когда-либо. Родители даже ничего не заметили. Это значит, что им лучше жить и дальше ничего не знать. Так им будет спокойнее. Да и у них будет сын, о котором они всегда мечтали. — Но как же ты? И как же… — Я буду теперь собакой. Я бы вернулся с тобой. Мне было бы достаточно просто жить рядом. Я был бы Боней, а ты мной. Но ты сам видишь, что я не ты. Почему-то она так сделала, что я не ты. И я не могу вернуться домой даже так. Я не знаю пока, что я буду делать. Но я что-то обязательно придумаю. Еще, ты знаешь, мне очень стыдно. Я, наверное, разочаровал их. И разочаровал тебя. Мне в последнее время так кажется, все чаще… Помнишь, помнишь, как я съел однажды конфеты и сказал, что это ты? Мама даже не заругала, но все равно! Все равно! Как я мог так сделать… Ты ведь поэтому убежал? — Хозяин, ты не мог никого разочаровать. Знаешь, я не могу говорить за других. Но я могу сказать за себя. Я люблю тебя. Я и раньше это говорил. Ну то есть не говорил, а показывал, когда был собакой. Но сейчас я могу это сказать. Ты никогда меня не разочаруешь. Потому что я люблю тебя. — А они? Вдруг они меня не любят? Ведь они даже не заметили, что я так изменился… — Хозяин, я уверен, что они любят. Просто вы люди — странные. Вы иногда странно любите. И самое главное же, знаешь, самое главное, что я не мог понять в вас, людях, почему вы всегда спрашиваете, любит ли вас кто-то, кого вы любите? Разве это так важно? Разве не важнее, что вы сами любите кого-то? Вот ты сказал маме, что это я съел конфеты — ну и что? Даже если бы она меня заругала — ну что? Главное — что я смог тебя защитить. И разве ты не помнишь, как мы с тобой встретились — меня ведь схватили эти люди, живодеры или кто они были. Я не знаю. А убежал я, потому что увидел какое-то странное животное. Я потом в книжке прочитал, что это енот. Мне интересно стало… Но это не важно теперь… Хозяин, я не позволю тебе просто так… Мы сейчас же пойдем к ней… Боня не договорил. Пес вдруг вскочил, не в силах больше прощаться. И побежал, куда глаза глядят. Боня пытался его догнать. Но, как он уже не раз понимал, побыв мальчиком, на двух лапах бегать намного неудобнее.