Год, когда я был собакой

Так Юра стал «собаченькой». Он сам как-то не заметил, как превратился в нее. Но ему уже не впервой переживать превращения. Собаченька должна была смотреть, какой у девочки венок из одуванчиков. Играть в прятки. И главное — слушать истории, которые девочка в красном платье зачитывала из своей тетрадки. Собаченька была в целом даже не против. И если бы девочка была чуть больше, она бы искренне удивилась, как внимательно овчарка слушает ее рассказы. Хотя собаченька, конечно, предпочла бы автора постарше. Но и у девочки неплохо выходило рассказывать про драконов, пещеры, сокровища и приключения. Пес был очень удивлен, потому что в этих рассказах, как правило, героем был не рыцарь, а героини, похожие на саму девочку. Они не хотели быть просто принцессами, которых спасет принц. А сами находили выход из беды. Псу это нравилось. Он не любил, когда девчонки ноют. И, признаться, был очень удивлен, что даже когда эти хулиганы обижали Лизу, она не плакала. А просто стояла. И смотрела на них. Это было странно общаться с девочкой. Пес, даже когда был мальчиком, особо с девчонками не общался. Как говорила мама, «не пришло еще время». Мальчик не совсем понимал, что там мама имеет в виду. И совсем не собирался общаться с девчонками и вовсе. Его дружба с Боней, когда они уже поменялись местами, тоже была другой. Боня ведь все-таки был собакой и знал, что он — мальчик. А девочка не знала. Она была уверена, что он собака, самая настоящая собака. По крайней мере, так пес думал до сегодняшнего утра. Этим утром девочка вышла гулять в каком-то особенно приподнятом настроении. — Собаченька, привет! О, ты не представляешь, какой сон мне приснился. Мне приснилось, что ты никакая и не собака, а ты заколдованный принц! Пес аж присел. Потом начал тереть морду лапами, чтобы не чихнуть от смущения, но все же чихнул. С тех пор, как он стал собакой, с ним это случалось. Он почему-то чихал от смущения. — А ведь, правда! Правда?! И ведь не зря ты меня спас! Ты точно, точно принц! Но знаешь, я думаю, я тоже тебя спасу! Мне надо поцеловать тебя — и проклятье исчезнет! — и девочка потянулась было к мохнатой морде пса. Но он так смутился, что вскочил и отбежал от Лизы на пару собачьих шагов. Лиза тоже смутилась. Нет, она возмутилась. — Собаченькааа, ну ты чего? Неужели ты не хочешь снова стать человеком? Мы с тобой смогли бы поговорить. Я бы тебе столько рассказала. Ну то есть я тебе и так рассказываю, но ты бы мне тоже что-то говорил. Пес стоял, с недоверием потупив взгляд. — Ну ладно, хорошо, пойдем лучше бросать палку, — вздохнула Лиза. Пес брел в недоумении. «Ведь она, вроде, всегда говорила, что не хочет никаких принцев. А тут принц какой-то… А вдруг, а вдруг она знает? Или догадывается? Ну то есть я не принц, конечно, но я же заколдованный. И чего я не дал ей себя чмокнуть? Может быть, все бы получилось? Но фу, девчонки так противно это делают…» Юра на самом деле не знал, как девчонки это делают. Но он видел в кино и на улице. И ему казалось это «противно». «Странная она, эта девочка, — продолжал пес. — То сама хочет стать героем, то принца ей подавай. Но я ведь и не принц». Лиза тоже думала о своем. Она не смотрела на небо, как обычно делала (и поэтому постоянно спотыкалась о какую-нибудь корягу), а напротив — уткнулась себе под ноги и пинала носками землю то и дело. — Знаешь, я скоро уеду. И это так обидно. Приехала к тете в гости, думала, хотя бы здесь произойдет что-то интересное. Но мама с тетей каждый день пьют чай. И смотрят телевизор. И ничего не происходит. Я пыталась писать рассказы, но как будешь писать о волшебстве, когда волшебства нет… Пес поднял уши. «Если бы она знала, что волшебство прямо у нее под носом…» Девочка продолжала: — Я тут наткнулась на дом один. Очень странный: похож на дом ведьмы. Ты понимаешь, настоящей ведьмы? Там даже мох на крыше есть. Вот представляешь, если бы можно было с ней познакомиться, может быть, она бы мне помогла… Помогла осуществить мою самую большую мечту… Девочка говорила, кажется, что-то про своего папу (того самого, про которого она писала в своей тетрадке), но пес не слушал — у него в голове звучало только одно слово «ведьма». «А вдруг, вдруг это та самая ведьма, которая… И что же делать? Как заставить Лизу мне показать этот дом? Может быть, она сама покажет? А если не покажет? Если она боится туда идти? Или ей не разрешают, потому что это далеко? И где этот дом, что за дом еще, разве здесь есть такой дом?» Так они шли — каждый размышляя о своем. И совсем забыв о сказке про принца. И не подозревая, как близки они к разгадке.