Иримэ

— Поднимай! Дальше, дальше! На меня… Стоп! Опускай… Ровнее… Нет, еще на пол-ладони влево… Стоп! Мастер-строитель бодро отдавал распоряжения. Огромные обтесанные каменные глыбы с помощью системы блоков, противовесов и наклонных пандусов поднимали и ставили друг на друга. Каждый следующий уровень казался труднее предыдущего, но стены росли быстро. Иримэ не очень-то понимала в строительстве, поэтому со своими воинами стояла в дозоре на скале чуть выше перевала и стройки. В свою очередь ей довелось и трудиться как простому работнику, но оружие в руках было куда привычнее инструмента. День выдался спокойный, даже сонный. Летнее солнце напекало голову, окрики мастера складывались в стройный ритм. Подняли один камень, установили, подогнали, обтесав неровности. Подняли другой — и так с утра до вечера. На перевале над истоком Сириона суетились эльдар, к северу колыхалось, шло легкими волнами травяное море Ард-Гален. А еще дальше виднелась почерневшая, мертвая пустошь, и над ней возвышались три пика Тангородрима, вершины которых скрывало серо-свинцовое облако. Где-то здесь, но этой равнине, пролегла граница между нолдор и Врагом. Между светом и тьмой, жизнью и смертью… И Иримэ теперь была в числе стражей этой границы. Мерный шум и солнечное тепло убаюкивали, но спать нельзя. С тех пор, как Нолофинвэ решил основать свою столицу в прямой видимости Ангбанда, враги редко бездействовали. Разумеется! Должно быть, Моргот посчитал это вызовом и невероятной наглостью — и не ошибся. Словом, редкий день обходился без стычек, и оставалось лишь надеяться, что крепость Истока Сириона будет закончена раньше, чем Враг перестанет посылать отдельные банды орков и соберет армию. Чтобы взбодриться, Иримэ прошлась туда-обратно по неширокому скальному выступу, откуда наблюдала за окрестностями стройки. — Поднимай! На меня! Стоп!.. Опускай! Под эти отрывистые команды вырастал новый дом. Не тот, что а Валиноре, совсем другой. Тирион, хоть и звался Город-Страж, не знал войны. И всякому нолдо место в нем дано как нечто само собой разумеющееся. Он был возведен руками эльфов, но будто бы существовал всегда. Дом, любимый и прекрасный, но оставшийся в сердце лишь теплым воспоминанием. Но Эйтель Сирион — совершенно иная. Ее стены поднялись пока еще не более чем на четыре эльфийских роста, а она уже оплачена кровью. Уже прорастают степные травы на курганах воинов, погибших за этот перевал. Тех, кто навсегда остался молчаливой стражей этой земли, напоминанием, как дорого обошлись ее мощь и процветание. И достался новый дом не задаром. Эльдар трудились от зари до зари, стремясь закончить работы как можно скорее. Все опасались нападения, а потому не жалели сил. И каждый знал, что от того, хороша ли каменная кладка и крепки ли ворота, будет зависеть его жизнь. Иримэ не сомневалась, что и когда крепость будет возведена, жизнь принесет еще много трудов и опасностей. Но каждый миг такой жизни ценишь куда больше, чем год в беспечальном Амане. И за дом, камни которого хранят тепло столь многих рук, не страшно биться насмерть. То, что дается великим трудом, всегда ценишь выше. А Валинор — яркий, чарующе прекрасный, благословенный и цветущий — все больше отдалялся в памяти. Возможно, скоро он станет казаться всего лишь чудесным сном, в который даже мысленно непросто вернуться. Даже размяться не помогло, и Иримэ резко помотала головой, отгоняя сонную одурь. Мысли текли плавно, неизбежно сворачивая в сторону мечтаний и абстракций. А так нельзя. Дом нужно хранить.