Бесценный приз

Линь Чэнь развалился в любимом кресле и, легко махая крылом, как обычный человек мог бы покачивать ногой, рассказывал о своих приключениях. О попытках вернуть к жизни тело с развороченной головой, о спикировавшей сверху на летающей доске Гун Юй с Фэйлю под мышкой, о белом до синевы имениннике, увидевшем Линь Чэня с руками по локоть в крови, о криках гостей, о явлении полиции… И о драке с чусской девицей, с чего весь переполох начался, тоже не умолчал. – …Нет, ну вреда-то мне по-настоящему она не причинила. Думал, она мне все крылья пообщиплет и волосы выдерет? Ты так мало в меня веришь! Линь Чэнь явно красовался. Но совершенно не видел внушительного синяка у себя над ключицей. И для чувствительного носа Чансу от него до сих пор пахло кровью, несмотря на то, что на свежих одеждах и на чисто вымытых руках не было ни пятнышка. – Но две с лишним минуты мы на эту возню потеряли, – продолжал он. – Хотя там мало что осталось спасать. Тело вроде было живо, но с входным отверстием под челюстью... я не чудо-реаниматолог, короче. Ты, когда мы тебя подобрали, был куда более жизнеспособен в сравнении с этими останками. Понятно, отчего его сестра сейчас с ума сходит. – В прямом смысле слова? – Если бы! Она вполне рассудительно накрутила чусского посла и принца Хуая; похоже, у обоих в этом деле очень личный интерес, да? Так что посол Юэ Сюцзэ вытребовал императорскую аудиенцию. Цзинхуань рассказывал: внешность у посла впечатляющая и голос доносчивый; так что в зале приемов он не совсем уж орал, но прямо-таки трубил: «Убит в расцвете лет сын великого князя Чэнь, вана Сяньдая! Умоляю о всестороннем расследовании, ваше величество!». Эти брат с сестрой, оказалось, не только послу родня, но еще и дети какого-то их чусского вельможи, не хочу разбираться, кто там кому приходится двоюродной тетей. Император в результате изрядно зол. – Как мы и планировали. – И поделом. Не выходит у меня быть человеколюбивым к тем, кто сам себя накачивает нелегальной отравой в поисках развлечений. – Ты тоже зол, как я вижу? – Раздражен, Чансу. Полицейские – по умолчанию идиоты, если не свели еще все инциденты последнего месяца воедино; а проводя допрос, они теряют последние капли разума. – Он поправил волосы странно манерным движением. – Допросили всех в поместье, вот уж везунчик Сяо Цзинжуй, здорово отметил свой день рождения! А ко мне просто прицепились. Пришлось доказывать, что я не виновен ни в причинении смерти по неосторожности, ни в планировании покушения на жизнь. И хорошо, что мой андроид, известный своими сверхъестественными способностями, был в этот момент далеко! Хотя, чем беспокоить занятого человека, этим лентяям достаточно было пересмотреть распределенную запись посекундно, с пониманием, на что именно смотришь... – Но со своим Цзинхуанем ты поболтать уже успел, несмотря на занятость, – проворчал Мэй Чансу для порядка и получил в ответ традиционное «Не завидуй!». По правде говоря, он нынче не любил пятого принца лишь по старой привычке: доказательств, что тот приложил руку к заговору против старшего брата, они так и не нашли, а отвратительный в молодости характер Сяо Цзинхуаня больше не имел к Мэй Чансу никакого отношения. Сейчас он был просто конкурентом его Цзинъяня на пути к трону. Ничего, как говорится, личного. – Так вот, по словам Цзинхуаня: его отец в раздражении всыпал горячих министру внутренних дел Ци Миню, тот наорал на главу столичной полиции, и полицейские должны сейчас начать так зверствовать, что допрос, который они мне вчера устроили, не будет идти с их методами ни в какое сравнение. Дай-ка подумать... к телу чусского принца в криокамере посольства у лянской полиции доступа нет, зато у них есть трое гуляк из ресторана – в больнице, любитель отрезать женские головы – в следственном изоляторе, и генерал-самоубийца – в морге. И это только те случаи, про которые нам достоверно известно, а могли быть еще какие-нибудь тихие происшествия. Так ты на кого ставишь? Через кого первого следственные органы узнают про веселые пилюли? – Если лянские полицейские не владеют некромантией, – хмыкнул Мэй Чансу, – то вариант с генералом – не вариант, по его транзакциям они еще год будут искать следы. И разговорить хотя бы одного из троих в здравом рассудке все-таки проще, чем единственного спятившего. – Какой ты у меня логичный, просто ужас! Ладно, а сколько времени им на это потребуется, как думаешь? Когда у служак подгорает задница, они работают на удивление быстро. Подскажи-ка твоему комэску из «Тяньцюань», чтобы он был готов удирать в любой момент. *** Если бы Мэй Чансу на самом деле поспорил с Линь Чэнем насчет того, кого полиция расколет первым, он точно выиграл бы пари и пополнил свой счет. (Да, в Лян для него был открыт был собственный анонимный счет на приличную сумму, и при единственной попытке отказаться от него Линь Чэнь очень язвительно и едко проворчал, что пусть сначала женится, а потом уже предлагает им двоим пользоваться общими финансами). А так он мог только удовлетворенно кивать, когда Му Нихуан через пару недель принесла им новости. Вообще он всегда считал что флаг-адмирал Му – прекрасный командующий флотом, но теперь задумался, а не загубила ли она свой главный талант в полевых операциях и не была ли богами предназначена для руководства Управлением разведки. Потому что, при всей нелюбви Нихуан к сплетням, она на него вывалила ворох интереснейшей информации, собранной по принципу «мне это рассказал Цин-эр, то есть мой брат Му Цин, которому сообщил Янь Юйцзинь, который по вторникам пьет в «Белом лотосе» с дворцовым медиком Чжэном и капитаном Оуяном Чи из Управления внутренних дел». Итак, в сухом остатке выходило следующее. Гао Шэн, глава столичной полиции, взял ситуацию на контроль лично. По всему цзиньлинскому департаменту здравоохранения разошелся циркуляр о взятии обязательных проб в случае любых острых неврологических и психических заболеваний. Управление надзора завело дело о диверсии. Таможенное ведомство перетряхнуло каждый лицензированный канал поставки фарма-сырья и отправило во временный карантин все партии товара от инопланетных поставщиков. («Это я и сам знаю, – проворчал Линь Чэнь, – нам тоже поступило такое уведомление»). Вокруг госпитальных палат троих отравившихся в «Летучем дворце» полицейские выставили оцепление. И как результат один из приятелей Цю Цюэ не выдержал и признался, что в тот вечер они трое угостились не только «Драгоценной вазой», но и «безобидными стимуляторами, которые принес наш друг Цзю». А когда через несколько дней очнулся уже сам сын барона, его поджидал для беседы добрый и внимательный человек в штатском – да, конечно же, комиссар из страховой компании, кто еще? И, в конце концов, в беседах с пострадавшими всплыло интересное имя. Хэ Вэньсинь. Хэ Вэньсинь, единственный сын министра трудовых ресурсов Хэ. Он же лейтенант-коммандер Хэ, бездарный паркетный адъютант командующего левой полусферой гранд-адмирала Се Юя, номинально приписанный к одному из кораблей и в своей незаслуженной карьере явно поднявшийся только благодаря связям. Он же фигурант множества мелких правонарушений, за которые всякий раз отделывался штрафом, и завсегдатай вечеринок у наследного принца. Как выяснилось – еще и поставщик отравы для своих светских приятелей. Про это, разумеется, на посиделках в «Белом лотосе» никто не рассказывал, за разглашение служебных тайн можно было и должности лишиться, но тут у Му Нихуан были припасены роскошные свидетельства очевидца. Бывший майор гвардии, а ныне корабельный старшина Мэн Чжи, даром что всепланетная звезда спорта и действующий чемпион, не считал допустимым пренебрегать корабельной службой и экипаж своего корабля знал в лицо, все несколько сотен человек. При посадке на шаттл в терминале он никак не мог пропустить в сети коммуникатор со знакомой сигнатурой своего «Большого Пса». Подошел-то он без задних мыслей, просто поздороваться, но незнакомый лейтенант-коммандер не отвечал ему нормально, бычился и прятал лицо, и Мэн Чжи по доброте душевной помог военной полиции в задержании подозрительного типа с поддельными, как обнаружилось, документами. Тогда-то он и узнал имя «Хэ Вэньсинь» и успел вскользь увидеть ордер на него. А там уже удалось выяснить, кто ведет следствие по делу. – Отделу капитан-лейтенанта Шэн Чжуя поручили аудит флотских счетов этого Хэ, – добавила Нихуан удовлетворенно. – Славная новость. Этот уж как вцепится, так и не отпустит. Хороший человек. Линь Шу никогда не знал флотского финансиста Шэна лично, но его отец об этом человеке отзывался похвально. Полная противоположность Хэ Вэньсиню: сын знатной семьи, просто не из военных, а из промышленников, делал свою карьеру с самых маленьких чинов и не в штабе, а на корабле. Неужто вправду, вся знатная молодежь их поколения разделилась, словно в символе «великого предела» – на черное и белое, инь и ян, никчемных бездельников и честных героев? – Так что, порадовала я вас рассказом? – Насмешливый голос Нихуан вырвал его из философских мыслей. – Я благодарен вам, адмирал, – поклонился Мэй Чансу с неподдельной признательностью. – Я и не надеялся, что вам удастся узнать так быстро и настолько много. – Да-да, держите нас в курсе и впредь, – жизнерадостно добавил Линь Чэнь. – Если следствие не примется, как у них это бывает, тупить, мы с вами сможем увидеть желанный результат уже скоро. *** Очевидно, угроза императорского недовольства добавила полицейским и скорости решений, и остроты ума. С поддержкой флотских бухгалтеров и государственных аудиторов из анализа денежных потоков Хэ Вэнсиня всплыло еще одно имя: Хан Ли, управляющий торговой компании «Знамя Востока». Той самой, на чьи счета предприимчивый сынок министра регулярно перечислял деньги. Так ли сильно господину Хэ не хотелось отправляться на плутониевые рудники в одиночку, или с ним убедительно поговорил кто-либо из офицеров Ся, неизвестно. Но он дал признательные показания и подтвердил, что эти деньги были оплатой за полученный товар, а с поставщиком этого товара, мастером Чжо из концерна «Тяньцюань», он встретился в доме своего покровителя и командира – гранд-адмирала Се Юя. Какими путями эта информация выползла из-под гнета тайны следствия, мутировала и стала звучать как «контрабандист Чжо Динфэн, спасая свою жизнь, сдал властям свои связи с Се Юем», одни боги знают. Мастер пилотирования Чжо Динфэн со станции «Цзянху» и лянский аристократ Се Юй маркиз фон Стейниц были знакомы давным-давно. То ли Чжо Динфэн с отрядом когда-то освобождал лайнер с лянскими заложниками, который удерживали наемники под командованием «Демона» Маоцзяна, то ли Се Юй не колеблясь заплатил баснословную цену за лекарство, которое внезапно понадобилось беременной госпоже Чжо. По прошествии стольких лет трудно отделить правду от вымысла, но из чисто приятельских их отношения давно уже сделались деловыми. Мастер Чжо со своими ребятами был настоящим асом не только в пилотировании, но и в доставке небольших и не совсем законных грузов. Либеральные законы «Цзянху» трактовали подобную детальность как не подлежащую преследованию; вот если бы попытаться провезти на станцию вне карантина немаркированный биологический объект, то по станционным законам можно было схлопотать самый настоящий срок. В Цзиньлине же у семейства Чжо был дом, банковский счет, репутация добропорядочного человека – главы частной транспортной компании и тесные связи с поместьем фон Стейница, а через него – и с кронпринцем. Его высочество со слов своего советника маркиза быстро понял прибыльность контрабанды, а кто получает прибыль – тот и достигает успеха, не так ли? Тем сильнее разозлило маркиза возможное предательство со стороны давнего союзника и его нежелание брать на себя ответственность за партию опасного товара. Се Юй вообще был по характеру гневлив, а полоса неудач, завершившаяся арестом адъютанта, не прибавила его характеру мягкости. Когда несколько разговоров по сети не прояснили для него этот вопрос в должном направлении, он со своими охранниками явился в дом Чжо лично потребовать ответа. По сети подозрительно быстро разошлась запись этой встречи. Крики, взломанная дверь, шипящий звук выстрелов, треск напитанного энергией сверх меры силового поля и дым были хорошо различимы даже при том, что снимал все случайный свидетель с расстояния добрых полукилометра. Се Юй отступил. Завершалась запись тонким воем перегруженных двигателей и вспышкой луча на корпусе взмывающей машины. Когда же вскоре полиция явилась задержать инопланетника Чжо Динфэна за потенциальное нарушение общественного порядка, его дом стоял пустым. Куда именно скрылся Чжо Динфэн, ни его бывшему союзнику, а ныне – врагу Се Юю, ни полиции выяснить не удалось. Им – но не скромному советнику Мэй, который не был ни столичным вельможей, ни вовсе человеком, зато имел канал экстренной связи с бывшим комэском «Чиянь», ныне правой рукой мастера Чжо. И снова были задействованы принятые в Империи Лян цепочки посредников; в конечном итоге рекомендательное письмо от ланъевского тайвэя Сыма, с которым Чжо Динфэн втайне имел дела, сработало, и тот согласился на встречу один на один с господином с Ланъя. Прежде того Линь Чэнь имел очередную и на этот раз, увы, короткую беседу с глазу на глаз с Сяо Цзинхуанем (тот облизывался и смотрел ему в глаза настолько выразительно, что без слов намекал, чем бы хотел на этом свидании заняться на самом деле). Ушел Линь Чэнь с этой встречи с письменной гарантией, что принц добьется для мастера Чжо неприкосновенности и защиты вместе со статусом Имперского свидетеля, если тот согласится дать показания. Старина Чжо, встречая Линь Чэня, был мрачен и руки не вынимал из глубокого кармана, явно непустого. Вся его мускулистая кряжистая фигура выражала готовность к драке. В неприметной квартирке неподалеку от ремонтной зоны космопорта, где обосновалось его семейство, пахло антисептиком и кровью, несмотря на включенное на полную мощность кондиционирование. – Что привело ко мне одного из «воздушных господ»? – спросил он без обиняков. – Скажите, мастер, в доме раненый? – уточнил Линь Чэнь так же прямо. – Что бы ни стало причиной моего визита, оно подождет, если вам нужна неотложная помощь. Я квалифицированный врач. – Спасибо, господин Линь. – Чжо Динфэн чуть оттаял. – Мой сын пострадал в перестрелке, но уже получил помощь, и наш доктор говорит, сейчас он вне опасности… кроме той, что грозит нам всем. Вы об этом желали поговорить? – Совершенно верно. – Линь Чэнь прошел куда ему указали и по-свойски присел на край стола. – Вы наверняка догадываетесь, я здесь как посредник. В результате неприятного инцидента вы восстановили против себя человека знатного и могущественного и попали в опасное положение – следовательно, вашим лучшим выходом будет искать покровительство на другой стороне. Тем более что все будет сделано по закону. Он на глазах у Чжо Динфэна снял защиту с файла с письмом и скинул его в открытый канал коммуникатора. – Ознакомьтесь, пожалуйста. Принц Юй истребует для вас у прокурора Цао включения в программу защиты свидетелей, если вы согласитесь перейти под его покровительство и дать подробные показания следствию. Кто размещал у вас заказы, на что именно, как давно, а в особенности – по недавним поставкам. И без утайки в отношении даже самых знатных имен. Взамен… как он там пишет… вот: «Поскольку вы инопланетник и в произошедшей сделке выступали исключительно как торговый посредник, а ваши действия носили частный характер, не будучи направлены напрямую против интересов Империи Лян, наихудшее, что вам грозит в результате суда – это штраф или временный запрет на торговлю в пределах Империи». Здесь был аналогичный прецедент… если я не путаю имена, какой-то Цзи Ин из «Шуанча», уточните сами, я все-таки биохимик, а не юрист. В общем, вам не грозят слишком серьезные потери, учитывая, что ваш бывший покровитель в Цзиньлине и так стал вам врагом. – Предположим. А у вас в этом деле что за выгода? – недоверчиво уточнил контрабандист. – Если я скажу, что кое-кто в лянской столице мне крайне несимпатичен, и я предпочел бы убрать его с политической арены и из круга претендентов на мое замечательное изделие, вы же меня поймете, мастер Чжо? Уходя, Линь Чэнь не сомневался, что предложение будет принято, а так нужные Сяо Цзинхуаню показания – вскоре получены и приобщены к делу. *** Гранд-адмирал Се Юй был арестован Управлением надзора в собственном доме через девять дней. О денежных связях компании Хан Ли с трастовым фондом наследного принца и о выводах экспертизы, подтвердившей смертельную опасность распространяемых препаратов, имперский прокурор Цао Цюань доложил его величеству еще через неделю спустя. Аресты менее значительных персон затронули все ведомства. Вскоре император распространил в народе сообщение, гласящее, что «к прискорбию, его сын Сяо Цзинсюань непоправимо подорвал свое здоровье в трудах на благо Империи, потому избавлен от тягот должности наследного принца и для лечения от недуга отправлен в резиденцию в Пухуа». Принц Юй ликовал, строил вслух планы, как именно он вскоре получит титул наследного, и обещал отблагодарить Линь Чэня ночью феерического секса. Мэй Чансу… нет, Линь Шу совершил возлияние перед поминальной табличкой отца, поклонился и сказал коротко: «Один готов». Императорская супруга Цзин получила через своего сына неподписанное сообщение. В нем было только одно слово: «Можно».