Бесценный приз

– Значит, она все равно тебя заподозрила. Рассказал бы ты ей все как есть, чем играть в таинственность, – бурчал Линь Чэнь, подключая его оболочку к аппарату регенерации. Ввести полезные жидкости, вывести токсичные, провести рекалибровку органов чувств, отладить уровень гормонов. Обычная рутина, работа для лаборанта. Линь Чэнь не любил рутину, поэтому привычно отыгрывался на Чансу. – Всё? – эхом переспросил Мэй Чансу. Хотел с иронией, а получилось – устало. Его нынешнее тело было много выносливей обычного человеческого, но усталость копилась не в мышцах – в разуме. Всякий тяжелый разговор выматывал его, как не могла бы вымотать двухчасовая тренировка в спортзале. – Угу. Я что, неразборчиво произнес? Открой девушке свое имя, не нагнетай таинственность, и у тебя станет меньше одной необходимостью изысканно врать. Мэй Чансу все-таки удалось наскрести немного иронии на донышке своего усталого мозга. – Так прямо и сказать, что вот эта шарнирная кукла – ее Линь Шу? – Но-но, ты мою продукцию не критикуй! – парировал Линь Чэнь беззлобно, не отрываясь от рекалибровки. Пальцы его порхали в прозрачной голографической таблице, а верхние кончики крыльев трепетали за плечами, как флаги – значит настройка была далеко не самой примитивной. – Не такой уж и скверный вариант для выжившего, если смотреть на него с точки зрения солдата, а твоя ненаглядная и есть солдат. Не овощ на койке, не паралитик в кресле, руки-ноги есть, язык подвешен как надо. Может, все-таки наберешься храбрости признаться? Мэй Чансу ничего не ответил на это риторическое восклицание. – Ну и глупо! Ладно, упрямец, рассказывай, чего ты добился, пока печально вздыхал под боком у бывшей невесты. – Мэн Чжи признал меня; мысль написать ему загодя была удачной. – А же говорил! – Ты же говорил, да. Итак, старина Мэн меня признал и демонстративно не проявил ко мне никакого интереса, зато с моим телохранителем они сразу зацепились языками. В конце концов, увы, эти двое бросили меня и пошли обмывать победу во флотскую таверну. – Твой Мэн Чжи хорошо тебе подыграл. – Ну да. «Феникс» все же военная станция, и во многие ее уголки посторонним, тем более – инопланетникам, доступа нет. Но в таверне – это я говорю со слов Чжэнь Пина, если хочешь, расспроси его дополнительно сам, – людей со всех кораблей было несчитано, каждый первый норовил угостить прославленного победителя, и ни один слишком бдительный служака не возражал, что к их компании присоединился какой-то штатский. Как результат, Мэн Чжи унес наш датакуб с вводными, а братец Чжэнь познакомился с нужными людьми. Запиши себе: капитан-лейтенант Шэн Чжуй из финотдела «Бескрайнего Дворца» – человек, обладающий прирожденным нюхом на противозаконные махинации. Рассказывать дальнейшие детали друг другу не было смысла. Они проговорили их по сотне раз, пока два года раскручивали механизм тайных поставок в Империю Лян. Несертифицированные препараты для долгой и красивой жизни: наркотики, стимуляторы, ингибиторы, биоимпланты. В ходе их с Линь Чэнем расследования было задействовано все: контакты добрейшего тайвэя Сыма Сюя среди контрабандистов, знания Линь Шу о родственных и денежных связях высшей аристократии, неоднократная точечная утечка из Дома Линь биоматериала с той или иной генетической меткой и еще многое другое. На выходе они достоверно проследили цепочку от коммерческой группы «Тяньцюань» к некоторым офицерам флота левой полусферы, от флота – к гранд-адмиралу, командующему флотом Се Юю маркизу фон Стейниц, а оттуда – к кучке молодых господ из окружения наследного принца, взявших на себя неблаговидную роль распространителей. Основная прибыль делилась между гранд-адмиралом и кронпринцем, но и этой публике перепадали крошки. Разумеется, вытащенная ими на свет божий схема была столь же стройна, сколь и бесполезна в чистом виде, потому что никого в Великой Лян не заинтересовало бы обвинение в махинациях, выдвинутое чужаками против первых лиц Империи. Если бы только не случилось что-нибудь… совсем неожиданное. Над неожиданным Линь Чэнь с Мэй Чансу пока еще работали. Одновременно любезно предоставив некоему въедливому капитан-лейтенанту из финотдела (по совместительству – младшему сыну одного из сановников Империи) возможность проверить улики и доказать преступление самолично. Это была отлаженная домашняя заготовка, изящная и беспроигрышная, как все, что становилось результатом их совместного приложения сил. Линь Чэнь был чертовым гением, но и сам Мэй Чансу кое-чего стоил. Поэтому сейчас он ни капли не сомневался, что при аккуратности и усердии исполнения эта ловушка захлопнется как надо. Но его странным образом беспокоили детали, не имеющие прямого отношения к схеме интриги. Вроде настойчивого взгляда Нихуан или недовольной морщинки между бровей Цзинъяня. – Они оба мне не верят, – неожиданно для себя произнес он вслух. Не было нужны уточнять, что за «они». – У тебя была бы причина беспокоиться, если бы ты врал, а они верили, – припечатал Линь Чэнь. – Наивность и невнимательность в политических играх дорого обходятся, а своего Цзинъяня ты, как-никак, намерен вести на трон. И вообще, соберись. Сейчас тебе надо не страдать этими глупостями, а позаботиться о том, чтобы тебе верили двое старших принцев. *** Чтобы попасть в императорский ботанический парк «Белая яшма», требовался особый пропуск. Лянские аристократы полагали, что присутствие посторонних в местах, где они отдыхают, лишит отдых непринужденности. Проще говоря, так было легче пренебречь требованиями, которые выдвигала их собственная служба безопасности, и не развлекаться под присмотром личных телохранителей, а позволить себе иллюзию свободы. Невиданных размеров силовой купол над парком не пропускал камеры-«москиты» и размазывал изображение, которое кто-либо пытался снять поверх него, еще одно удобство. Здесь столичная «золотая молодежь» вплоть до самой знатной развлекалась, притворяясь настоящими дворянами со Старой Земли: верховые прогулки, пикники, тщательно оборудованные укромные места для свиданий или кутежей – и огромный штат костюмированных служащих, поддерживающих эту прекрасную иллюзию. В прошлой своей жизни Мэй Чансу «Белую яшму» не жаловал, считая для своих лет чистым показушничеством. Верховую езду он не любил, а для нечастой возможности напиться в хорошей компании предпочитал те кабаки, куда мог войти всякий, не взирая на знатность. В той жизни – в жизни Линь Шу фон Лютцова – он вообще был склонен к резкими и бескомпромиссным мнениям, предпочитая осуждать, оценивать или восхищаться искренне и раз и навсегда. Сейчас он шел по дорожкам парка с мягкой изумленной улыбкой и даже позволял себе беспечно вертеть головой, провожая глазами всадников, рассматривая драгоценную пестроту платьев и мундиров, вычленяя взглядом в буйной зелени скульптуры и изящные постройки всех стилей. Типичное поведение провинциала, попавшего в императорский парк. Стоит ли удивляться, что этот рассеянный господин чуть было не столкнулся с лошадью кронпринца. – Эй! Куда прете, прекрасный господин Мэй? – неподдельно изумился тот. – У вас зрение не в порядке? Мэй Чансу рассыпался в реверансах, не делая притом попытки удалиться. Хоть ум у наследного принца и был примитивно прям, даже для него было бы чересчур поверить, что они случайно столкнулись посреди элитного парка. Намек был брошен и понят. Несколько сдержанных комплиментов «великолепному животному» от Мэй Чансу, заинтересованный взгляд Сяо Цзинсюаня, проверяющего, не притаились ли где-нибудь поблизости охранники ценного ланъевского приза, и наконец-то принц спешился и предложил Чансу прогуляться вместе с ним к ближайшему павильону. – Вы что-то желаете сказать мне, господин Мэй? – начал он без предисловий, едва они остались одни. – Ваше высочество совершенно верно расценили мои намерения, и я благодарен вам за то, что вы не отказались уделить мне время с глазу на глаз. Но начать я хотел бы с извинений. Кронпринц промолчал, сверля Мэй Чансу тяжелым внимательным взглядом. Ему явно хотелось спросить напрямую «а за что?», но положение не позволяло. – В прошлую нашу встречу я стал причиной неловкости вашего высочества, будучи не в силах прояснить для него всю ситуацию в верном свете. Возможно, в тот раз вы составили превратное мнение о моих… желаниях и интересах. – Вы бежали от меня, точно обморочная девица, в ваших намерениях трудно было усомниться, – заметил Сяо Цзинсюань недовольно. – И еще впутали эту ужасную женщину, не имеющую представления о деликатности… – Поверьте, ни о чем я не сожалею так, как о произошедшем в тот день, – согласился Мэй Чансу легко. – Но ваше высочество, посудите сами: если бы вы были обладателем редкостной машины, разве не поставили бы на нее сигнализацию от угона? – Какая такая машина? Извольте выражаться яснее, почтенный Мэй. – Кронпринц то ли не понимал сказанного ему почти напрямую, то ли играл в тупицу, вынуждая его открыться. – Я всего лишь андроид, – произнес он с нажимом, – и не до конца волен в собственных поступках. Ценю решимость вашего высочества в попытке разрубить этот сложный узел, но его следовало развязывать. – Что же, – расплылся Сяо Цзинсюань в улыбке, – я чуть тебя, гм, не распечатал? – Ваша попытка взлома могла увенчаться успехом, если бы не установленная защита, – произнес Мэй Чансу почти чопорно. – Пока она не снята, мне светит исключительно целомудренное времяпрепровождение. Интересно, этот идиот и вправду верит, что ланъевские защиты взламывают именно таким способом, а у него в штанах с лампасами – универсальная отмычка? Тогда они с Линь Чэнем окажут благодеяние всей Империи, как можно скорее устранив нынешнего кронпринца с политической арены. – И сейчас ты, конечно же, хочешь мне рассказать, как ее обойти? – тот азартно подался вперед. Мэй Чансу еще раз показательно вздохнул: – Никто не доверяет узнику ключи от его наручников, ваше высочество. Мастер Линь не доверил мне подобной информации, как он утверждает, ради чистоты эксперимента, но подозреваю, что он просто хочет сохранить контроль за происходящим за собой. Мастер пока не определился в своем выборе, тем временем пятый принц тоже делает все, чтобы произвести на него благоприятное впечатление… Кулак Сяо Цзинсюаня с грохотом ударился о столик. – Так ты пришел терзать меня этим?! Коварством моего подлого брата? Мэй Чансу покаянно склонил голову. – Умерьте гнев, ваше высочество. Я пришел просить вас воспользоваться теми возможностями, которые есть у вас как у наследника империи. Замок, для которого бесполезна отмычка, открывает золотой ключ. Ваш брат предлагает Дому Линь перспективные контракты. Я уверен, что вы сможете перебить ставку... – Сколько? – прервал его Сяо Цзинсюань. И Мэй Чансу назвал цену. Он с точностью до марки знал, сколько. Анализ ликвидных активов и плановых поступлений на счета кронпринца они с Линь Чэнем провели независимо друг от друга, а потом сверили результаты. Названная сумма превышала этот запас ровно настолько, чтобы разница казалась легко преодолимой. Чтобы она не пугала, но разжигала жадность. И он увидел, как глаза кронпринца загорелись предвкушением. – Ты уверен, что этого будет достаточно, господин Мэй? Не забывай, речь идет о твоей судьбе – так что я надеюсь, что ты не будешь небрежен и наилучшим образом проявишь себя уже сейчас в качестве советника. – Ваше высочество, нет причины беспокоиться. У Дома Линь безупречная деловая репутация. Я готов поклясться своей головой, что он предоставит вам то, за что вы заплатите – или не примет оплаты вовсе. Вы ничем не рискуете – весь риск берет на себя ваш ничтожный слуга… Мэй Чансу замолк, вовремя обрывая фразу. Сяо Цзинсюань должен, должен купиться на сказанное и сделанное им – однако изнутри ловушка виделась ему настолько грубой и примитивной, что он незаметно скрестил на удачу пальцы – пальцы левой руки, спрятанной в рукаве. А правую ладонь – бестрепетно и хладнокровно положил кронпринцу на руку, окончательно закрепляя свою наживку. *** С наследным принцем ему было отвратительно и легко. С Цзинъянем – притягательно и одновременно страшно сложно. – Прискорбно, что я не вызываю у вашего высочества полного доверия как политтехнолог, – вздохнул Мэй Чансу и свернул файл с рекомендациями. – Но не смею настаивать на форсировании вашей кампании. К счастью, пока время терпит. – Пока? – переспросил Сяо Цзинъянь, чуть нахмурившись. Словно это было все, что он услышал. – Вы, несомненно, не думаете, что это время я проводил праздно? Пока – это, скажем, еще месяц или около того. Тогда один метеорит наконец-то достигнет планетарной орбиты и упадет прицельно на весьма высокопоставленные головы. К этому моменту ваш публичный имидж должен начать меняться, хотите вы того или нет. – Надеюсь, про падение на головы вы говорите в переносном смысле. Вы же понимаете, господин Мэй, ничто из содеянного вами… -…не должно нарушать закон, знаю-знаю. – Мэй Чансу вздохнул еще раз и позволил себе расслабиться, откинувшись на спинку кресла. – Вы не раз напоминали мне об этом. Только эти слова и очерчивают для меня границы, не дающие пойти ради вас на все, что угодно. Для меня было бы честью посносить кое-какие головы ради вас. – Прекратите. Вы прекрасно знаете насколько мне неприятно подобострастие, – отрезал Сяо Цзинъянь сурово. Мэй Чансу вздохнул украдкой в третий раз, позволяя себе немного просто полюбоваться своим (до какой-то степени) прекрасным (несомненно) принцем. Цзинъянь всегда был умница и отличный стратег, но в определенных вопросах предпочитал мыслить прямо и бесхитростно. Все ему тогда пришлось объяснять прямыми словами, а то кое-кто хлопал своими красивыми ресницами и отказывался поверить в то, о чем сам втайне думал… – Ваше высочество не совсем понимает суть вещей, – сказал он, тщательно стараясь не улыбаться. – Раз уж я выбрал вас, вы – самый важный для меня человек, и это выходит за рамки простой рациональности. – На лице Цзинъяня так и не отразилось уверенного понимания, и Мэй Чансу вдруг захотелось позволить себе небольшое хулиганство в память о прошлом. – Для простоты понимания считайте, что я в вас влюблен и готов на любой подвиг. – Глупая шутка! – Сяо Цзинъянь заметно скривился – Я не шучу. – Знал бы Цзинъянь, что он говорит сейчас чистую правду! – Я безмерно привязан к вам, и для меня нет в жизни важнее цели, чем ваше благополучие. – Вы же совсем меня не знаете. Что, хотите сказать, эта привязанность ко мне записана… как это, в ваших установках? Мэй Чансу опешил. Потом сообразил: – А, вам кто-то поведал страшную историю, что андроидам ради того, чтобы хозяин в них не усомнился, прописывают безусловную преданность? В программу, в биохимию. Вплоть до того, что он начинает чахнуть в разлуке с хозяином? – Не хотел вас обидеть, господин Мэй, – чопорно извинился Цзинъянь. – Мне, вероятно, прискорбно не хватает знаний о созданиях вашей природы. – Что касается разума, эта природа ничем не отличается от вашей. Разве что база знаний побольше, – отрезал Чансу. Ему самому стало неловко: Цзинъяню, похоже, почудилось, что с ним флиртует корабельный тактический компьютер, вот он и всполошился. – Я не запрограммирован. Нас не связывает ничего, помимо моего слова, данного в здравом уме, и моего искреннего желания быть… – он чуть было не произнес «рядом с вами», но на ходу поправился: – …вам полезным. – Никто не сомневается в вашей полезности. Тоном, которым Сяо Цзинъянь ему ответил, только переговоры о капитуляции вести, а не отвечать на признание в любви. Но Мэй Чансу был уверен, что, назови он свое настоящее имя, между ними двоими все стало бы только хуже. – Через месяц, ваше высочество, – повторил он. – Будьте готовы.