Бесценный приз

– Ты твердо уверен, что не против прослушки на этот раз? – спросил Линь Чэнь, прежде чем открыть Мэй Чансу дверцу флайера.  – Ничуть, – отрезал тот. Разумеется, Линь Чэнь имел в виду «на этот раз, при разговоре с Сяо Цзинъянем, твоим прежним другом – сердечным или просто закадычным, уж не знаю, сам решай». Но, как обычно, если Чансу не желал слышать в сказанном подтекста, он и не слышал, пусть тот ревет ему в уши громче, чем сирена аварийной тревоги. Мэй Чансу вышел и оправил складки сизого халата, добиваясь идеальной аккуратности. Среди лянцев он всегда одевался, соблюдая высокие местные обычаи без исключений. Линь Чэнь не знал в точности, смотрелось ли это неуместно, как дама в вечернем наряде за столом переговоров, или, напротив, верно подчеркивало его особый статус, отличный от людей. По тому, что дома его облик бывал скорее небрежен, казалось, что бывший младший командующий рассматривает ханьфу, шарф и заколку как аналог дисциплинирующей военной формы. Линь Чэнь откинулся на сиденье, закрыл глаза, сосредоточился, даже потянул некоторое время, прежде чем начать. Мысленную речь Мэй Чансу в фоне он воспринимал без труда, но всю картинку в целом, с аудио и видео дорожкой… Головокружение и головная боль в лучшем случае. – Ваше превосходительство генерал Сяо. – Чансу склонился точно и изящно (картинка не дрожала, а в поле зрения был паркет и начищенные до блеска сапоги). – Спешу поздравить высокочтимого с возвращением, которого я так ждал. – Не думал, что вы будете столько настойчивы в поисках встречи со мной и явитесь так скоро, советник Су. – У принца Цзина был приятный слуху низкий голос, но интонации весьма неприветливые. – Скажу сразу, вы зря потратили время. Несмотря на свое происхождение, я – человек, далекий от политики. И, поразмыслив, уже счел себя недостойным столь ценного приза. – Ваше высочество по-военному прямы. Достойное качество. Правда, вы чересчур жестко определяете границы ваших интересов, а вот это вряд ли пристало хорошему стратегу. – Господин Су укоряет меня? – сухо удивился принц. – Всего лишь взываю к вашему любопытству. Даю слово, этот разговор – всего лишь разговор, я пока не свататься к вам пришел! Прямота и нелюбовь к церемониям, вероятно, были прирожденными качествами принца Цзина, потому что он не поморщился, но усмехнулся и даже съязвил в ответ: – У господина примечательное чувство юмора, какого не ожидаешь от... советника. – Он повел рукой. – Прошу вас, располагайтесь, раз вы желаете разговора. Чай, вино, прохладительное – или вам будет комфортнее без напитков?  Линь Чэнь понял, что новости про катастрофический визит советника Су к принцу Сяню вышли за пределы его дворца – и, очевидно, проникли в уши так показательно далекого от политики генерала Сяо.  – Чай, будьте любезны. Хотя вы, насколько я знаю, предпочитаете просто минеральную воду. – Вы собрали даже эти слухи обо мне? – Раз я планирую остаться в Великой Лян, мне будет совсем не лишним узнать как можно больше о моем будущем окружении.  – Вы говорите с такой уверенностью, словно уже определились, с кем именно намерены здесь остаться. – От вашей проницательности мне ничего не утаить. Я почти определился в своем выборе, и сегодняшний разговор поставит последнюю точку над i. – Разговор со мной? – Сяо Цзинъянь рассмеялся, показав белые зубы. Очень заразительно и совершенно неискренне даже на беглый взгляд. – Лучше я вас разочарую заранее, советник Су. Совершенно бесполезно просить меня поддержать в этом состязании кого-либо из моих братьев. Кстати, которого из двоих вы выбрали? Кронпринца или принца Юя? – Гм. Вы ведь наверняка, ваше высочество, слышали эту романтичную историю про необычного андроида, который должен, руководствуясь чем-то никому не известным, выбрать для себя господина на всю жизнь? Это не так чтобы рациональный выбор. «Выбрать подсознанием, сердцем и душой», прибавил бы я, если бы обладал хоть чем-то из вышеперечисленного. Но, тем не менее, во всех этих россказнях есть доля правды. Я помогу завоевать приз тому, кому на самом деле захочу помочь, а ваши братья отнюдь не вызывают у меня подобного желания.  – Вы… – Да простит меня ваше высочество, я еще не договорил. Этот приз – вовсе не я сам, что бы ни говорил мой господин с Ланъя. Я – средство добиться наивысшей награды из возможных: высшей власти. И я выбираю вас. – Меня?! Как щедро и совсем бесполезно. Я никогда не прельщался подробным призом и не собирал себе политической поддержки. Отец-император меня не жалует, а трон так же далек от меня, как галактика, куда не ведет ни один гиперпереход.  – Однако ваше высочество не может не понимать: высшая власть – это ваш шанс на справедливость. На возмездие. На исправление ошибок прошлого – как и гарантия того, что они не совершатся впредь. Этого не даст вам правление ни одного из ваших братьев. Так что же, приз все еще вас не привлекает? Сяо Цзинъянь молча покачал головой. Он тянул паузу долго, словно испытывал терпение собеседника на прочность, словно у машины в человеческом облике, сидящей перед ним, вообще мог быть предел терпения. – Господин говорит красиво и намекает на многое, – произнес он наконец. – Впору забыть, кто передо мной. Вернее – что! Но стоит поддаться вашему обаянию и заговорить о моих истинных желаниях – и на чей стол потом ляжет сделанная вами запись и в чью пользу сыграет?  – У меня нет оснований благоволить ни одному из ваших братьев, ни вашему Бюро госбезопасности, – отрезал Мэй Чансу. Он поднялся и сделал несколько шагов по комнате, резко развернулся. – Ваше право мне не верить и остерегаться, однако я полагал, что прославленный генерал Сяо известен рискованными планами и смелыми атаками. И умением верно определять союзников.  – Вы не слишком похожи на союзника, господин Су.  – Напротив, я – ваш идеальный союзник. Я нейтрален, сам предложил себя в ваше распоряжение и располагаю заметными ресурсами. И я искренне хочу вам помочь. Ваши потери мне печально известны. Ваш старший брат. Ваш лучший друг. Ваш дядя. Их родственники, друзья и сослуживцы – казнены, сосланы, лишены гражданского статуса, преданы забвению. Однако… вы не думали, что еще остался шанс вернуть кого-то, кого вы считаете навсегда пропавшим? Лицо Сяо Цзинъяня закаменело. Он медленно поднялся. – Вы зашли слишком далеко в своей дерзости, советник Су, – выговорил он напряженно. – Довольно. Вам не следует рассуждать о вещах, которые вас не касаются. – Вовсе нет, господин Сяо. Я не дерзок и, что важнее, не голословен. Позвольте, я скину вам пакет данных на сопряженный браслет. И нет, эта информация – не предмет торга, не подкуп и даже не начало сотрудничества. Она вас ни к чему не обяжет, хотя, если вы посчитаете нужным прибегнуть к моей помощи в этой спасательной операции, то сумеете и убедиться в моей полезности.  Он замолк, не сводя глаз с принца, напряженно вглядывающегося в полупрозрачный текст в воздухе. Сяо Цзинъянь не произнес ничего, но его скулы зримо отвердели, а глаза расширились, особенно когда текст перед ним сменился снимками. – Да, – подтвердил Мэй Чансу, не дожидаясь вопроса. – Ваш племянник. Я понимаю, на Великой Лян паранойя – национальный вид спорта, но подумайте, есть ли выгода в этом знании кому-то кроме вас? Родственные чувства даже здесь не считаются государственной изменой, а старшие принцы не видят в вас соперника, которого надо отвлечь любой ценой. Вы сами это сказали. Что же заставляет вас упорствовать в подозрениях?  – Я не понимаю ваших мотивов! Или мотивов того, кто вами управляет, – рыкнул Сяо Цзинъянь.  А генерал-то нервничает! И, похоже, злится на себя за это, подумал Линь Чэнь. – О, здесь я могу оправдаться перед вами. – С губ Мэй Чансу сорвался мягкий смешок. – Знаете, ваши братья, с которыми я встречался ранее, впали в противоположные крайности. Четвертый принц от излишней простоты ума решил, что в меня встроен примитивный выключатель и что мои плотские желания определяют и все остальные. А пятый принц от чрезмерного хитроумия посчитал, что мои желания не решают здесь вообще ничего и что я лишь орудие в руках моего хозяина. Ни один из них не понял, что я действительно хочу служить тому, кого для себя изберу, и что делаю это сознательно и собственной волей. Надеюсь, вы не совершите такой же ошибки. Как человек, чья судьба тоже определена с малых лет, вы должны понимать, что свободная воля вовсе не отменяет предназначения. А мне очень хочется исполнить свое, и для этого я выбираю вас.  Он снова поклонился – низко, сложив ладони кольцом, не поднимая взгляд от пола. – Я действительно желаю вашей победы, принц Цзин. Хочу привести вас к безусловному триумфу. Быть свидетелем ваших деяний, видеть, как вы восстанавливаете справедливость и возвращаете этой стране добродетельное правления, простите за пафос. Хочу помогать вам в этом, заслужить вашу приязнь и остаться рядом — надолго.  – Бросьте, господин Су. Вы… Мэй Чансу плавно поднялся из поклона. – Не механическая кукла, ваше высочество, и не чужая марионетка. Я пока ничей. Но могу стать вашим и надеюсь на это. – Вы даже не представляете, насколько неприлично это сейчас прозвучало, – пробормотал Сяо Цзинъянь. Улыбка смягчила его лицо и заставила сбросить сразу несколько лет.  Впрочем, Линь Чэнь с ним согласился. Неприлично — и очень лично, если не чураться каламбуров. Поверил ли этой пламенной декларации принц или нет, но Чансу был определенно готов убеждать его и дальше. А присутствовать невидимым наблюдателем при настолько интимной сцене в планы Линь Чэня не входило. Он начал плавно гасить мысленную связь. Изображение исчезло сразу, но услышать он еще успел:  – Отчего же, представить могу, ваше высочество! Но поскольку ни один из нас не имел в виду дурного, так ли значим нечаянный подтекст? Важно другое: вы мне подходите.