Тени Амна – Baldur’s Gate II: Shadows of Amn (новеллизация)

      Часть 3 Глава 7              Хаэр’Далис помирился с Аэри.       Тифлинг объяснил: гастроли в Аскатле заканчиваются, сигильская труппа уже пакует реквизит и на днях покидает Амн. Время истекло. Вот почему Хаэр’Далис был так раздражен, когда Линх вошел прямо в зрительный зал и сорвал их с Аэри репетицию.       – Но это была не репетиция, – с упреком сказала Аэри. – Ты говорил не по роли.       – То, что я говорил, важнее ролей, – возразил Хаэр’Далис. – Я был искренен. Меня ранит, что ты так долго выбираешь между мной и ним… в угоду тебе я даже не называю его железным вороном!       – Я… я не выбираю! – взволнованно ответила Аэри. – Линх тут совсем ни при чем! Просто... просто я сочувствую ему! Если бы ты знал о нем столько, сколько я, ты бы не говорил…       Хаэр’Далис рассмеялся.       – Надеюсь, ты не собираешься мне все это сейчас рассказывать? – и добавил. - Я тебя напугал, ты слишком невинна. Ты сомневаешься, можно ли мне довериться. Но времени у нас мало, и ты не успеешь узнать мою душу, прежде чем мы расстанемся. Надо решиться, Аэри! Чтобы получить всё, нужно рискнуть всем. Но разве это не прекрасно? Это чувство, которое нам, бескрылым, заменяет полет. Когда отпускаешь опору, теряешь твердую почву под ногами… Нет, не отвечай! – он сделал предостерегающий жест, приставив палец к губам. – Я приду за тобой в «Медную Корону» завтра ночью. Если будешь готова, собери вещи и жди. Или я пойму, что больше никогда тебя не увижу.              Уже давно Линху не снились сны, в которых он ощущал связь с Баалом – жуткие ночные кошмары, говорившие с ним голосом мертвого бога. Парень хорошо помнил последнее из этих видений: Великий Хищник угрожал ему, но когда Линх сумел подавить свой страх, умолк.       Нынешней ночью сон начинался совсем не подозрительно. Линху снилось детство в крепости на берегу моря – в Кэндлкипе.       Мальчишка с необычайно густыми, словно шерсть, черными волосами (не слишком тщательно причесанными к тому же) держит в руках книгу. Он спешит к палисаднику перед трактиром добродушного толстяка Винтропа – там его должна ждать подружка. Линх всегда таскает ей интересные книги, хотя и знает, что его озорная подружка не очень-то любит читать, для нее это слишком долго. Она сразу спрашивает: «Пра чё там?» И мальчику остается лишь по-быстрому пересказать «пра чё».       Но потом в его сне картина начинает меняться, сначала совсем неуловимо. Раньше всего потускнели летние краски, солнечный день как бы подернулся дымкой.       Парень ощутил, что с ним тоже что-то неладно: с чего бы он так сильно устал, почему так черно на душе? Линх вдруг заметил, что он держит не книгу, а увесистый боевой молот. Вид собственных больших, огрубевших ладоней его поразил. Теперь он был взрослым, с оружием в руках, в тяжелых сапогах, полинявших от слякоти и дождей.       Краски полностью исчезли, со всех сторон повеяло холодом. Имоен и впрямь ждала Линха возле трактира. При взгляде на нее он окаменел: Имоен тоже была не рыжей, а серой, точно он смотрел на нее сквозь мутное стекло.       – Ну, привет, старина! Сон о детстве, о дружбе, о доме. Такие вещи всегда что-то означают, правда? – увидев Линха, произнесла она неестественно беспечно. – Ты меня-то хоть помнишь?       Этот вопрос резанул по живому, парень схватил ртом воздух, но не ответил. Имоен продолжала:       – Ты здесь больше не нужен. И я не нужна. Мы встретимся в другом месте. Он… я… я не знаю, чего он хочет. Даже эти, в Рясах, не знают.       Линх ожил:       – Он?.. Кто – он? Иреникус?! Где мы встретимся?       – Ты далеко. Очень уж далеко, чтобы помочь. Я не помню тебя, – упавшим голосом ответила девушка.       – Но я, я тебя помню! Я ищу тебя, – выкрикнул Линх. – Только скажи, где ты, куда мне идти?       – Слишком поздно, – с сожалением покачала головой Имоен. – Ты придешь слишком поздно.              Украдкой Аэри уложила пожитки в дорожную сумку. Бежать с Хаэр’Далисом... Бескрылая авариэль наконец поняла, что должна на это решиться. Хватит быть бесполезной, обузой для всех! Аэри ненавидела себя за то, что завязла в своем несчастье, словно мошка в смоле. Квейл спас ее уже давно, а она так и осталась чахлым растением. А теперь она навязалась еще и Линху – из-за какого-то глупого каприза, который сама не могла объяснить.       «Другая на моем месте хотя бы из благодарности перестала страдать!» – упрекала себя Аэри.       С ХаэрДалисом они никогда не говорили о будущем. Аэри думала, что, если бы она по-настоящему была влюблена, то не смогла бы не спрашивать его, кем они станут друг другу, будут ли чем-нибудь связаны? Однако сам ХаэрДалис, хотя, казалось, был от нее совершенно без ума, не заводил об этом речи. Девушка понимала: он не хочет никаких обязательств. Но это ее устраивало. Так она сможет не чувствовать себя неблагодарной, если все равно не будет счастлива.       Она примет ухаживания ХаэрДалиса, а он введет ее в мир сцены. «Есть ли во мне артистизм?» – спрашивала себя Аэри. И отвечала: не столько, чтобы своей игрой покорять даже диких зверей, как обещал тифлинг, но все-таки немного есть.       Вдруг Аэри представила себе Линха. «Он… слишком хороший», – пришло ей на ум. Да, все правильно. Авариэль вспомнились истории Квейла, так увлекавшие ее раньше. «Линх слишком хороший, но, конечно, он не нарочно! – рассуждала Аэри. – Он просто не понимает: когда такой, как он, сам с головой окунувшись в пучину бед, начинает сопереживать и помогать другим, эти другие… они ощущают себя совсем ничтожными».              Поскольку авариэль не нуждаются в сне, Аэри никогда не проводила всю ночь в темных подземных комнатах. Она немного медитировала там, а потом снова выбиралась в общую трапезную.       Так Аэри поступила и нынешней ночью.       В столь поздний час в «Медной короне» обычно бывало тихо, лишь кое-где над столами качались растрепанные головы немногочисленных полуночников, засидевшихся над скопищем полупустых тарелок и кружек. От потолочной люстры-колеса, на которой из экономии половина свечей была уже погашена, разлетались причудливые тени.       Аэри оглянулась по сторонам, и у нее перехватило дыхание. Она увидела в трапезной Линха. Он сидел за грубым дощатым столом, опустив широкие плечи и подпирая ладонью лоб. Перед ним в плошке стояла почти оплывшая свеча, и ее свет позволил Аэри сразу разглядеть те детали, что умеют подмечать лишь художники. Ладонь, подпиравшая голову, мертвой хваткой захватила прядь волос. Другая черная прядь свесилась со лба совсем близко к огоньку свечи, а он не догадывается ее убрать. По углубившимся ямкам под скулами можно было понять, как крепко стиснуты зубы.       Девушка быстро подошла к Линху и с сочувствием тронула за плечо. Он взглянул на нее безо всякого удивления. Парень уже знал, что по своей природе Аэри никогда не спит.       – Что с тобой, Линх? – спросила авариэль, присев на край скамьи рядом.       Дорожный мешок она машинально бросила под стол, даже не думая о нем.       Линх все еще чувствовал ладонь Аэри на своем плече (тепло сквозь ткань рубашки).       – У меня было видение про Имоен, – сказал он прямо. – О том, что я никогда не смогу ее найти.              – Но ведь сны… Мне говорили, что сны – это неправда! – порывисто возразила девушка. – Разве они что-то значат? Сны ведь просто иллюзии, да?       – Может быть, – глухо ответил Линх. – Но Имоен на самом деле думает, что я ее забыл. Она не верит, что я ее ищу. Она уже не ждет меня.       – Линх! – возмутилась Аэри. – Разумеется, она верит, что ты ее ищешь. Как ты не понимаешь?! – воскликнула она с изумлением. – Имоен знает, что ты ее вовсе не «забыл», а потерял память под пыткой! И как только ты вспомнишь, ты приложишь все силы, чтобы ее спасти. Имоен знает, что, даже если бы даже память к тебе не вернулась, Джахейра и Минск напомнили бы тебе. И ты все равно отправился бы ее искать! Верно? Не сомневайся, Линх, не суди себя. Меня… меня саму держали в клетке… – голос Аэри дрогнул, но она все же закончила. – Ты не мог все вытерпеть и выйти оттуда, ничего не потеряв... и я тоже потеряла крылья… – голубые глаза Аэри расширились от волнения, занимая, чудилось, пол-лица.       Линх даже зажмурился, так она в этот миг напомнила ему голубую стрекозу.       – Да… ты сидела в клетке, потому что хотела спасти человеческого ребенка, – он не совладал с собой, слово «клетка» выговорилось с какой-то гримасой, точно у него на миг свело челюсть: до сих пор Линх вообще старался больше не использовать это слово. – Квейл мне рассказал.       Внезапно Аэри ощутила, что у нее в голове словно бы осветился некий запыленный уголок, где на самом деле давно хранилась очень важная вещь.              …История о ком-то, кто рос в уединенном и безопасном месте.       Линх – в Кэндклипе, а Аэри – в Фаэниа-дэл, и оба этих места были закрытыми для посторонних, далекими от любых опасностей и полными знаний и красоты.       Сняв с носа и тщательно полируя фланелевой тряпочкой свои очки, Квейл в уютном цирковом фургончике недоумевал, почему Аэри с первых слов так зацепила эта повесть.       А авариэль затаив дыхание слушала, как Линх вышел за порог родной крепости-библиотеки, и железные ворота навсегда захлопнулись за его спиной. Так однажды и Аэри, расправив крылья, вылетела за пределы родительского гнезда, и больше уже не вернулась.       В большом мире с Аэри случилось непоправимое, то, что навсегда изменило ее жизнь – она лишилась крыльев. Но – девушка не верила ушам! – и с Линхом в большом мире случилось непоправимое: он узнал, что он сын Баала, и жизнь для него уже никогда не будет прежней.       Квейл – частенько не без юмора – рассказывал и о том, как окружающие страшились грозной, звероподобной внешности Линха, несущей на себе печать орочьей крови. Однако после утраты крыльев и Аэри тоже искренне считала саму себя навсегда обезображенной.       Вот почему ей так сильно захотелось хоть раз посмотреть на Линха собственными глазами. И старый гном Квейл, готовый чем угодно потешить свою печальную воспитанницу, торжественно обещал, что предоставит ей его в полном имеющемся объеме, если уж на то пошло.              Однако впервые увидев Линха наяву, а не в воображении, Аэри растерялась. Ей уже не казалось, что они похожи. Наверное, над ней бы стали смеяться, сознайся она, что выискала между ним и собой хоть малейшее сходство.       Вот почему авариэль выбросила эту чушь из головы. Но теперь Аэри наконец-то вспомнила. Столько странных, почти мистических совпадений. И даже клетка!.. Не тюрьма, а именно клетка!       Сейчас, когда они смотрели друг на друга с одинаковой болью, то не казались больше Аэри такими уж разными.       – Линх, все будет хорошо. Когда я совсем раскисала, дядя Квейл говорил: «Все будет хорошо. Мы обязаны придерживаться этой гипотезы, пока не доказано обратное», – девушка вопросительно улыбнулась. – Как ты думаешь?.. Лично я думаю, мы с тобой могли бы подбадривать друг друга.       Чуть помедлив, Линх попытался улыбнуться в ответ – губы не слушались, он все еще был слишком напряжен. Заметив это, Аэри с участием положила свою узкую ладонь поверх его обветренного, стиснутого кулака, крепко прижатого к столу...              . Ни Линх, ни Аэри не обратили внимания, когда отворилась некрашеная дубовая дверь «Медной Короны». Вошедший в трактир Хаэр’Далис уже с минуту наблюдал за соприкосновением их рук.       – Так вот как заканчивается наша маленькая мелодрама! – внезапно воскликнул он.       Тифлинг был одет по-походному, в длинном плаще и надвинутой на лоб шляпе, с двумя легкими мечами за поясом.       – Чем же объясняется сей неожиданный сюжетный поворот? – продолжал он насмешливым тоном, но выражение лица Хаэр’Далиса выдавало, что он скорее неприятно изумлен.       Линх тоже бы неприятно изумлен. Ну, это уже ни в какие ворота!.. Разве мало этому навязчивому актеру репетиций, что он прямо посреди ночи врывается в «Корону» обсуждать с Аэри какой-то сюжет?       Поэтому Линх откровенно недружелюбно осведомился:       – Что тебе нужно?       – Пожалуй, уже ничего, – развел руками тифлинг. – Очевидно, наследный принц тьмы милее нашей белой голубке, чем заурядный полудемон. Какой утонченный вкус у столь невинной девушки!       Аэри побледнела.       – Я… я просто приняла решение, Хаэр’Далис!.. Ты сам сказал, чтобы я решала, и я приняла решение.       – А что делает эта сумка под столом? – зоркие глаза тифлинга в безошибочно указали на улику. – Выглядит, как будто бы еще недавно выбор был иным. Поверить не могу, как быстро у некоторых девушек меняются симпатии!       Нагнувшись, Линх посмотрел под стол и молча, в глубоком раздумье нахмурил брови.       Аэри почувствовала себя уничтоженной.       – Теперь я ухожу со сцены, – с ироническим полупоклоном ХаэрДалис приподнял шляпу. – Я искренне надеюсь, Аэри, что твоя ветреность тебя спасет. И мне не придется сочинять душераздирающую балладу, как прекрасная голубка прельстилась могучим черным вороном. Ей показался недостойным дерзкий маленький воробей, предлагавший порхать вместе. Тщеславная голубка хотела завладеть сердцем железного ворона. Не учла она лишь того, что полет ворона лежал сквозь адское пламя. Однако он был выкован для этого, а она нет. И вот однажды…       Но когда Аэри ощущала себя загнанной в угол, в ней просыпалось что-то неуправляемое. Она стремительно встала со скамьи.       – Нет, ХаэрДалис. Хватит! – перебила девука. - Не выставляй все так, будто это любовный треугольник из спектакля. Я выбирала не между двумя мужчинами, понял? Ты не знаешь, между чем и чем я выбирала! И еще… Я тебе уже сто раз говорила: не называй Линха железным вороном. Ты слышал? Он не железный!