Путь Кайсэй

      Двое мужчин в плащах Акацуки неспешно приближались к Деревне Скрытого Дождя. Брюнет привычно шёл чуть впереди, а его напарник зевал, бормоча что-то под нос, и лениво оглядывался вокруг, явно скучая. Ночь уже закончилась, но небо всё ещё было мрачно синим, сопротивляясь слабым солнечным лучам, пытавшимся коснуться земли. Даже для самых ранних пташек было слишком рано, а промозглый туман отбивал у кого-либо и без того слабое желание покидать свои тёплые постели.       Именно поэтому напарники сразу же заприметили группу людей, находящихся на возвышении: мужчина и женщина тихо переговаривались, полностью игнорируя дождь, а в отдалении по разным сторонам их ждали шиноби.       Но действительно пепельноволосый заинтересовывается картиной, когда высокая длинноволосая брюнетка резко бьёт мужчину в живот, выбивая из его лёгких воздух, а затем и лишает опоры под ногами. На секунду у блондина перехватывает дыхание. Опешивший мужчина останавливает рукой своих шиноби, подорвавшихся вступить в бой и, опираясь руками в землю, привстаёт, сплёвывая кровь. Язычнику кажется, что на мгновение он овладевает чтением по губам и слышит отчётливое: «СУКА».       Женщина бросает мужчине что-то напоследок и разворачивается, чтобы уйти, но тот, кажется, решает озвучить свои мысли вслух. Очередная ошибка с его стороны. Брюнетка бьёт ногой точно в челюсть, не давая ни секунды на то, чтобы шиноби мог среагировать. Она слишком быстрая.       — Ну ни хуя ж себе! — восклицает язычник, внимательно рассматривая шиноби и с удивлением обнаруживая сходство женщины с загадочной знакомой напарника, известной миру как «Тоши».       Хидан не знал, как и когда они познакомились, но то, что этих двоих связывало что-то большее, чем просто деловые отношения, было понятно и дураку. Всегда холодный Какудзу становился с ней заметно разговорчивее и эмоциональнее, за что Хидан и не забывал подкалывать его каждую их встречу с этой женщиной.       Тоши нельзя было назвать хрупкой и миниатюрной. Брюнетка была на голову выше пепельноволосого и уступала Какудзу в росте разве что в паре сантиметров. Смотрела так, словно знала все твои секреты наперёд, и этот её взгляд всегда напоминал ему Лидера. Отличие было лишь в том, что Тоши смотрела с хитрым блеском, заранее насмехаясь над попыткой её обмануть.       А ещё Хидан был наслышан о её жестокости. Ни один бог не протянет тебе руку помощи, если тебе хватило глупости перейти дорогу, попытаться обхитрить или не вернуть деньги этой женщине. Улыбалась брюнетка редко, но все разы, что язычнику посчастливилось её наблюдать, он видел безумный оскал, который хорошо был знаком ему — он часто видел такое в отражении. Всё это делало Тоши одновременно интересной и опасной женщиной.       В последний раз, когда они виделись, на коленях стояли изрядно помятые шиноби из Кумогакуре, а брюнетка сидела на раскладном стульчике, подперев кулаком подборок и проникновенно слушала их. Один из членов её банды услужливо держал над ней зонт. Хидан искренне завидовал ей: он и сам был бы не против стать во главе какой-либо банды, но ему торопиться было некуда — бессмертие давало свои преимущества, да и конкретной цели у язычника всё равно не было.       В этот раз шиноби были из Конохи, и помятыми они совсем не выглядели. Казалось, что между ними произошло легкое недопонимание… а это уже было интересно. Какие дела могла вести Тоши с Конохой?       Когда место опустело, и странные фигуры исчезают в серой дымке, Хидан приободряется, оглядывается на Какудзу и с хитрым прищуром протягивает:       — Ну что за женщина, Какудзу? Интересно, у неё кто-нибудь есть?       Ответом ему служит гробовая тишина — шиноби даже головы не повернул, молча продвигаясь вперёд.       — Она тебе нравится, да? — хищно улыбаясь, спрашивает Хидан. — Хочешь поговорить об этом?       — Нет.       — Да брось, Какудзу, — с наигранным участием в голосе говорит шиноби. — Мы с тобой не чужие люди, ты можешь мне доверять.       Напарник одаривает пепельноволосого полным презрения взглядом, непроизвольно подстёгивая того продолжить.       — Каку-удзу, — язвительно тянет язычник.       — Ты закроешь свой рот или нет?       Пепельноволосый заливисто смеётся, и Тоши медленно покидает его мысли, оставляя место чему-то другому, более приятному.             

***

      POV Окино       — Знаешь, чем интересен твой браслет? — спрашивает рыжеволосый, протягивая мне руку в желании рассмотреть вещь поближе.       — Всё дело в часах? — уточняю я, вкладывая свою ладонь в его, отвлекаясь от игры.       Доска, купленная ещё на Новый год в подарок для Ичиро, наконец-то нашла своё применение. Обычно меня обучал Танака, удивительно терпеливо объясняя правила, но время от времени я играла одна, чтобы понять, где допускаю ошибки. Это было сродни медитации во время раскладывания маджонга, который я обожала.       Сегодня мне не спалось, и я с самого утра расставляю камни под доске под звук дождя, что мягко барабанит по стеклу полуоткрытого окна. Дождь был постоянным спутником в Амэ, куда бы ты ни пошёл.        Моей слабостью в го всегда была нехватка «дыхания» — свободных клеток рядом с камнями. Танака часто напоминал, что сила камней зависит от числа «дыханий», и чем их больше, тем больше шансов на победу. Камням нужно жизненное пространство — база, без которой они мертвы. И мне это казалось забавной метафорой для жизни в целом.       Узумаки как раз застал меня за этим занятием, когда неожиданно навестил нас с Хаюми ранним утром. Впрочем комната Конан оживилась только пару минут назад.       В ответ на моё предположение Нагато растерянно бросает взгляд на циферблат и отрицательно мотает головой. Пальцы его привычно ледяные, жизнь давно покинула это тело. Точно так же, как и предыдущее.        — Я никогда не видел ничего подобного и поначалу не верил в свои догадки. Это вещица накапливает чужую чакру, медленно, почти незаметно по крупицам вытягивая из окружающих. Она заряжается, и в какой-то момент ты можешь использовать её, как свою.       — Она опасна? — спрашиваю я, вглядываясь в лицо шиноби.       — Нет, но её точные резервы мне неизвестны, — отвечает мужчина, наконец-то посмотрев на меня, и отпускает руку. — Именно поэтому я мог бы временно стать твоим наставником.       Зевая, в комнату входит Хаюми, уточняя, что мы делаем здесь в такую рань. За окном по-прежнему ни намёка на рассвет: лёгкая туманная дымка окутывает всю деревню, и даже свет от ярких вывесок в это утро кажется тусклым. Тянет холодом, и я подбираю босые ноги под себя в попытке согреться. Синеволосая ставит чайник, а мы возвращаемся к игре.       — Спасибо, Нагато, но у меня уже есть сенсей, — мягко отказываю я, ставя белый камень на доску для го. Рыжеволосый, как всегда, хмурит брови, будто и правда верит, что может меня убедить.       — Кто? — переведя серьёзный взгляд на Конан, спрашивает Узумаки. Синеволосая только пожимает плечами, не меньше его заинтересованная в ответе. — Шиноби с работы? Акацуки?       Я рукой показываю ему, что жду его хода, и рыжеволосый, хмыкнув, ставит чёрный камень, избегая мою ловушку. Эта внешность рыжего мне нравится даже больше. Правда теперь из нас троих действительно длинноволосым был только он: двухметровому шиноби волосы доходили до пояса и даже опускались чуть ниже.       — Нет, но вы знакомы, — спокойно говорю я, рассматривая доску. — Меня вполне устраивает. Он очень милый и не орёт на меня. Да и Рюку он нравится, когда мы занимаемся у него дома.       Лицо Узумаки прочитать невозможно, а Хаюми, кажется, медленно начинает догадываться, о ком речь.        — Это тот шиноби из Академии? Акира? — спрашивает синеволосая, и я понимаю, что ошибалась насчет проницательности подруги.       «Что они пристали ко мне с этим обучением? Кого хотят из меня сделать? Итачи Учиху?»       Снова ставлю белый камень, окружая Нагато.       — Нет, — протягиваю я, не скрывая лёгкого веселья в голосе. — Зачем вам это знать? Мне нравится, и это главное.       Узумаки слишком резко ставит чёрный камень, сверля меня взглядом.       — И как далеко вы продвинулись? — спрашивает он, едва сдерживая усмешку. — Тебе нужен искусный учитель, владеющий как минимум стихиями ветра и воды.       — Нагато, мы не спешим, — спокойно отвечаю я. — У нас свободная программа.       — И зачем он возится с тобой? — интересуется рыжеволосый, перекрывая моим камням кислород.       — Ну, не то чтобы у него есть выбор, — протягиваю я, потирая кончик носа, внимательно разглядывая шиноби. — Мы дружим с его мамой, я готовлю ему кушать, время от времени встречаю его и читаю сказки.       Нагато замирает, а Хаюми спустя секунду начинает заливисто смеяться, наконец-то понимая, о ком я.       — Ичиро, да? — сквозь смех уточняет синеволосая хриплым, ещё не до конца восстановившимся после сна голосом.       Я, смеясь, киваю, и вижу, как Узумаки расслабляется. Взгляд его теплеет, а на губах появляется лёгкая улыбка.       «Ну как же! Переживал, что местному Ками-сама я предпочла какого-то смерда в качестве учителя».       — Ты даже рядом с моим сенсеем не стоишь, Нагато, — шутливо говорю я, поднимая руку вверх, показывая воображаемую высоту. — Вот где он, а вот где ты.       Узумаки хмыкает и закатывает глаза, а потом серьёзничает.       — Я серьёзно, Окино. Контроль чакры — это очень важно. Если ты уж решила заниматься, маленький мальчик тебе никак не поможет.       — Нагато, я всё понимаю, — говорю я, устало поднимая глаза на шиноби. Партию я проиграла. — Но я не готова к серьёзным тренировкам. Я вообще не хочу становиться шиноби.       Я поднимаюсь и иду заваривать нам бодрящий чай, параллельно объясняя друзьям своё поведение.       — Сила и власть развращает даже самых твёрдых людей. Сначала ты используешь её для своей защиты, затем для защиты других, а потом находишь себя агрессивно избивающим человека, который не согласился с твоим мнением. Люди начинают играть в богов, думая, что знают как лучше.       Нагато и Конан внимательно смотрят на меня, когда я разливаю горячий напиток по чашкам.       — Тех знаний и умений, которые у меня есть сейчас, вполне достаточно для обычной, размеренной жизни.       — Окино, я, как и ты, боялся своей силы, отрицал её, старался не прибегать к ней без крайней необходимости… И к чему это привело?       — Не самый удачный пример, правда? — сощурив нос и поджимая губы, отвечаю рыжеволосому, поставив перед ним его чашку с забавной лягушкой. Вид у него удручённый, и я, проникшись его неловкой заботой обо мне, обнимаю его, легко прижимаясь щекой к его щеке. — Я обещаю подумать, хорошо?       

***

      Мы стоим над большим столом, заваленным чертежами и схемами, обсуждая работу над текущими проектами. Сложности были со всем, но самой большой занозой стал новый тренировочный зал Академии шиноби.        Изначально простой план вылился в тренировочную зону Джона Уика, которая подготавливала шиноби к любым, самым неожиданным обстоятельствам: меняла климат и создавала перепады местности и текстуры. О ловушках тоже не забыли. В общем, мы с Иоши погрязли в этом проекте с головой.       Бюджет мы почти израсходовали, а это при том, что изначально использовали подручные материалы. Юзуки с большим трудом смогла достать для нас ещё немного, и даже с новой суммой мы укладывались впритык.       — Кобаяси, никаких больше отступлений от плана. Все их желания пусть запишут на листочек, сложат пополам и отнесут в дом божий, — выговариваю, выразительно посмотрев на инженера.       Брюнет хмурится, но кивает.       — И… нам нужно ужаться, — тяжело вздыхаю, понимая, что ужиматься-то некуда.       — То есть делаем из говна и палок? — спрашивает Ватанабэ.       — Ну-у… — протягиваю я неловко.       — Палки подорожали и теперь продолжаем просто из говна, — заканчивает мою мысль Иоши.       — В этом и отличие настоящих профессионалов от дилетантов, — говорю я с лёгкой усмешкой на губах в попытке подбодрить команду.       Обсуждение длится не так долго, но я успеваю знатно устать, соединяя в своей голове новые детали со старой информацией. Делаю в блокнот пометку: уделить время Танаке. Последней из переговорной выхожу я и направляюсь в свой кабинет с непреодолимым желанием передохнуть, бездумно пялясь в окно хотя бы двадцать минут, но моим планам не суждено сбыться.       Дверь шумно распахивается, и из-за неё показывается пепельноволосый шиноби с улыбкой чеширского кота на лице.       — Хидан? — удивлённо прищуриваюсь. — Ты здесь что делаешь?       — Вот те на, — обиженно фыркает шиноби, делая вид, что я нанесла ему смертельную рану. — Сама меня звала, а как время нашёл… Ну раз меня не ждут…       — Ещё как ждут! — восклицаю я, махнув рукой, чтобы он заходил, а сама тем временем делаю нам кофе и достаю сладкое. В отличие от рыжеволосого в моём кабинете сладкое водилось всегда и в больших количествах.       Пепельноволосый довольно разваливается в кресле и рассматривает мой кабинет. Да, в кабинете Узумаки определённо так не посидишь.       — Ты давно в Деревне? — спрашиваю, замечая подозрительно довольное выражение его лица. Будто он уже успел кому-то испортить день.       — Да нет, — произносит Хидан, крутя в руках фигурку-антистресс с переливающейся жидкостью внутри. Я испытывала слабость к таким вещам: снежные шары, песочные часы, лавовые лампы, и была в полном восторге когда Шайори подарила мне эту. — С этого утра.       — Ты привёз мне магнитик из Страны Клыка? — спрашиваю, резко вспомнив о своей прошлой просьбе, и по оторопевшему шиноби понимаю, что тот банально забыл. Я и не надеялась, но чем чёрт не шутит?       Хидан медленно ставит статуэтку на стол, и я едва сдерживаю смех, когда наблюдаю за его судорожными попытками придумать какое-то оправдание.       — Да кому сейчас нужно это барахло? Это прошлый век, Оки, — пытаясь перевести тему, бросает пепельноволосый, параллельно роясь в карманах и улыбаясь, наконец-то нащупав что-то.       Этим что-то оказывается небольшая монета в пятьсот йен. Хидан торжественно вручает её мне. Монета действительно оказывается красивой — на ней изображён традиционный японский павильон и горы. Вполне возможно, она даже из Страны Клыка. Я поднимаю на него вопросительный взгляд, ожидая какого-то пояснения.       — Это счастливая монета, — уверенно выговаривает Хидан, всем видом показывая, что говорит правду.       Я отвечаю ему хитрым прищуром, перекатывая металл между пальцев, и благодарю его.       «Пять баллов за артистизм».       Из полураспахнутого плаща шиноби показывается языческий амулет, и я задерживаю на нём внимание, замечая маленькую подсохшую капельку крови на чётках. Пепельноволосый, проследив за моим взглядом, быстро, одним движением большого пальца стирает её и спрашивает:       — Что ты знаешь о язычниках, Оки?       — Немного, — начинаю, отодвигая пустую кружку в сторону. — Мои предки со стороны отца тоже были язычниками когда-то, и часть их ритуалов в какой-то степени сохранилась в нашей семье до сих пор. Знаю только, что предки хоронили своих покойников, подвешивая гробы на деревья, считая, что так они будут ближе к свету, чем к злым духам.       «Надеюсь, он не побежит проверять историю клана Юки».       — Интересно. — Глаза пепельноволосого загораются, и я понимаю, что эта тема ему по душе. — Слышала что-то о Джашине?       — О нём я знаю ещё меньше. Его называют Демоном Страха, и все его последователи обязаны проводить кровавые ритуалы, принося своих противников ему в жертву.       — Джашин не принимает полумер. Противник должен умереть, иначе в бой вступать бессмысленно и даже грешно, — с благоговением в голосе произносит мужчина.       Я молча киваю, не зная, что сказать в ответ. Всё, что я узнала о пепельноволосом от Хаюми было пугающим, но, к сожалению, святых в Акацуки больше не брали. Надеюсь, эту сторону шиноби увидеть мне не доведётся никогда.       — Что ты такая спокойная? — вкрадчиво спрашивает Хидан с лёгкой улыбкой на губах. Она так неестественно смотрится на его лице, что меня тут же пробивает мелкая дрожь.       — А ты, что, меня убивать собрался? — спрашиваю, приподнимая бровь. — То, что ты последователь Джашина для меня совсем не новость: ты ходишь полуголый и твой амулет не увидит разве что слепой, Хидан. В этом нет никакой интриги.       Шиноби проводит рукой по волосам, прикрывая глаза.       — Хочешь проведу тебе экскурсию? — предлагаю я, стараясь перевести тему. В отличие от Хидана тема жертвоприношений точно не входит в топ десять моих любимых. — Можем даже заскочить в теплицу со свежей клубникой. Правда, я понятия не имею, какая она на вкус там… Всё-таки мы в Амэгакурэ.       — Да, — со знанием дела протягивает Хидан и поднимается. — В этой деревне ничего нормальное вырасти не может.       

***

      — Как же, блять, наверное, классно заниматься только тем, что тебе нравится, — выговаривает шиноби, отравляя сочную ягоду в рот.       На удивление всё оказывается не так плохо, как я ожидала, и наш с Хиданом скепсис быстро исчезает. Тору и Танаке удалось создать маленькое чудо в деревне.       — С чего ты взял? Не существует работы, которая бы нравилась тебе на все сто процентов.       — Ну, не скажи! Тебе выделяют деньги, согласны на любой твой бред, а остальное ты спихиваешь на подчинённых. Чем не работа мечты? — мечтательно произносит шиноби.       Я тихо посмеиваюсь, как всегда удивляясь его детской непосредственности и наивности.       — Раньше я тоже думала, что архитекторы делают только то, что хотят. Просто придумывают проекты и на это им дают деньги. Но это слишком далеко от реальности. Нам ограничивают бюджет, диктуют условия и создают маленькие рамочки, в которые мы должны вписать наше творчество.       Пепельноволосый выгибает бровь, всем видом выражая своё непонимание и несогласие.       — Так устроен мир. Любая деятельность направлена вовне, и ты не можешь не считаться с внешним миром.       — Ну, значит, мир и правда хреново устроен, — усмехаясь, произносит шиноби. — Пейн точно ни с кем не считается.       — Пейн принимает решения на другом уровне, но всё же исходит из какой-то здравой логики.       Мужчина пренебрежительно фыркает, махнув рукой.       — Хера с два он руководствуется логикой! Ни минуты покоя! Никто не спрашивает, есть ли у меня планы, как будто мне больше нечем заняться, кроме того как ходить на эти идиотские миссии по поимке хвостатых.       «Поимке хвостатых?»       — Пейн и сам работает без выходных, Хидан, поэтому ему и сложно понять, что другим людям нужен отдых. Сложно быть руководителем. Ты постоянно в каких-то делах и заботах, что-то бесконечно решаешь, уже иногда даже не понимая что именно.       Пепельноволосый разочарованно закатывает глаза, так и не услышав от меня слов поддержки, заключенных во фразу: «Лидер Акацуки — настоящий мудак!». Я мысленно рассмеялась, представляя, как шиноби пишет что-то подобное баллончиком на стене.       — В общем, очередная херня, куда не посмотри, — выговаривает блондин, проведя ладонью по зачёсанным волосам, обводя теплицу взглядом, задерживая внимание на происходящим за стеклом. Юзуки о чем-то оживлённо говорит с Танакой, но до драки дело ещё не дошло.       — Что она делает в твоем офисе?       — Кто? — переспрашиваю я. — Юзуки? Она у меня работает.       — Охуеть! — говорит он, выделяя каждый слог.       Слегка напрягаюсь:       — А что с ней не так?       — Да ничего, кроме того, что она на голову отбитая и по ней сохнет Какудзу, — хрипло смеясь, бросает он.       Я не сдерживаю смешка, и спрашиваю, слегла шокированная, правда лишь о второй части его предложения:       — С чего ты взял?       Язычник открывает рот и вываливает на меня все свои наблюдения, которые дотягивают лишь до взаимного уважения двух взрослых людей. Звучит совсем неубедительно, но его слова пробуждают во мне противное любопытство и острое желание проверить всё самой.       — Слушай, а Пейн не намекал тебе заняться нашим штабом? — спрашивает пепельноволосый, когда я провожаю его до выхода.       — О чём ты? — недоумённо спрашиваю я.       Он пожимает плечами.       — Мы проголосовали за ремонт штаба в Амэ.       «У них что, несколько штабов?».       — Ого. И Какудзу одобрил?       — А куда он денется?! Поворчал, но согласился, — лениво отвечает Хидан, а затем добавляет с дьявольской ухмылкой: — Кстати, я предложил твою кандидатуру.        «Час от часу не легче, Хидан!».       — Спасибо, — произношу сухо, понимая, что теперь работы будет ещё больше.       — Думаю, тебе скажут на днях или даже раньше. Пока мы все в Деревне, — Хидан недовольно морщится. — Ненавижу общие сборы. Хватает одного маразматика под боком!       

***

      Я засиживаюсь на работе допоздна, рассматривая незаконченный макет Деревни. Я начала работать над ним недавно и никуда не спешила. В объёме всегда проще посмотреть, как будут выглядеть твои решения.       Из всех проектов сейчас больше всего меня интересовал проект Тору с многоуровневым участком улицы у озера. Сначала я нарисовала то, как это могло бы выглядеть, затем взялась за бумажные модули. Сюда бы Хаюми с её мастерством оригами — получилось бы в несколько раз быстрее и красивее.       Здесь могла бы разместиться застеклённая галерея, которую можно наполнить чем угодно. Люди смогут наслаждаться видом, не боясь промокнуть. Я была довольна своим внезапным решением, осталось лишь его доработать и обсудить.       В поисках чего-то подобного открываю ноутбук и просматриваю сохранённые собственные и чужие проекты, когда вдруг негромкий стук в дверь заставляет меня вздрогнуть. В офисе я одна. Иоши ушёл последним, попрощавшись.       Моим полуночным посетителем оказывается Узумаки. Наверное, это первый раз, когда он решил воспользоваться дверью.       — Привет, — улыбаюсь, скрывая удивление. — Что-то случилось?       Нагато, поглаживая проснувшегося Рюка, который тотчас радостно тянется к нему, качает головой:       — Обязательно должно что-то случиться, чтобы я пришёл?       Его голос с едва уловимой ноткой укоризны вызывает у меня лёгкий смех.       — Нет, конечно, — говорю, мотнув головой, чувствуя неловкость.       — Новый проект? — Шиноби подходит ближе, изучая макет с интересом       — Пока только идея, — пожимаю плечами.       — Посмотрю? — с любопытством спрашивает рыжеволосый.       — Конечно. Можешь сделать себе чай или кофе.       — Хорошо, — кивает он, отправляясь к чайнику.       Возвращается быстро, уже с двумя чашками кофе, протягивая одну мне и окидывая взглядом стол на предмет свободного участка для своей. Оказавшись в безвыходной ситуации, Нагато усаживается рядом, не выпуская чашку. Всё его внимание целиком поглощает макет, и я понимаю, почему.       — Получилось здорово, да? — спрашиваю, надеясь, что он оценит. Рыжеволосый в ответ согласно кивает. — Но он, конечно, очень грубый и ещё не закончен.       Шиноби переводит взгляд на мои чертежи, и я указываю пальцем на место, о котором и пойдёт речь. Я рассказываю и показываю ему основные моменты, объясняя то или иное решение, открываю картинки на ноутбуке, стараясь облегчить восприятие. И в какой-то момент замечаю, что он слушает меня лишь вполуха и просто смотрит на меня.       — Если что-то непонятно, спрашивай, — отвлекаюсь я, переводя внимательный взгляд на Узумаки.       Мы сидим так близко, что я боюсь случайно коснуться его рукой. Рыжеволосый хмыкает и отрицательно мотает головой, возвращаясь к проекту. Я продолжаю, но спустя минуту замечаю, что шиноби снова отвлекается.       — Нагато, ну что такое? — поджав губы, с усмешкой спрашиваю я.       — Приятно видеть тебя такой воодушевлённой, — с едва заметной улыбкой произносит шиноби, а затем добавляет, что не имеет ничего против нового проекта.       — Сегодня заходил Хидан, — говорю я, откинувшись на спинку стула. Только сейчас я поняла, как сильно устала.       В комнате раздается громкий смешок и я слышу:       — Опять жаловался на меня?       — Нет. — Узумаки закатывает глаза всем видом показывая, что не верит ни единому моему слову. — Рассказывал, как тяжела жизнь обычного члена Акацуки и как приятно быть начальником, который может ни с кем не считаться и ничего не делать.       — Бедняга, — сдержанно усмехается Узумаки, слушая меня.       — А ещё он мне сказал, что на меня свалится ремонт штаба.       — Сама виновата. Язык — враг твой, — говорит Узумаки, отхлёбывая напиток из чашки и, взглянув на меня, добавляет: — Не переживай, возьмёшься за штаб тогда, когда у тебя будет время.       

***

      POV Хироми       Мы продвигались на спине Исобу через бескрайние песчаные просторы, и я не могла не признать, что это было намного проще, чем идти пешком. Панцирь Исобу был массивным, но даже ему приходилось прятаться от жары, когда солнце беспощадно светило над пустыней. Скрыться такой махине в пустыне было попросту негде — в такие моменты хвостатый зверь зарывался в песок, как гигантский броненосец, а мы скрывались в пещерах, спасаясь от палящего солнца.       Получить такую покладистость от хвостатого было совсем непросто, но нам всё же удалось с ним договориться, предварительно решив неожиданно возникшие разногласия в команде.

Некоторое время назад.

      Рин категорически не хотела, чтобы хвостатый с нашей помощью покинул пустыню. И я понимала её страхи. Только без него пустыню могли не покинуть и мы.       — Даже если он говорит, что не собирается причинять никому вреда, — упрямо твердила шатенка, — во что я слабо верю, его обязательно захватят шиноби какой-нибудь Деревни, чтобы использовать в своих целях.       — КАК БУДТО Я САМ В ВОСТОРГЕ, КУНОИЧИ! — возмущался хвостатый. — ТАКОВА ВАША НАТУРА!       — Кстати об этом. Как ты оказался на свободе? — уточнила я больше для окружающих, чем для себя. — И что случилось с тобой перед тем, как ты переместился сюда?       — МИЗУКАГЕ ОТПУСТИЛ МЕНЯ ПЕРЕД СОБСТВЕННОЙ СМЕРТЬЮ. И ЗА ЭТОТ КОРОТКИЙ ПЕРИОД МОЕЙ СВОБОДЫ НА МЕНЯ НАПАДАЛИ УЖЕ ДВАЖДЫ. И ВО ВТОРОЙ РАЗ ИМ ПОЧТИ УДАЛОСЬ. АКАЦУКИ.       «Если четвёртый Мизукаге мёртв, а на Исобу напали Дейдара и Обито, то Сасори, вероятно, тоже мёртв. Хотя, кто его знает. Само наше появление — уже отступление от канона».       Яхико нахмурился и стыдливо отвёл взгляд. Кажется, с плащом Акацуки ему придётся расстаться хотя бы на время. Тревога медленно нашёптывала мне, что реальные проблемы только начинаются и впереди меня ждёт настоящий хаос.        — Предлагаю временно забыть свои разногласия и вместе выбраться из этой богом забытой пустыни, а потом разойтись как в море корабли, — с неприкрытым отчаянием в голосе воскликнула я. — Можем сколько угодно упираться, но сейчас мы нужны друг другу.       — С ЧЕГО ТЫ РЕШИЛА, ЧТО ВЫ НУЖНЫ МНЕ? — с насмешкой в голосе уточнил Исобу.       — Я знаю как выбраться отсюда, а ещё где спрятана вода, — уверенно сказала я, получив в ответ удивлённые взгляды. — Без воды даже ты долго не протянешь.

***

      Не то чтобы обман был чем-то новым в наших взаимоотношениях. Я умалчивала о своей осведомлённости с самого начала, стараясь уберечь их и без того расшатанные нервы. Да и не стоит забывать, что моя история и так граничит с бредом в их картине мира. Но чувство стыда и вина время от времени неприятно теребили меня.       В использовании подарок Мираи оказался не так прост. Быстро отыскать что-либо в огромном хранилище прошлого было задачкой со звёздочкой. Я замирала, сканируя в своей памяти чужие воспоминания, путалась и ошибалась, но всё же мы шли, натыкаясь на старые колодцы и оазисы. С горем пополам в мой дар поверили. Тем более, что в совокупности с теми знаниями о прошлом, которые отрывками передались мне от жителей пустыни и информацией, которой я знала по аниме, звучало складно. Мне нужно было легальное преимущество и причина, чтобы рассказывать то, что я могла им рассказать — жрица дала мне его.       Я рассказала Яхико про принцип работы куройбо, которые буквально пронизывали всё его тело. Пришлось ещё и объяснять причины их появления, а значит, рассказать о том, что произошло с Нагато и Конан после его смерти. Максимально пространственно и загадочно, конечно, но суть он уяснил. О гибели прошлых членов Акацуки я всё же решила умолчать. Не хотелось добавлять себе на плечи ещё и такой груз, хотя Яхико и так догадывался об истинном состоянии вещей.       А вот о том, что его друзья приняли помощь от загадочного Учихи, всё же сказала, тем самым натолкнув его на мысли о причинах изменений в Акацуки. Я понимала, что нельзя выдавать слишком много и сразу — информация должна поступать дозированно.       Ничего странного рыжеволосый не почувствовал до сих пор, хотя как мне казалось он всё-таки остался связанным с телами Пейна. Возможно, всё дело в расстоянии. Я никогда особо не погружалась в способности лидера Акацуки, но всё же считала, что пока куройбо в теле Яхико, шансы Нагато найти его были значительно выше.       — О чём задумалась? — спрашивает Шисуи, вытягивая из мыслей.       Видеть Учиху с одним закрытым глазом всё ещё непривычно грустно, но это в сто раз лучше, чем лишиться обоих глаз совсем. Загадочным донором брюнета оказался Кагами Учиха, погибший в столь юном, по моим меркам, возрасте. О нём я тоже знала немного и почти всё от Шисуи — единственный член клана, которого обучал сам Тобирама, один из немногих, кто не попал под проклятие Учих и не был ослеплён властью Шарингана.       Со слов брюнета, Кагами, услышав о том, кто же украл его глаз и кем сейчас стал его старый лучший друг, отдал ему свой без промедления, но не для мести. Учиха был неприятно впечатлён, услышав от Шисуи последние новости о родном клане, и поддержал его попытку собрать всё то, что осталось.       И несмотря на то, что Шисуи что-то явно умалчивал о их встрече, к которой несомненно приложила руку Мираи, я рада, что всё сложилось именно так.       — О том, что ненавижу песок, — с чувством выговариваю я, и тут же слышу за спиной смешки. — Один из моих любимых персонажей тоже ненавидел песок и в итоге стал самым настоящим злодеем, захватившим вселенную. Думаешь, это взаимосвязано?       Брюнет улыбается и присаживается рядом.       — Тебе пора бы начать откликаться на новое имя.       — Я знаю, Шисуи, — бросаю с тяжёлым вздохом. — Имя — это единственное, что осталось у меня от прошлого. И забыть его — разорвать и так тонкую нить со мной настоящей.       — Цветок не перестаёт быть цветком, если его назвать по-другому. Ирина никуда не исчезла, просто к ней добавилась ещё и Хироми.       — Намекаешь, что теперь у меня раздвоение личности? — шутливо спрашиваю я, ткнув локтем его в бок.       — Нет, я говорю о том, что… — начинает Учиха, стараясь подобрать понятные слова.       — Я поняла, Шисуи, — перебиваю я, смеясь. — Я не тупая, у меня тоже есть какое-никакое образование. Не Академия шиноби, но всё же.       Брюнет тяжело вздыхает и одариваем меня выразительным взглядом.       — Язва.       — Желудка, — быстро добавляю я.       — Что? — сурово переспрашивает Учиха.       — У меня скоро будет язва желудка, если я не перестану жрать ящериц. Это вообще гуманно? — бормочу возмущенно.       — ВПЕРЕДИ ЧТО-ТО ЕСТЬ, — раздаётся громкое снизу, и мы все резко начинаем всматриваться вдаль.       Пески давно сменились горными породами, а колючки — редкими кустарниками. Путь был верным, только я не знала, как долго нам ещё идти. Идти с Исобу в Деревню Скрытого Песка было опрометчиво, да и ответов на очевидные вопросы Казекаге у нас не было. Проблем не хотелось, поэтому выбор пал на Страну Клыков, тем более к ней, по моим ощущениям, мы были ближе.       Исобу замедляется, и по мере продвижения детали местности становятся всё более явными. Воздух здесь немного прохладнее, и даже запах кажется иным, несущим лёгкую свежесть в отличие от привычного сухого и удушливого.       В темноте угадываются размытые очертания деревьев, растущих отдельными пятнами, а за ними мы видим полные зелени горы.       — Мы правда выбрались? — тихим недоверчивым голосом спрашиваю Шисуи.       — Похоже на то, — так же неуверенно отвечает Учиха.       Какое-то время мне требуется на это осознание, и затем я радостно подрываюсь, чуть не свалившись со всё ещё идущего хвостатого с криком:       — ЗЕМЛЯ!       Шисуи улыбается, а я крепко обнимаю оказавшуюся рядом Рин. Шатенка единственная из нас троих, кто ещё не до конца восстановился. Девушка пыталась скрывать это, но получалось плохо. Кажется, она первая выжившая после чидори. Хотя можно ли использовать этот термин к воскрешённым? Технически Рин всё-таки не выжила.       Шатенка обнимает меня в ответ и широко улыбается.       — УРА-А! Я БОЛЬШЕ НЕ БУДУ ЕСТЬ ЯЩЕРИЦ! — протягиваю победно подняв руки над головой.