Мир сквозь тени

Страх, ужас, неизвестность — то, чего боялась и боюсь сейчас. Но делаю смело шаг в пропасть, готова во мраке упасть…

      Куда ведёт эта дорога, похожа на пыточную тропинку, к девятому кругу ада ведущая? Непонятно. Ветер пытался толкать меня в их крепкие руки, а ноги со всей силой отталкивали от земли, в попытке не дать хищным пальцам коснуться чувствительной кожи. Раньше думала, что это круто. Круто иметь способности, чувствовать себя главным героем книги, манги, фильма, сериала, а сейчас понимаю, что ошиблась. Реальность – не книга, не сюжет, а суровая пыточная комната, если причудами тебя одарила природа.              Тогда головой не думала никак, я бежала, не глядя на улицу, и прижимала хвост к бедрам настолько, насколько это возможно. Пятки сверкали, глаза безумно метались по высоким деревьям, провожающие долгим взором нас, и зданиям, что оставались позади с каждым пройденным метром. Уши улавливали любой хлопок крыльев голубей, любой чёртов шорох листвы, любой их шаг за спиной и каждый выстрел. Звуки смешивались и резали мысли острым ножом, давя на мозг сильнее обычного, а они бегали за мной без отдышки. Бегали, словно голодные псы, готовы разорвать меня на части, попробовать на вкус каждое ребрышко и вцепиться клыками в каждый кусок кожи.              Было это всё похоже на какие-то голодные игры в больших джунглях, где не виден конец и даже начало, просто середина. Бегаешь, огибаешь каждое дерево, но не можешь оторваться. Как и джунгли, город своей разнообразностью не хвастался. Над головой плавало то же самое вечернее сероватое небо, каждая многоэтажка меняла другую, не отличаясь от предыдущей, и даже улицы были непонятными, запутанными. Сворачивая в ещё один покрытый мраком переулок, я начала чувствовать, как мышцы ног становились ржавой пружиной, ведь подобно ей они иногда сами сгибались, заставляя резко пасть и заново подняться.              Боковая часть левой ноги проскользнула по земле, о каждом камне пройдясь кожей, а смоляные когти едва ли не поцарапали другую ногу. На радость, я не споткнулась, но чуть ли не вывернула себе конечности. Кряхтя, продолжала бегать, делала иногда зигзаги и выгибалась так, что позвоночник ещё чуть-чуть, и сломался бы со смачным хрустом. То ли они уловили технику, то ли черти знают что, но стали стрелять выше и стараться предугадывать мои движения. Везёт лишь в том, что улицы короткие и резкий поворот за каким-то зданием сбивает с толку на пару секунд, ведь предугадать, в какую сторону заверну, видимо, не научились.       Дыхание стало лихорадочным и сбилось давно как.              Не выдержу…              Выстрел пронзил небо, а изумрудное сияние прошло через каждую частицу облаков, оставляя за собой лишь головную боль.              Чёрт, ну начинается.              Такие штуки они, правда, не впервой использовали. В ушах смеялись серебристые колокольчики, звук которых стал таким писклявым и режущим барабанные перепонки, что даже перед очами почернела дорога, что иногда лишь могла промелькивать подобно старой плёнке, которую крутили по магнитофону постепенно. Это то ли граната, то ли пушка… Ну правда не поймёшь! Что у них граната звучит как пушка, а что пушка, бывает, как граната. Бывало, что пули об хвост отскакивали, но размахивать им направо и налево, да чтобы ещё схватили за ним, смелости особо не хватает, как и сил.              Каждый шаг давался с трудом, а сейчас ещё и беззвучно. Это оглушительное чёрт знает что ударило по голове, как наковальня, — так же сильно, что аж мозг завибрировал.              Каждым когтем цеплялась за холодные стены, каждой своей частицей старалась обхитрить, пока сыпались пули за спиной. Дыхание давно сбилось, потерялось где-то позади с того момента, как они появились, а тело начинало давать слабину всё сильней и сильней, то путаясь в свои же ноги, то спотыкаясь. Сердце своим стуком, возможно, могло и пулю отбить.              Белизной яркой залиты очи вверх стрельнули — на старую, металлическую трубу и открытое окно, за которым цветистые шторы беззаботно качались еле-еле. Была ли это хорошей идеей? Вцепиться голодными рывками в трубу и проникнуть в чужую квартиру?              Не впервой таскаюсь по разным домам. Вспоминая, как приходилось открывать чужие холодильники, есть только то, что могло пропасть и не вызывать вопросов, мыться еле-еле из лейки стекающей тёплой водой и постоянно менять шампуни для волос, жить, если можно было, под кроватью, в тьме кромешной или в шкафу, на какой-то верхней полке, на которой бы и хвост вместился, могло передёргивать. Не впервой даже что-то красть и пропасть бесследно, будто меня вовсе никогда не существовало. Одежду меняла редко, с интимным бельём всё было ещё тяжелее. Про то, что приходилось воровать трусы, я молчу. Старую одежду, запах которой могли улавливать собаки этих гоняющихся за мной военных, выкидывала в мусорку.              На этот раз колыхающиеся медленно полупрозрачные шторы будто манили…              Нет. Брови нахмурились огорчённо. Провал — даже захоти, не успею.              Они закроют все пути к отступлению, и буду, как мышь, вертеться в кубе, пока со всех сторон окружать станут. Удивительно, что на этот раз обошлись без лающих впритык псин. Раскрытые звериные пасти с острыми лезвиями мерещатся в кошмарах уже. Ружьё с бездонным глазом, что из того же окна стрелять будет, промелькнуло перед глазами страшным размытым зрелищем, а дверь, которую выломают под испуганными визгами, заставляла сжиматься под давлением четырёх воображаемых сейчас стен, которые могли бы стать реальностью. Да и пули быстрее до меня добрались бы, нежели успела в окно спрыгнуть и оказаться в квартире…              Лёгкие горели огнём — нет никакого выбора, кроме как опять использовать так называемых «способностей», после которых просыпаешься, как после трёх бутылок коньяка, что, как будто не хватало, перемешали с ликёром и виски, и ты всё это пил без закуски. Здания не заканчивались, а силы уже на исходе. Три дня нескончаемой погони и неудачных попыток прятаться.              Челюсти сжались. Никогда на улицах не выживала в такой агрессивно бурлящей атмосфере. Возможно, меня ловили постоянно и раскрывали моё местоположение по камерам, везде натыканы, чуть ли не на каждом углу, будто нахожусь в какой-то криминальный район, чёрт возьми.              Но кто они такие, раз имеют доступ к камерам?       Хмуря тонкие угольные брови, спросила я саму себя с мыслями кинуть быстрый взгляд за плечом, но не осмелилась, ибо медлить начну ещё сильней. Они привязались ко мне со второго дня моих скатываний по этому городу. Их сила и оружие разнообразные. С каждым разом они всё ближе и ближе — один даже схватил за хвост недавно и был проткнут да оставлен, думаю, с глубоким порезом, длиною где-то, если не ошибается память, в четыре сантиметра. Так завопил от боли, что мне показалось, что где-то неподалёку испуганно упали листья и к земле прижались сами птицы.              Смогу ли снова то же самое сделать? Размахнуться и вонзить в кожу копьё, да разрезать плоть и забрызгать всё вокруг бордовой кровью… Сил уже нет. Земля перед глазами становится мыльным пятном, а колени — ватой.              На этот раз всё же пора наплевать на то, что будет потом. Хвостом не умею управляться, не знаю, как им бить и как тогда поранила того урода, но одно умею точно… С глубоким вздохом, в котором потерялись и последние силы, решилась.              Левой стопой, что была на шаг назад, впилась чуть ли не в свои же пальцы правой ноги по тупости, но крепкие когти по итогу земли оставили порезы. Длинный хвост отлип от бёдер, разрезая воздух искусно, словно катана. Почерневшие руки, дрожащие как осиновый листик, раскрытой ладонью протянулись к кирпичной стене под крышей, к последней надежде выйти из этого ада живой. Лёгкость избавила от скованности, и тень, что была так близко…              Растворилась в белом свете фонаря.              Блять!              Я упала изумленно на колени под стеной, в которую больно впилась когтями. В подушечки пальцев хлад проник подобно молнии, горло засохло мгновенно, как поле под палящим солнцем, и чуть ли зубы на язык не наступили и клыки насквозь его не пробили. Ветер, волосы растрёпывающий сейчас, застыл вместе со мной на месте, глядя в одну и ту же точку. На меня зыркали багровые, старые, повидавшие не только такое кирпичи, и лишь неглубокие царапины, только что мною оставлены, на них красовались.       Кирпичи прямо перед носом, а теней нет! Тень растворилась, блять! Тень, блять, растворилась! Они одним фонарём всю стену покрыли светом! Они выловили подходящий момент, зажав в угол под светом без теней и, как будто этого не хватало, прямо под столбом.       Внутренний крик казался расстрелянной птицей, сознание утопало в панике и задыхалось, словно топили в старом Байкале.              Сейчас я поймана. Сейчас, в этот переулок, без былых сил и с поникшими глазами прямо перед ними жалко на колени под стеной и столбом, от которого падала тень, что тонкие пальцы не достигнут. Потресканные губы дрожали. Каждой фиброй своей шкуры чувствовала, какими взглядами на меня смотрели и как пожирали ими каждый сантиметр тела. Слух не вернулся, голова при каждом резком махе кружилась, покрывая очи пеленой тьмы.              Подняв голову испуганно, зрачки точно утонули в ядовитой белизне блестящей серебром радужки. Воздух стал удушающим до невозможности. Гложил, как будто битой сдавливал горло.              Когда взмахнула головой, в мысли лишь одно слово застряло – пиздец.       На меня вплотную уставилось дуло явно заражённого ружья и очи солдата, позади которого разговаривали по рации. Не видела его лица, кроме острых, в которых бушевали моря глаз — по ним и не скажешь, что этот марафон для него был нечто необычным, будто пробежка на свежем воздухе вечером перед сном, что заставляло ещё сильнее паниковать да метаться, как чёрт, постоянно менять идеи и неразборчивый, хаотичный монолог в голове.              Уголки губ нервно дрогнули, нерв под глазом бил в нижнее веко, как будто ногой.              Пропал воздух, пропала стена и здания — я утонула в полной темноте, в которой видела только эти яркие, оценивающие зенки. Под ними хотелось назад пятиться и сжаться так, чтобы стать комочком пыли, которого сдует даже лёгкий ветерок. Агрессия при панике, что поступала к горлу, там же путалась узлом и оставалась.              Тишина сдирала шкуру живьём, прилизывала голые мышцы и проникала холодом своим до костей, ломая тихонько и их.        — Приветик!       Глас веселья полон и азарта — это всё, что я услышала глухо перед тем, как, больно ударившись хвостом о чём-то твёрдом, не была унесена куда-то за пределами ветров со скоростью света. Ничего не соображаю. Вот сейчас серьёзно ничего. Резкие переходы, за спиной светят… Схватившись и сжавшись головой в колени, насколько это было возможно, вопрос в голове сам по себе свободно крутился: что за чёртов цирк?       

***

— Обнаружено два объекта на округе города! Нужна подмога!       И ведь вставший на заборе словно птица силуэт, изогнувший длинный хвост в форме буквы «s», обезумевшими, на два фары похожими зеницами мерил взглядом что-то только ему понятное. Без взмаха, без ничего хвост пилой раскрыл чешуя, что с внешней стороны его покрывали, острым до боли кончиком пронзая воздух. Как из теней принял свою физическую оболочку, так и обратно физическая оболочка слилась в тень опять, пуля пролетев мимо. Снова существо потерялось или, скорее сказать, существа — они снова плоской тенью бегали по городам, квартирам и полям, от каждой частички света изолируясь.              Записавшая камера одного из спецназовцев фонда так прекрасно передавала все детали, что запись могли вставить вместо скримера к какому-то ужастику. Видео одним нажатием остановили.        — Их двое, и наша группа не смогла поймать хотя бы одного? — возмущалась женщина, стреляя глазами в застывшую картину. Она знала, что одного из этих двоих передают ей по изучению, вот и кипятилась, да не сидела на месте от бурлящего в крови адреналина, постоянно разгребая бумаги с примерным описанием внешности будущего SCP, которого она сама и составляла. — Гамма пять ведёт полное наблюдение за ближайшими городами и внедряет переделанные видеозаписи, основные присылая на нашу базу, ради чего? — Хотя бы знаем, что комната для содержания должна быть с минимальным количеством теней, — пожал плечами молодой учёный, не отрываясь от будущих объектов, которым уже выделили и класс, и комнату. — Благо обнаружили её, — мужчина, до этого молча наблюдавший за всем, наклонился и одной кнопкой переключил видеозаписи, крепко держа кожаное кресло шатенки, руки на груди скрестившей в знак своего и так видному по лицу недовольства. — Это записали видеокамеры, находившиеся по соседству от супермаркета.       Здание некоторое время молчало. Было даже странно наблюдать за еле шагающими по улице листьями. Витала странная, слишком странная атмосфера в воздухе. В динамиках звучал пустой ветер, какой может быть при обычной скучной видеозаписи, при виде которой засыпаешь. Если быть честным, один из наблюдающих учёных даже зевнул протяжно то ли от бьющей с экрана слишком спокойной и сонной обстановке, то ли от ночи, что проводил за изучением.       Из-за угла здания, еле стопой земли касаясь и обхватывая медленно тонкими пальцами кирпичный угол, вышла, наконец, главная героиня данного отрывка.        — Ух ты ж, хвост какой! — Воскликнул кто-то с изумлением нескрываемым, и ведь и правда! Это первая видеозапись, в которой так подробно видно её всю с ног до головы, без привычного тумана и плохого качества. — М-м-м-м, — учёная легонько лицом вперёд подалась, будто так изображение станет чётче, и синие очи прищурила заинтересованно. Шаг Тени был слишком неуверенным, а глаза бегали по каждому углу пугливо, словно опасалась, что сейчас кто-то откуда-то вылезет и схватит. Хвост за её спиной странно дёргался или, скорее, это она же странно дёргала, не имея какое-то представление, как держать его. Были уже такие случаи в фонде, когда объект сам не знает, как управлять своими частями тела, и они живут сами по себе, по своим правилам и желаниям. — Да, — наконец, обратно на спинку удобного кресла опрокинувшаяся, выронила она. — Длинный и мешающий, смотрит на него, как на инородный предмет.       Чернее ночи волосы спадали вниз прямыми волнами, а глаза, подобно звёздам, сверкали. Мешковатая одежда и тонкие руки сразу выдали худощавость девушки, смоляные брови нахмурившая раздражённо. Каждый кончик любого пальца, значения не имеет, с руки или ноги, был обёрнут нечто чёрным, но, в отличие от ног, у которых лишь до фаланги доходила, у рук эта чернота тянулась щупальцами до локтя.        — Она недавно поранила одного спецназовца, проткнув тому руку чуть ли не насквозь, — подчеркнул мужчина, тонко намекнув на представляющую для общества опасность. Иногда мало верилось в опасность какого-то объекта. Сейчас существо, что перед ними предстало, опасливо по сторонам глядело, прячась за расставленными по краям улицы, богатыми листьями кустами. — Видела ту запись, — держа двумя пальцами подбородок, кивнула коротко учёная, пока задумчиво глядела на хвостатую, что на этот раз подняла голову и мерила своё окружение настороженно. — По правде говоря, не ожидала, что чешуя с хвоста такие эластичные. — Это да, — согласился Кел, молодой сотрудник, решивший, что ему жизнь в ядре земли среди аномалии придётся по вкусу.       Сейчас на экране ясно промелькнуло, как физическая оболочка слилась с землёй или, скорее сказать, тенями. Руки начали рассыпаться, а тень даже не дрогнула. Нырнула, как в озере, — так же легко и свободно, только вот хватает ли ей там воздуха или могут как-то задушить — непонятно. Дальше так называемая тень выдвинулась в путь, странные фигуры, словно игралась, образуя. Где-то потухшими цветами пламя горело, где-то узоры плеснувшей воды. В конце концов, она пропала с камер, последний её сгусток перелился в другую мрака полную лужу, и даже следа не осталось.              Чтобы в другую тень перейти, которая находится на меньшем состоянии, ей надо одной частью своего физического тела прикоснуться к теням. На этот раз она пальцем до них дотянулась.        — О втором вообще ничего неизвестно, — дальше запись на протяжении нескольких часов сама по себе шла без каких-либо аномалий и паранормальных явлений. Листья иногда безмятежно качались и шуршали, уличные кошки могли зашиваться рядом с супермаркетом, и изредка совсем проезжали машины. Никакой активности — обычная, веющая чем-то мрачным ночь. — Остальные записи с камер видеонаблюдения были проверены? — растрёпанные волосы молодого учёного были похожи на поле после урагана — такие же хаотичные и даже забавно кучерявились. Мужчина хмыкнул. Помнит он свои годы, когда заявился в фонд и так же благодаря своим успехам быстро влился в военное отделение. Только это было давно, даже слишком. Рассуждения между уже опытной женщиной в этом деле и совсем молодым учёным прошли без передышек или молчанок. — Да. Никто не проник в город, никакая странная тень не шевелилась. — Видимо, пользовался уже существующими тенями, в них же переливаясь без принятия какой-то формы. — Без теней они бессильны, и если бы не этот возникший откуда-то второй объект, мы бы её поймали, — вставил свои пять копеек мужчина, засохшие губы облизнув резко. — Почему оперативная группа медлила? — какое же ядовитое было это недовольство, что с уст голубоглазой вырывалось… Даже не приходилось глядеть на очи её яркие, дабы понять, что она пронзает ими тебя же и сжирает постепенно каждую твою частичку, пока ты не ответишь. — Группа подростков разгуливала по округе. — Ясно.       «Людей никто из города не эвакуировал по понятным причинам — чтобы не спугнуть объект, что вёл себя крайне неаккуратно и даже неопытно, постоянно попадая на камеры. Ладно бы, если делал он это, имея разрушающие силы, но тут видна неопытность и пугливость с километра. Никакого вреда людям не причинил, кроме нашим людям, которые пытаются поймать её… — ногой легонько оттолкнувшись от стола, учёная скрестила руки в замок у подбородка и за ними сразу же алые губы спрятала.»        — Разговоры пошли боком, верно? — Верно. Как только наш агент попытался контактировать с ней как-то и поговорить, она сориентировалась как быстро смогла, — мужчина помнит и те кадры, где их человек, протягивая к испуганному существу, что в стену сжалось, руку, получил лишь агрессивную реакцию. Тогда глаза Тени загорелись белым огнём, пылающим в полном разгаре. Без слов, без всяких писков руку, что протянули для переговоров, оттолкнули в сторону, а сам SCP потерялся, будто его и не было вовсе, до того, как отправленный спецназовец успел достать оружие и выстрелить. Её скорость удивляла, как и заточенные сильно рефлексы. Снайпер, держащий на мушке дитя мрака, тоже не успел отреагировать. — Знаешь, если по мне стреляли пулями до переговоров, я бы тоже сориентировалась прочь, — где-то учёной явно подход спецназовцев и их командира не понравился, а где-то без информации об объекте она согласна, что лучше прийти с ружьём, чем остаться потом без головы или того хуже, без всего тела и даже следов твоего существования. Только провести переговоры после того, как пару пуль пролетели над головой, не самый лучший подход. — Ты сейчас критикуешь Мобильную группу? — скрестив руки на груди усмехнулся мужчина, бровь изогнув заинтересованно. — Никак нет, — сразу же в ответ пожала плечами шатенка. — Ведь никто не видел у неё такой скорости и ловкости. Мобильная группа лишь поставила объект в критичное положение, и благодаря этому сейчас у нас есть намного больше информации и шанс поймать обоих.       По правде, был у них мотив пустить пули из магазина ружей — Тень занималась проникновениями в домах жильцов города. Жалобы, что неизвестную девушку видели то на кухне ночью, то в душе днём при свете, было пятеро или шестеро, и все валялись на столе учёной в качестве материала для исследования ситуации.              Все трое уткнулись в экран, где супермаркет всё ещё молчаливо мерцал лампочками и где недавно ошивалась та самая Тень, которая, надеются они, скоро всё-таки попадёт в их руки, в безопасное место. Лишь вопрос времени, сколько это займёт и сколько сил придётся тратить…