Хелейна Несчастная

Покои короля Визериса Таргариена, вечер

Сразу, как вошли, они почувствовали присутствие смерти. Тяжелый запах благовоний, лекарственных мазей и сладковато-горький запах разложения с гниением заполняли пространство, приоткрытое окно не давало должного проветривания. Макет Древней Валирии стоял на прежнем месте, он почти не поменялся за семь лет, и уже это показывало насколько отцу было плохо, рядом с ними на столе лежала «Семиконечная звезда». В покоях все было в символике Семерых, зелёные ткани, вышитые семиконечные звезды, семиконечные кристаллы горного хрусталя, небольшие статуи Отца, Матери, Девы, Старицы, Кузнецы, Воина и Неведомого. Рейнира и Деймон были по-настоящему обеспокоены словами Хелейны о состоянии Визериса. Пусть их прогнали, не приняли, но они его по-настоящему любили. Сейчас принцесса с болью обернулась к Деймону, безмолвно спрашивая: «Ты тоже это видишь?», на что тот лишь покачал головой, и они с тревогой прошли дальше. Она всё быстрее шла к зашторенной кровати отца, и на миг остановилась, аккуратно, боясь, она приоткрыла занавеску. Все ещё не видя его, но чувствуя усилившийся тяжелый запах, принцесса, склонив голову в попытке увидеть больше, шагнула ближе. — Отец? — ласково вопрошая, Рейнира подходила все ближе. Деймон глубоко опустил голову в скорбном молчании, казалось, он уже понял, в каком именно состоянии его брат. Оставшись за занавесками, он глубоко вздохнул, его печальные глаза выглядели опустошёнными. Визерис выглядел ужасно. Его тело истощилось до такой степени, что кожа плотно обтягивала кости, а на лице не осталось жира до такой степени, что проглядывали очертания черепа. На бледной, болезненно-серой коже выделялись тёмные, почти чёрные трупные пятна, словно сам Неведомый уже взял его в свои холодные объятия. Левый глаз отсутствовал, его пустую глазницу с щекой скрывала аккуратно перевязанная тряпица, но она уже местами была испачкана пятнами засохшей крови и гноем. Правый глаз, хотя и оставался на месте, едва фокусировался, взгляд был тусклый и затуманенный, как у снулой рыбы. Его волосы, некогда пышные и серебристые, превратились в тонкие редкие пряди. Губы потрескались, дыхание было хриплым и тяжёлым, каждый вдох напоминал агонию, каждый выдох казался последним. Руки, раньше плотные и сильные, теперь дрожали от слабости, а пальцы были тонкими, как у мертвеца, с потемневшими ногтями. Даже лежа прямо, он выглядел скрюченным, будто бы не мог удерживать вес собственного тела. Визерис уже казался человеком, у которого не осталось сил ни для власти, ни для борьбы, лишь что-то удерживало его на этом рубеже между жизнью и смертью. Рейнира с болью вглядывалась в лицо родителя, вспоминая то, каким он был, и невольно сравнивала с тем, какой он сейчас. Горесть, боль и страх охватывали её. — К-кто там пришёл? — на выдохе еле произнес Визерис, грудь его сильно покачивалась в такт рваных вздохов и выдохов. Изо рта пахло неприятно. Во рту отсутствовали многие зубы, а те, что остались, были гнилыми, чёрными. — Отец… Это я, мой король, — прошелестела Рейнира, горько поджимая губы, во рту бушевали пески Дорна. Горло скребло изнутри, нос свербел из-за тяжелого запаха, на глаза наворачивались первые слезы, что она держала внутри себя. — Рейнира, — ответив, она подошла еще ближе и мягко коснулась его правой щеки, вглядываясь в его глаз. — Я здесь с Деймоном. — Деймон… Деймон?! — хрипло вопрошал король, на что она кивнула. Деймон приблизился к ним, всё ещё с болью оглядываясь. Он остановился перед кроватью и оперся на неё, будто бы не в силах стоять ровно. Он то всматривался в лицо брата, то уводил взгляд обратно, лицо его было невинным, чистым и от того более горьким. Он будто не понимал, как и почему его брат стал таким. — Деймон?.. — Помоги сесть, — тяжело попросил король, Рейнира, обернувшись, посмотрела на Деймона и, будто поняв его состояние, сама помогла отцу. Порочный принц посмотрел на него и глубоко с надрывом вздохнул. Король все вглядывался в них, с жадностью впитывая их образы. — Столько времени прошло. — Морской змей был тяжело ранен в бою на Ступенях, — произнёс спустя недолгое молчание Деймон, собравшись с силами, и переглянулся с Рейнирой. Она безмолвно стояла у кровати и ничего не могла произнести, лишь с трепетом и волнением смотрела на отца. — Когда? Ты же победил на войне, — вопросил Визерис. Он совсем потерялся во времени и пространстве. — Нет, — глухо сказал Деймон, глаза его вновь виновато опустились на пол, он в волнении прикусывал губу. — Триархия возродилась и сражается вновь, — подняв глаза, он взглянул на брата и опустил взгляд. — П-поступили прошения о новом наследнике Дрифтмарка и Плавникового трона. — Прошения? — с недоумением и разочарованием произнёс Визерис, отводя взгляд. — Ими сейчас занимаются Алисента и Отто. — Нет, брат. Послушай меня, — опустился к нему Деймон, ища его взгляд. — Ты должен подтвердить, что Люцерис преемник Корлиса Велариона, — Рейнира не сдержалась и мягко сжала руку Деймона, безмолвно прося прекратить. Только не в таком состоянии нужно просить отца о таком. Деймон обернулся на неё, но ничего не ответил, он считал, что именно сейчас они должны сказать это ему, перестав мучать его. — Корлис был ранен? — с недоумением спросил Визерис. Рейнира больше не могла сдерживаться и взяла отца за плечи, вглядываясь в его глаз. С надрывом она медленно, делая голос более веселым, произнесла: — Папа, мы хотим тебе кое-кого представить, — принцесса вышла за занавески, после чего раздался едва слышимый, но все более громкий детский лепет. — Деймон… — Брат… — Кто это? — с волнением спросил Визерис, когда увидел ярко улыбающуюся Рейниру с ребенком. — Папа, это Эйгон, — произнесла она, указывая на ребенка на руках служанки. — Эйгон? — произнёс король, на что Рейнира кивнула. — А это Визерис, — представила она ребенка, что сидел у нее на руках. Визерис растянул губы в улыбке и потянулся своей рукой к нему в надежде прикоснуться. Визерис, младший, испуганно посмотрел на него, но под укачивание матери старался успокоиться и замер. — Визерис?.. Имя в самый раз для короля, — прикоснувшись к волосам Визериса, сказал король, Деймон и Рейнира мягко и тихо посмеялись. — Ох, простите, простите меня, простите, — неожиданно с болью громко застонал Визерис, отвернувшись от них. — Простите, я больше не могу, — с болью хрипло простонал король, сжимая рукой голову. Дети заплакали, Рейнира и служанка их успокаивали, — Пожалуйста, мой чай, чай, чай, — указывал в сторону комода король. Деймон пытался найти чай по его указке, найдя, он отдал ему. Король потягивал напиток и чувствовал успокоение от боли, медленно прикрывая глаза. Хриплое дыхание стало спокойнее. Закончив, он отдал бокал обратно. Деймон взял его, посмотрел на дно и увидел молочный оттенок жидкости. Удостоверившись в догадках, он несколько раз вдохнул запах чая, нахмурился и переглянулся с Рейнирой. Хелейна была права: его травят маковым молоком.

***

Спустя некоторое время после приступа

— Он будто бы другой человек, Деймон, — с опустошением сказала Рейнира, в волнении расхаживая по комнате, вертя кольцо на пальце, — нам нужно поговорить с мейстером Джерардисом, — она передала руку Деймону, сидящему в кресле. Он аккуратно взял её ладонь и начал ласково поглаживать в успокаивающем жесте. — Если он осмотрит короля, то сможет предложить решение, я уверена… В покои без предупреждения вошла королева. С прошлой встречи на входе в Красный замок она переоделась, вместо изысканного, но простого платья из тяжелого зелёного бархата, она надела наглухо закрытое тёмно-зелёное платье. Волосы были собраны в строгую прическу, ни единая прядка не выбивалась из неё, на груди все так же находилась золотая семиконечная звезда. — Принцесса Рейнира, принц Деймон, — она спокойно зашла в их покои так, будто заходит в свои. — Мы так давно не имели удовольствия видеть вас, — мягко сказала она, всматриваясь в шрам на руке Рейниры, видимый из-за коротких рукавов платья. Шрам, оставленный ей. Взгляд её задержался на мгновение дольше, чем следовало, и принцесса резко убрала руку из ладони Деймона, пряча свою слабость. — Действительно, королева. — Виделись недавно, — саркастично добавил Деймон. — Пара часов прошла с нашей встречи у входа в Красный замок. Или вы уже позабыли, Ваше величество? Алисента ощутила прилив раздражения, но удержалась от ответной колкости. Её лицо оставалось безмятежным, но внутри она мысленно упрекала себя за то, что позволяет этим двоим вызывать в ней такие эмоции. Они всегда находили способ поддеть её, но королева не могла позволить себе показать слабость. — Боюсь, моя любовь, королева слишком занята, чтобы помнить о пустяках, ведь что мы можем знать о правлении, — чуть раздражённо ответила Рейнира, её голос становился всё жестче. Алисента почувствовала, как её гнев начал нарастать, но, взяв себя в руки, спокойно ответила: — Я не правлю, как вы знаете. Я и десница — лишь выражение воли и мудрости нашего короля. — И как именно выражается воля и мудрость? — хмуро, с проявляющимся гневом спросил Деймон, — М? Морганием? Хрипом? Странно, что он помнит своё имя. Алисента ненадолго задумалась, прежде чем ответить, её сердце сжималось от мысли о состоянии короля. Она была искренне обеспокоена, хотя знала, что её слова будут восприняты как очередная ложь. — Состояние нашего короля ухудшилось с вашей последней встречи, — её речь прервал громкий хмык. — Он испытывает сильнейшую боль, по совету мейстеров мы… — Ха-ах, мейстеры! Конечно! Это ведь именно они держат его на маковом молоке, пока вы греете его трон! — не сдерживаясь, говорила Рейнира, подходя ближе к королеве. Алисента почувствовала, как её терпение иссякает. Она старалась не показывать этого, но её руки сжались крепче. Она сделала более глубокий вдох, чтобы успокоиться. — Если бы ты видела его такого, почти слепого, в агонии, не способного даже говорить от боли, ты бы сама… — О, да я не сомневаюсь, что это ваш акт милосердия! Но что значат символы Семерых в покоях короля, здесь все увешано вашей религиозной мишурой, а в городе? Даже через знамена Таргариенов ярко выделялись символы Семерых? Никогда не было столько ереси в нашей столице, — прокомментировал Деймон. Алисента стиснула зубы, слушая порочные слова принца, его греховные речи оскорбляли её куда больше, чем очередные замечания о её непотребном поведении. Она не могла позволить себе потерять самообладание. Она взглянула на Деймона и сдержанно ответила: — Высшие силы лишь направляют нас на путь истинный, — с придыханием сказала она. — Высшие силы? А какие силы будут решать, кто будет следующим лордом Дрифтмарка и наследником Плавникового трона? — с неудовольствием и весёлой хмуростью спросила Рейнира. — Это решу я и лорд-десница, — с мягкой, почти материнской улыбкой, которая, как она знала, только больше раздражала Рейниру, улыбкой произнесла королева, — Но Отец справедлив и велит забыть все обвинения, брошенные вами сегодня и ранее, — с удовольствием продолжила она, ярко улыбнувшись напоследок, и удалилась из покоев. Она наслаждалась своей победой, видя, как в глазах Рейниры вспыхивает ярость. Она непозволительно упивалась эмоциями, что Рейнира показывала ей, это было ещё одно греховное действие, от которого она не могла избавиться.

***

Покои короля Визериса Таргариена, ночь

— Отец, ты ведь говорил правду о Песни Льда и Пламени? Так ведь?! Ты говорил, что мы должны оставить страну единой для борьбы с общим врагом, но что ты сделал? Выбрав меня, ты лишь усугубил все. Больше нет единого государства, Семь Королевств расколоты, — будто рассказывая всем и никому, произносила принцесса, рассматривая то отца, то свои руки, то узоры на пледе. — Я хотела править, но это тяжкое бремя, — первый всхлип раздался из её уст, — слишком тяжкое. — Рейнира, моё единственное дитя… — Если ты хочешь, чтобы я смогла выносить её, то защити меня и моих детей, — со всхлипами медленно говорила Рейнира. — Хорошо, я… я… Я знал… Знаю… Рейнира заткнула свой рот рукой, в попытке скрыть рыдания.

***

Утро, Королевский сад

— Мне не нужно твоё благословение, Рейнис, — проговорил он, сдерживая ярость. — Я не пришёл умолять тебя. Я пришёл за тем, что принадлежит мне по праву. Она слегка приподняла бровь, едва заметно качнув головой: — По праву? — её губы изогнулись в тени улыбки. — Ты говоришь о праве? Каком праве? О том праве, что сам бросил ради поддержки Хайтауэров? — Замолчи! — рявкнул он, на миг теряя контроль. Эхо его голоса разлетелось по коридору. Рейнис осталась неподвижной, её фигура, хотя и худая, казалась высеченной из камня: «Ты кричишь, как испуганный мальчишка, Веймонд. Это всё, что осталось от рода Веларионов?» — её голос был наполнен презрением, но в нём сквозили неочевидная печаль и усталость. Веймонд облизнул пересохшие губы, сдерживая ярость. — Люцерис не Веларион, — произнёс он с расстановкой. — Мы оба это знаем. Он бастард, позор для нашего рода. Если ты и дальше будешь его защищать, то это уничтожит всё, чему Корлис посвятил свою жизнь. Бастарды приносят лишь беды, их нечистая кровь связана лишь с грехом. Её глаза сузились, и в них сверкнуло что-то опасное. — Ты смеешь упоминать имя Корлиса? — её голос стал тише, почти шёпотом. — Того, кто верил в кровь дома Таргариенов так же, как в кровь Веларионов? Того, кто стоял за меня, Рейнис Таргариен, пока ты искал место при дворе, будто никому не нужная шавка? Я никого не защищаю, Веймонд, ты сам навыдумывал все. Веларионы — это не просто кровь. Это море, которое нас кормит, корабли, которые несут наше имя в дальние земли. Ты так боишься утраты, что готов предать своего собственного дядю, своего лорда, ради чего? Ради крох своей гордыни. Скажи мне, Веймонд, как это поможет сохранить наш род? Он шагнул ближе, сжимая кулаки. — Я сделаю то, что ты не смогла. Я защищу нашу линию, наше наследие. Трон Дрифтмарка должен принадлежать истинному Велариону. Рейнис подняла руку, призывая его замолчать. — Ты глуп, с тобой невозможно разговаривать. Ты говоришь о наследии, но забываешь главное: в этом зале только один из нас остаётся верным Корлису, его идеалам и его мечтам. И это точно не ты, Веймонд. Твоя жажда власти не достойна даже упоминания в истории нашего дома. Дом Веларионов останется за идеалами Корлиса, за его мнением. Я регент рода. Он почувствовал, как что-то холодное пронзило его грудь — не меч, но её слова. Его гордость в очередной раз была ранена, но гнев одержал верх. — Если я не защищу наш род, то кто? Ты, Рейнис? Ты ведь не понимаешь нас! Ты Таргариен с головы до ног, солёное море и дух истинного мореплавателя отсутствуют в тебе. Ты пламя и кровь, мы соль и море! Да и как ты можешь защитить Плавниковый трон, если ты даже не смогла сохранить свой трон, Почти Королева?! — прошипел он. — Готовься к борьбе, Рейнис! Потому что я не отступлю. Это борьба не только за наследие, но и за честь, доброе имя и нашу гордость. Наш род не будет шуткой на языках. Её губы дрогнули, но она так и не улыбнулась, лишь глаза выдавали в ней её ярость и пламя. — Я видела много бурь, Веймонд. Ты не первая и не последняя. Уходи, пока твои гордыня и гнев не заставили сделать что-то ещё худшее, хватит позориться. Дрифтмарк мой. Он развернулся, хлопнув плащом, и ушёл, чувствуя её взгляд у себя на спине. Гнев бурлил внутри, но в нём всё же осталось зерно сомнения. Она не только бросила ему вызов, но и напомнила, кем он мог бы быть, если бы выбрал другой путь. «Я не сдамся и не сломаюсь, правда стоит за мной», — подумал он, сжимая кулаки. Но где-то в глубине души он знал, что этот шторм может быть его последним. Спустя час в это же место на встречу к Рейнис пришли Рейнира с Рейной, Рейнира молила её о заступничестве, но что знает она? Тварь, что сгубила её любимого сына… Этот первый удар будет пощёчиной для нее, она не станет никоим образом помогать ей. Пусть Лейнор признал их своими, и она действительно любила их, как своих внуков, но она не может простить им Лейнора и Лейну. Плавниковый трон… Он принадлежит Корлису, покуда он жив, а Корлис будет жить. Он всегда выкарабкивался из объятий Неведомого, этот раз — не исключение. Никчёмный фарс стервятников, что нацелились на чужое.

***

Тронный зал, рассмотрение дела Дрифтмарка

— Мы сегодня собрались по важному делу. Пускай мы все искренне надеемся, что лорд Корлис выздоровеет, однако нам выпал тяжелый удел: нам необходимо определить наследника Дрифтмарка по прошению сира Веймонда Велариона, родного племянника лорда Корлиса. Я глас короля по этому вопросу и по другим, и мы выслушаем прошение сира, — громко и спокойно привечал лорд-десница с Железного трона. Сегодня все явно разделились на фракции. Слева стояли они. Хелейна стояла рядом с братьями и матерью, тревожно оглядываясь, стараясь не думать о кровавой сцене, что будет позже, после порочных слов Веймонда Велариона. Она действительно ненавидела насилие и жестокость. Все, что она могла сделать, она уже сделала. Хелейна смогла убедить Эйгона и Дейрона надеть не зелёную одежду, а что-то иное. Они надели бордовые сюртуки и чёрные штаны. Эймонд, впрочем, отказался от такого действа, сморщившись в неудовольствии от смены наряда, понимая всю подоплеку её просьбы, но не ругался, лишь устало вздохнул. Она же сегодня была в белом платье с красным узором драконов на лифе, старом платье принцессы Визерры, пусть оно было слишком непривычным для нее, но другие цвета из-за официального статуса мероприятия надеть не могла. Сквозь нарастающий шум она слушала Веймонда, что слово в слово повторял слова, сказанные в прошлом. Правее, ровно посередине, стояли сир Веймонд, принцесса Рейнис и принцесса Бейла в цветах дома Веларион, Малый совет. Справа стояли принцесса Рейнира, принц Деймон, принц Джекейрис, принц Люцерис, принц Джоффри и принцесса Рейна. Сзади них расположились придворные и стража. — Моя королева, лорд-десница. История наших домов уходит корнями во времена Старой Валирии. Пока дом Таргариен правил небесами, дом Веларион правил морями. На Валирию пал злой Рок, но наши дома уцелели. Я всю жизнь защищал трон моего дяди, покуда также защищал его мой отец, как ближайшая родня лорда Корлиса по крови. Именно чистая, нетронутая кровь Веларионов течет в моих жилах. — Как и в моих с Лейнором Веларионом сыновьях. Если бы вас волновала кровь дома, сир Вейемонд, вы бы не старались сместить его законного наследника, выбранного еще при жизни моего супруга. Вы говорите лишь за себя и свои амбиции, — с волнением и горестью перебила его Рейнира. — Вы подадите своё прошение, принцесса, — ответила мать, Эйгон и Эймонд одинаково усмехнулись, — позвольте сиру Веймонду ответить. — Что вы знаете о крови Веларионов, принцесса? Я бы мог вскрыть вены и показать вам ее, но даже так вы не поймёте. Речь идет о будущем и выживании моего дома, не вашего, — горделиво обратился к принцессе Веймонд с презрением оглядывая её и Люцериса. — Моя королева, лорд-десница. Это дело наследования по крови, не моих личных амбиций. Лично я ставлю выживание моего дома и рода превыше всего. Я скромно предлагаю себя в качестве преемника лорда Дрифтмарка и наследника Плавникового трона. — Спасибо, сир Веймонд. Принцесса Рейнира, вы можете ответить от имени своего сына, Люцериса Велариона. — Если уж надо ответить на этот фарс, то… В этот момент, ровно так же, как помнила Хелейна, вошёл отец. Он шёл медленно, перебираясь мелкими шажками, опираясь на трость. — Король Визерис из дома Таргариен, Первый своего имени, король андалов, ройнаров и Первых людей, лорд Семи королевств и Защитник государства. Отец оглядывался, всматривался в лица родственников и шёл. Тронный зал погрузился в напряжённое молчание, когда все обратили внимание на приближающегося короля. Каждый его шаг сопровождался глухим стуком трости, и этот звук эхом отдавался в сердцах присутствующих. Король шёл медленно, но с решимостью, взгляд его был устремлен вперёд, в каждое движение вложена воля человека, который, несмотря на болезнь, оставался хозяином своего трона. Рейнис несвойственно её холодной и строгой натуре слегка улыбнулась королю и кивнула. Рейнира, увидев отца, явно испытала смесь облегчения и тревоги. Веймонд Веларион напрягся, как только король вступил в зал, он лишь оглядывался на королеву с десницей, но ничего сделать не мог. Мать стояла рядом, затаив дыхание, она с болью и тревогой смотрела на отца, сжимая руки. Эймонд, кажется, раздражённо выдохнул, Эйгон и Дейрон расширили глаза в удивлении. Каждый по-своему обдумывал неожиданный поворот событий. В это время король, наконец, достиг трона и с помощью Деймона, который поспешил к нему навстречу, сел. Они обменялись долгими взглядами, понятными лишь им двоим… Взгляд короля был ясным и твёрдым, несмотря на физическую слабость. — Сегодня здесь звучало много слов о крови, чести и долге, — начал Визерис, его голос был слаб, но каждое слово резало воздух, как клинок. — Я удивлён, почему проводится это слушание, ведь наследник был давно определён. Веймонд открыл рот, чтобы возразить, но король поднял руку, призывая к тишине. — Единственным, кто лучше всех понимает желания лорда Корлиса, является его супруга, принцесса Рейнис, — Визерис повернулся к Люцерису и Рейнире, улыбнувшись им с отцовской теплотой, переводя взгляд на кузину. Рейнис с некоторым удивлением посмотрела на него, но кивнула: кузен, с которым у нее крайне тяжелые отношения, решил уважить её. Рейнира, Люцерис и Веймонд тревожно смотрели на Почти Королеву, их судьба теперь, в том числе, была в её руках. — Да, Ваше величество. По воле моего супруга, Дрифтмарк перейдёт от сира Лейнора к его законному наследнику, Люцерису Велариону. Решение это неизменно. Принцесса Рейнира, в свою очередь, известила меня о своём желании женить своих сыновей, Джекейриса и Люцериса, на внучках лорда Корлиса, Бейле и Рейне. Отто поджал губы, Алисента склонила голову в знак уважения, но Хелейна видела, как она в неодобрении качает головой, впиваясь ногтями в ладони. Эйгон лишь весело усмехнулся от творившегося, его все это крайне забавляло. Дейрон и Эймонд поддерживали маски спокойствия без лишних эмоций. — На этом закончим. Этот вопрос больше не подлежит обсуждению. Я подтверждаю слова принцессы Рейнис, принц Люцерис из дома Веларион — наследник Дрифтмарка и Плавникового трона, — закончил король, постукивая тростью о пол, словно ставя точку в этом споре. Тронный зал снова наполнился шёпотом, а затем наступила тишина, когда все осознали, что решение короля окончательно и не подлежит пересмотру. — Вы нарушили закон и многовековые традиции, чтобы сделать наследницей свою дочь. А сейчас вы избираете наследником моего дома его? Я не могу позволить этому случиться, — яростно зазвучал голос Веймонда. — Не позволишь? Ты забываешься, Веймонд! — грозно сказал Визерис, постукивая тростью. — Да это даже не настоящий Веларион и не мой кузен! — Люцерис мой законнорожденный внук, а ты не более, чем один из многочисленных родственников Веларионов. — Управляйте своим домом так, как считаете нужным! Но не вмешивайтесь в дела нашего дома! Наш дом пережил Рок и тысячи несчастий! Да будут прокляты все боги, но он не может пасть из-за деяний этой… Её дети — лишь бастарды! А сама она лишь шлюха! — Я отрежу тебе язык, Веймонд! — с яростью вскрикнул Визерис, доставая кинжал из-под полы рукава. В этот момент Деймон взял свой меч и отрубил Веймонду часть головы, ровно так, чтобы остался только язык. Тронный зал замер в ужасающем молчании, когда тело Веймонда Велариона рухнуло на каменные плиты, а его кровь медленно растекалась по полу. Эхо его последних слов всё ещё витало в воздухе, но теперь оно казалось приглушённым, словно сам зал отверг эти оскорбления. Хелейна вскрикнула, испуганно замерла, закрыв уши и глаза, мать повернулась к ней, крепко прижав её лицо к груди, спрятав её от этого зрелища. «Всё хорошо, Хелейна, тише, тише», — шептала Алисента, поглаживая её по голове. Краем глаза Хелейна видела, как Эймонд внимательно, с восхищением смотрел на Деймона, упиваясь им, от чего её еще больше замутило, Эйгон и Дейрон обменялись быстрыми взглядами, но ничего не сказали. Деймон, стоя с обнажённым мечом, медленно опустил оружие, его лицо оставалось спокойным, но глаза ярко блестели. Он отступил назад, не произнеся ни слова, однако в его молчании чувствовалась готовность защитить свою семью до последнего вздоха. Белые плащи спешно окружили его. Визерис, тяжело дыша, с трудом опустил кинжал и оглядел собравшихся. В его глазах читались усталость и боль, но вместе с тем железная воля короля, который не позволит подорвать честь своей семьи. — Никто не будет ставить под сомнение законность моего внука. Никто, — выдохнул он, опираясь на трон, словно сама его решимость держала его на ногах, после чего он грузно упал в кресло трона. Мать быстро отцепилась от нее и обеспокоенно побежала к нему. Хелейна, оставшись без поддержки матери, стояла, как будто бы вся сцена развернулась в каком-то далёком, невообразимо чуждом месте. Руки дрожали, губы пересохли, и она не могла понять, что же происходит. Всё вокруг казалось неясным, как будто её глаза были подёрнуты густым туманом. Шум толпы, волнение и обеспокоенные взгляды братьев словно доносились издалека. Она сделала шаг назад, опираясь на ближайшую колонну, чтобы не упасть, ноги слабели, колени подгибались. Паника нарастала, и казалось, что всё происходящее — очередной дурной сон. Братья, заметив её состояние, подошли ближе. Один из них, кажется, Эйгон, осторожно дотронулся до её плеча, пытаясь вернуть её к реальности. — Хелейна, — его голос звучал приглушённо, но достаточно ясно, чтобы привлечь её внимание. — Всё хорошо, мы рядом. Пошли, пошли здесь нечего делать. Она обратила на него испуганный взгляд, в её глазах была смесь ужаса и растерянности. Сквозь шум в ушах она услышала лишь обрывки фраз: «Всё исправить… законность… защитить…» Вся ситуация оказалась для неё тяжелой, она действительно ненавидит насилие и жестокость. — Я… — еле выдавила она, её голос был слабым и дрожащим. — Мне нужно… Не закончив фразу, она попыталась взять себя в руки, но тело отказывалось слушаться. Её дыхание сбилось, и она почувствовала, как глаза затуманиваются слезами, прежде чем мир перед ней начал плыть. Она отчаянно вцепилась в Эйгона, ища у него поддержки. Эйгон осторожно обнял Хелейну, обхватив руками, и повёл за колонну, дожидаясь, пока тело, наконец, уберут, и они смогут уйти. Тронный зал снова ожил, когда стража начала убирать тело Веймонда, а придворные зашептались, обсуждая случившееся. Король Визерис, измождённый, пошатываясь, покинул зал, опираясь на мейстера и сира Кристона Коля.