Проклятие

Маша

«— Мой рот наоборот! Это же та, из-за кого мне пришлось пропускать занятия! Маша, я, конечно, тебя люблю… но после того, что я видел… Не буду скрывать, ты выглядела довольно ужасно. Мне даже стало неприятно, что я за тобой бегал. — скрестив руки, с нотками сарказма произнёс Фрин. Какие громкие слова… нахмурившись, я дальше шагаю к помещению, где будет проводиться прощальный вечер. Угораздило же меня совершать такие ошибки! Почему-то, когда я предупреждала, он не хотел ни слышать, ни слушать.

— Я не желала… — озвучила правду. — Почти не хотела. И потом, никто тебя не просил этого делать. Это были твои осознанные действия. — он лишь промолчал, шагая на одном уровне со мной.

— Может быть… — наконец ответил он, засунув руки в корманы брюк. Устало выдохнув и не выдержав, закатываю глаза.

— Тоже не стану скрывать, я ничего, абсолютно ничего положительного не чувствую к тебе. — сказав это, остановливаюсь у дверей. Они вели к другому коридору, который открывал путь к дверям, ведущим к месту прощального вечера. Снова не выдержав, я сжала кулак. Перчатки тихо шуршали. Взглянув на него, я без улыбки продолжила: — прости, но я не вижу и никогда не видела себя с тобой. — к счастью, охрана была за другими дверьми. Слова искренние, но чувств особых у меня не вызывали. Лишь что-то неприятное зарождалось внутри.

— Допустим, но я уверен в чувствах. Дай мне шанс, я долго думал и понял, что ты мне нравишься. Может, куда-нибудь пойдём? Свидание, там, устроим… — не унимался Фрин. Снова раздражает. Хотя говорил он это довольно тихо, можно было уловить присуствие легкой печали.

— Нет. Я никуда не пойду с тобой. У меня нет к тебе никакого доверия. — настойчиво заявила я. — Потому что, мне кажется, то, что ты называешь любовью просто грязный интерес. — скрестив руки на груди, серьёзно смотрю. Маловероятно, что мне будет приятно общаться с ним.

— Не могу сказать, что наши мнения схожи… — сказав это, он затих с напряженными плечами, смотря на меня. А я… а мне-то совсем не грустно за него.

— Извини… Просто у меня другие интересы и предпочтения, мы оба разные личности со своими сложившимися интересами, ты просто мне не подходишь. Мне с тобой некомфортно. — не смотря на него, начала я. По идее, мне должно быть стыдно или неприятно. Но я этого не чувствую. Как же это, все-таки, странно… — И да, я бы все равно не приняла твоё предложение, я уже в отношениях. Измены — это отвратительно. Мы можем остаться знакомыми, но не больше. — поджав губы, я взглянула на него. Без злобы, сожаления или же грусти.

— Хорошо… желаю вам чудесной жизни. — произнес он хриплым голосом. Глаза его заблестели в недовольстве. — Передай Корвину: обидит - убью. И спасибо за такую гнилую дружбу. — кратко кивнув, я потянулась к ручке двери. "Ну да, ну да, он-то не имел отношения в таком развитии их общения, ну конечно!" - саркастично прошлось у меня в мыслях. Я остановилась. Ну не могу, черт его побери, промолчать!

— Спасибо, но ему, как бы, незачем это делать. Не волнуйся, в обиду себя не дам. Переживу. — все же заговорила я со слабой улыбкой. Таких друзей только за волосы и в музей. Лучше и не найти! Это касается их обоих. — просто думай, что Боженька тебя уберег от того, что тебе не нужно. — заключила я. Кто будет засматриваться на девушку друга или парня подруги?

— С тобой бесполезно разговаривать. Как и с Корвином. — выдохнул он.

— Взаимно. — буркнула я, входя в следующий коридор, где меня сразу начали прожигать взглядом два охранника. Тц, как обычно, с недоверием. Хотя они просто выполняют работу, прекрасно зная, что из-за меня их друзьям досталось.

— Послушай, — начал он, схватив меня за руку. От неожиданости я замерла. — Мне кажется… ты и есть моя любовь. — да почему же он не отстанет… выдохнув, я, взглянув на поникшего, неспешно ответила:

— Нет. Тебе кажется. — твёрдо заговорила. Он отпустил мою ладонь. Сердце неприятно сжалось, пожалуй, это было слишком прямо. Не знаю, чего он ожидал от меня… — может, если ты научишься принимать слово "нет" твоя жизнь станет намного легче. — я снова направилась вперёд, до меня дошло лишь тихое: «прости. И дерётся Корвин хуево.»

И почему никто мне это в лицо-то не скажет? Все время! Вот никто не говорит мне в лицо то, что он думает. И при чем здесь драка…? Фрин стушевался и, опустив голову, прошел молча мимо. Но вид его крайне недовольный»

В памяти кружится мой неприятный разговор с Фрином. Я не знаю, что он от меня хотел. Чтобы сожелела, что ли? Или, все-таки, ответила взаимностью? …Как же это звучит странно. Да никогда в жизни я на такое не пойду! Не знаю, почему, но с нашей первой встречи он все больше мне не нравится. У меня не было к нему хороших чувств - и это истина. И ничего не изменится. Тем более, из-за его вспыльчивости отец, меня не один раз упрёк. А это достаточно обидно. Кстати, я не отнесла письмо в полицейский участок - его просто бы не приняли. Так как у меня нет подозреваемых. Поэтому обязана найти Любаву и Дуняшу и спросить у этих двух сучек! Мало вероятно, что знакомы они лично, но их можно считать соучастниками (?) И, как на зло, за весь вечер я их не нашла, просто не видела. Но мама сказала, что их семьи точно приглашены. Впрочем, как и все остальные влиятельные люди: семьи моих подруг, Любавы, Дуни, Фрина и многие другие, только вот, Вороновых не звали. Что и понятно.

«Ничего удивительного… только об одном и думаешь! Нет бы, там, на других посмотреть.» — резко влезла Кошмар.

- О Дух Леса, тебе, что, делать нечего?! Погляжу, совсем с ума сошла. Придержи свои дурные фантазии при себе. - поплескалась я ядом.

«Блядь, представь, в этой пустоте у меня так много дел! Скучно невыносимо. И это я терплю уже шестнадцать лет! Идиотка.» — сорвалась она. Размахивая руками, тем самым звеня тяжелыми цепями.

- Переживаешь... - Лишь холодно ответила я. А нечего болтать чушь всякую. Дура. Стоя рядом с родителями, я приветствовала гостей. Они все одеты в темные цвета. Данные оттенки подчёркивали значимость этого события. Ноги, несмотря на мою стойкость, слегка тряслись, и моё тело следовало за ними. Сердце стучало так слышно, что я чувствовала, как медленно оно болит от происходящего. Казалось, что каждый из них фальшиво прибывали в печали. Улыбка не получалась, руки холодны, как лед: перчатки их не грели. Нос щипет от накатывающей грусти, внутри все сжимается, держа руки на платье, хотелось уйти… Исчезнуть, я не хочу их видеть! Но это невозможно. Два родителя рядом, и они явно заметят, если я уйду, прикрывать меня некому… Поэтому я смотрела на пол. Мне сто раз говорили, что нельзя плакать в общественных местах, но спокойно смотреть на это все очень сложно. Сердце будто разрывается чужими руками, горло терзают острые ногти, которые хуже ножа… И я вдыхаю эту отраву вместе с воздухом. А мне просто нужно улыбаться и дышать глубже… И вот, снова подошла новая семья. Смею предположить, также одетая в чёрный. Устало выдохнув, я поднимаю пустой взгляд… Все честно: я никому не обязана улыбаться, тем более, улыбка совсем не подходит по теме вечера. Широко открыв глаза, я пыталась скрыть свое удивление от остальных. Корвин?! Ч-что он здесь делает?! В удивлении я, моргая, смотрю на него и женщину рядом. Это его мать? А она красивая, даже очень. Сразу и не скажешь, что у неё десять детей и она в разводе… Звучит это, конечно, дико, но кто же знал, что двойнашки дважды решили побеспокоить их семью. Бывшую семью. Это, ведь, точно не галлюцинации? Быстро заморгав, я убедилась в том, что это реальность. Внутри стало легко, словно упал груз с плеч. Тепло в груди дало мне сил слабо улыбнуться. Слыша, как отец разговаривает с его матерью, я, надеюсь, это выглядит не как улыбка… Заметив такую же в ответ, до меня только дошло, и я сделала быстрый поклон. Ощущая еле отрывистый мягкий взгляд на себе… "да что же ты делаешь?" Мысль адресована не только мне. Корвин и его мама поприветствовали нас. Поцеловав руку моей, еле стоящей на ногах мамы, он дотронулся и до меня. Правда, до перчатки, а не самой кожи. Его глаза все также пытались обжигать меня. Затаив на миг дыхание, оно позже стало учащенным. Я ощущала, как сердце не осталось в стороне и быстро забилось. Смотря на его действия, невольно в памяти всплыл момент нашего прощания. Я опустила взгляд, прикусывая кончик языка, он тогда только поцеловал в лоб, но было очень, очень и очень уютно. Но я, конечно, надеюсь не как покойника. Это так невесомо и почти не ощутимо, но так приятно… (?) Мои родители для него стали призраками?! (Матфей бы давно придрался к этим действиям…) Родители молчали, понимая, что это часть приветствия. Он сдерженно обратился к нам с соболезнованиями от имени рода Иглоногих. Это фамилия его матери. Совы такие есть. И они ушли, я провела его невольно улыбкой. Я даже не ждала его, прекрасно зная, что с такой фамилий вход ему запрещен в мою страну… Но, видимо, зря. А мой отец немедленно начал возмущаться.       — Вороновым нет места в этой стране, но этот парнишка, он явно что-то задумал, раз явился с матерью. Враги никогда просто так не приходят в гости. — заключил хмуро он. Ой… выдохнула я, ну, по-классике. И, все же, стало легче при его присутствии. Замечая мимо проходящую служанку, решила отвлечь её.       — Пс, Айдана, пожалуйста, принёси мне чай в кружке среднего размера. Положи туда две чайные ложки сахара. И ещё захвати песочное печенье. — ей всегда надо уточнять что и как, иначе она сделает все по-своему. Она с краткой улыбкой кивнула и, крепче сжав полный поднос, быстро ушла в сторону выхода кухни. Странно, Айдана мне просто так улыбнулась, так ещё и в такой загруженной ситуации? Ну ничего себе… неожиданно. Через полчаса прибыло ещё больше гостей. Тяжесть в ногах и боль в ступнях, особенно в области пальцев и подушечек, не дали мне другого выбора перебирать ноги на месте.       — Можем ли мы отойти? — вдруг послышался знакомый голос. Я остановила действия и сдержанно подняла взгляд. Перед нами вновь стоял Корвин, а его мать, явно обеспокоенно, быстро шагала к нам.       — А вы кто друг другу? — с лёгкой хмуростью спросила моя мама. Она с серьёзностью разглядывала его. Поджав губы, я будто проглотила язык, в голову ничего не приходило. И правда, кем в их глазах мы можем быть друг другу?       — Бывшие друзья. — я широко распахнула глаза и посмотрела на Воронова. Как же странно, меня опять записали в друзья, тем более, в бывшие… конечно же, это не так, но это такой лицемерный цирк.       — Да… всего лишь бывшие друзья, которым нужно разобраться с проблемами общих друзей. — без улыбки ответила я. Изображая ярую холодность. Отец молча смотрел на нас. Он наверняка понял, что это достаточно неправдоподобно. Его взгляд словно говорит: только попробуй сделать что-то не так.       — Что плохого в их разговоре? Дети, идите, а я… — вдруг влезла мама Корвина. Совершенно сдержанно, с милой улыбкой, дружелюбным и спокойным голосом. Объёмная укладка темных волос так подчеркивала мягкие черты белоснежного лица. Тёмный наряд ей как раз.       — Много. — как обычно, с холодом перебил мой отец. Досада!       — Хм, значит, нам придётся ещё многое обсудить помимо сотрудничества. — поменялась в лице Иглоногая. Стала безэмоциональна. Я наблюдала за ними: Корвин с невозмутимым лицом молча смотрел также, как и я. Кажется, мы оба понимаем, что сейчас встретились две личности с сигнатурной фразой: «Отступать не в моих правилах.»       — Вы пришли говорить о лёгкой промышленности, значит, будем говорить о ней. Не стоит лезть в чужие семьи. — Моя мама устало выдохнула, сжимая руки в кулаки. Ну когда уже они отпустят нас? Нахмурившись, я в ожидании скрестила руки у груди.       — Пожалуйста, молчи… — тихо и хрипло попросила мать. Хмурый взгляд отца стремительно упал на маму. Нервничать ей, конечно, нельзя: она слишком ослабла. Он устало выдохнул и, не смотря на нас, произнес долгожданное:       — Ладно. Идите. — поджав губы, я взглянула на Корвина. Я пыталась не улыбаться, но получалось плохо. Уголки губ сами поднимались. Поэтому, опустив голову, я вместе с Корвином немедленно направилась к тому самому балкону. С которого я хотела прыгнуть, на котором мы «познакомились», и через который я сбегала пару раз. Ритм сердца ускоряется с каждым шагом. Все внутри заливается приятной и теплой радостью, чем-то сокровенным. Я, может, и могу побыть некоторое время без него, но он, кажется, мне необходим. Я задумывалась над вопросом, да, меня не раз спрашивали, почему полюбила имено его… и, кажется, наконец пришла к ответу. Причины нет. Думаю, её и не должно быть… Он, открыв стеклянную дверь, пропустил меня. Поблагодарив, с теплой улыбкой я прошла. Холодный ветер сразу вызвал марашки, приобняв себя, прошла к ограждению. Подняв взгляд на звездное небо, хотелось просто остановить мир от всей этой суеты. Луна на темно-синем холсте сияла светло-жёлтым, такая красивая и завораживающая…       — Тебе не слишком холодно? — спросил он, подойдя ко мне. Мы стояли у края мраморного ограждения, свет все также избегал нас, а температура хотела прогнать прочь.       — Не особо, только рукам. — лишь успела произнести я, после этого он накинул на меня пиджак. Одежда, естественно, была мне велика. — Тебе же будет холодно, лучше забери, мы же тут вечность не будем стоять. — я сосредоточенно смотрела на него. Пытаясь понять его состояние. Как же хорошо, что он рядом, а не далеко… Каменные перила широкого балкона холодили ладони даже через перчатки. Запах еловых веток смешивался с диким морозцем. Но именно аромат морской соли и свежих цитрусовых ноток заставил сделать вдох носом, прикрывая глаза. Ощущая спокойствие. Данные духи точно должны ассоциироваться с чистотой, свежестью и природой. Он словно передает ощущение свободы и лёгкости… не сдержав улыбки, я незаметила, как ушла в себя.       — …Не беспокойся, мне все равно в нем неудобно. Плюс, тебе будет теплее. — его голос только стал мягче. Открыв глаза, я, улыбаясь, взглянула на него. Корвин отстегивал первые две пуговицы. С непониманием нахмурившишь, я вдумчиво смотрела. Ему правда просто дискомфортно?       — Что? — спросил он, подняв глаза на меня. Щеки у меня от холодной температуры слегка покраснели. (Да и не только от этого…) А руки все также мерзли от ограждения.       — Тебе душно, жарко? — неожидано для себя решила уточнить я. Конечно, глупо такое предполагать, ведь достаточно холодно, конец осени, как ни как. Скоро зима, а ему хоть бы хны.       — Просто некомфортно. Если эти две пуговицы застегнуты, у меня ощущение, будто кто-то душит и дело не в размере одежды, просто неприятно. — заключил он. Я молча слушала. Из-за чего может быть такое ощущение…? — а, что-то не так? — вдруг спросил он.       — Кхм, просто странно-холодно, а тебе все равно на это. — лишь пробормотала я, все ещё думая над вопросом. М-м-г… Возможно, это связано с подсознательным неприятным опытом или же ассоциациями… надеюсь, это будет связано с образом, а не опытом. Ну, или у него повышенная чувствительность к давлению в области шеи.       — Ну, холод можно потерпеть. Сама сказала, что мы здесь не вечность. — начал он, посмотрев на него, я посторалась слушать внимательнее. — кстати, твои родители… они знают о том, что тебе анонимно угрожали? Ещё и приставали в колледже? — с хмурым видом говорил Корвин. Кажется, ему, как и мне, явно не хочется ничего из этого вспоминать… но бегать от проблем далеко не хороший вариант.       — Нет. Ага, они будто бы воспримут это адекватно. — негромко ответила. — Ну, мне так кажется. — С грустью выдохнув, я опустила взгляд на ноги.       — Почему бы тебе им не сказать? — Корвин осторожно дотронулся до моего плеча и наклонился, смотря на меня. После минутного молчания я все же, без особой уверенности, начала говорить:       — Знаешь… если я расскажу об этом, то в живых ты меня больше не увидишь… Мой брат, на него, как бы, имелись планы. — без улыбки, с небольшой обидой в сердце я убрала руки от мрамора. — здесь нельзя разводиться, что уж там говорить о том, что женщина будет править целой страной! Поэтому единственное, зачем я нужна - это укрепить браком связи отца и всё. Я это ещё с прошлого года поняла. Им лишь бы увеличить рост населения и связи. Складывается впечатление, что о чувствах никто из политиков не думает. — выдохнув, я заметила совершенно непозитивное и задумчивое лицо. Корвин, скрестив руки, смотрел на двери. Смотря на него, я спокойно продолжила: — Но мне это не нравится, поэтому, наверное, лучше умереть. — он резко отвлекся. Корвин выглядит немного напряжённым, с легким шоком в глазах, слегка опущеными уголками губ, а глаза немного прищуренные. Как будто он старается скрыть свои эмоции, но все равно видно тревогу и беспокойство во взгляде. — Такой бы исход мне нравился два месяца назад. Сейчас же я не хочу спустить это с рук, не хочу сделать больно тебе… — успокоила я, снимая пертачки. — поэтому просто будем молчать. Я сама разберусь. — заключила я, чувствуя лёгкий страх перед будущим. И спокойствие рядом с ним.       — Мы разберёмся. — настойчиво исправил Корвин. Я, улыбнувшись, кивнула и оставила перчатки на поверхности балконного барьера.       — Ладно, мы разберёмся. — дотронувшись до жути ледяных пальцев, я замерла в удивление. Это он называет «потерпеть»?!       — Вот это уже прогресс. — с улыбкой заявил Корвин. Сильнее сжимая мои пальцы.       — Ха, наверное. — не думая отозвалась. Заключая в замок другую руку. Сильно сжимая, пытаясь отдать тепло. — меня греет мысль, что придёт время, и я уеду - единственный плюс в этой поганной стране. — с презрением сморщилась я. Корвин поддержал эту мысль. Где же Айдана? Взглянув через стекляные двери в зал, я пыталась найти её. Надеюсь, он не заболеет. Но, несмотря на температуру, его кожа довольно приятная на ощупь. В спокойном состояние души мне захотелось улыбаться и обниматься. Я так и сделала. Не сдерживаясь, с улыбкой крепко обняла Корвина. Ощущая, как он замер.       — Я не могу понять, почему ты делаешь это так резко? Ха, моё сердце скоро не выдержит… — приобнимая в ответ, с негромким и добродушным смехом сказал он, словно боялся, что кто-то услышит.       — Боюсь, жизнь слишком коротка, чтобы я скрывала свою любовь. — только это выдала я. Чувствую лёгкую теплоту и аромат парфюма. Свежий, морской, с лёгкими цитрусовыми нотами и тёплой древесной базой. Ощущение безопасности и умиротворения сопровождались паром изо рта и холодными руками на моей пояснице. Не хочется мне сдерживаться, что здесь поделаешь…       — Вам все ещё нужен чай с печеньем? — быстро отойдя от него, я взглянула на служанку в дверях. Она с нескрываемой улыбкой смотрела на нас.       — В такую погоду отказаться от чая значит - совершить самоубийство, поэтому, естественно, необходимо. — Айдана, подходя, оставила поднос между нами. Подняв взгляд на меня, она с улыбкой отвернулась и неспешным шагом, будто специально, ушла. Посмотрев на Корвина, он румяными щеками пытался сдержать легкий смешок. Непонятно, от чего. Взяв чашку, я протягиваю ему.       — Кхм… будешь? Правда, он с сахаром. — прервала я неловкость, хотя это чувствовала лишь я.       — Ну… я от сахара бы не отказался. — приняв горячую чашку, Корвин сделал глоток. — в одиннадцать у меня была передозировка сахара, все прошло легко, но приходится ограничиваться от него. — решил поделиться он. Я в удивлении взяла печенье.       — … А я думала, тебе просто не нравится чай с сахаром… — отозвалась я, не отходя от легкого шока. Застыл взгляд на сладости в моих руках. Но, осознав все сказаное, я быстро продолжила: — подожди, тогда отдай, я попрошу принести другой.       — Спасибо, но нет. Не стоит, — сказал он с широкой улыбкой, держа теплую кружку чая. — но, если ты хочешь, то держи. — я лишь отрицательно покачала головой, мол: я не из-за этого.       — Знаешь, а ты не похож на того, у кого может это случиться. — пробуя печенье, я улыбнулась от нежного и масляного, с легким ванильным ароматом вкуса. Восхитительно!       — А ты не похожа на ту, кого могут недолюбливать. Не понимаю, как можно живое существо использовать, как что-то, что имеет лишь определённый и стереотипый функционал. — он нахмурился и снова опустил взгляд на дымящийся чай.       — Я определённо на твоей стороне. — выдохнула я, оставив печенье на подносе. — И потом, ничего страшного, если это, все-таки, случится. В мире существует множество скрытых опасностей — от пищевых отравлений до аллергических реакций, не говоря уже о других формах угрозы, которые могут привести к необратимому процессу. Но это на крайние меры, конечно. — наигранно и с важным видом вещала я.       — Ты так спокойно и заумно об этом говоришь, даже смешно стало, несмотря на то, что речь об убийстве. — расплывшись в широкой улыбке, совсем несдержанной и искренней, Корвин оставил чай рядом с тарелкой печенек. Подняв брови и широко раскрыв глаза в изумление, я слегка напряглась.       — Подожди, у тебя есть ямочки? Не замечала их раньше… — в замешательстве и с интересом я встала на цыпочки. Его улыбка сразу стала сдержанной. Блядь, а так чудесно выглядело! Кажется, он смотрел на меня слегка напугано, зарывался одной рукой в волосы. Ну конечно, он спокойно стоит и тут я — бац!       — А это, ну, я же не часто так улыбаюсь… — опустив руку, он вовсе перестал улыбаться. Не в силах отвести взгляд, я сказала:       — Стоило бы, тебе подходит. — тепло улыбнулась и наконец оторвала взгляд от чужих бледных губ. — а ты просто не хочешь или это ещё одно требование от твоего отца? — сглотнув, я перестала стоять на цыпочках и просто взглянула в зал, где волшебники в чёрном грустно сидели за ужином.       — Скорее всего, оба варианта правильные. — спокойно ответил Корвин. Внимательно смотря туда же, куда и я.       — Оба варианта? Или один из которых подталкивает к другому? — Вновь начала я допрос. Лишь из любопытства и желания знать о нем чуть больше.       — Это не исключено. — ответил парень сухо, без улыбки. — ну, ничего такого в этом нет, поэтому мне все равно. — Встретившись взглядом, мы с мягкой улыбкой лишь продолжили разговор. Далеко не отходя от этой темы. Пытались разобраться, в чем проблема и почему стоит слушать в первую очередь себя, а не других. В итоге, мы проторчали на холоде полчаса. Я рассказала о разговоре с Фрином и что за драка. Каково было моё удивление узнать, из-за кого это все свершилось. Единственное, как Корвин это прокомментировал: "Я давно хотел порвать с ним связь. Но, если так посмотреть, он неплохой, просто у нас цели не похожи: он ищет с кем переспать, а я кого - любить." Заходит обратно совсем не было желания. Но, после моих очередных убедительных слов, я, услышав шум в зале, отвлеклась, как и Корвин.       — Это что там происходит? — взглянув туда, сжала холодные руки в кулак. Я уже хотела пойти и посмотреть, но Воронов меня остановил. Перегородив путь рукой.       — Подожди. Кажется, они просто удивлены чем-то. — затаив дыхание, я прищурилась. Слыша, как сердце начинает быстро биться от неизвестности и страха. Внутри все как-то сжималось от стресса. Я все никак не могла разобраться в отрывке помещения, видного через прозрачные двери.       — Я, все-таки, проверю, — в голову начали лезть строки, присланного недавно письма. Чёрт бы их побрал! Не выдержав, я просто ощущала, как слезы подступают к глазам, не знаю, почему, но одна мысль, лишь одна строка: «Если хочешь, чтобы они жили, то тебе придётся «Да», маленькая и тупая копия своего отца!» заставляла сходить с ума ещё и плакат. Не столько от обидных слов, сколько от самого факта, что это не шутка…       — Маш, ты чего? — я вдруг ощутила, как мои плечи резко схватили довольно сильно. Взгляд не был настолько расплывчатый, поэтому я хорошо заметила беспокойство в глазах Корвина. Небольшое облако пара исходило от его немного сбитых вдохов и выдохов.       — Корвин… извини, но, пожалуйста, отойди… мне больно. — дрожащим голосом ответила я. Мне правда была довольно ощутима сила его крепкой хватки. Сжимающая ткань пиджака, а вместе с ней и мое предплечье. Он так и сделал со словами: "Не подумал, извини, машинально получилось." Я отдала одежду. И, взяв его за руку, не поднимая взгляд, продолжила: — Я сейчас вернусь. — опустив его руку, я даже не попытался понять, что и как.       — Цветкова Мария Велимирова! — Подходя к двери, я оцепенела, услышав очень громкий и злой голос. Этот тон я узнаю из многих. Это мой отец.       — Подожди здесь, если не сложно. — Я выдавила слабую улыбку, но голос предательски дрогнул. Не смотря на него, я вышла к гостям. Знаю, что он не послушает, ну, ничего страшного. Но я действую интуитивно, просто мне хочется попытаться минимизировать ущерб и разобраться с ситуацией. Многие смотрели на меня с шоком, другие - с возмущением, ненавистью и презрением. Ноги слабели, стук моих туфель эхом гремит в мыслях. Каждый взгляд, устремлённый на меня, словно прожигал дорогу из лавы, оставляя чувство полной уязвимости. Краем уха были слышны тихие осуждающие рзговоры за спиной. Как обычно. Я подняла взгляд вверх и стала шагать более неуверенно. Любое действие, будь то дыхание или шаг, давались мне с колоссальным трудом. Чувство, словно я шла на казнь, сопровождаемую бросанием в меня копьями и другими острыми предметами. Не спеша шагая, я направилась к центру большого помещения с высокими потолками. Отец смотрел так, будто хотел убить. Кажется, это так и есть. А мамы рядом не было… и друзей не наблюдалось. Поднав глаза, кровь, казалось, застывала в жилах. А злость начинала медленно губить мое тело. Сжав кулак настолько сильно, что, казалось, проделаю дыру в коже, я, нахмурившись, смотрела на проецированный слайд шоу с основной надписью: «Стыд? Верность своей симье? Это точно не про неё.» Второстепеный текст нес в себе более болезненные слова: «Никто бы не стал предавать, в первую очередь, свою фамилию, начав встречаться с врагом семьи.» — обвинение словно кричит: "Давайте на миг забудем обо всех таких случаях и начнём винить меня! И плевать, зачем мы здесь собрались!" Многие из этих «фотографий» вызвали противные мурашки… даже если они были связаны с Корвином, сам факт того, насколько далеко они заходят - это просто неприемлемо. И я уже догадываюсь, к какой конченной и жутко ревнивой особе принадлежали «фотографии»: её завут Дуняша. Имя, которое совсем не подходит под характер. И, кажется, Любава, сто процентов, не осталась без своего вмешательства. Но, сука, зачем? О Дух Леса, почему именно сейчас?! На этом мероприятии?! В ушах стоял гул, а картинки перед глазами стали размытыми от слез.       — Да чтоб мне ворону съесть! — услышала я удивленное восклицание, кажется, это была мать Корвина… как же стыдно…       — Это правда?! — послышался чей-то голос. Я нахмурилась, но сердце моё дрожало, как и все тело. Вот, для чего им это знать…? Какие зелья они приготовят с помощью этой информации или горы сдвинут, а, может, экологию улучшат?! И в голове стала неприятно крутиться фраза угроз. «Да» «Да» «Да» Только и слышала я, то ли в мыслях, то ли от шума народа. Не понятно…       — Бабы, зачем вам это? — послышался мужской голос. Смелые слова меня поразили. Я не знала, кто, я была благодарна за такой вопрос… но готова свернуть шею за «бабы».       — Нам стоит решить проблему после ужина. — громко отозвалась мама Корвина. Прикусив все ещё до крови убитую мной губу, я тяжело дышала через нос.       — Всем молчать, уходите прочь! Охрана! — через пару минут пришли те, кого звали, и зал стал пустеть, с каждым таким движением, хлопаньем дверью, я вздрагивала. Кажется мать, Корвина выпроводили первее всех. Но народу было ещё много. Оглядываясь, я поймала шокированный вид Корвина, стоящего в дверях балкона… голова все больше кипела, лицо вспыхнуло, хотелось просто раствориться в воздухе. Потому что там были фотографии, связанные и с ним и со мной, правда, сейчас показывали более пристойные. И вдруг до меня дошла мысль, она прогремела, как молния в непогоду: он не должен был видеть то, что я видела за минуту до его появления. Айдана судорожно выключает проектор. Но он кажется успел увидеть немало. Я и не заметила как ко мне подошёл отец. Он сильно сжав мою руку что-то бормотал. Корвин Проектор больше не продолжал выдавать фотографии, его выключили. А я будто только очнулся от стремного сна и поспешно взглянул на неё. Маша стояла посреди комнаты, окружённая шепотом гостей, но казалась каменной. Такой холодный взгляд проделывал дыру невозмутимости в её злом отце. Видно, что она вот-вот рухнет, но, как обычно, она никогда не покажет этого… и непонятно, что она чувствует, но точно не безразличие. Все внутри пассивно кипело. Ведь никто не имеет права так низко поступать! Не знаю, кто и зачем, но… поджав губы и сжав кулак, я выдохнул, прикрывая глаза. Как же руки чешутся прибить эту крысу, которая явно не знает, что такое чувство полной уязвимости. «Подожди здесь, если не сложно» — сказала она, и, обычно, я уважаю её границы, но сейчас… нет это просто невозможно. Я направился в центр зала. Уже чувствуя осуждающие взгляды. И, может, она будет не рада меня видеть и, возможно, даже зла, но, сука, как сейчас оставаться в стороне?!       — Отпустите, пожалуйста, её руку. — серьёзно попросил я, подходя к Маше. Её взгляд устремился на меня. В них читался легкий страх и усталость… поступающие слезы и очки блеснули от света. Сердце неприятно сжалось, черт, как же это невыносимо… наверное, лучше бы я не появлялся бы в её жизни, от меня, кажется, у неё только проблемы…       — Не вмешивайся. — лишь хмуро процедил мужчина. Смотря на меня, как на самый худший выбор в мире! Как на гребанного наркомана!       — Корвин, лучше уходи… — негромко ответила она, отводя взгляд на пол. Губы её заметно дрожали. Щеки краснели, правда, мне не понятно, от чего.       — Знаете, если вы хотите ухудшить ситуацию, то мы здесь. Можете начинать скандал. — нахмурившись, я демонстративно взял её за руку. Все ещё холодную и дрожащую. Выдохнув, Машенька в ответ сильнее сжала мою руку. Не знаю, насколько, но, кажется, ей нужна была хоть какая-то поддержка. Вид у её отца был такой холодный, недовольный всем на свете и негативно-агресивный. Я даже не удивлён тем, что она не хочет ни чем с родителями делиться. Волшебников(-ц) и магов вокруг становилось меньше, охрана пыталась любой ценой выполнить приказ своего короля. Маша молча смотрела вперёд. В её потускневших глазах, которые будто потянули на себе всю тяжесть сказочного мира, читалось не просто грусть, но и уставшая безысходность.       — Ступай к себе в конуру и не возвращайся в мою страну. — кинул он мне, резко потянув её на себя. Да так, что я чуть ли не упал от силы и неожиданности. Подняв слегка удивленный взгляд, я заметил, как Маша скорчилась от боли. Видимо, я снова сделал неприятно. Опустив её руку, я пытался сдержаться.       — Ещё раз прошу, отпустите её руку. — Нахмурившись, я скрестил руки у груди, поджав губы. Хотелось оставить пару фингалов и ссадин на этом самодовольном и агрессивном лице. Несмотря на его возраст, статус и то, кем он является для Маши. Потому что он меня уже заебал…! Вот, в чем была проблема просто сразу выключить проектор и выслушать? Но он молчал, видимо, ждал, пока все уйдут. — Вы на столько сомневаетесь в собственной дочери, что готовы поверить в её легкодоступность?! — вырвалось с уст, совсем не думая произнёс я. Шепот окружающих уже был похож на гул. Его слова, если честно, ничуть меня не задели. Наверное, потому, что он в моих глазах уже начал пробивать дно идиотов.       — Ещё одно слово и сдерживаться я не стану. Пацан, иди отсюда. — «я не терпила, надо будет и её ударю.» пронеслось у меня в сознании вот, с чем его можно ассоциировать… типично для такого, как он. Даже тошно.       — Оте… — тихо начала было Маша, но её отец громко перебил её. Маша       — И что прикажешь мне делать с тобой? Если по-хорошему ты никогда не понимала? — грозный и суровый голос заставил вздрогнуть. Отец сильно сжимал меня за запястье. Машинально я подняла взгляд, на миг замерло дыхание, но сердце начинает биться чаще. Ладони начали потеть, чувство беспомощности или желание спрятаться начали вызывать раздражение. Я пыталась сдержать все, что кипело внутри, не хотелось показывать, что я чувствую.       — Выслушать. — промямлила, выдохнув. Выпрямила спину. Пусть они смотрят. Пусть говорят. Плевать я на них хотела. Невозмутимым лицом я пыталась вырваться, ведь прекрасно знала: ничего из показанного ранее не является правдой.       — Здесь даже говорить не о чем. — строго заявил отец. В его глазах не было ничего кроме разочарования и гнева. Корвин упрямо заявил, что, как раз-таки, есть. Очень хорошо видно, что ещё немного и все! Бомба замедленного действия взорвётся… Я снова ощутила, как руку начали «ломать», обжигать спичкой. Шикнув, я прикусила внутреннюю щеку.

«Будь я на твоём месте, ударила бы. Ха, ну знаешь, я это и ожидала: все смотрят, но никто не станет помогать. Кроме Корвина, фу, хоть где-то я за него.» — хрипло и уверенно проговорила она.

- хорошо, что ты не на моем месте… Ничего больше я не была в силах заявить: ни спорить, ни оправдывать. Сжав руки в кулак, я, сдувая мешающую прядь, молча смотрела на мужчину рядом. Никто все ещё не хотел уходить… поэтому отец нечего мне сейчас не сделает. Наверное.

«ГЛУПАЯ! ГЛУПАЯ ДЕВЧОНКА! Ты идиотка слепая или что?! Посмотри на это агрессивное хлебало! Что ты видишь? А?! Ему абсолютно плевать, есть здесь кто-то или нет.» — хриплый голос резал уши, но я терпела.

Я промолчала. И правда… глаза блестели злостью, лицо излучало негатив. Внутри все сжимается от неприятных чувств, обжигающих пламенем органы.

«Ну же, дорогая, давай я тебе помогу! Поверь, тебе незачем себя сдерживать! Тебе не нужно носить этот гребанный браслет и все это терпеть… Я - кардинал серой морали, милая, я тебе помогу! Будь за меня, и тебя больше никто не тронет…!»

Воздух словно заканчивался, очень сложно дышать. Будто кто-то наступил на горло, а меня перерезал, не оставил в хорошем состоянии.       — Подождите! Не трогайте меня! Вы хоть знаете, сколько стоит это платье, уроды?! Я хочу знать, правда ли это?! — снова послышалось, только голос был знакомый. И снова, снова эти сумасшедшие строки приказа из письма. Сердце быстро стучало, настолько, что я слышала его в ушах. Не выдержав, я во все горло крикнула:       — Да чёрт вас побери! Да, правда!