Рысь в мешке

— Уверен, что выгонишь? — Лера расталкивает невразумительно мычащее тело. — Полностью? — Нет, блять, частично… Конечности откручу и себе оставлю! — шиплю недовольно, потому что заебался — всю неделю в салоне какая-то жопа. Сначала один пиздюк возмущался, что получившаяся аниме-девочка на предплечье ему, видите ли, не нравится, как вышла, и просил вернуть предоплату так уверенно и нагло, будто мы все тут круглые дебилы. Получил только предложение от доведённой до ручки Анжелы срезать кожу картофелечисткой и угрозу вызвать ментов, после чего, очевидно, слился. Прям кинул деньги и убежал, когда я только успел подавить агрессию, сжать зубы и собрался ему цивилизованно объяснять, что у нас и камеры есть, и скрины его эскизов из директа с фотками перенесенного трансфера на теле, которым результат полностью соответствует. Только выдохнули, как на следующий же день тётка пожаловала — на первый взгляд вменяемая, но в процессе прокола крыла носа начала Марину за руки щипать, прям синяков наставила! Все в ахере, но обошлось тоже без полиции, точнее, без вызова: заявление, понятное дело, написано, а пострадавшей выдан отпуск… И только выдохнул вчера, что день прошёл без приветов из дурки, как сегодня снова, блять, получите и распишитесь: завалился пьяный мужик и начал умолять ему набить имя «Альбина» азбукой морзе. Лера сама его выволочь, разумеется, не смогла, ждали оба, когда я с сеанса освобожусь, а он за это время чем-то догнался и на диванчике уснул. Теперь вот приподнимаю его за ворот куртки, трясу. — Давай, мужик, на выход… И сам на выход в итоге плетусь вместе с этой жертвой скидок на фунфырики, до скамейки в ближайшем сквере дотаскиваю — не столько из благородных побуждений, сколько с целью подальше приземлить, чтоб не вломился обратно. Думаю потом зайти ещё за кофе… Погода сменяется на всё более солнечную и сухую: огромное озеро в тротуарной яме, которое надо было огибать, перешагивая через дворовый заборчик или выходя на проезжаю часть, вчера уже можно стало просто перепрыгнуть. А сегодня эта лужа совсем до островка мокрой грязи скукожилась, чему радуюсь сильнее положенного: без препятствий на пути проще с закрытыми глазами передвигаться. Потому что болят они, сука, от яркости всего вокруг, того и гляди вытекут: сверху лучи бесполезно без всякого тепла тычут, по сторонам листья маячат разноцветными пятнами. И они же шумят под ногами, залетают с порывами редкого ветра в лицо… А то и в рот — чуть не сожрал уже один случайно! Ненавижу этот золотой пик осени… Возвращаюсь привычно со стаканчиком американо и вижу новое последствие нашей «чёрной полосы» — Лера сметает осколки моей лавандовой кружки. Моей… Хотя я больше из неё не пью. — Сочок, я не специально, чесслово! — разгибается и руку на сердце кладёт, замечая меня. Поправляет жёлтые теперь волосы в смешном хвостике на макушке, благодаря которому видно выбритые виски. — Меня тоже, похоже, осеннее обострение стороной не обошло… Сама фигею со своей неуклюжести, утром чуть глаз себе тушью не выколола, рубашку спалила, прикинь, как в кино треугольник от утюга! — Давай сюда… — вздыхаю и заботливо забираю из её дырявых рук плетёный веник с совочком, дособирываю сам. Подвисаю, когда мелкие осколки, звонко падая в мусорку, засыпают самый большой. Белый, с нарисованной лиловой веточкой. — На четыре ведь ещё сегодня этот?.. Змеиный укус? — Не-не, это завтра! Я ж говорила… Тоже заработался, бедный? Хмурюсь, когда на чёрно-белой плитке становится совсем чисто… Ну да. Четверг завтра. Вообще котелок не варит от такого обилия инцидентов, всё путается. Выпрямляюсь растерянно и встаю. — То есть я на сегодня свободен? Лера фыркает, увлечённо разбирая что-то за стойкой: — Вот кому скажи, что у меня начальник такое спрашивает… Обзавидуются. Улыбаюсь и радостно лечу убираться в свой кабинет — дурдом на сегодня закончен. Так, дурдом… Надо Саню спросить, не хочет ли куда-то на природу, пока погода — второй год мечтаю за грибами сходить или на рыбалку, как с роднёй в детстве. Да хоть на великах скататься, он же как раз там что-то про поход не так давно заикался. Алинка тоже по болотам побродить просится, но её брать боюсь — через полчаса устанет, разноется, заблудится где-нибудь или случайно убьётся. Задерживаю взгляд на зажиме в ящике, быстро скидываю наваждение и закрываю. Мусор завязываю, бросаю Лере, чтоб не забыла мою дверь закрыть… Забираю куртку и ухожу. Не, зря я конечно после болезни на безделье жаловался, у вселенной слух, как у матери — из выраженных с одинаковой громкостью желаний купить скейт и помыть самому машину слышит только второе. И тут же вручает садовый шланг, где напор только между «едва ссыт» и «снимает ржавчину вместе с краской» можно переключать, ведёрко с тряпкой… Пыльной влажной тряпкой, которой по инструктажу как-то надо без разводов досуха всё вытереть. Задачи сейчас примерно такие же: успеть к завтрашнему утру оформить пару документов, по которым основные пункты только в обед скинут, помолиться, что губа у клиентки слишком толстая или слишком тонкая — лабреты остались только на двенадцать и на семь. А потом ещё как-то завезти Алинке от той яблочной тётки соленья… Тут тоже подвох в виде круглого нуля информации о том, как они ко мне попадут. Какого хера меня все за телепата считают? Но сейчас еду жрать. Хотя, добираясь, из-за хоровода в голове даже этого процесса не замечаю, на автопилоте всасываю какой-то крем-суп, закидываю в рот два маленьких шашлыка и вливаю ещё пол-литра кофе. А когда встаю из-за стола, натыкаюсь взглядом на знакомый ТЦ в окне рядом… Что-то тянет зайти. Даже повод есть — самая приличная домашняя футболка порвалась недавно, да и без этого хочется вечер заполнить каким-нибудь контрастным остальному пиздецу занятием… Так что через несколько минут уже поднимаюсь на эскалаторе и чуть не спотыкаюсь, забыв сойти — на чужую тёмную макушку перед собой засматриваюсь. Игнорирую мысли. Игнорирую и пить хочется. А воды нет — только на первом можно купить, но как-то тупо прямо вот сейчас обратно спускаться, а в кинотеатре бешеный оверпрайс… Так что еду выше, на фудкорт, где цены не настолько охеревшие. Запинаюсь обо что-то взглядом, резко развернувшись на мужика со сползающим синим рюкзаком, чуть плечом не сбивают… Но добираюсь и благополучно покупаю газированную из холодильника на удивление быстро. Непопулярная точка, походу — даже очереди нет, хотя вокруг народ кишмя кишит. Вылавливаю взглядом освободившийся столик, сажусь. И непроизвольно выискиваю место, где мы ели с Алинкой, когда она в Питер собиралась и случайно заметила в этой же толпе Ры… — Извините, вы не уходите?.. — вздрогнуть заставляет самая смелая из группы подростков девочка с подносом, пока остальные за её спиной тупят в телефоны. Уступаю, хоть и устал — реально странно же сидеть с одной водой… Направляюсь в тот самый туалет, где кровь остановить ему помогал, обхожу неловко мамочку с коляской посреди узкого коридора на повороте к мужскому. И сталкиваюсь в проходе с кем-то, кто меня очень внезапно узнаёт: — О! Это ты? — парнишка отходит чуть дальше, чтобы целиком обвести меня взглядом. Миниатюрный, черноволосый, родинка над губой… Снизу вверх меня карими глазами прожигает. Знакомый, вроде, не могу вспомнить, но наверняка трахались. А он, походу, моё замешательство считывает и усмехается: — Не узнаёшь, да? — Не особо. — признаюсь, потому что при одноразовой связи реально вряд ли вглядывался в лицо. А он эту мысль и озвучивает: — Да ладно, я тоже твой член помню лучше, чем… всё остальное. — Улыбается мне хищно, но потише, чтоб женщины в небольшой очереди не косились. Блять, у них реально всегда очереди, а в мужском никого — нефункциональное какое-то использование пространства! Лучше уж гендерно-нейтральные туалеты с равномерным распределением… — Не хочешь снова вместе… «выпить»? А. Всё, в памяти проясняется — он мне очень хорошо в общепринятом смысле отсосал прошлой зимой в туалете какого-то бара, когда списались в дейтинге. Славик тогда к родне умотал на остаток новогодних праздников, а мне скучно стало дома торчать, согласился… И пожалел. Ну не люблю я, сука, горловой! Не только из-за звуков — этот парнишка по понятным причинам пытался всё провернуть бесшумно — а из-за ощущений в целом. И бары не люблю. — Куда хочешь? — спрашиваю, пока усиленно размышляю: подозрительно удачно мне выпал шанс отвлечься. И как-то ненормально быстро меня от «не хочу повторять» перебрасывает на «можно и повторить». Очень контрастное же занятие. — Ты про место или часть тела? — уточняет, смеясь, а я о стену рукой подле него облокачиваюсь. Без умысла — слабость, походу, после болезни до сих пор в рандомные моменты наваливается, не могу весь день на ногах. — Ты на тачке? — Ага. — Выебешь меня на заднем? Щурюсь недоверчиво этой прямолинейности — очень уж привлекательная. На это я и повёлся тогда. И сейчас снова, походу, планирую, потому как фыркаю в ответ на остренький испытующий взгляд: — В лесок какой-нибудь отъедем? — Ты слишком большой и приметный для маньяка. — смеётся хищно с белыми зубками, и даже ощущаю запах какой-то жвачки. Мило. — Как и для того, чтобы в такой тесноте трахаться. Или сам на мне попрыгаешь? — В компы не сгоняешь потом со мной? — так резко курс меняет, что ржу, не сдерживаясь — попрыгает, походу, вообще без вопросов. — Меня тут чувак на ночь слил, вот, забронить уже успел… Звучит заманчиво, но контраст уже через край ебашит, столько развлечений не выдержу… Да и если поебусь с ним — с документами потом ещё пол ночи ебаться, не до игрушек. — Не, у меня дела потом, извини. — Да окей, и без этого спасёшь вечер. — отходит, пропуская меня в туалет, а потом окликает: — Я внизу подожду. Я Дима, если чё. А ты?.. — Сок. — Точняк! Смотрю на себя в большое ясное зеркало над чередой умывальников… Даже не грызёт ничего и сомнений не возникает. Слишком устал. Поэтому обнаруживаю себя уже в машине с Димой на коленках, который спиной сидит и, вывернув руку, очень старательно наглаживает мой член, лежащий пока просто меж его худощавых булок. А я распечатываю в темноте блестящую упаковку презерватива, радуясь, что минет до этого вышел сносным — места для манёвров маловато было, лежал просто, как на диване, головой на моём бедре. Я больше сам толкался. — Ай! Блять… — ударяется там чем-то о спинку переднего пассажирского, о которое начинает упираться корпусом, когда вторую руку тоже назад отводит, чтобы порнушно раздвинуть обе свои половинки. — Не убейся там… — плюю на открывшуюся дырочку, пока раскатываю резинку, а он сам себя начинает растягивать. Шипит и стонет натужно, хнычет, когда шлёпаю по бедру. — Смазать тебя не надо по-хорошему? — Не, и так нормально… — уже два пальца в себя запихивает, аж ноги трясутся. У него. У меня как-то просто ровно и в меру стоит без отдачи в остальное тело, никаких конвульсий. И только думаю, что лубриканта с презерватива реально должно должно хватить… — Давай. Упираюсь головкой в сжатый проход, насаживая этого Диму медленно за бёдра. Замечаю боковым зрением загоревшийся телефон, что возле дальней от нас двери валяется, когда наполовину вхожу под довольно-недовольный скулёж. Лера, наверно, про лабреты спрашивает… Или про соленья какую наводку дали. — Погоди, давай дальше сам… — ухватываю парня за шею сзади и осторожно утыкаю лицом в серую обивку перед ним, тянусь и смотрю в экран.        — «Привет…        Я кажется оставил у тебя наушники        Можешь посмотреть?»        — Сука… — М-м-х… — Дима призывно выгибается, двигаться начинает… Отвлекает, блять, от обработки информации! — Стой. — выхожу из него, по боку пару раз хлопаю, чтоб повернулся. — Слушай, я очень не хочу так тупо сливаться, но у меня реально прям срочные дела… Молчит, не догоняет пока… А потом со своего стояка переводит на меня обиженный взгляд: — Ну пиздец! Даже пять минут не подождёт? — Нет, извини. Неотложка. Вздыхает печально. Натягивает штаны на ощупь и звякает пряжкой. — Может где-нибудь спишемся? Я, вспомнив, тоже свои джинсы застёгиваю, улыбаюсь и очень мягко отказываю: — Может где-нибудь снова случайно пересечёмся. Если повезёт.

***

— Это чьи? — Саня вертит в руках белые проводки, которые я к порогу специально выложил. Опять невовремя припёрся! Лампу ему, видите ли, обратно надо — «щенки» в субботу, тьфу-тьфу-тьфу, да состоятся, а Лекс свой свет привезти не сможет. — Алинкины! — нервно бросаю, потому что… Бесит. Просто всё бесит. Долетел за рекордные пятнадцать минут домой, реально нашёл наушники Рысика под кроватью, о чём ему тут же написал. И ответа теперь жду, как конченый псих! Надеюсь, что сам заберёт. — Всё, иди, я ужинать собираюсь. — А чё у тебя пожрать? — Суп харчо, сука, всё, давай! Практически выталкиваю уже этого Дурдома за дверь, а он упирается, зараза: — Бля, Сок, я тебя боюсь такого к «пёсикам» моим послезавтра подпускать, сам кого-нибудь из них покусаешь! Чё случилось у тебя? — Да ничего не случилось! — откровенно истерю и хочу ногами друга выпинывать. Но вздыхаю, пытаюсь взять себя в руки и добавляю спокойнее, сквозь сжатые зубы: — На работе просто небольшой пиздец. Не спрашивай. — Слышишь плачь? — Саня откровенно издевается — вижу, поэтому и не отвечаю, но ему же, сука, даже «кто там?» на «тук-тук» услышать для продолжения не обязательно: — Это по тебе психушка горюет. Ну ладно, давай… Не успевает даже «короче» договорить — захлапываю дверь прям перед кривоватым носом. Так. Нужно что-то сделать со своими нервами. Чтоб не пугать никого, а то реально же в шаге от какого-нибудь диспансера… На кухню иду, открываю окно и наливаю стакан воды, выпиваю залпом. Дышу жадно уже охереть каким холодным воздухом. И даже очухиваюсь немного, сам выпадаю со своей истеричности… Мне двадцать четыре, блять! Почему меня из себя выводит какой-то пацан, когда и без него окружение в последнее время чутка пришибленное? Мягко говоря. Цепочка отборных наглухо ебанутых неадекватов, но как-то же справляюсь, не рычу ни на кого, не бросаюсь и не плююсь. Вот на первом курсе срывался иногда и орал в подушку, даже порыдать получалось от накатившего, а сейчас уже здоровый лоб… Сажусь на стул у окна и закрываю лицо руками от нового осознания. Рысик сейчас на первом курсе. Он сейчас срывается: ему, как мне тогда, восемнадцать — так же непонятно и так же больно. Не так же, сука, сильнее. У меня то живые родители с высоким достатком, пусть и неугомонная, но родная и всю жизнь знакомая сестра. И мысли не возникало причинять себе боль даже в самые тяжёлые моменты… Блять! Злюсь теперь, что как-то на второй план у меня его травмированность отошла. Мне же вообще нихуя нельзя было с ним делать! Никакой Темы, никакого пирсинга, никаких, сука, пальцев. Контакты психиатра хорошего дать и помахать ручкой. Не тащить к себе домой, не испытывать его и без того хрупкую психику новыми переживаниями! Не распускать руки. Так что правильно он сделал, что сам всю эту херь решил прервать — понял, наверно, что я мудак без тормозов… С чего вообще меня на нём так переклинило? Закрываю окно, бросив взгляд на противную облетающую берёзу, и иду в гостиную. На диван ложусь, кладу голову на жёсткую подушку… Собранные волосы неприятно в спинку упираются, так что по-диагонали лечь пытаюсь, но из-за этого не могу ноги вытянуть — в диванный угол упираются теперь. Вздрагиваю от жужжания телефона и так резко за ним тянусь, что чуть с дивана не скатываюсь… Эдик. Кидает ссылки и номера спа-салонов и фитнес-центров, где его знакомые трудятся. И ничего не могу с собой, ебанутым, поделать — вспоминаю на ощупь Даню, прямо накрывает: не мягкий, не костлявый, с чуть шершавой, но нежной при этом тёплой кожей, покрытой мурашками. Каждая мышца под пальцами фантомно перекатывается, каждый позвонок, локоток твёрдый… Ему больше не хочется. Просто не хочется. А мне, сука, больше и нельзя! Поигрались и хватит, он ведь даже не смотрит на меня… Может я какой-то его триггер задел? Их у него, наверняка, вагон и маленькая тележка. Или… Может он Алинки боится? Не в том смысле, в котором все боятся, а что она узнает и как-то не так отреагирует?.. Тоже ведь херь какая-то. Он же в курсе, что и без того мы в её воображении с первой встречи ебёмся. Уходил он от меня довольный и спокойный. Да и сам же написал потом, про самочувствие спросил. Под откос всё пошло после фоток. Или после сообщения моего вслед за ними… Вскакиваю резко. А вдруг у него вообще нет никакого фетиша?! Может я один такой припизднутый извращенец, мало ли для чего ему там мои руки могли понадобиться… Ага. Ногтевым ложем, блять, полюбоваться. И на вкус его попробовать — в рот же мои пальцы зачем-то тянул! Тянул… А я притормозил тогда, вдруг он из-за этого и злится? Может рассчитывал, что я дальше пойду, действиями потталкивал, а словами сказать боялся. Я в его возрасте тоже трахаться хотел двадцать пять часов в сутки восемь дней в неделю, а разговоров про это занятие избегал всеми правдами и неправдами. Поэтому, наверно, и вышло, что все мои первые партнёры были тоже немного с ебанцой — хер знает, как иначе назвать эту удивительную черту пацанов, которые сами в штаны мне закомплексованному и сутулому запрыгивали, хотя от дерева бы получили больше ответной инициативы… Походу всё из-за роста. Вздыхаю, ставлю мысли на паузу и возвращаюсь на кухню… Чайник включаю. Верчу белые проводки на пальцах и только успеваю кинуть в кружку пакетик, как раздаётся новый звонок в дверь. Вылетаю с какой-то сбивающей с ног надеждой, в прямом смысле — поскальзываюсь на ламинате и падаю. На смех прорывает, сука! И это я несколько минут назад про «справляюсь» заикнулся? Поднимаюсь, потирая копчик, щёлкаю замком… — Бля, родной, — Саня протягивает… Кофе. Чтоб я окончательно ёбнулся, походу. — Я не буду спрашивать, чё у тебя случилось, но чёт подумал, одного тебя такого опасно оставлять. Либо сам себе ебало расцарапаешь, либо кого-нибудь прибьёшь. — Я если третий кофе за день в себя залью, точно что-то из этого случится. — психовать сил больше нет. — Я долбоёб совсем, по-твоему, кофе на ночь тащить? Там пиво разливное. — ржёт этот Дурдом. — У них стаканы просто закончились. Принюхиваюсь… И новый смешок непроизвольный вырывается. Реально пиво. — Охереть. Отвечаю не то чтобы эмоционально, потому что не определил пока в голове курс сомнений: лучше мне с одного стакана точно не станет, но и хуже, по идее, не должно… Но работать же ещё! А Саня не унимается, приглаживая взъерошенные после капюшона волосы: — Так чё у тебя пожрать? — Картошка тушёная с мясом. — Заебись, ща найдём… — шагает на кухню так уверенно, что снова против воли улыбаюсь от промелькнувшего сомнения, кто вообще у кого в гостях. А он ещё и подкрепляет: — Чё стоишь, проходи… Бля, я покурю? Киваю уже в спину, когда на балкон топает, задаюсь вопросом, как он руками так идеально волосок к волоску укладывается, что аж пробор, как по линеечке, и сам картошку накладываю. Разогреваю и отхлебываю чай. Какое-то время просто сидим, но вскоре уже переключаемся на обсуждение отпуска — про мать с лавандой только сейчас рассказываю, про то, что бате вроде получше, сам уже ходит после инсульта. Становится легче. — Тебе к «щенкам» готовиться не надо? — интересуюсь, когда темы заканчиваются. Звучит, будто выгоняю, хотя уже вроде и смирился. — А чё к ним готовиться? — чавкает Саня ореховой шоколадкой. Только сейчас это замечаю и борюсь с иррациональным желанием отобрать — прям вот хочется, как мать, по рукам шлёпнуть со словами «это для гостей!». Кто вообще сладкое с пивом жрёт?! — Мне только лампа нужна была, остальным в субботу и буду заниматься, там делов-то — пол помыть, стек протереть, «хвостики»… Морщусь: — Не надо про «хвостики». — А у вас там чё? Маринку покусали? — Её пощипали. — А кого покусали? — Я чуть не покусал какого-то шкета, который предоплату назад выпрашивал из-за претензий к качеству выполненной работы. Анжела угрожала кожу снять. — Нихуя себе. — Ну и ещё бухой мужик сегодня на диванчике решил вздремнуть… — Это он тебя покоцал? — показывает куда-то на моё запястье. Сам смотрю на красные следы, вспоминаю… Сука, парнишка этот в машине впился, походу, пока жопу ему мял. — Ментов вызывали? — Не, без проблем его за шкирку вывел, почти добровольно. До скамейки даже дотащил. Замолкаем. Понимаю, что так ни глотка и не отпил, когда Саня самозабвенно последние капли в рот вытряхивает через эту маленькую прорезь в крышке… Вытирает рот рукавом и зевает. Меня и самого уже в сон клонит, но документы эти ебучие! Надо хотя бы шапки набросать… Засматриваюсь на полукруглый бра над плитой — не горит сейчас, верхний свет врубили, но всё равно луну напоминает. Дневную. Белую. Не выдерживаю и тру лицо, чтоб глаза не слипались, по щекам себя хлопаю… — Бля, тебе может снизу попробовать? — лыбится, мой стаканчик к себе пододвигает… Не выдерживаю и реально бью по руке. — С удовольствием тебе лещей надаю, обращайся! — Тебе самому бы не помешало. Для профилактики. — Я пока без этого справляюсь. — Ага. — Не агакай. По предплечью меня в ответ хлопает, я ему по лбу дать тянусь, но уворачивается, пытается схватить за пальцы… Больно кисть заламываю — шипит и поднимает брови, а когда победно усмехаюсь, под столом меня в колено пинает! Отвечаю тем же… Веселимся реально, как дети, даже тяжесть из груди начинает улетучиваться, но новая трель звонка возвращает тревогу на место. Бегу, опрокинув пиво, Саня только тёмными глазами успевает угрожающе стрельнуть… Открываю. — Давай! — очень запыхавшаяся Алинка протягивает ладошку. По башке, походу, всё-таки прилетело — нихера не догоняю. — Что? — Наушники! Это, блять, сбой в матрице какой-то? Сане сказал, что они её, а вселенную так и перепрошили? Тяну озадаченно: — Какие?.. — Ну Фунь! — аж ногой топает. — Данины! Он чё, тебе не сказал? Давай быстрее, мы с Гошей в кино опаздываем! Очень долго у меня пазл складывается, но всё же протягиваю. Молча протягиваю и жду, когда сама дверь закроет, потому что боюсь не удержаться и хлопнуть так, что где-нибудь что-нибудь отлетит. Сука. По стене хочется драматично сползти, когда уходит, но тянусь к телефону. Четыре сообщения.        — «Спасибо        Можешь сестре передать        ?        Я уже ей написал»        Блять… — Сок, блять, ну ни себе, ни народу! — Саня выходит с тряпкой, пропитанной пенным напитком, кивает на дверь: — Чё там? — Сестра. — А чё она? — Наушники забрала.

***

— Ага, они просто упарываются своими попперсами и ебутся, почему же, действительно? — хмыкаю, выуживая из банки хрустящий огурчик. Солений двоюродная тётка передала больше, чем надо, и Алина, пока лишнее кому-нибудь не сплавлю, за порог меня не пустила… Зато с удовольствием пустил Эдик и забрал себе чуть ли не добрую половину. — А, до такой степени сомнительные… — он достаёт минералку. — Я было подумал, там практики какие спорные… Теперь ясно. — Спорных практик и среди реальных тематиков хватает. — даже пальцы, причмокивая, облизываю от остатков рассола. Вкусно. — Мне кажется, половина Верхов универсальный сценарий в разные направления пытаются пропихнуть. — Хм, никогда об этом не думал… — чешет щетину под подбородком. А я, для «нетематика», почему-то размышляю об этом подозрительно много… И вымораживают некоторые клубные типы похлеще салонных. — Там не сценарий, на мой взгляд, важен, а соотношение пропорций. — Да там разговор нормальный важен, словами через рот! — вздыхаю. — Если сабу чисто СМ нужен, то ДС даже в минимальной дозировке там нахер не всрался, а они всё равно психологически жать пытаются… Сколько раз видел. — Нелегко на равных работать, у многих там профдеформация — не контролируется это явление. — Так значит и пробовать не надо, пока не научатся! — очень беспокоюсь почему-то. — Примеры же есть. Зифа, вон, боль не переносит, Саня в этих отношениях вообще как с пульта переключается. — Это да… Я под впечатлением был, когда довелось поглядеть. Одного за волосы тягает, заставляет обувь лизать, а другого мягкой плёточкой хлещет, холит и лелеет. — Это ты ещё не видел, как у него один парнишка в литл-спейс проваливался. — смеюсь, потому что реально ебанутый контраст. — Сначала хуями крыл и пинал этими своими ботами, а потом через секунду как сына родного на руках качал и по головке гладил. По голове… — Не думал, что он адепт эйдж-плея… — Да не, он сам был в ахере. Говорил, что первый раз с таким столкнулся и растерялся, хотя со стороны выглядело, будто каждый день втайне каких-то младенцев няньчит… Но не сильно в итоге понравилось. — А ты сам по какой ветке шагаешь? — Эдик тоже тянется вилкой в рассол и ловко перехватывает дред, норовящий угодить в банку. — Ни по какой, я не темачу. Так и замирает с насаженным на серебристые зубья огурцом у лица. Даже глаза пошире раскрывает: — Удивил… Столько познаний, толковый бы Дом из тебя вышел. Душа не лежит? — Да как-то не вкатывает. — Мне, прежде чем к бондажу пришёл, тоже мало заходило. Но предрасположенность прослеживалась — бывало даже окружающие внимание обращали, как я проваливаюсь, когда с обычными шнурками шаманю. Там уже и сам просёк… — Мне говорят часто, что у меня доминаторские замашки. — пожимаю плечами. — Но это, походу, от работы моей. Тоже ведь людей мучаю, добровольно согласных. — Я к этому и веду! — выставляет указательный палец. — Ответственным делом занимаешься, о тонкостях физиологических осведомлён, о согласии. Цены бы тебе в нашей Теме не было. Ага. Очень «профессионально» я через минуту отлетаю, пока зажимы вешаю или верёвочки плету… Через край, сука, ответственность бьёт, ничего не скажешь. Вздыхаю: — На работе меня мысли посторонние не отвлекают. Точнее, только посторонние и отвлекают — фиолетово мне, приятно им или неприятно, пока не дёргаются. — А на сессиях слишком глубокое погружение? Открываю было рот, но… Тяжёлый вопрос. Только сейчас в голове прокручиваю и вспоминаю, что сессии у меня и до Рысика были. И вот на них я неплохо справлялся, механически, правда, и без личного профита, но реально все твердили, что сабов чувствую. Даже они сами. А я нихера, сука, не чувствовал, только рассчитывал! Где-то по звукам определял, где-то по дыханию, где-то «на глаз». Применял, блять, изученные алгоритмы действий в соответствии с паттернами поведения. Чувствовал я только с Даней. Пытался ведь так же «бездушно», но не выходило — сами всплывали его ощущения в голове, какими-то невнятными импульсами проносились и усваивались, тут же сообщая рукам, куда двигаться дальше. И этот «нелетяшка» со мной тоже улетал! Чуть не подпрыгиваю от этой мысли. Не знал же до недавнего разговора с Саней в клубе, что у Рысика спейс — нечастая реакция, а в тот день как-то мимо ушей пропустил… И когда вспоминаю, почему пропустил, сразу тухнет вся радость. Нет, нужно как-то вернуть контакт и выяснить, из-за чего конкретно он отпал. Понимаю, что его «не хочется» — аргумент в этой ситуации достаточный, но… Я же, сука, ничего и не заставляю! Мне просто о причинах этого «не хочется» узнать хочется. Может ещё раз попробовать поговорить? — Типа того… — откликаюсь спустя неизвестное количество времени, расправляю плечи и залпом стакан минералки пью. Пузырьки горло щекочут. Засиделся уже. — Нехило ты подвис… — у Эдика на лице загрузка — вопрос свой, походу, уже забыл. Начинаю собираться, чтоб не мучался, сразу же встаёт следом: — Уходишь уже? — Ага. Отдохнуть хочу, а то завтра опять день забит — сначала клиентка, потом Санины «щенки», потом брачные договоры. — Ну, в таком случае, благодарствую за закрутки. Доезжаю до сестры, выгружая адекватное теперь количество банок, отправляюсь домой. На улице как-то непривычно тихо: то ли из-за наладившейся погоды так кажется, то ли ходить все резко потише начали. А может просто я по-тихоньку от нервов глохну… Очень быстро ужинаю, полчаса стою в душе, возвращаясь раз за разом к размышлениям на тему Темы. А потом и фетишей. И приходит просто кошмарно сомнительная идея. Такая неправильная, что ладошки себе царапаю, чтоб её отмести. Но когда уже в спальне снимаю с волос резинку, вдруг решаю… Окончательно ёбу дать решаю, походу, потому что растягиваю её меж указательным и большим, чтоб красиво напряглись сухожилия, и снова фоткаю свои руки. Со вспышкой. На тёмно-синей простыне. По-маньячески отправлять Рысику, конечно, не собираюсь — творю более тупую хуйню: заливаю в сторис. Знаю, что вряд ли у кого-то возникнут вопросы, у меня всегда тут чистый рандом. И редкий. До этого был черногорский ёж в июле, а перед ним в апреле фотка торчащего из мусорки воздушного шарика… Показалось дохера концептуальным. А сейчас просто испытываю судьбу, чтоб завлечь Рысика чем-то приятным. Пусть сам сделает шаг, если захочет. Коварно скидываю ответственность, да. Но переписка же его не травмирует? Скрасим буквами и картинками друг другу вечер, проверю реакцию, чтоб понять, в этом ли я в прошлый раз накосячил, а потом, может, договоримся о встрече. И вот на неё уже приду в наморднике и смирительной рубашке — реально просто разговаривать. Не успеваю отложить телефон, как Саня отвечает, что если это не скрытое приглашение снова выпить пива, то знать он, чё это за тайный знак, и не хочет. Убираю и ворочаюсь, наверное, полчаса, задаваясь вопросом, в кого я, блять превратился, иду воду пить, задёргиваю до конца шторы… Алинка пишет, что резинка у меня страшная, грозится пружинки мною ненавистные привезти, Зифа молча, но оттого красноречиво лайкает. А Рысик тихо висит в конце короткого списка посмотревших.        — «А где ты их покупаешь ?        Резинки»        Приходит внезапно от него, и чуть, сука, телефон на лицо не роняю! Откликнулся.       

— «их не надо покупать, они сами откуда-то берутся

      

эту вроде у Леры свиснул»

      

      

— «Круто        Я думаю тоже отрастить волосы»        Представляю, а идиотская улыбка с лица не сходит, пока пальцы бегают по маленькой клавиатуре.       

— «это неудобно

      

но тебе пойдёт»

      

      

— «Почему неудобно?        В хвосте же нормально»              

— «нормально,

когда всё в него влазит

      

а с твоей текущей длины до такого страдать ещё года полтора, плюс минус»

              — «Аааа        Тогда я передумал»        Выдыхаю шумно — диалог до смешного бессмысленный. Явно же не за этим пишет. Но чтоб в нужное русло перевести, придётся, походу, снова всё брать в свои руки…       

— «ну там тоже можно что-нибудь придумать

      

заколки например

      

обручи

      

с ушками)»

              — «Как у тебя?»                    

— «он не мой»

      

            

— «А чей?»              

— «хз кому их приготовили

      

мне Зифа вручил»

      

       — «Это кто?»              

— «тот кудрявый чувак, который

непонятно чем в БНе занимается»

      

      

— «Понял        Кажется»       

      — «а ещё из слива волосы убирать заебёшься»

      

      

— «Я с сестрой живу        Я знаю        Там всегда либо её волосы        Либо лего от мелкого»        Откладываю телефон на секунду, тру лицо. И думаю, что по ночам, походу, реально надо запрещать людям общаться: в голове ни одной адекватной мысли. И поток неадекватных остановить я тоже уже не в состоянии…

      

— «вот кстати дети часто дёргают

      

ну и взрослые, там по ситуации»

      

Достаточно же двусмысленно? Почти прямо, блин.        — «Я хотел твои потрогать»        Быстро переход улавливает.

— «можешь потрогать, если где-нибудь пересечёмся

      

я же твои трогал

      

очень приятные»

      

Слишком долго молчит, даже нога под одеялом начинает дёргаться… Перекатываюсь на другой бок.        — «На ощупь?»              

— «ага, мягкие

и удобно лежат в руке

сам решай, что тебе важнее из этого»

      

Начинает печатать сразу, но снова мучительно долго, пока у меня жар из груди в живот спускается. Прямо отчётливо чувствую, как ползёт вниз эта горячая волна.        — «Второе Но ты же не держал за них»              

— «а ты бы хотел?»

              — «Не знаю Да»                    

— «у тебя и кожа мягкая

      

особенно плечи»

       Надолго замолкает, печатание прерывается… И моё тепло тоже где-то на уровне пупка замирает. Решаю задать направление вопросом:       

— «тебе больше понравились свечи или зажимы?»

      

      

— «Свечи»

      

      

— «хочешь об этом продолжить?»

      

      

— «Давай»        «Давай». Снова как-то нервно передёргивает, мнусь… Хер знает, как адекватно формулировать, чтобы утром только пылающие щёки от стыда успокаивать, а не устраивать реальное самосожжение. Не переборщить…       

— «куда тебе приятнее капать?

      

мне показалось, у тебя чувствительная грудь

      

но ярче реагировал ты на живот

      

не очень больно там было?»

      

      

— «Нет        Везде понрпвилось» Всё, в буквы не попадает. Улыбаюсь шире.

— «хотел бы попробовать куда-то ещё?»

       — «куда?»

            

Вспоминаю, в какой, со слов Сани, позе он в тот единственный раз улетел. И тут же описываю всплывшую в голове интересную картинку.       

— «на бёдра, например

      

там сзади тоже нежная кожа

      

представь, что коленки к груди притягиваешь и держишь так свои ножки

            

а я сверху лью горячий воск»

      

       — «А они у тебя остались        ?»        Нихера себе. Он же про свечи? Реально сам предложит сейчас? Собираю волю в кулак, чтоб отказаться…

      

— «ага»

              — «Можешь              Сфоткать?»        Выдыхаю — не предложит. И даже не расстраиваюсь. Наоборот прошибает сильнее с того, что просит.

— «просто свечи?)»

— «С руками?»

— «сейчас»

Сейчас, надо только руку от резинки трусов оторвать. Иду на кухню и достаю из ящика последние два красных столбика. Возвращаюсь за телефоном, ставлю на стол, подпирая солонкой, включаю камеру… Поджигаю фитиль, жду, когда разгорится, и тыкаю… На видео тыкаю, всё, сгорел сарай — гори и хата. Включаю запись. Без лица, разумеется, только половина тела от кадыка до пояса штанов. О том, что я без футболки, даже не задумываюсь… Как и о том, что придётся снова отскребать воск с пола. Показываю близко, как красные струйки стекают по свече вниз, к основанию, и даже не дёргаюсь, когда касаются моих пальцев — реально не горячие, чай примерно такой же температуры пью. Отхожу немного, чтобы обе руки снова были в кадре, капаю себе на тыльную сторону ладони. Растираю. Просматриваю это тридцатисекундное нечто и отправляю. Иду обратно в кровать… Понимаю, что возбуждение спало, а Рысику вряд ли сейчас до переписок будет, так что снова решаю сразу и попрощаться, и попытать удачу.

      

— «всё, Дань

      я спать

      ты не хочешь где-нибудь вместе поесть?»

       Отправляю и… Наверно, надо уточнить.       

— «просто поесть, больше ничего»

      

И реально вырубаюсь с телефоном в руке, вздрагивая от ответа спустя почти сорок минут.        — «Нет        Прости»