Сто йен

      — И что теперь? — Кен и сам до конца не понимает, что теперь делать дальше, смотря на меня несколько ошарашенно.       Такемичи Ханагаки мертва. И даже после её смерти меня продолжали преследовать видения возможного будущего.       Неопределённо пожимаю плечами, вытирая кровь указательным пальцем. Повезло, что у Ханемия развязались шнурки на ботинке, и тот так удачно решил перешнуровать заодно и второй. Убегать от парня у меня не было никакого желания. Впрочем, как и получать тренировочным мечом по голове от Акаши, который должен был встретиться с Принцессой аккурат дальше, за автобусной остановкой. В другой линии, меня должен был сбить Баджи, хорошенько так проехавшись по ноге задним колесом своего мотоцикла.       Встречаться ни с кем из них у меня не было никакого желания. Как и с Манджиро, который непременно должен будет явиться вечером к Кенчику, требуя ответов.       Возвращаться на стоянку возле маркета пока было небезопасно. Так что мы спрятались у пластикового городка, стоящего на детской площадке. Снимаю толстовку, поморщившись от попавшей в глаза челки.       — Честно, — смеётся Рюгуджи, — думал, что у тебя духу не хватит сделать это.       — Конечно, — усмехаюсь едко, — не я же перебила всех своих лучших друзей, решив тем самым доказать Майки, что Кисаки — злодей. Куда уж мне до тебя, Кенчик.       — Не было такого, — дёргает плечом.       — Да-да, рассказывай.       — Так что теперь? — спрашивает снова Кен.       — Попрошу Хитто отдать свою способность Курокава, — отвечаю честно, всучив свою толстовку другу, — и буду тупо ждать. Ран был прав: этой временной линии конец. Ханагаки своим желанием изменить будущее похерила настоящее. Ну и я чутка подсобила, убив её. Мёбиус пойдет против Токийской Свастики, и Баджи погибнет. А может, и не случится ни хрена, и все будут живы и здоровы. Ты же знаешь, какая самая правильная временная линия?       — Ты о нём совсем не переживаешь?       — О ком? О Баджи? Я вообще о нём не думала…       — Он твой младший брат, — произносит укоризненно друг.       — В множестве тех безумных линий, — легко отмахиваюсь от него, скрестив руки под грудью. — В правильной, единственной временной линии, Баджи мертв, как и ты. Так что всё бесполезно. Заметил, что мы спасаем кого угодно, но только не того, кого нужно? Так пусть другие сражаются с ветряными мельницами, Кенчик.       Сколько раз я говорю уже это, и ничего не меняется. Всё так же продолжаю бросаться на амбразуру, идя упрямо вперёд, будто мне это больше всех надо.       — А если не получится? — смотрю на друга озабоченно, не понимая, о чём он. — Убедить Хитто?       — Тогда и буду думать, что делать дальше, — произношу раздражённо, понимая, что резон в словах Кенчика есть.       Хитто не отдаст свою способность просто так. Я это понимала, и Кенчик тоже это понимал.       — Ты знаешь, зачем он вернулся?       — Знаю, — хрипло.       Отвожу взгляд, громко вздыхая. И как тут признаться, что Хитто должен был помешать мне убить Ханагаки? Что вернулся во времени ради неё? Облизываю чуть солоноватые от крови губы, пара капель упала на топ и на ботинки.       — Хитто должен был предотвратить смерть Ханагаки.       Рюгуджи забавно крякает, подавившись воздухом. Вытаращился на меня изумлённо, не в силах подобрать слов. Будь его воля, закопал бы меня в песочнице по самую голову, благо вон кем-то забытая пластиковая лопатка валяется рядом. И ведёрко детское ещё бы сверху одел.       — И ты только сейчас об этом говоришь? — рычит он, кидая в меня мою же толстовку.       — А что поменялось бы? — мну пальцами толстовку. — Так или иначе Ханагаки была бы мертва. Какая разница: сегодня или неделей позже?       — Ты неисправима, — качает головой друг, тяжело вздыхая.       — Тебя отвести обратно? — плевать, что сейчас думает обо мне Дракен.       Кенчик молчит, глядя куда-то мне за спину. Моргает заторможенно, не чувствуя, как пошла носом кровь.       — Я знаю, где сейчас находится Хитто, — голос друга стал вялым, несколько сонным.       — Кто-то из нас непременно начнет умолять, рыдать и кланяться, и это будет явно не Какучё-сан, — шучу неуместно, не скрывая горькой улыбки. — Тебе незачем ехать со мной и видеть всё это.       — Я останусь в машине, — уверяет меня друг, подходя ближе. Берет за руку. — Давай просто со всем этим покончим и после хорошенько напьемся?       — Звучит как отличный план.       Дракен определенно знает, как утешить. Странно только, что смерть Ханагаки никаким образом не затронула его. В одной из линий Кен оставался рядом с её телом до приезда скорой помощи. В другой и вовсе сам убил девушку, взяв полностью вину на себя. Не сказать, чтобы они были какими-то лучшими друзьями, но раз Такемичи доверился Кенчику, посчитав своим партнёром, значит, он что-то в нем увидел такое, что никак не могу рассмотреть я.       — Ты чего там зависла? — Дракен успел прилично так отойти от меня.       — Ты же встречался с Принцессой, — говорю очевидное, — вы даже обручились, так почему?..       Кен угрюмо вздыхает, остановившись.       — Не ты одна мечтала о совсем непримечательной и скучной жизни, Каннон.       — Но покой нам только снится? — догоняю друга, легонько толкаясь. — Мне жаль, что у вас ничего не получилось.       — Ты не причём. Забей.       Оставшуюся дорогу до парковки мы провели в тягостном молчании. Я все ещё была убеждена, что Рюгуджи не должен был ехать со мной к Хитто, ещё раз предложив отвезти его обратно в мотомастерскую. Кен упёрся рогом, велев садиться за руль и поменьше болтать. Убрав пистолет обратно в бардачок, а толстовку кинув на заднее сиденье, я быстро собрала волосы в косу. Завела мотор.       Рюгуджи велел ехать к дому у реки:       — Ты же помнишь ещё дорогу к нему?       — Помню.       Пришлось постоять немного в образовавшейся пробке на выезде из района. Но я больше никуда не торопилась.       — Ты жалеешь о прожитых жизнях? — Кен смотрит куда-то вдаль, подперев щеку кулаком. — О тех, кого не удалось спасти?       — Нет, ничуть, — отвечаю честно, сжимая пальцами кожаный руль до побелевших костяшек. — Меня бы кто пожалел. Я вообще должна была быть мертва. Как и ты, кстати, — вот мы опять вернулись к этой теме. — Хочешь сказать, что ты жалеешь.?       — Не жалею.       — Знаешь, какое мое самое заветное желание, помимо нормального свидания? — кошусь на друга. — Представить семье Риндо как своего парня. Ну, понимаешь: субботний совместный обед, весь этот официоз, мандраж. Дурость полнейшая, как по мне.       — Отличное желание, Каннон.       — А твоё?       — Забыть все это.       На моё предложение бросить всё и зарулить куда-нибудь, чтобы ужраться вусмерть уже сейчас, Кен только покачал головой, велев не отвлекаться. Дракен даже не дал мне включить радио, чтобы не ехать в полной тишине, больно стукнув ладонью по моим пальцам.       Приехали мы ближе к одиннадцати. Каменный дом был таким же, каким я его помнила. Такой же была и река. Казалось, что ничего не изменилось. Всё та же парковка, придомовая дорожка и курящий на крыльце Тори-сан.       — Я быстро, — говорю, заглушив мотор. Ключ оставляю в замке зажигания.       — Ага, — сонно бормочет в ответ Рюгуджи, продолжая сидеть с опущенной головой.       «Вот и чего он поехал, если поддержки никакой?» — не понимаю я, громко хлопая дверцей.       Проскальзываю в подъезд, избегая смотреть на Тори-сана. Поднимаюсь на пятый этаж, останавливаясь возле нужной мне двери.       «Определённо», — усмехаюсь про себя, — «ничего не поменялось».       Глубоко вздохнув и выдохнув, стучу в дверь. Утешаю себя, что это как пластырь сдернуть с раны. Стучу ещё раз.       Прижимаюсь ухом к двери. Я верила Кенчику: раз он говорит, что Хитто дома, значит — он дома. Ну и какого?       Только намереваюсь постучать ещё раз, как дверь резко открывается, и я лечу вперёд, вытянув руки.       Вот же ж.       — Эм, — чувствую, как напрягся Хитто, — привет? — поднимаю голову, встречаясь с ошалелым взглядом юноши.       Не спешу убирать руки или вообще как-то выпрямляться. Сил почему-то сдвинуться с места совсем не было. Чувствую, как Какучё осторожно приобнимает меня за плечи, тяжело выдыхая мне в макушку. Чувствую, как побежали по щекам слезы.       Я могла говорить, что мне всё равно, но разве это правда?       — Ты всё-таки пришла, — шепчет Хитто.       — Угу, — вытираю мокрое лицо о его же футболку, шмыгая забитым носом. — И убила Ханагаки. Я знаю, что ты должен был защитить её от меня, но…       — Помолчи, — просит Какучё, перебивая меня, — прошу тебя. Давай ещё так немного постоим. Я так долго этого ждал.       — Ты должен был отпустить меня давным-давно и повзрослеть.       — Думаешь, я не пытался? Столько жизней. И все впустую.       Мне было нечего возразить.       Какучё был всё таким же лысым и пах вишнёвым табаком. Так по-родному. Я совсем забыла этот запах. Как некогда забыла голос своего единсвенного старшего брата.       Хитто безмолвно закрывает за моей спиной дверь, затянув меня во внутрь квартиры. Мне пришлось отпустить Хитто, чтобы разуться. Кончики ушей опалило огнём, ведь Какучё не отводил от меня пристального взгляда всё это время.       — Ты изменилась.       — Надеюсь, в лучшую сторону?       — Хочешь выпить чего-нибудь? — он намеренно игнорирует мой вопрос, проходя на кухню. Открывает холодильник.       — Не нужно ничего, — говорю я, оглядываясь.       Обхожу осторожно диван, проходя вперёд на балкон. Опираюсь руками на балконные перила и смотрю на реку. Какучё встаёт рядом, совсем близко. Облокачивается на меня.       — Навевает воспоминания.       — В соседней квартире кто-то живёт?       — Нет.       Киваю бездумно.       — Ты убила Такемичи.       — Что-то вроде личной вендетты, — вношу немного ясности в наш разговор. — А ты зачем совершил прыжок?       — Издеваешься?       — Я хочу услышать это лично от тебя, — украдкой вытираю скатившуюся по губам кровь. Какучё перехватывает мою руку своей, заставляя поднять голову.       — Я вернулся за тобой, Широ. Все эти годы я искал способ, чтобы вернуться домой. Круг обязан сомкнуться: Манджиро Сано должен был убить Ханагаки. Тебе полегчало от её смерти?       — Немного. Но ты не думал передать свою способность кому-нибудь другому, Какучё? — думать о том, что я всё испортила снова, не хотелось. — Перестать бороться?       — Ты предлагаешь передать способность Изане или кому-то другому?       — Да, — хочу вырвать руку, но только Хитто держит крепко, не давая мне сдвинуться с места. — Пусть цикл начнется с самого начала. Если мы хорошо подготовим Курокава, расскажем ему обо всем и не дадим Шиничиро Сано передать свою способность Ханагаки, то все изменится. Да если он просто спасёт Акане, то всё будет по-другому. Никто больше не погибнет. И эта линия…       — Хорошо, — Какучё отпускает мою руку, — если ты этого так хочешь. Но ты же понимаешь, что этой временной линии конец? Она изменится. Вместе с нами. Ты всё забудешь. Забудут и остальные. Ты точно хочешь именно этого, Широ? Для той, кто умеет видеть будущее, ты уж слишком ошарашена, — смеётся Хитто, доставая из кармана домашних штанов пачку сигарет и зажигалку.       — Дай мне время до вечера, чтобы попрощаться, — прошу я.       — Ты счастлива? С Хайтани или с кем ты там ещё встречалась до этого?       — В этой временной линии мы с тобой были вместе где-то две с половиной недели. Конечно, не рекорд, но всё же, — говорю уставше, опираясь тяжёлой головой на плечо Хитто. — «Это просто бизнес», — возвращаю сказанные им же когда-то слова. — У нас нет будущего, Какучё. И как бы сильно мы ни любили друг друга или боролись, всегда что-то или кто-то будет стоять между нами. У тебя тупо не будет хватать на меня времени, а постоянно ждать — это не для меня. Сказать, сколько раз я получала за тебя пулю? Не говоря уже про другие ножевые ранения. Я правда хотела бы, чтобы всё вышло по-другому.       — Я обещаю, что будет.       — Не нужно.       Понимаю, что Какучё хочет ещё что-то сказать мне, но я не даю ему этого сделать, мягко развернув его к себе лицом. Тянусь вперёд, ласково целуя его в уголок губы. В нос сразу бьёт сигаретный дым, выпущенный из его рта.       — Я не хочу ничего помнить. Пожалуйста, Какучё. Пусть всё это закончится.       — Пообещай мне, что не станешь Хяку или кем-либо еще. Пообещай, что будешь далека от всего этого, Широ.       — Я обещаю, хотя и не буду этого помнить, — шучу неудачно, отпуская Хитто. — У тебя очень красивые глаза, Какосик.       — У тебя времени до полуночи.