Сто йен

      Чувствую себя каким-то воришкой, спускаясь к шкафчикам с обувью. Не знаю, помогла ли мне та сладкая каша или просто здоровый сон, но чувствовал я себя намного лучше. Конечно, больше склонялся к первому варианту, чувствуя на зубах и языке кусочки слипшегося с рисом сахара, но какая теперь уже разница?       Крадучись, подхожу к шкафчику брата. Тяну дверцу на себя. В левый ботинок бросаю ключи от квартиры, в правый — короткую записочку с просьбой, позаботиться о толстяке Джо и Зузу, если завтра со мной что-то случиться. Хотелось бы верить, что всё будет в порядке, но подстраховаться лишний раз не помешает.       Сейчас шла середина второго урока. Коридоры были пусты, так что никто не обратил внимание на мои хождения туда и обратно. Шуджи, конечно, покосился чего-то, когда я вернулся в класс, но ничего не сказал. Лениво переписываю в тетрадь с доски какой-то пример, не улавливая сути. Просто в какой-то момент потерявшись в своих мыслях.       Завтра я мог не вернуться домой. И хорошо, если просто отлежусь в больнице с сотрясением и двумя выбитыми зубами.       Откидываюсь назад, запрокинув голову. Разглядываю потолок, закусив губу. Скрещиваю руки на груди. Мне нужно бояться не Обезьяну, а Братца Мучи. Ведь это он, не разобравшись, полезет в драку и мастерски подкравшись, уебет меня зажатым в ладони куском кирпича, если Ран решит не останавливаться на перекус у придорожной заправки и проедет пару раз на красный. И я его не виню и даже где-то понимаю. Но какого хуя? Надоело умирать.       Моргаю заторможено, услышав звонок. Укладываюсь на парту и игнорирую подскочивших со своих мест одноклассников.       — Пошли покурим, — пинает мою парту Ханма.       — Не хочу, — отзываюсь негромко, тяжко вздыхая.       Идти куда-то мне совсем не хотелось.       — Это тебя так колбасит из-за скорой стычки с Мочизуки? — продолжил пинать мою парту Шуджи. — Понимаю, противник не из простых. Ты сам на себя не похож, Хяку, — подмечает неожиданно.       — Хитто меня бросил, — жаловаться мне не хотелось, но нужно было хоть что-то сказать, чтобы Ханма от меня отвязался. Вечно на оговорке, что просто не выспался, далеко не уедешь. — Понятно, что братву на баб не меняют и вообще, — начинаю с чего-то защищать Какучё, — но не приятно.       Да и как не крути, но кроме острого супа да парочки поцелуев нас ничего и не связывало друг с другом. Ни в одной из прожитых жизней. «Зря он вообще полез спасать меня», — морщусь досадливо.       Все же поднимаю голову, не дождавшись ехидной, присущей только Шуджи, реакции на сказанные мною слова. И лучше бы не поднимал. Наверное, даже Хаджиме не смотрел на меня с таким презрением.       Блять.       Прячу лицо в сгибе локтя, желая, чтобы Ханма просто куда-нибудь свалил подальше. И он уходит, оставив меня в покое.       Есть мне не хотелось. Класс опустел и стало совсем тихо и спокойно. Телефон я решил отключить, отписавшись Кенчику и братьям Кавата, чтобы не теряли в случае чего. Не забыл, в последний момент, написать и Майки. С ним я договорился встретиться ближе к обеду в пятницу около его дома.       «Может», — думаю про себя лениво, — «зря я все это затеял?»       Всё что было в моих силах я уже сделал: поставил Риндо на ноги и позволил братьям остаться у себя. Ну и подготовил маленькую диверсию, решив спустить с небес на землю Мочизуки с Хитто.       Всё же проваливаюсь в короткий, беспокойный сон, убаюканный голосами в классе. Морщусь, почувствовав, как кто-то дёрнул меня за прядь волос, усевшись напротив. Приподнимаю голову, встречаясь взглядом с Инуи.       — У тебя волосы не такие, как у Коко, — говорит сипло Сейшу, — жёсткие. Странно так.       Мне, наверное, надо прекратить чему-то уже удивляться? Вот хули он припёрся? Ещё про волосы чего-то тут заливает.       — Зачем пришел? — сажусь резко.       Рука Инуи так и повисла в воздухе.       — Захотелось тебя увидеть, — пожимает плечами.       — Ты каждый день видишь Коко.       — Это не одно и тоже.       — Да?       — Да.       Усмехаюсь горько и отвожу взгляд. Когда там уже звонок прозвенит, а?       — Я слышал, что тебя бросили.       «Шуджи, сука», — скрещиваю руки на груди, откинувшись назад на стуле.       — И?       — Это так?       — Почему я тебе понравился, Инуи? — решил атаковать первым, лишь бы не ощущать кожей липкую, никому не нужную жалость.       — Ты классно дерешься.       — Ты это сейчас серьезно?       — И довольно неплохо готовишь.       — Я тебя сейчас лицом о парту приложу.       — У тебя красивая улыбка, Широ.       — А? — моргаю удивлённо, не понимая, как всё это можно было говорить с таким непроницаемым лицом и ровным голосом.       — Не знаю, с чего ты решил, что похож на Коко, — смеётся Сейшу, — вы же такие разные. Мы часто держались за руки в детстве, помнишь? — тянется ко мне, дотрагиваясь пальцами до моей ладони.       — Да, — позволяю себе расслабиться, давая Инуи взять меня за руку, — помню.       Инуи улыбается мягко, довольный моей ответной реакцией.       Ругаться мне сегодня с ним не хотелось. Не хотелось и отталкивать его, как прежде, лелея обиду. «Наверное, я просто устал», — убеждаю сам себя.       — Если захочешь поговорить, я выслушаю.       — Спасибо.       Прозвенел звонок. Пришлось отпустить руку Инуи. Потрепав меня по голове, Сейшу ушел к себе в класс. И как-то сразу стало пусто и холодно. Кошусь в сторону окна, подмечая размазанные по стеклу капли дождя. Прекрасно.       Оставшиеся уроки досиживаю на голом упрямстве. Дождь успел разойтись. Вот и что мне делать? Не хватало ещё заболеть для полной картины. Закутываюсь хорошенько в шарф, остановившись у шкафчиков. Пропускаю вперёд стайку школьниц. И выхожу из школы вместе со всеми. На дополнительные занятия или кружки я все равно не ходил, так чего оставаться?       — Мондаи-чи!       А? Мне это сейчас показалось? Кручу удивлённо головой.       — Я здесь, — зовёт меня Риндо, размахивая сжатым в руке зонтиком.       — Ты чего тут делаешь? — перебегаю быстро дорогу, особо не глядя по сторонам.       — Тебя жду, — улыбается он.       Выглядел Риндо вполне себе неплохо, натянув на себя вещи брата. Вот только не припомню, чтобы Ран носил когда-то плотные штаны в клетку.       — На тебе мои штаны?       — Ага, — довольно, — а ещё носки и ободок.       Ран хватал вещей по минимуму, так что не удивительно, что Риндо позаимствовал что-то из моих вещей, как когда-то делал это Сейшу.       — Тебе идёт.       — Спасибо, — Хайтани забирает из моих рук сумку и тянет за собой в сторону автобусной остановки. — Ты голодна? Может, перекусим где?       — У меня до сих пор на зубах сахар скрипит, — жалуюсь я, — и кружится голова.       — А вчера ела и не жаловалась.       — Да я боялся, что Ран мне её в глотку зальёт, если начну нос воротить.       — Он бы не сделал этого.       Мой скептический взгляд повеселил Риндо.       — Ты ему нравишься, Мондаи-чи, — пихает меня друг, — так что не переживай.       Мы прошли автобусную остановку, двинув дальше, к станции. До маркета добрались ближе к шести вечера.       Я не планировал закупаться по максимуму, решив потушить на ужин картошку, но Риндо был иного мнения, закидывая в тележку все, что под руку попадется.       — Плачу сегодня я, — говорит быстро Риндо, когда я полез в сумку за кошельком, — куплю тебе все, что ты захочешь.       Захотел я дурацкие заколки-зайки из магазинчика, где все по сто йен и красящие язык конфеты.       Домой вернулись где-то в начале девятого. Ран сразу просек чей картой мы расплачивались, но денег обратно не потребовал. Даже помог разобрать пакеты, препираясь лениво с братом.       Быстро переодевшись в домашнее и сменив воду в мисках у толстяка Джо и Зузу, принялся за готовку.       — Это точно съедобно? — интересуется Ран, заглядывая в кастрюлю, когда я отвлекся на Зузу.       — Ещё никто не умер, — отвечаю ему бодро.       Ужинали сидя у телевизора. Я расположился ровно посередине, вытянув ноги на маленький столик. Шла какая-то глупая и не черта не смешная передача, но почему-то я не мог перестать смеяться, слушая похабные комментарии со стороны братьев. Если братец Мучи и Хаджиме были рядом, мы сидели бы так же? Хохотали, не боясь подавиться куском картошки или мяса?       «Нет», — думаю про себя горько, — «не смогли бы» Хаджиме сильно обижен на меня и братца Мучи. Ясухиро же чувствовал себя виноватым, что оставил нас разбираться со всем этим дерьмом. Развод родителей и скорый побег матери с Сеул сильно ударил по нам всем. Смерть бабушки. Отец. Акане. Не удивительно, что каждый из нас чувствовал себя ненужным собственной семье. Я же исправлять все это не полезу. Хватит.       Включаю телефон, пока Риндо унес пустые тарелки на кухню. Слышу, как он ставит их в раковину и заливает водой. Через некоторое время хлопнула дверца холодильника.       Ни одного сообщения или звонка от Хитто. И почему я не удивлен? Пришло несколько сообщений от Ханагаки и Акаши. Братья Кавата. Кенчик. Рюгуджи посылаю смайлик сердечко. Акаши же прошу пока никуда не лезть, но если совсем прижмёт и будет худо дома, то он может смело собирать вещи и переезжать ко мне. Конечно, придется потесниться, но мне не привыкать. Такемичи же умоляла съездить с ней в колонию для несовершеннолетних, чтобы проведать Ханемия.       «Заняться ей что ли не чем?» — не понимаю я, решив пока оставить без ответа ее просьбу.       Кавата же просто спрашивали, не передумал ли я, ведь деньги уплачены.       «Столько мороки из-за пятидесяти тысяч» — захлопываю телефон раздражённо и беру протянутый Риндо лимонный щербет.       — Кто пишет? — интересуется друг, усаживаясь рядом.       — Никто, — и ведь не соврал, ничего важного мне никто не написал.       — Завтра, — Ран убавляет звук на телевизоре, — без самодеятельности, Мондаи-чи. Тебе нужно продержаться, пока я не приеду.       — Вы только сильно не гоните, — прошу я, вспомнив утренние видения, — но и не останавливайтесь так часто перекурить. А то боюсь в следующий раз мы встретимся месяца через три, когда я из комы выйду, — чувствую тяжёлую, горячую каплю над губой. Быстро слизываю её языком.       На самом деле, мне было плевать на то, что я мог умереть или впасть в кому. В любом же случае, смогу перенестись в другую временную линию. «А если больше не смогу?»       Облизываю липкие, сладковатые пальцы.       Мочизуки узнает рано или поздно, кто именно заказал сжечь контейнеры. Узнает и Курокава, и остальные. Так или иначе я — не жилец. Впрочем, как и братья Хайтани. Но кто их осудит?       — Включи новостной канал, — Рюгуджи отключается быстрее, чем я смог хоть что-то ответить ему.       На часах начало пятого утра. За окном всё ещё темно. Вот какого, а? А если бы я не ответил сразу?       Встаю медленно, свесив ноги с кровати. Почесывая голову, выхожу из комнаты. Тонкая полоска света пробивалась из комнаты, в которой спал Ран. «А он чего так рано проснулся? Разве он за Курокава не должен заехать к восьми?» — не понимаю я, обходя диван. Нахожу пульт от телевизора.       Проклиная про себя Кена, ведь он не сказал, какой именно нужно включить новостной канал, а потом понял, что это не важно. Репортаж про разбушевавшийся пожар в токийских доках крутили по всем новостям.       — Рано же ещё, Мондаи-чи, — бурчит Риндо, проснувшись от тараторящего голоса диктора и яркого экрана телевизора, — чего проснулась?       Я же не слышал его.       — Прекрасная работа, Мондаи-чи, — подкрался ко мне сзади Ран, улыбаясь своей лисьей улыбкой.       — Да, — невнятно, — наверное.