Сто йен

      — Да дура она, — говорю зло, откинувшись на подушки, — богатого мужика променяла на какого-то овцееба.       — Почему сразу «дура»? — хмурится Инуи. — Если любит.       — Да он от неё в поле, к овцам постоянно бегает, — пылко, — песенки свои дурацкие поёт, пока она, бедняжка, на этом гребанном станке все пальцы свои стёрла. Где тут любовь?       — В болезни и вздравии? — тянет с сомнением Сейшу, не сводя с меня пристального взгляда.       — В бедности и с герписом, — хмыкает Шуджи, глядя в телевизор.       — А я о чём, — говорю довольно, найдя единомышленника.       Мальчишки всё никуда не уходили, Хитто где-то потерялся по дороге, а так полюбившейся мне турецкий сериал должен был вот-вот начаться. С трудом подтянув ступней пульт от телевизора и натыкав нужный канал, я с удовольствием вытянулся на диване.       Ханма первым подсел ко мне, протягивая взятую из холодильника банку с томатным соком. Спросил, чего я такого интересного смотрю. И пока я вкратце пытался пересказать юноше сюжет сериала, Инуи быстро вымыл за ними посуду, остатки супа убрав в холодильник. Сейшу присел на самый краюшек дивана, обтирая влажные руки о свои же брюки, вслушиваясь в мой сбивчивый рассказ.       — О-о-о, — тянет Ханма, — ты как с братом разругался, совсем головой тронулся? И как я раньше не заметил?       Бью его ладонью по груди, мол, херни не неси. Прибавляю звук, чтобы не слышать стенаний Шуджи, не замечая, как Инуи аккуратно, потихоньку, подвигался ко мне все ближе.       — А где-то за полночь на этом канале крутят корейские дорамы на оригинале, — выдаю мечтательно.       — Ты знаешь корейский? — спрашивает тихо Инуи.       — Ага, — довольно.       — Коко не рассказал мне об этом.       — Не думаю, что он об этом в курсе, — дёргаю плечом, — не отвлекайся, сейчас, — киваю, — он начнет ныть о своей нелёгкой судьбе и мёртвых предках.       — И правда, — передергивается весь Шуджи, через несколько минут, — начал. Так тебе парни нравятся?       — Ага.       — А какие?       — Со шрамами на лицах, — медленно закрываю глаза, понимая, какую глупость сейчас сморозил.       «Еблан», — корю я сам себя, боясь взглянуть в сторону Инуи.       Зазвонил домофон. Хитто определённо умел приходить вовремя. Да даже если пришёл не он, то я был рад сбежать. Домофонная трубка выскальзывает из мои потных ладоней, ударившись о стенку. Нажимаю на кнопку, не спрашивая кто именно там пришёл. Выдыхаю судорожно, опираясь плечом на стену.       Ничего же плохого сейчас не произошло, подумаешь, сказал всего лишь правду, которая непременно выйдет мне боком.       Ну что за блядство.       — Ты там жив? — интересуется Ханма.       Вот и что мне ему ответить? Что давно уже нет?       Слышу, как пиликнул лифт, приехав на мой этаж. Открылись двери. Про себя досчитал до четырёх, успокоившись. Улыбаюсь счастливо, зашедшему в квартиру Хитто.       — А ты особо не торопился, — подмечаю я.       — Изана бывает той ещё занозой в заднице, — хмыкает Хитто, — поверь мне, — разглядывает чужие ботинки, хмурясь. — У тебя кто-то в гостях?       — Они уже уходят, — говорю я, — не переживай.       — Как ты? — подходит ближе, разувшись.       — Неравная система иногда сбоит, не справляясь с перегрузкой, — отвечаю честно, — из-за чего постоянно носом кровь идёт и я немного подвисаю. Тело же не моё, как и воспоминания.       — Головой стукнулась? — шепчет обеспокоенно Какучё.       — Надеюсь, что нет. Не хватало мне ещё одного сотрясения.       — А чего вы там шепчитесь? — выглядывает из комнаты Шуджи, довольно улыбаясь. — У тебя и прям какой-то пунктик на уродцах, Хяку.       — Рот закрыл.       — Глаз на жопу натяну.       Произношу синхронно вместе с Хитто, резко повернувшись.       — Понял, — произносит примирительно, признавая Какучё, — молчу. Кстати, зачётный был супец, вкусный. Правда, Инуи?       — Правда, — хмурится Сейшу. — Нам пора, — выходит в коридор первым, игнорируя Хитто.       Всовывает ступни в свои ботинки, не застегивая. Хватает с вешалки куртку и сумку. И уходит не дождавшись Ханму.       — Чего это с ним? — спрашивает у меня Хитто.       — Понял, что ему с конкурентом не тягаться, — хмыкает Шуджи. — Спишемся вечером, Хяку. Покеда.       Ханма собрался так же быстро, выскальзывая ужем из квартиры.       — Они мой суп сожрали?       — Почему сразу «твой»? — удивлённо. — Я его себе готовил, — морщусь, чувствуя тяжёлый взгляд любимого, — себе готовила, — исправляюсь. — Там, может, чего и осталось, не знаю.       — Мне приготовить чего-нибудь?       — Если хочешь, — утыкаюсь лбом в его грудь, закрывая глаза.       Чувствую, как Хитто весь напрягся, прям как вчера, когда мы сели смотреть кино.       — Ты не должен был приходить, Какучё.       — Почему?       — Со мной же все в порядке, — мямлю неразборчиво.       — Я и так хотел прийти вечером, так что какая разница? — гладит осторожно по волосам.       — Прости меня, — выдыхаю, вставая ровно.       — За что? — ладонь не убирает, зарываясь пальцами в короткие пряди на затылке.       — Что наседаю со своими чувствами, не оставляя тебе выбора.       — Думаю, я как-нибудь переживу это, — улыбается Хитто, подаваясь вперёд и ласково целуя в губы. — И ты тогда прости меня, Широ, — не отводит взгляда, — что пока не могу ответить тебе тем же, но я постараюсь, чтобы этот день неприменно настал, как можно скорее.       — Люблю тебя.       Какучё прижимает меня к своей груди, ничего не отвечая. Но мне достаточно того, что он не оттолкнул меня, продолжая стоять сейчас рядом.       — Не понимаю, чем смог так сильно понравиться тебе, — произносит тихо, качая головой.       — Своим упрямством, — усмехаюсь, — и невземной красотой.       — Поверю ведь, — шутит. — Пойдём в комнату?       Киваю согласно. Говорю, что мне надо переодеться, закрывая входную дверь на замок, и ухожу к себе. Пиджак убираю в шкаф. Расстегиваю медленно рубашку и вешаю ее на плечики, расправляя ткань, чтобы не помялась. Оборачиваюсь, чувствуя на себе чужой взгляд.       — Не больно носить бинты постоянно?       — Привык… ла уже, — пожимаю плечами, оборачиваясь.       — Один из твоих дружков забыл телефон, — показывает старенькую, убитую Nokia Инупи.       — Отдам завтра, — не говорю, что Инуи намеренно оставил его, чтобы был предлог вернуться вечером, — брось его в мою сумку.       Какучё бездумно кивает, продолжая разглядывать меня.       — Что не так?       — Для чего весь этот маскарад?       — Долго объяснять, — хватаю лежащую на кровати футболку.       — Я никуда не тороплюсь, — заходит ко мне в комнату, прикрывая за собой дверь. — Не снимешь их?       — При тебе? — говорю изумлённо. — Могу ведь подумать, что ты сейчас просто ищешь предлог, чтобы увидеть меня топлес.       — Будто я грудь девчачью не видел, — морщится Хитто, кладя телефон на мой рабочий стол.       — Мою ещё не видел, — говорю недовольно.       — Тебе же уже исполнилось четырнадцать?       — Боишься, что могут посадить за совращение? В феврале исполнится пятнадцать.       — Какого числа?       — Четырнадцатого.       — Шутишь так?       — Ага, — усмехаюсь едко, натягивая на себя футболку. Сажусь на кровать. — Мы можем подождать, — говорю благосклонно, — но мне бы хотелось переспать с тобой до того, как получу ножом в спину. И я это сейчас в прямом смысле, а не метафорически.       — Мы с тобой даже на свидание ещё не ходили, — сипит Какучё, опираясь на стол, скрещивая руки на груди.       — Для тебя это так важно?       Хочется рассказать, что мы с ним ни в одном из прошлых жизней, так никуда и не выбрались. Но какая уже разница?       — Это должно быть важно для тебя, Широ.       — Но ты ведь закрыл дверь, — чувствую себя сейчас полным идиотом.       — По привычке. Нас так в приюте учили, — виновато отвожу взгляд, прикусывая щеку изнутри. — На выходных сходим куда-нибудь?       — В сэнто?       — Можно, — соглашается Хитто.       Садится рядом, задевая плечом.       — Я знаю, где подают невъебенно вкусное мясо, — тяну за собой Какучё, вытягиваясь на кровати. — Тебе там понравится, мы уже ходили как-то туда.       — Как скажешь.