Сто йен

      Держа колбу с реагентами над горелкой, решаю приготовить сегодня на ужин острый суп, да такой, что без слёз и соплей было есть невозможно. С маленькими грибами и тофу. Киваю довольно, мысленно составляя список нужных продуктов у себя в голове.       — Хя-яку, — тянет Шуджи, перекатывая карандаш в своих пальцах, — знаешь, а твой брат с кем-нибудь мутит?       — Не ебу, — отвечаю честно, — я с ним уже больше месяца не общаюсь. Эта херь и должна быть мутно зелёной? — болтаю жижу в колбе.       — Да хуй его знает, — пожимает плечами, расписывая, выданном нам в начале урока, получившийся результат в лабораторном листе. Оглядывается, подмечая, что у остальных реагенты вышли зелёными. — Не злишься, что твоё место занял Инуи?       — Поебать, — дёргаю плечом, — это его выбор. Нахера тебе сдался Хаджиме?       — Глаза у него красивые.       — А мне ты чего-то комплименты не говоришь, — шучу игриво.       — У него цвет глаз светлее, приятнее, в твои посмотришь — и всего передёргивает, будто в бездну заглянул, — произносит без издёвки, раскачиваясь на стуле. — Так всё же?.. — косится Ханма на меня.       — Сто тысяч — и он твой на пять минут, — едко.       — Где я такие деньги найду? — хмурится юноша.       — Найдёшь, раз нравится.       — Да и дороговато он берет за пять минут, — ехидно, — карты вон девчонкам из паралельного раскладывает всего за пять тысяч.       — То есть? Он гаданием на картах занялся? Нахера? — удивлённо.       Ставлю колбу на подставку и выключаю горелку.       — Слышал, что у него какие-то проблемы с наличкой, — ощущаю себя последней сплетницей на районе, поддаваясь вперёд, — потратился сильно.       — И на что?       Шуджи пожимает неопределённо плечами, ничего так толком и не ответив. Моргаю очумело, пытаясь понять на что именно потратился так сильно Хаджиме, раз даже не может купить себе зимнюю куртку, гуляя по школе всё ещё в летней форме. Чешу подбородок.       А не всё ли равно?       Хаджиме ни за что не примет от меня денег.       — Просто признайся ему, — говорю устало, — рабочий вариант, поверь мне, — улыбаюсь слабо.       «Ага», — думаю про себя уныло, — «пиздец, какой рабочий»       Прошло так-то четыре дня, а от Хитто не было больше никаких вестей, после того нашего разговора в субботу. На мои сообщения он не отвечал, а звонить как-то и напрашиваться, было глупо.       Я понимал с самого начала, что никогда не буду у него на первом месте. Да даже на втором или третьем. Хорошо, если в десятку списка попаду. Какие тут отношения, если Поднебесье не могут собрать полным составом? Ещё Майки так «удачно» объявился. Делёжка территории в Роппонги. Проблемы с наркотрафиком. Как вообще жить успевают с таким-то графиком? Мне же оставалось тренироваться до изнеможения по вечерам и стараться ни о чем не думать.       — Не, не вариант, — Шуджи помогает перенести реактивы и колбы на стол лаборанта.       — Напиши признание смс или письмом каким, — предлагаю ещё один безвыйграшный вариант.       — Я на девчонку какую-то похож? — ворчит недовольно. — Предложи ещё печенье испечь или бенто какое состряпать.       — Знаю, — щёлкают пальцами, — нам нужен огромный битбокс и слащавая американская попса.       — Сейчас как-то холодно устраивать свиданки на крыше школы?       — Чисто чай если только попить, — пожимаю плечами, — да на звёзды поглядеть.       — В Токио не видно звёзд, — произносит безэмоционально, — от тебя вообще есть какой-то толк, Хяку?       — От меня ты чего хочешь? — не понимаю я.       — Понимания и денег.       — Вот тебе десять тысяч, — достаю кошелек из кармана брюк, — иди купи себе банку клубничного кофе и отъебись от меня, Шуджи. Хаджиме и так на взводе из-за смерти Инуи-сан, а ты тут со своей любовью.       — Я не знал, — сжимает банкноту в своих руках юноша.       — Забей, — дёргаю головой, ощущая кожей любопытные взгляды наших одноклассников, — это наши проблемы.       До конца урока оставалось где-то четыре минуты.       — Не думаю, что Хаджиме сейчас вообще есть дело на кого-то, кроме Инупи, — произношу примирительно, хлопая юношу по предплечью. — Но если ты обидишь как-то моего брата, то я тебя убью, — и добивающая мягкая улыбка. — И, прошу тебя, разговаривайте друг с другом, — горячая капля стекает с губ по подбородку.       — Ты как-то изменился, — тянет с сомнением Ханма, с опаской вглядываясь в мое посеревшее лицо, — забавным таким стал, — вот чего с ним разговаривать?       Химия стояла последним уроком.       Уже стоя у шкафчиков с обувью и пытаясь повязать шарф вокруг шеи, замечаю Шиба. Юношу вообще было трудно не заметить в толпе низеньких школьников.       — Здоров, — обращается Тайджу ко мне.       Настороженно киваю. «А какого?..» — не понимаю я, разглядывая некогда своего несомненно лучшего друга. Различаю контур татуировки на шее, что выглядывала из-за белого воротничка школьной рубашки.       — Слышал, у тебя проблемы с деньгами, — смотрит выжидающе, — могу подкинуть кое-какую работу.       — Ты меня перепутал с братом, Шиба, — устало, — я-то, в отличие от него, живу в достатке. Бывай, — обхожу его по широкой дуге.       — Не перепутал, Коконой, — Тайджу догоняет меня быстро, резко хватая за руку и разворачивая лицом к себе, — у тебя волосы на левую сторону зачесаны, у него — на правую, ебучие близнецы, — морщит нос.       — Почему ты отказался встать во главе Чёрных Драконов? — игнорирую выпад про близнецов.       — А нахера оно мне? — скалится. — Не заговаривай мне зубы, Коконой. Короче, дело есть.       — Мне не интересно, — вырываю свою руку, — извиняй.       Покидаю школьную территорию вместе со всеми, не оглядываясь. Как-то плевать было на просьбу Шиба и на лёгкий заработок. Дохожу до остановки и сажусь на первый подъехавший автобус, чтобы доехать до торгового квартала. Там сразу захожу в видеопрокат и беру парочку кассет с ужастиками и мелодрамами, чтобы убить вечер. Зависаю чего-то у объявления о недавно открытом спортивном зале, что через улицу от видеопроката. Иду туда. Лучше заниматься в зале, чем дома. По пути заглядываю в магазин косметики, купив себе скраб для лица, патчи и тональный крем.       Уже в продуктовом вместо тофу беру креветки, грибы и три банки томатного супа. Тостовый хлеб. Сыр. Немного овощей. Йогурт. И так по мелочи. В автомате покупаю себе банку теплого кофе.

Сано-семпай (18:02) У нас получилось!

      Киваю, решая ничего ему не отвечать. А что «получилось-то»? Майки вернулся домой в компании Курокава? Изана принял своего младшего брата? Думать мне об этом не хотелось.       Дома разбираю пакеты, переодеваюсь и иду в комнату брата, чтобы достать его зимнее пальто с тёплым подкладом, чтобы отдать ему завтра. Пока копошился в шкафу, уронил себе на голову потрепанный фотоальбом.       «Вот какого, а?» — задаюсь я вопросом, почесывая пульсирующее темечко и поднимая фотоальбом. Сажусь на заправленную, чистую кровать. Вещи Риндо я сложил в один большой пакет, оставив себе его футболки и домашние штаны. Для чего пока ещё не понял, с удовольствием расхаживая по квартире в футболке Хайтани. Риндо мне так ничего и не ответил.       Перелистываю одну глянцевую страничку за другой, разглядывая свои детские фотографии. Многие моменты из жизни стёрлись, и со стороны, казалось, что на них чужая, не моя жизнь. И это было неудивительно. Замираю, разглядывая удивлённо детей на фотографии. Легко узнаю себя по длинным хвостикам, Хаджиме и Ясухиро?.. Какого? Даже в столь юном возрасте у него довольно взрослый, тяжёлый взгляд и уши немного топорщатся. Пролистываю бегло альбом, находя ещё наши общие фотографии. Достаю одну, разворачивая.

2001 год. день рождения Ясухиро

      На фото даже торт присутствовал и подарки на фоне. Бабуля Ио вон улыбается кому-то. Хаджиме в полосатом колпаке. Муто-сан в школьной форме средней школы. Меня только на ней нет.       «Так это что получается?» — пытаюсь сообразить я. — «Мы с ним родственники? Или они близкие друзья семьи?»       Спросить даже не у кого. Блядство.       Фотографию креплю на холодильник с помощью магнита.       Эта временная линия явно отличается от моей, но какая разница? Решаю, что загляну завтра к бабуле Ио, сразу же начинаю корить себя за свою тугодумость. «А чего сразу к ней не пошёл?»       Начинаю готовить суп, отбиваясь вяло от Зузу и подкармливая Джо маленькими кусочками резаной креветки. Зузу морепродукты же были противопоказаны. Пока томился суп на плите, сходил в ванную и быстро ополоснулся. Опробовал новые патчи, что обещали избавить меня от кругов под глазами.       Стоило мне выйти из ванной, как раздался телефонный звонок. Хитто?       — Слушаю, — выговариваю сдавленно, испугавшись, что мой голос мог дать петуха.       — Ты дома? — произносит вместо приветствия.       — Да, — киваю по привычке, — а что такое?       — Я могу зайти?       — Сейчас? — спрашиваю удивлённо.       — Дела были в Шибуя, освободился только, — говорит запыхавшись, — через пять минут буду уже у твоего дома. Так что?       — Да, хорошо. Буду ждать, — захлопываю телефон и оглядываю комнату.       Быстро заправляю диван пледом. Выкидываю бычки из пепельницы в урну. Протираю столик. Вроде бы чисто. Пробую суп, передергиваясь от остроты. Делаю тосты.       Зазвонил домофон. Открываю не спрашивая. Приоткрываю дверь, а после достаю тапочки из обувницы.       Хитто заходит в квартиру, проглатывая приветствие. Смотрит на меня как-то странно.       — Что? — спрашиваю нервно.       — У тебя что-то на лице, — хрипит тот, тыкая себя пальцем под глазами.       Блять.       Снимаю патчи с лица, неловко улыбаясь.       — Это от кругов под глазами, бабские штучки. Забудь. Проходи, — смиренно.       Ухожу в ванную, смывая с ладоней вязкое гиалуроновое желе.       — Есть будешь?       — Да, — кивает, — пожалуй.       Киваю в ответ, выключая свет свет в ванной и проходя на кухню. Стараюсь вести себя естественно, пока Какучё моет руки в раковине на кухне рядом. «И почему не в ванной?» — не понимаю я.       — Тебе некомфортно находится рядом со мной? — неожиданно спрашивает Хитто.       — С чего ты это решил? — нервно.       На нем обычная черная толстовка с эмблемой Бэтмена, узкие джинсы и жёлтые теплые носки.       — Мы с тобой так и не поговорили после того…       — Как признались в симпатии друг к другу? — вот чего я опять лезу вперёд?       — Да.       — Да, — повторяю за ним бездумно. — И ты обдумал всё ещё раз и решил, что это не так?       — С чего бы? — удивлённо. — Просто не могу понять, чем я тебе так понравился, ведь мы с тобой даже не знакомы.       Подаюсь резко вперёд, хватая Хитто за толстовку и целуя смазано куда-то в подбородок, чувствуя на своих плечах его пальцы. Какучё хотел оттолкнуть меня, но передумал в последний момент.       — Я и сам не знаю, — шепчу затравленно.       — Сама, — поправляет Какучё меня тихо, — говори правильно.       — Не думаю, что у меня получится переучиться так быстро, — улыбаюсь, — но я постараюсь, — смотрю Какучё прямо в глаза. — Только и тебе придется постараться ради меня и отрастить волосы, хорошо?       Хитто краснеет, стыдливо отводя взгляд.       — А что с моей причёской не так?       — Ты лысый.       — Это сейчас так модно, — он не отталкивает меня.       — Конечно, — меня тянет прижаться к нему, но я расжимаю пальцы, расглаживая ткань на груди.       — Только в волосах дело или?..       — Ты мне нравишься любым, Какучё. И этого не изменить. Надеюсь, что и я нравлюсь тебе таким, — специально не договариваю.       — Ты меня не знаешь, — сипит Хитто.       — Не знаю, — киваю согласно, — но это не отменяет того факта, как сильно я люблю тебя.       Какучё замирает и смотрит на меня как-то странно неверяющее. Громко сглатывает.       — Тебе не противен мой шрам?       — С чего бы?       — И то, что я сидел в колонии?       — Не-а.       — Я не смогу уделять тебе всё своё время и не могу обещать, что ты не пострадаешь.       — Я как-нибудь смирюсь с этим, только пиши мне иногда, ладно? И ничего не скрывай, — прошу его я искренне. — А ещё я знаю, какой ты повернутый на контроле человек. Знаю, что Курокава и Поднебесье у тебя всегда будут на первом месте. Я всё понимаю, — улыбаюсь блекло. — И я знаю, что ты не мой Какучё и никогда им не станешь.       — О чём ты?       — Неважно, — качаю головой, отворачиваясь.       «В этом, наверное, и все мои проблемы, в том, что я всё знаю».       — Суп очень острый, но у меня есть тосты и сыр.       Какучё стирает большим пальцем скатившуюся слёзу с моего лица.       — Ничего страшного, Широ. Я съём все, что ты приготовишь.       Я безнадёжен.